Кроме

Уже смеркалось. Забор был достаточно высоким, но мне удалось преодолеть его без особого труда – сказалось уже позабытое увлечение паркуром. Я оглянулся на калитку – её замок можно было открыть изнутри без ключа. Что я и сделал, чтобы обеспечить быстрый путь отступления. Я подумал о том, что только что пересёк ту черту, за которой меня вполне могла ждать колония: вторгся в чужой двор, да ещё и с оружием. Рука непроизвольно проверила заткнутый за пояс «Вальтер» - не выпал ли! Нет! – на месте! Стало страшно, но лишь на мгновенье: я услышал приглушённый расстоянием и стенами дома короткий, но громкий вскрик. Вскрик, который мгновенно изгнал из меня страх. Я никогда не слышал, чтобы Она кричала, я даже никогда не слышал, чтобы Она громко говорила, но всё равно сразу узнал голос. Потому, что это был голос, который я узнал бы из миллиона голосов - Её голос. Я оглянулся на старый, но достаточно большой дом: в двух окнах горел свет, остальные были тёмными, и начал осторожно приближаться к задней двери.

Из дома вновь раздался громкий вскрик. Скорее, даже вопль. Я непроизвольно вздрогнул. Следующий вскрик я услышал, когда открывал отмычкой замок, - он показался мне громче - вероятно из-за того, что я постепенно приближался к цели. Замок оказался несложным и поддался быстро. Я осторожно переступил порог и двинулся на вновь услышанный вскрик, который показался ещё громче – цель была уже совсем близка: из-под закрытой двери комнаты пробивалась полоска яркого электрического света!

То, что выбивать дверь ногой не было никакой необходимости, я осознал только, когда она распахнулась так, что отлетела обратно – дверь не была заперта. Я оттолкнул её и увидел шокировавшую меня картину. Она лежала на кровати на животе. На Ней было ярко-белое платье, которого я на Ней никогда не видел. Платье было очень красивым, украшенным по краям какими-то узорами, но шокировало меня не это, а совсем другое. То, что платье было подвёрнуто сзади почти до лопаток, а поперёк Её спины, того места, которое ниже спины, и даже ног - выше спущенных к коленям небесно-голубых изящных трусиков с кружевами - заметно алели, а кое-где уже и темнели, полоски.

На мгновенье я оцепенел от этого зрелища. Даже не из-за того, что впервые увидел Её прелести обнажёнными. Не буду скрывать, что я уже достаточно давно мечтал об этом, но столь бедственного положения я Ей не желал! Стоявший возле кровати неприятного вида мужчина успел по инерции вновь опустить руку, в которой он держал какую-то плётку, у меня на глазах оставившую очередные следы на Её теле. Она вскинула голову и оглушительно, как мне показалось, вскрикнула. Только после этого мужчина обернулся на распахнувшуюся дверь и гневно закричал:

- Я же велел никому сюда не входить! Я непокорную дочь наказываю!

Увидев меня, он подобно мне остолбенел. Сколько секунд продолжалась эта «дуэль» наших взглядов, я не знаю, но первым пришёл в себя я. Выхватив «Вальтер», я снял его с предохранителя и направил в сторону мужчины, сопроводив это движение нецензурной руганью в его адрес и приказом выйти из комнаты по известному адресу, состоящему из трёх букв. Он растерянно, но поспешно ретировался.

- Натягивай трусы и бежим! – я уже пришёл в себя настолько, чтобы заметить, что окно в комнате было открыто – стоял июнь, и даже поздним вечером было достаточно жарко.

Она подняла голову от подушки, и я увидел Её заплаканное лицо и искусанные губы, но даже сейчас Она была для меня красивее всех красавиц планеты.

- Нельзя. Отец ещё не закончил наказывать меня, - произнесла Она своим привычным для меня тихим голосом.

- Приди в себя! Ты так и собираешься терпеть плётку до тех пор, пока не выйдешь замуж?! – вырвалось у меня.

- Он – мой отец и имеет право наказывать меня за непослушание, - со вздохом ответила Она.

- А потом будешь терпеть плётку от нелюбимого мужа-старика?! – понимал ли я тогда, что надавил на самое чувствительное Её место – на то, что для Неё больнее плётки? Вряд ли. Я выкрикнул это спонтанно, успев подумать о том, что сейчас Её отец придёт в себе от испуга и вернётся. Да ещё наверняка не один! А смогу ли я на самом деле выстрелить в человека – пусть даже и в такого неприятного мне, как он, я не знал.

Моя фраза подействовала на неё удивительным образом: она спешно, вскрикнув от боли, натянула трусики на исполосованное мягкое место и поднялась с кровати. Выпрыгнуть в окно для меня оказалось делом мгновенья.

- Прыгай! Я поймаю! – крикнул я Ей уже оттуда. И действительно поймал, невольно причинив Ей боль, вызвавшую негромкий вскрик. Добежать, держась за руки, до оставленной мной за углом старой, но ухоженной полугрузовой «Газели» было делом пары минут, после чего я, опасаясь погони, вдавил педаль газа в пол…