Круг испытания Глава 4

Глава 4. Сердце Бездны

Ощущение было сродни тому, как если бы его мозг, его душа, его самое «я» пропустили через мясорубку, а затем собрали обратно в спешке, не глядя на инструкцию. Егор стоял, покачиваясь, опираясь ладонью о шершавую, холодную стену нового места. Тошнота подкатила к горлу кислой волной, и он сглотнул, заставляя себя дышать глубже. Телепортация, даже на такое, как уверял Каэл, «крошечное» расстояние, оказалась пыткой для всех его чувств.

— Дыши, — коротко бросил Каэл, сам выглядевший чуть более уставшим, но несравнимо лучше. — Первые разы всегда такие. Тело протестует против того, что законы пространства для него внезапно перестали работать.

Егор кивнул, не в силах вымолвить ни слова, и наконец осмотрелся. Они находились в небольшом, круглом помещении, вырубленном в скале. Воздух был спертым и пахлом пылью, временем и остывшим пеплом. В центре комнаты стоял массивный каменный стол, покрытый потрескавшимися свитками и причудливыми инструментами, напоминавшими астролябии, сделанные из кости и мерцающего кристалла. Свет исходил от нескольких крупных, необработанных камней, вмурованных в стены, — они излучали тусклое, но стабильное желтоватое свечение. Это было похоже на бункер или келью отшельника.

— Где мы? — наконец смог выговорить Егор, отрываясь от стены. Ноги все еще были ватными.

— Руины Храма Первого Вздоха, — ответил Каэл, скидывая свой потертый плащ и бросая его на груду каких-то ящиков в углу. — Когда-то здесь, на самой границе Искаженных Холмов, учились первые маги, только-только открывшие для себя Эфир. Сейчас от храма осталась лишь эта комната да несколько коридоров, погребенных под обвалами. Совет давно забыл об этом месте. Его защищают не столько стены, сколько наслоения древней, успокоившейся магии. Для их детекторов мы здесь — просто фоновый шум.

Он подошел к столу, смахнул пыль с одного из свитков, но не разворачивал его, а лишь смотрел на потрескавшуюся кожу.

— Это одно из последних безопасных мест. Недолго.

Егор медленно подошел. Его взгляд упал на его собственные руки. Они все еще казались чужими. За последние... сколько там прошло? День? Два? Он потерял счет времени. За это короткое время он умер, попал в чистилище в виде сияющего Круга, оказался в мире магии, едва не стал обедом для ползающих тварей и научился — с грехом пополам — создавать магический щит. Его старый мир, мир кода, дедлайнов и чашки кофе по утрам, казался теперь невероятно далеким, туманным сном.

— Ты говорил, что Древо Миров отравлено, — тихо начал Егор, садясь на грубую каменную скамью у стола. Усталость давила на плечи свинцовой тяжестью. — Кто? Как? И самое главное... какое отношение ко всему этому имею я?

Каэл обернулся к нему. В тусклом свете камней его лицо казалось еще более древним, изрезанным тенями, как ущельями.

— Прямое, — старик сел напротив. — Я уже говорил — ты катализатор. Но чтобы понять что это значит, нужно понять суть проблемы. — Он взял один из кристаллических инструментов, покрутил его в пальцах, и устройство тихо запищало, выбросив в воздух мелкую, мерцающую голограмму — схему, напоминающую древесную крону с тысячью ответвлений. — Это — Элизиум. Вернее, его магическая карта. Все мы, все живое здесь, связаны с Древом. Оно — источник, корень, сердце нашего мира. Магия — его сок, текущий по жилам реальности.

Он ткнул пальцем в основание «кроны». Голограмма дрогнула, и несколько ветвей, самые нижние, изменили цвет с золотистого на гнилостно-черный. Чернота медленно ползла вверх.

— Примерно три столетия назад что-то случилось. Легенды гласят, что группа магов из Совета Арканов, возжелавшая абсолютной власти, попыталась создать искусственный источник магии. Они нашли способ... пробуравить дыру в саму суть Древа, чтобы черпать силу напрямую, минуя все ограничения. Они называли это «Проект: Возрождение».

— И что-то пошло не так, — мрачно заключил Егор. Сценарий был до боли знаком по его прошлой жизни — неудачный апдейт, приводящий к падению всего сервера.

— Все пошло не так, — Каэл кивнул, его глаза стали пустыми, будто он смотрел в прошлое. — Они не просто пробурили дыру. Они разорвали плоть Древа и задели то, что находилось за ней. Небытие. Пустоту, пожирающую саму себя. Или нечто... иное. То, что мы называем Бездной.

Голограмма дрогнула, и из черных ветвей поползли кроваво-красные прожилки.

— Бездна — это не просто отсутствие чего-либо. Это анти-жизнь, анти-магия. Она начала заражать Древо, как яд. Магия в пораженных областях стала извращаться, порождая чудовищ вроде тех «краев тени», что мы видели. Стабильность мира пошатнулась. Бури из чистой энергии, «магштормы», стирают с лица земли целые регионы. Жизнь угасает.

— И Совет? Что они делают? — спросил Егор, смотря, как болезненная чернота ползет по голограмме.

— Что делают все властители, когда их власть и сама основа их мира рушится из-за их же ошибки? — Каэл усмехнулся, и в его усмешке не было ни капли веселья. — Они скрывают правду. Обвиняют во всем внешних врагов, еретиков, солнечную активность. И ищут способ залатать дыру, не признавая своей вины. Они верят, что можно найти некий артефакт, запечатать утечку и сохранить статус-кво. Но дыра не просто «есть». Она живая. Она растет. И любая их попытка «залатать» ее лишь ускоряет процесс.

Старик отложил инструмент, и голограмма погасла.

— А теперь — твоя роль. — Он пристально посмотрел на Егора. — Ты — Скиталец. Ты не связан с Древом так, как связаны мы. Твоя душа, твоя сущность пришла извне. Бездна — это тоже нечто «внешнее». Ты — единственный, кто может войти в самое сердце заражения, в то место, которое для любого местного мага станет мгновенной смертью или хуже. Ты — единственный, кто может не залатать дыру, а... исцелить ее. Перезаписать код, как сказал бы ты.

Егор смотрел на него, и в голове у него стучало одно и то же: «Это безумие». Он — инженер, а не мессия. Он испытывал отвращение к слову «исцелить», когда речь шла о системной ошибке планетарного масштаба.

— Как? — это было единственное, что он смог выжать из себя. — Как я могу это сделать? Я едва щит собрал!

— Потенциал, — повторил Каэл. — Ты уже чувствовал эфир. Ты уже управлял им. Но ты делал это инстинктивно, как дикарь, бросающий камень. Тебе нужно научиться не бросать камни, а... программировать. Создавать заклинания. Понимать саму структуру магии. И для этого у нас есть кое-что.

Он встал и подошел к самой дальней, глухой стене кельи. Проведя рукой по шершавому камню, он прошептал что-то на том же древнем языке. Камень не отъехал. Он... расступился. Пропустил его руку внутрь, словно поверхность была жидкой. Каэл что-то нащупал и вынул небольшой предмет.

Это был кристалл. Совершенно прозрачный, размером с кулак, внутри которого медленно переливались, словно капли ртути, сгустки серебристого света.

— Это — Слеза Миротворца, — тихо сказал Каэл, возвращаясь к столу. Легенда гласит, что это слеза первого мага, пролитая им при виде безмерной красоты и хрупкости мира. Это — чистый, не зараженный сгусток изначальной магии Древа. И ключ к познанию.

— Что он делает?

— Он — интерфейс, — сказал Каэл, и Егора пронзила странная дрожь от этого слова. — Он позволяет сознанию напрямую взаимодействовать с матрицей мироздания. Увидеть код, как ты сказал. Но это опасно. Один неверный шаг, одна неправильная мысль... и твое сознание может раствориться в этом потоке. Тебя ждет не смерть, а небытие. Стирание.

Он протянул кристалл Егору.

— Выбор за тобой. Мы можем попытаться бежать. Прятаться до конца наших дней, пока Бездна не поглотит всё. Или... ты можешь взять это. Пройти ускоренный курс магии, на который у обычного мага уходят десятилетия. И попытаться сделать то, что не под силу никому другому.

Егор смотрел на кристалл. Серебристый свет внутри него pulsated в такт его собственному сердцебиению. Он видел в нем свое отражение — испуганное, изможденное лицо человека, вырванного из своей реальности. Он думал о своем старом мире. О коде, который он писал. Ошибка в коде приводила к падению приложения. Здесь ошибка в «коде» приводила к концу мира.

Он не чувствовал себя героем. Он чувствовал себя инженером, которого бросили чинить реактор на атомной подлодке, идущей на дно.

Медленно, почти против своей воли, он протянул руку. Его пальцы коснулись гладкой, прохладной поверхности кристалла.

И мир взорвался.

Нет, не взорвался. Он... развернулся. Комната, Каэл, стол — все исчезло. Он парил в абсолютной пустоте, но эта пустота была наполнена. Она состояла из бесчисленных, переплетающихся нитей света. Золотых, серебряных, синих, зеленых. Они текли, сталкивались, образовывали узоры невероятной сложности, распадались и вновь собирались. Он слышал их. Нет, не слышал — ощущал. Это была симфония мироздания. Гимн бытия.

«Это... эфир?» — подумал он, и мысль отозвалась эхом в сияющем хаосе.

«Это его основа, — прозвучал в его сознании голос Каэла, но он был тихим, как отдаленный шепот. — Матрица. Смотри.»

И он увидел. Золотые нити были чистой, нетронутой магией. Но среди них, как черные вирусы, ползли другие — изломанные, колючие, источающие тихий вой отрицания. Они обвивались вокруг золотых нитей, душили их, перекусывали, и на месте разрыва возникала пустота, которая начинала пожирать все вокруг.

«Бездна...»

Он посмотрел на одну из черных нитей. И увидел... код. Не двоичный, не на Python, а нечто фундаментальное, состоящее из чистых концепций, логических операторов мироздания. И в этом коде была ошибка. Цикл, который не завершался, а лишь поглощал сам себя, создавая вечный голод, вечную пустоту.

«Я... я вижу...»

Он потянулся мысленно к одной из золотых нитей. Та откликнулась, обвилась вокруг его сознания, теплая и живая. Он попытался скомандовать ей, как командовал частицам в туннеле. Но здесь команды были иными. Он не приказывал, он... предлагал. Рисовал мысленную картину. Формулу.

Он представил простейший щит. Но не как стену, а как алгоритм. IF (черная_нить == приближается) THEN (отразить && рассеять). Он вложил эту мысль в золотую нить.

И она послушалась. Часть сияющего потока изменила траекторию, сгустилась в знакомый мерцающий барьер. Но теперь он был не шатким пузырем, а сложной, многослойной структурой, каждый слой которой выполнял свою функцию.

Восторг захлестнул его с новой силой. Это было... программирование. На языке самой Вселенной. Он был уже не дикарем, а инженером, которому впервые дали в руки совершенный инструмент.

Он экспериментировал, забыв обо всем. Создавал сгустки света, менял их температуру, заставлял их двигаться по сложным траекториям. Каждая мысль немедленно воплощалась в реальность этого внутреннего мира. Он видел, как устроены связи, как энергия перетекает из одного состояния в другое.

И тогда он увидел Ее.

В самом центре этого сияющего хаоса, там, где клубился самый густой узел черных, изломанных нитей, находилось нечто. Не структура, а отсутствие структуры. Черная дыра в самой реальности. Она не просто пожирала свет. Она искажала его, заставляла нити завязываться в мучительные, невозможные узлы. От нее исходил не звук, а чувство — всепоглощающего отчаяния, ненависти и вечного, неутолимого голода.

«Сердце Бездны...» — понял он.

И Оно заметило его.

Не взгляд, не поворот. Просто внезапно все его существо пронзило осознание, что эта Пустота сфокусировалась на нем. Холод, по сравнению с которым лед Искаженных Холмов был адским пламенем, сковал его мысленную форму. Черные нити вокруг Сердца дернулись и устремились к нему, не как хаотичные вирусы, а как щупальца, управляемые единым, чудовищным разумом.

Паника, в тысячу раз сильнее той, что он испытывал в туннеле, сжала его. Он попытался отступить, создать щит, но его мысленные конструкции рассыпались, едва соприкоснувшись с наступающей Пустотой. Она была не просто силой. Она была анти-силой. Отрицанием самой возможности его существования.

«Выходи!» — он услышал отчаянный, искаженный крик Каэла где-то на самом краю восприятия.

Егор изо всех сил потянул свое сознание назад, к тому месту, откуда пришел. Сияющие нити мира рвались, черные щупальца хватались за него, таща в холодную пустоту...

Резкий рывок. Боль, будто все нервы выдернули из тела разом.

Он рухнул на каменный пол кельи, судорожно хватая ртом воздух. Из носа текла теплая струйка крови. Кристалл «Слеза Миротворца» лежал рядом и больше не светился, став просто куском прозрачного камня.

Каэл, бледный как полотно, стоял над ним, его рука все еще была вытянута вперед — видимо, это он выдернул его, разорвав связь.

Долгое время в комнате стояла тишина, нарушаемая лишь тяжелым, прерывистым дыханием Егора. Он лежал, уставившись в потолок, чувствуя, как его разум медленно собирается по кусочкам. Увиденное было невозможно описать словами. Красота матрицы и ужас Бездны.

— Ты... видел? — наконец прошептал Каэл.

— Да, — голос Егора был хриплым. Он с трудом сел, вытер кровь с лица. — Я видел... код. И я видел... Оно. Сердце. Оно... живое.

Каэл мрачно кивнул. — И теперь ты понимаешь.

Егор понимал. Понимал все. Это была не просто «порча». Это была раковая опухоль на теле реальности, обладающая своим собственным, враждебным сознанием. Никакое «запечатывание» здесь не помогло бы. Нужно было... «лечение». Нахождение исходной ошибки и ее исправление. Переписывание кода Сердца.

Он посмотрел на свои руки. Они все еще дрожали, но теперь не от страха, а от переизбытка информации, от осознания масштаба задачи.

— Они не правы, — тихо сказал Егор. — Совет. Они не могут это запечатать. Это все равно что пытаться заклеить скотчем трещину в дамбе, за которой — океан. Рано или поздно ее прорвет.

— Именно так, — Каэл смотрел на него с странным выражением — смесью надежды и жалости.

Егор поднял взгляд. В его глазах, помимо усталости и страха, теперь горела решимость. Не героическая, а скорее... профессиональная. Инженер увидел критический баг в системе. И он был единственным, у кого были права на его исправление.

— Что мне нужно сделать? — спросил он. Его голос прозвучал тверже.

Каэл глубоко вздохнул. — Тебе нужно добраться до Фонтана Душ. Это место силы, расположенное в самых корнях Древа. Это единственный портал, ведущий прямо в Эпицентр Бездны. Но путь туда лежит через Столицу — цитадель Совета Арканов. Они никогда не пропустят тебя добровольно.

— Значит, мне придется их обойти. Или пройти через них, — Егор встал на ноги. Он все еще шатался, но внутри него что-то укрепилось. Видение матрицы изменило его. Он больше не был просто жертвой обстоятельств. Он стал специалистом по устранению неполадок. Правда, неполадок вселенского масштаба.

— Обучай меня, Каэл. Быстрее. У нас нет времени на десятилетия. Покажи мне, как создавать не просто щиты, а... программы. Заклинания. Мне нужно научиться всему, что может пригодиться. Как скрывать свое присутствие. Как защищаться от их магии. Как сражаться.

Он посмотрел на потухший кристалл. — И в следующий раз... я пробуду там дольше.

Каэл смотрел на него, и по его лицу скользнула тень улыбки.

— Хорошо, — просто сказал старик. — Тогда начнем с самого простого. С того, как отличить нить жизни от нити распада. И как разорвать первую, не уничтожив вторую.

Он подошел к столу и развернул один из древних свитков. На нем были изображены не руны, а сложные схемы, удивительно похожие на те, что видел Егор в матрице.

Ночь опустилась над руинами Храма Первого Вздоха, но в подземной келье го

рел свет. Не магический, а свет знаний, передаваемых от учителя к ученику. Ученику, которому предстояло не выучить заклинание, а переписать судьбу мира.