Кружева и металл

Татьяна была точно уверена в том, что где-то в жизни свернула не туда. Нет, Дубровская не могла сказать, что жизнь совсем не удалась - на хлеб она копейку зарабатывала, бутылки по помойкам не собирала - по нашим временам уже хорошо.

Но девушку не оставляло ощущение, будто она попала в день сурка. Каждый божий день - одно и то же. Просыпалась, шла на работу в ларек недалеко от дома, где продавала детям жвачку и газировку, а контингенту в возрасте - паленку мимо кассы. После смены возвращалась домой, кормила кошечку и засыпала перед телевизором. Выходные - того не лучше! Вообще деть себя некуда! На работе хотя б какое-то общение, а в четырех стенах накатывало одиночество - хоть волком вой.

Словом, единственное, что вносило разнообразие в размеренную монотонность дней Татьяны - смена времен года, иначе вообще казалось бы, что время остановилось.

С личной жизнью не задалось - это правда. Девушка предполагала, что виной тому сто двадцать кило веса, из которых не меньше половины была лишней, но ничего не могла с этим поделать. Стоило взглянуть в зеркало - накатывала такая хандра, что появлялось желание подвязать петельку в люстру и сунуть туда шею. Останавливала Дубровскую не столько любовь к жизни, сколько опасение того, что люстра, скорее всего, не выдержит такой вес. Потом еще на ремонт тратиться!

Глубокую скорбь она заедала тортиками, пирожными, мороженым, что, понятное дело, не способствовало стройности фигуры. Хоть поправляло настроение на пару часов - и то польза!

И этот день ничем не отличался от бесконечной череды точно таких же, похожих один на другой, как и бутылки водки с криво наклеенными этикетками под прилавком в ларьке.

Утром прибежала ватага мальчишек, сунув смятые бумажки, выклянченные у родителей, купили бутылку газировки и упаковку чипсов. За ними - прыщавый подросток, шмыгая носом, взял пачку сигарет. Дальше пошли завсегдатаи - мужички неопределенного возраста, чья грязная одежда могла соперничать в помятости лишь с их же физиономиями. Этим нужно одно - чекушка. В любое время дня, в любое время года. Они ссыпали на прилавок горсти мелочи, настрелянной тут же, на остановке. И, если не хватало на бутылку - внезапно видели в продавщице женщину, расписывая, как она сегодня великолепна, как задорно блестят ее глаза и, кажется, слегка похудела.

К этой публике у Татьяны уже давно выработался устойчивый иммунитет. К тому же, она прекрасно знала, что не похудела. Наоборот - поправилась. Снова поправилась. И уже всерьез переживала за весы, рассчитанные не более, чем на полтора центнера.

Да и любви от них не дождешься - выпросят чекушку и пропадут, а Дубровской потом из своей же зарплаты рассчитываться. Нетушки!

Но сегодня внимание девушки привлек мужчина. Что-то было в нем необычное. Некий эпатаж. Высокая старомодная шляпа, залихватские усы, как в фильмах про гусар. И одежда с крупными, блестящими пуговицами.

Он пришел с самого утра, едва продавщица приняла ларек у сменщица. И уселся на скамью напротив, закинув ногу на ногу, положил подбородок на трость и, почти безотрывно, пялился на Татьяну.

Сперва Дубровская пыталась его игнорировать. Вскоре неизвестный начал напрягать девушку. А через пару часов она догадалась - это же маньяк! Точно - маньяк! Если повезет - еще и сексуальный!

Теперь продавщица посмотрела на него другими глазами. Вполне симпатичный, в возрасте около тридцати пяти. И вполне сексуальный! А о чем еще может мечтать одинокая женщина, которой самой скоро стукнет тридцатник, еще и откровенно толстая, кроме как о сексуальном маньяке?

Татьяна, осторожно поглядывая на мужчину, чтобы не спугнуть, прибрала поближе бобину скотча. Чтобы, если вдруг нападет - точно не сбежал! Как говорится, назвался маньяком - полезай в кузов! Собрался насиловать - так не отлынивай, делай все качественно, без спешки. Секса у Дубровской не случалось уже лет пять, так что маньяк подвернулся весьма кстати.

Единственное, что вызывало опасения - дождался бы! Двенадцатичасовая смена только началась - хватит ли у маньяка терпения - просидеть столько на лавочке под палящим солнцем?

Улучив перерыв в потоке покупателей, девушка высунулась из окошка.

- Касатик! Ты не упарился? Водички холодненькой хочешь?

- Благодарствую, сударыня, - чуть коснулся края шляпа мужчина. - Буду крайне признателен.

Фу, сударыня! Татьяну передернуло от такого обращения. Казалось бы вполне приличным маньяк изъяснялся, как последний алкоголик! Но одет, хоть и необычно, но опрятно. На забулдыгу не похож.

- Давай, заходи сзади, - предложила она. - Я тебе мимо кассы налью!

Незнакомец легко поднялся на ноги и, поигрывая тросточкой, направился к двери ларька. Дубровская тем временем проверила скотч - не затерялся ли, и, перехватив поудобней обрезок трубы, припасенный на случай нападения хулиганов, спрятала его за спину. Это если вдруг маньяк начнет сопротивляться.

Вблизи он оказался еще более симпатичным, чем когда на скамейке. К тому же от мужчины приятно пахло - каким-то одеколоном, пробудившим в ларечнице воспоминания из далекого детства.

Неизвестный, галантно поблагодарив благодетельницу кивком головы, принял холодную алюминиевую банку газировки и с удивлением покрутил ее в руках, будто впервые видел.

- Ох, - вздохнула продавщица. - Там, сверху, за язычок потяните.

Мужчина с горем пополам справился с банкой и сделал большой глоток, мгновенно расплывшись в улыбке.

- Очень вкусно, - восторженно произнес он. - Как называется сей напиток?

- Это... "Спрайт", - растерянно ответила девушка.

Понятно - сумасшедший. Но выбирать не приходилось... ларечница уже прикидывала - стоит ли оглушить маньяка обрезком трубы и затащить в помещение, или он сам догадается напасть, но тот неожиданно спросил:

- Вы же - Татьяна? Рашпиль-Дубровская?

- Татьяна, - удивленно кивнула она. - Но просто Дубровская.

- Прелестно, сударыня! - неожиданно улыбнулся, демонстрируя идеально ровные зубы, незнакомец. - Вас-то я и ищу!

Раскрыв ладонь, где лежали крупицы порошка розового цвета, он дунул, окутывая девушку плотным облаком, от которого на все тело навалилась невероятная слабость. Продавщица рухнула б на пол, если б ее не подхватили сильные мужские руки.

- Обидно, - подумала Татьяна, проваливаясь в беспамятство. - Похоже, оказался извращенцем!

И это - в самом деле обидно! Первый секс за многие годы, а она ничего не будет помнить! Как же жестока бывает судьба-злодейка!