Кровь подскажет

Скрытое под толстым слоем грима лицо, казалось, смотрело на Ксению с безмолвным укором. Мысли метались, как мотыльки в ночной лампе. Каждая новая фотография всё больше погружала её в пучину отчаянья. Все знания, все годы учёбы и практики казались сейчас бессмысленными.

В памяти всплывали насмешливые слова отца, когда она, с сияющими глазами, протянула ему удостоверение адвоката. И пари, заключённое после ссоры. Если Ксения выиграет первое дело, он поможет открыть собственную практику. Проиграет — придётся довольствоваться скромной должностью юриста в его фирме.

И теперь, разглядывая снимки с места преступления, Ксения осознала, насколько серьёзно влипла. Она отчаянно пыталась придумать какой-нибудь умный вопрос, чтобы стереть ухмылку с лица следователя.

— В город японский театр приехал? — вырвалось у Ксении при взгляде на очередное фото.

Юноша в ярком кимоно, скрючившись, валялся на полу гримёрки, словно выброшенный мусорный пакет. Рядом с телом лежала странная тряпка, на которой алели следы крови.

— Местная самодеятельность ставила спектакль кабуки. Убитый — Павел Горохов, исполнитель главной роли. Убит был вот этим платком, — следователь бросил на стол ещё стопку фотографий с крупным планом той самой странной тряпки, оказавшейся белым шёлковым платком. — Красные пятна — это отпечаток грима с лица жертвы. Причина смерти — асфиксия в результате аллергической реакции. У Горохова была аллергия на лошадиную перхоть. Убийца натёр платок шерстью, зашёл в гримёрку и прижал платок к лицу Павла. Сильнейший отёк гортани плюс резкое ослабление сердечной деятельности вызвали мгновенный анафилактический шок. Горохов в считаные секунды потерял сознание и в течение десяти-пятнадцати минут задохнулся.

Ксения почувствовала, как по спине пробежал холодок. Получается, это было хладнокровно спланированное убийство.

— На момент, когда Горохов ушёл в гримёрку, в театре-студии оставалось только четверо, — Ксения уткнулась в опросные листы. — Василий Гомон — тоже актёр, Анна Койни — зритель, Елена Мотукаева — бывшая девушка Горохова. И Никита Кашин — друг убитого. Все учатся на одном факультете и все, кроме Гомона, первокурсники.

— В здание никто посторонний не заходил, мы проверили уличные камеры. В окна не влезали, тайных ходов нет. Тело обнаружил Кашин, позвал остальных. Так что, когда приехала группа, там уже всё было затоптано.

— Но почему вы задержали именно Кашина, а не Мотукаеву? Убили ведь её платком. Или вот, например, Койни. Она должна была поступить на бюджет, а Горохов по баллам шёл за ней. И тут Койни проваливает последний экзамен, говорят, не без помощи Горохова. Чем не мотив?

— Ксения Андреевна, давайте на чистоту, — следователь доверительно наклонился к ней, опершись локтями о стол. — Все улики против вашего подзащитного. Мотив у Кашина железобетонный — Горохов собирался жениться на его девушке. И самое главное — у него в кармане нашли ворсинки лошадиной шерсти.

Перед Ксенией упала очередная пачка фотографий.

— А что за кровь, вот тут, по краю кармана? — Ксения вернула фото следователю.

Тот равнодушно пожал плечами.

— Наверное, сбитыми костяшками задел. Он утром успел подраться с Гороховым.

— На ДНК послали?

— Окститесь, — усмехнулся следователь. — У нас тут не Москва, каждое пятнышко проверять на ДНК. Группа крови совпала, дождусь потожировых с платка и буду передавать дело в суд. Ксения Андреевна, — следователь покачал головой, — поверьте опытному следаку, если все улики указывают на подозреваемого, значит, он и есть убийца. Это вам не кино и не детективная книжка, тут всё гораздо проще.

— Но я ведь могу поговорить со своим подзащитным?

— Обязательно. Я не хочу, чтобы дело развалилось из-за процессуальных нарушений.

* * *

Никита сидел напротив, сгорбившись, как испуганный школьник. Щуплый, бледный. Бегающий, растерянный взгляд и очки, постоянно соскальзывающие с носа.

«Не похож он на хладнокровного убийцу», — удовлетворённо выдохнула Ксения и представилась.

— Только у меня денег нет, — тихо ответил Никита.

— Я государственный адвокат, это бесплатно. Что произошло после спектакля?

— Я уже рассказал всё следователю.

— А теперь расскажите мне. Честно, без утайки.

— Ну, мы решили отметить премьеру… — Никита нервно теребил край рубашки. — Васин персонаж умер ещё в середине спектакля, поэтому Гомон успел переодеться и сгонять за бухлом. А Паша подкатил прямо так, в гриме и костюме.

Никита почти слово в слово пересказывал свои показания. Смартфон усердно записывал его рассказ, а Ксения внимательно следила за Кашиным, пытаясь уловить малейшую ложь. Но Никита был слишком искренен, слишком растерян.

— Вы знали про аллергию? — уточнила Ксения, когда Кашин закончил рассказ.

— Знал. В выпускном классе Паше на днюху подарили конную прогулку. Так он там чуть не загнулся от приступа. Даже в больничку загремел. Меня теперь посадят?

— Нет, конечно. Следователь ждёт анализы с платка. Раз вы не убийца, ваших следов там не будет.

Никита нервно сглотнул и опустил голову.

— Паша лежал с платком на лице, — пояснил он тихо, словно боясь собственных слов. — Я… я просто не сразу понял, что он мёртв. Снял платок, чтобы посмотреть…

— Хреново, — вздохнула Ксения. Если бы не пари, она точно предложила бы писать чистосердечное. Надо же было так вляпаться.

— Но ведь это Ленкин платок, — Никита обречено обхватил голову руками. Казалось, он вот-вот расплачется. — Как он мог у меня оказаться? Мы даже рядом не сидели.

Ксения рассматривала разбитые костяшки Кашина. А вдруг это всё постанова? Ножиком он точно махать не будет. А вот задушить, да ещё так изобретательно. Почему бы и нет? А потом сидеть и изображать занюханного очкарика.

— Откуда у вас кровь на одежде?

— Кровь? — Никита встрепенулся. — Слушайте, я вспомнил! Когда я вышел покурить, ручка женского туалета была испачкана кровью. А когда возвращался — она была чистая. Я тогда ещё подумал, уборщица ведь уже ушла.

— Может ещё что-то вспомните? — спросила приободрённая Ксения.

— Нет, больше ничего, — пробормотал Никита. — Да мы все в дымину были. Девчонки так вообще. Едва на ногах держались. Когда Аня выходила, чуть не рухнула. Хорошо, я подхватить успел.

— Койни выходила из театра?

— Нет. Я курил в дверях, она подошла, сказала, что зябнет. Я ей посоветовал в костюмерной что-нибудь взять.

— Как вы думаете, кто убил Горохова?

— Без понятия. Паша, конечно, был бабник и хвастун, но не убивать же за это. — Кашин задумался. — А вот Вася был зол на него. До Паши главные роли играл Гомон. А когда Паша получил главную роль ещё и в этом спектакле, Вася вообще озверел. Это ведь была его идея с кабуки. Гомон у нас японист.

* * *

Устроившись на заднем сиденье, Ксения погрузилась в чтение материалов дела. Каждая деталь, каждое слово казались подозрительными. Как же ей оправдать этого недотёпу?

Вадим, личный шофёр, охранник, нянька и прочая, прочая, молча наблюдал за ней в зеркало заднего вида. Барабанная дробь острых ноготков выдавала крайнюю степень раздражения его подопечной.

— Тухлятина полная, — буркнула Ксения. Вадим встрепенулся, ожидая дальнейших распоряжений. — Давай прокатимся до театра. Может, на месте что-нибудь прояснится.

Ксения откинулась на сиденье и прикрыла глаза. Это была головоломка, которую она просто обязана решить. Вадим, не отвлекаясь от дороги, внимательно слушал её рассуждения, временами задавая уточняющие вопросы.

Впереди уже маячило здание театра-студии.

— Стой!

Вадим чертыхнулся сквозь зубы и послушно прижался к обочине. Не дожидаясь полной остановки, Ксения выскочила из машины.

— Елена?!

На окрик обернулась крупная деваха на высоченных шпильках и в короткой юбке.

— Я — Ксения, адвокат Никиты. Мне надо с вами поговорить.

— Я уже всё ментам рассказала, — Елена презрительно смерила взглядом стоящую перед ней пигалицу.

«Ей бы жвачку в зубы да чулки в сетку, и можно снимать фильм про девяностые», — Ксения сжала зубы.

— Я знаю, что Никиту подставили, — она сунула руки в карманы джинсов. — Это ведь вы убили Павла. Не смогли простить, что он вас бросил?

— Меня? — губы Елены изогнулись в ухмылке. — Да я сама от него слилась. Мой нынешний — вообще топчик.

Ксения прищурилась. Широкие мазки тональника не смогли полностью скрыть припухлость носа. Уж не топчик ли постарался?

— Ювелирку мне дарит, — Елена погладила кулон на шее. — Он такой пусечка.

— Можно взглянуть? — Ксения требовательно протянула руку. — А платок на спектакль зачем надели? Вы были в платье, к которому шейные платки не надевают, — настаивала Ксения, рассматривая кулон.

— За пару часов до спектакля Анька за конспектами зашла. Пока я их искала, эта косорукая испачкала мне воротник. А я чё? Мажорка? Два вечерних платья иметь, — Елена выхватила кулон из рук Ксении. — Вот Анька мне платок и презентовала. Напела, что настоящий, японский.

— А разве Койни не отличница?

— У неё пару месяцев назад папанька умер и теперь с баблом полный мрак. Она официанткой вкалывает, половину занятий прогуливает.

— Про Василия что можете сказать?

— Ничего, даже не пересекаемся, — Елена нетерпеливо оглянулась. — Вы всё? Тогда чао, адвокат.

Не дожидаясь ответа, Мотукаева развернулась и быстро пошла прочь. Ксения впилась взглядом в удаляющуюся фигуру. Каждая фраза Елены звучала выученным уроком. Уверенность, что Мотукаева — убийца, росла с каждой секундой.

* * *

Место преступления оказалось опечатанным. Вадим включил няньку и предотвратил правонарушение, не дав подопечной сорвать эту отвратительную бумажку. Женский туалет был тщательно вымыт чистящими средствами. Ксения, пыхтя от недовольства, стояла в коридоре.

Дверь соседней гримёрки распахнулась, едва не сбив девушку с ног, и оттуда вышел Гомон. Ксения подпрыгнула от радости, чем немало удивила Василия, и, быстро представившись, затащила его обратно. Маячивший за её спиной Вадим предотвратил любые возражения.

— Убийцу потянуло на место преступления? — набросилась на Гомона Ксения. — Это ведь вы убили Горохова.

— Что за чушь? — Василий присел у гримёрного столика. — Девушка, вы в своём уме?

— Во-первых, у вас есть серьёзный мотив: Горохов получил вашу роль. Во-вторых, вы всех напоили, а сами остались трезвым. И в-третьих, прижать платок к лицу сильного парня может только другой сильный парень.

— Ну, во-первых, засуньте мотив себе… — Вадим кашлянул, и Гомон, опасливо покосившись на охранника, уточнил, — в кармашек своих дорогущих джинсов. Плевал я на эту роль. Здесь не умеют ценить талант, то ли дело японцы. Мне уже предложили работу в одной японской фирме. Доучиваюсь только из-за диплома. А потом самолёт и коничива, Япония. Во-вторых, самая трезвая была Аня.

— Вы уверены? Кашин сказал, она едва на ногах держалась.

— Не знал бы — не говорил. Вот Лена, да. Так набралась, что споткнулась о порог в туалете и нос разбила. Я как раз ходил за добавкой. Видел, как она умывалась.

— А кровь на ручке видели? Платок был на ней?

— На ручку внимания не обратил. А платок… Да, платок был. Я ещё подумал, повезло, что кровь на него не попала. Ну, и в-третьих, платок не прижимали к лицу насильно — это ошигума.

— Что за ошигума такая?

— Дело в том, что в театре кабуки маска из грима, её называют кумадори, — это целое искусство, которое передаётся из поколения в поколение. Мальчики в Японии начинают учиться накладывать грим с детства, впитывая секреты мастерства своих наставников, — глаза Гомона загорелись неподдельным энтузиазмом. — Кумадори — это целый язык, на котором говорят лица актёров кабуки. Каждый цвет, каждая линия несёт свою смысловую нагрузку. Это душа актёра, вынесенная на свет рампы. Поэтому гениальные японцы изобрели ошигума — шёлковый или хлопковый кусок ткани, на котором актёр после спектакля оставляет отпечаток кумадори. Его обычно делают на юбилейных концертах — традиция, корнями уходящая в глубь веков. Ошигума обычно сравнивают с автографом. Но это всё чушь. Это как сравнивать каракули на салфетке с картиной великого мастера. Потому что ошигума — больше, чем банальный автограф, механическое движение руки. Когда актёр оставляет отпечаток своего кумадори на шёлке, он словно передаёт нам частичку души. Ошигума — это не просто сувенир, это ключ к пониманию японской культуры, её эстетики. Это как иероглиф, который можно расшифровывать бесконечно. Как отпечаток бабочки на стене — хрупкий, но вечный.

Гомон умолк, погрузившись в свои мысли.

— Почему вы не сказали об этом полиции?

Вернув лицу надменное выражение, Василий усмехнулся.

— Они не спрашивали.

— Но это же оправдывает Никиту.

— А я не подписывался оправдывать этого недоумка. Друзей надо лучше выбирать.

В глазах Ксении сверкнул гнев. Этот самовлюблённый павлин явно считал себя пупом земли, а всех остальных — пылью под ногами. Холодный, расчётливый, он способен на что угодно. Но как доказать его вину?

* * *

Вопреки привычке, Ксения выбрала стол в центре летней веранды. Не глядя в меню, предложенное официанткой, озвучила заказ: «Два капучино». Когда официантка протянула руку, чтобы забрать меню, Ксения цепко схватила её за рукав блузки.

— Анна, это ведь вашим платком убили Горохова? Про ошигума вы придумали заранее?

Официантка побледнела.

— Вы кто?

Ксения показала адвокатскую корочку.

— Платок мне Гомон дал, он и рассказал про ошигума, — Анна облизнула губы. — Сказал, что его потом можно будет дорого продать как сувенир. Азия сейчас в тренде. Но Ленка так разоралась из-за испорченного воротника. Пришлось ей отдать и рассказать про японские автографы.

— А вы как думаете, кто убил Горохова?

— Я не буду ни на кого наговаривать, — Койни резко вырвала руку. — Пусть полиция разбирается. Извините, мне нужно работать.

Ксения барабанила ногтями по столу. Анна вызывала у неё раздражение. Слишком незаметная, слишком невинная. Уж не в этом ли омуте завёлся тот самый чёрт, что толкнул на убийство?

— У меня такое чувство, что мне все врут, — пожаловалась она Вадиму. — Та же Анна, то она пьяная, то трезвая. А Елена? Такие кулоны не продавались, их давали в подарок к чеку в местном бутике. Дорогой бутик, ей явно не по карману. А способ убийства? Я закинула вопрос парочке кексов, фанатеющих от манги. Они подтвердили, что такое убийство очень даже в японском духе. Классика жанра, блин.

Официант принёс две дымящиеся чашки.

— А где Анна? — поинтересовалась Ксения.

— Этот столик обслуживаю я. Желаете что-нибудь ещё?

По предплечью парня тянулся дракон, скрывая хвост под рукавом футболки. Разглядывая тату, Ксения бросила: «Счёт», — и снова обратилась к Вадиму.

— А может, они сговорились? Точно! Убили Горохова вчетвером. Нет, лучше втроём. Что думаешь по поводу этой версии?

— Думаю, вам стоит отдохнуть, — перестал изображать немого Вадим. — А я тем временем постараюсь разузнать что-нибудь интересное об этой четвёрке.

Чирикнул телефон Ксении. Яська познакомилась с двумя кентами и предлагала затусить с ними.

— Ты прав, — улыбнулась Ксения. — Отдых мне совсем не повредит.

* * *

Утро Ксении началось пополудни. Задумчиво жуя воздушный, тающий во рту скрэмбл, она искала на фотках хоть какую-то зацепку. Хорошо папы нет, он бы не поскупился на нотацию о вреде работы во время еды.

Не добившись успеха, Ксения с большой чашкой ароматного какао переместилась в комнату. Там она расчертила лист А4 на три колонки и, озаглавив каждую именем подозреваемого, начала заполнять их известными фактами.

Коротко постучав, зашёл Вадим.

— Удалось что-нибудь выяснить?

Ксения покосилась на плоды своего труда и вздохнула. Колонки были заполнены равномерно.

— Составила таблицу с мотивами и возможностями. Фигня всё это. У всех есть мотив. Плохой или хороший — не важно. Там, где один не почешется, другой затаит смертельную обиду. Знать про аллергию мог любой. Мало ли где Горохов проболтался. И шерсть получить не проблема, за городом несколько конюшен с прокатом. А у тебя что?

— Гомон действительно летит в Японию. Эксперты получили результаты пжс с платка. Наследили все.

— Ну, по крайней мере, против Кашина эта улика теперь не прокатит.

Вадим кивнул и продолжил:

— Койни, оказывается, лежала в той же больнице и в то же время, что и Горохов. У Мотукаевой действительно есть молодой человек — охранник того самого бутика. Он признался, что одна покупательница забыла кулон на кассе. Он сначала хотел её догнать, но передумал и подарил кулон Елене.

Ксения ещё раз взглянула на таблицу.

— Нет! — резким движением она разорвала лист пополам, потом ещё и ещё… И вот мелкие кусочки усеяли пол. — Тут нужно искать что-то другое.

Ксения включила ноутбук и вместе с Вадимом начала составлять новую схему. Через пару часов принтер выплюнул результат.

Послав Вадима за очередной чашкой какао, Ксения разглядывала рисунок.

— Бинго!

Радостный крик застал Вадима входящим в комнату, и только железные нервы позволили не расплескать горячий и сладкий напиток.

— Заводи тарантайку. Мы едем ловить убийцу. Похоже, папочка будет очень расстроен.

— Может лучше сообщить полиции?

Ксения досадливо махнула рукой.

— Без улик они даже разговаривать не будут. А у меня их пока нет.

Сбегая по лестнице, Ксения набрала номер.

— Анна? Это адвокат Никиты Кашина, помните меня?.. Я уверена, что убийца Мотукаева. И мне нужна ваша помощь, чтобы заставить её признаться… Да, прямо сейчас… Мост в парке знаете?.. Жду вас там.

* * *

Койни, сжимая ручки самоката, оглядывалась по сторонам.

— Что от меня требуется? — поинтересовалась она у подошедшей Ксении.

— Дайте левую руку.

Анна слегка замешкалась, затем неохотно протянула руку. Ксения резко задрала рукав. Запястье было забинтовано.

— Что вы делаете? — вскрикнула Анна.

Ксения торжествующе достала распечатанную схему.

— Мне никак не давала мысль, кто же смыл кровь с двери туалета? Если бы это сделала Мотукаева, то Кашин кровь бы уже не видел. Получается, это могли сделать или Гомон, или вы, — Ксения махала листком перед носом Анны. — Но зачем? Неужели такая тяга к чистоте? Или убийца замывал следы? У Василия никаких ран нет. Все официанты в кафе в футболках. Все, кроме вас. А зачем вам в такую жару надевать блузку с длинными рукавами? Вы хотели скрыть порезанное запястье. Кстати, вены режут вдоль, а не поперёк.

— Это Кашин убийца, — крикнула Анна. — Он меня оговаривает.

— Или вы Кашина? Вы ведь не были пьяны. Вы специально упали на Никиту, чтобы сунуть ему в карман шерсть. Кашин в темноте не заметил окровавленную руку. А вот карман вы ему испачкали. Ничего, теперь я заставлю следака сделать ДНК-тест. И в костюмерной вы не только взяли кофту. Вы полностью переоделись, чтобы на одежде не осталось следов шерсти. Ну и напоследок. Только вы оставались наедине с Еленой и могли тиснуть платок, не опасаясь свидетелей.

Анна затравленно оглянулась.

— Хорошо, я расскажу всё как было. Только пусть он, — кивнула на Вадима, — отойдёт подальше.

Ксения махнула рукой. Вадим нехотя отошёл.

— Дальше, — потребовала Анна.

Дождавшись, когда Вадим отойдёт метров на десять, Анна вскочила на самокат и рванула через мост.

* * *

Резкий, обжигающий толчок в спину сбил с самоката. Вдох. Я ещё жива?

— Это всего лишь травмат, — раздался насмешливый голос адвокатши.

Обернулась. Амбал-охранник прятал пистолет, а Ксения нагло ухмылялась.

Перескочить через небольшие перила легко. Быстрый взгляд вниз. Внизу чернели округлые спины валунов. Интересно, высоты хватит, чтобы быстро и без боли?

— Анна, не дурите. У вас ещё вся жизнь впереди.

Надо же, какая забота.

— Какая жизнь? — горько, очень горько. — Что ты вообще знаешь о жизни? Я ведь в МГУ поступать собиралась, на химфак. Репетиторы, олимпиады.

Ты даже не представляешь, каково это — учиться по шестнадцать часов в день. В итоге нервное истощение и эта чёртова больница. А там Павел. Втюрилась по уши. Какой химфак? Лишь бы быть вместе. Тупица. Сейчас я это и сама понимаю.

— Я ведь сама завалила экзамен, когда Павел поставил ультиматум: или он, или моё бюджетное место.
Адвокатше этого не понять. Папа взял кредит и устроился на вторую работу. Лишь бы я смогла учиться…
А этот ублюдок всё равно меня бросил. Сразу после вступительных. Стал гулять с этой выдрой Ленкой. А я ещё надеялась, что он вернётся.
Потом папа заболел, но никому не сказал. Кредит он закрыл, но болезнь стала неизлечима.

— А тут Павел объявил о свадьбе. И я поняла, что он не должен жить. Ведь это из-за него умер папа. Это он во всём виноват!

— А Никиту вы зачем подставили?

— Никого я не собиралась подставлять. Я хотела умереть. Но только после Павла.

Ты когда-нибудь резала вены? Это больно. Я не смогла. В туалете кое-как смыла кровь. С рук… раковины… двери. Обмотала руку носовым платком. Сначала хотела выкинуть шерсть где-нибудь подальше. Но увидев Никиту, передумала.

— И не жалко Кашина? Он же ни при чём.

— А меня кто-нибудь жалел? Никита дружил с этим ублюдком, вот пусть и расплачивается. И выдра тоже не должна жить. Это я из-за тебя не успела её убить.

— Я записала признание на диктофон. Никиту отпустят, — адвокатша самодовольно помахивала смартфоном.

— Не подходи, — в горле пересохло, собственный окрик напомнил карканье.

Интересно, куда делся её амбал? Стало удивительно легко. Надо только разжать руки и сделать шаг.

Справа мелькнула тень охранника. Успеет?