Крылатый Спецназ

Георгий Полеводов

Крылатый спецназ

Пролог

– «Четыре полста-семь», я «Двести семнадцатый», прием. Запеленговал «Комар» восточнее Аргунского ущелья. Координаты…

– Командир, вспышки слева! Зенитка!

– Понял, прикрой – атакую!

Непривычно-горбатый штурмовик, резко накренившись, спикировал. Светящиеся потоки пламени зенитных пушек прошли выше. Вокруг клубился серый непробиваемый туман, но низкоуровневая система «Меркурий» безошибочно определила цель по тепловому пятну. Пилот, щелкнув клавишей на ручке управления, взял ее на автосопровождение. «Пуск разрешен», – пропел нежный женский голос речевого информатора. Из-под крыльев штурмовика ударили огненные стрелы управляемых противотанковых ракет «Вихрь». Отворот! Пара Су-39 взревела турбинами, набирая высоту. Пилоты отстрелили вереницу ложных тепловых целей и включили станции постановки помех.

А внизу догорала, развороченная «Шилка», боевики решили попрактиковаться в использовании радиолокационного прицела при стрельбе по низколетящей цели. Теперь их останки догорали в искореженных внутренностях ЗСУ-23-4.

– Командир, пуск ракеты!

– Понял, расходимся!

Оставляя за собой шлейфы пылающих ИК-ловушек, штурмовики ушли в разные стороны, чтобы, развернувшись, снова атаковать тех, кто устроил им эту засаду. В следующем заходе самолеты перепахали пушечным огнем то место, откуда был произведен пуск. Поднявшись на высоту семьсот метров, ведущий пары вызвал вертолетчиков:

– «Четыре полста-семь», мы, вроде «Шилку» угрохали. Подходи аккуратно, там могут быть еще «духи».

– Понял тебя «Два-семнадцатый».

– Давайте, если что – прикроем.

Из тумана вывалились два Ми-24ПК, всепогодной версии знаменитого «Крокодила». Из вертолетов посыпались спецназовцы в камуфляже, с оружием наперевес. Скрывшись в зарослях, они через некоторое время вынесли на плащ-палатках двух окровавленных пилотов. Загрузили их в вертолет, после чего винтокрылые машины тяжело оторвались от земли. На обратном склоне чадно горела самоходная зенитка, а чуть дальше лежали тела «накрытых» пушечной очередью боевиков.

– «Двести семнадцатый», я «Четыре полста-семь», оба живы, идем на базу, прикрывай.

– Я «Двести семнадцатый», понял, выполняю.

Операция по спасению двух пилотов, подбитого вертолета Ми-24, завершилась успешно.

Штурмовики Су-25Т приземлились на полосу аэропорта «Грозный-Северный». Зарулив на стоянку, пилоты выбрались из кабин. Подъехал «уазик» командира полка. Полковник с сединой на висках подошел к летчикам. Те стали по стойке «смирно».

– Товарищ полковник, задание выполнено! В ходе поисковой операции пара была обстреляна зенитными средствами бандформирований. Был вынужден открыть огонь, цели уничтожены. Ведущий пары – капитан Сергей Савицкий.

Решение принято.

СекретноПрезиденту Российской федерации

Докладная записка

В связи с обострением международной ситуации, развитием международного терроризма, растущими сепаратистскими настроениями внутри субъектов федерации, считаю необходимым создать высокомобильное подразделение, включающее в себя авиационную компоненту для силового реагирования на любые проявления терроризма, экстремизма и национализма на территории Российской Федерации и в зонах наших государственных интересов.

Развернутые данные и аргументация – в соответствующих приложениях.

Секретарь Совета безопасности РФ.

Перед Президентом лежала раскрытая кожаная папка. Он оглядел собравшихся, и в свойственной ему лаконичной манере произнес:

– Господа, прошу высказываться по данной проблеме.

Первым начал Главнокомандующий ВВС:

– Господин Президент, для таких целей лучше всего применять штурмовую авиацию. За период проведения контртеррористической операции в Чечне, Дагестане, Таджикистане и в других регионах накоплен огромный опыт боевого применения штурмовиков. Летчики получили необходимые практические навыки. Но есть и серьезные проблемы. Необходимо существенно обновить парк штурмовиков и модернизировать их с учетом всепогодности действий и применения высокоточного оружия.

Президент обратился к представителю ОКБ Сухого:

– А вы что скажете, Владимир Петрович?

Владимир Петрович Бабак, Генеральный директор ОАО «Штурмовики Сухого» и Главный конструктор легендарного самолета Су-25, неторопливо поднялся со своего места.

– Господин Президент, нами уже проведена глубокая модернизация штурмовика по типу Су-25СМ. Работы по этой тематике выполнены почти полностью. Но, как я понимаю, – Генеральный конструктор хитровато прищурился, – вам ведь нужно нечто совсем иное?..

– Валерий Петрович, ну ты и партизан. Давай, рассказывай, что там у тебя в «закромах Родины».

– А что рассказывать, я лучше покажу. Экземпляр находится в Летно-испытательном институте имени Громова. Вы позволите, – знаменитый конструктор вставил флэш-память в USB-разъем и клацнул мышкой. На висящем на стене плазменном экране появилась схема штурмовика, по мере того, как Владимир Бабак давал комментарии, отдельные узлы и системы самолета показывались крупным планом. – Представлю вашему вниманию новейшую модификацию штурмовика Су-25ТМ или СУ-39. У нас это «изделие» получило обозначение «Т-8-39Т» или Су-39Т.

Данный самолет имеет в носовой части новейшую РЛС «Буревестник» производства НПО «Фазотрон». Эта радиолокационная станция обеспечивает пилотирование в сложных метеоусловиях и ночью, позволяет применять вооружение по радиолокационно-контрастным целям, а также использовать ракеты «воздух-воздух» Р-27Р, Р-27ЭР и Р-77. РЛС имеет также режимы автоматического огибания рельефа местности при маловысотном полете и картографирования подстилающей поверхности.

Над радиолокатором установлена визирная головка оптико-локационой станции, совмещенной с новейшим лазерным дальномером «Кедр» и теплопеленгатором «Магний». Это позволяет использовать новейшие высокоманевренные ракеты ближнего боя с тепловым Р-73, Р-73Э и Р-74. Для целеуказания используется нашлемный прицел, как на Су-27.

Под фюзеляжем конформно, в полуутопленном состоянии установлен контейнер с комбинированной прицельно-навигационной системой «Шквал-Меркурий» и второй лазерный дальномер «Кедр». Система может работать днем и ночью, а за счет применения новой элементной базы удалось существенно снизить ее габариты.

Теперь – кабина. Герметичная, как и на Су-39. На приборной панели – три многофункциональных широкоформатных дисплея с кнопочным обрамлением. Сюда выводится вся тактическая и пилотажно-навигационная информация, а так же информация о состоянии самолета и вооружения. Картинка от КПНК «Шквал-Меркурий», благодаря цифровой обработке представлена пилоту в удобной графической форме и в цвете. Пилотажно-навигационная и прицельная информация отображается на индикаторе на фоне лобового стекла, как и на Су-39

Двигатели – Р-295Ш являются дальнейшим развитием хорошо зарекомендовавших себя на СУ-25Т Р-195. Новая разработка отличается экономичностью и возможностью использовать различные виды топлива вплоть до дизельного. Возросшая тяга компенсирует рост взлетного веса самолета. Конструкция планера и крыла усилена, что позволяет выдерживать перегрузку от -2,5 до +7,5 единиц. На узлах внешней подвески может располагаться вся номенклатура авиационного вооружения, кроме, пожалуй, крылатых ракет воздушного старта, – улыбнулся Главный конструктор. – Для совместной подвески ракет «воздух-воздух» Р-73 и Р-77 на концевом пилоне может устанавливаться спаренная пусковая установка оригинальной конструкции.

Минуту все молчали, «переваривая» сказанное. По всему выходило, что теперь грозный «летающий танк» и вовсе становился универсальным средством высокоточных атак.

– Валерий Петрович, сердечное Вам спасибо, – просто сказал Президент. – Я восхищен. Теперь давайте решим организационные вопросы…

Совещание длилось еще долго. В итоге сформировался облик будущего авиационного подразделения быстрого реагирования. Его основу составляли восемь суперштурмовиков Су-39Т. Звено боевого управления – четыре многофункциональных истребителей Су-30 с двигателями управляемого вектора тяги и новым прицельно-навигационным комплексом и радиолокатором с фазированной антенной решеткой. Также в состав вновь созданного 256-го смешанного авиаполка вошли два самолета радиолокационного дозора А-50МЭ. Дислоцироваться новая часть должна на авиабазе 4-го ЦБП и ПЛС в Липецке.

Летчиков для нового авиаполка планировали набирать из тех, кто уже имел боевой опыт. Одновременно разрабатывалась тактика применения «Крылатого спецназа», как с легкой руки Командующего ВВС стало называться в обиходе новое подразделение.

Неожиданно возникла проблема в командире. Для такого дела требовался умный, инициативный и волевой офицер, да к тому же знакомый с тактикой применения штурмовой авиации и использованием высокоточного оружия. А все такие летчики были наперечет. И тут начальник ЦБП и ПЛС генерал-майор Александр Николаевич Харчевский вспомнил о своем сослуживце, полковнике Егоре Викторовиче Савицком.

– А кто такой полковник Савицкий? Что-то я о нем не слышал, – заинтересовался представитель Президента.

– Это личность знаменитая, – усмехнулся один из лучших летчиков-штурмовиков России. – Он воевал еще в Афганистане на Су-25. Герой Советского Союза. Говорят, он сбил несколько пакистанских истребителей. Затем стал летчиком-инструктором у нас в Липецке, освоил новый противотанковый штурмовик Су-25Т. Потом воевал в 1993 году в Таджикистане. Во время Первой Чеченской выступил с резкой критикой военного руководства и применения авиации. Был уволен в запас по выслуге лет.

– Вот как…

– Да. От него избавились, как от «слишком инициативного». Тогда много офицеров уволили или вынудили уволиться, из числа тех, кто протестовал против бардака, который творился в государстве и армии. Кстати, его сын, Сергей, сейчас летает на «Суперграче» на Северном Кавказе.

– Интересно… А как бы нам его разыскать?

Спокойная жизнь.

Мотор ревет на предельных оборотах, земля стремительно летит на встречу, «бьет по глазам» своей пугающей близостью. Ручку на себя, и легкий спортивный самолетик выходит из пикирования, на тело наваливается свинцовая тяжесть перегрузки. Теперь в лобовом стекле – солнце, самолет «свечкой» идет вертикально вверх. В самой верхней точке траектории пилот резко разворачивает машину к земле. Выполнив поворот на вертикали, бело-красный Як-52 описал в небе глубокий вираж. Затем последовал целый каскад фигур высшего пилотажа: штопорная бочка, боевые развороты, штопор, петля Нестерова иммельман – полупетля с полубочкой.

– «Кремень» – «Восемьсот одиннадцатому», заканчивай пилотаж. Егор, тебе сын приехал.

– Вас понял. Разрешите посадку.

Егор Савицкий выключил двигатель, стащил мокрый от пота шлемофон и подшлемник, подставил голову под свежий ветерок.

К самолету подошел молодой офицер ВВС в парадном кителе, на котором поблескивал крест Ордена Мужества.

– Разрешите обратиться, товарищ полковник, прибыл в отпуск, – шутливо отрапортовал он.

Егор выбрался из кабины и крепко обнял сына.

– Ну, здорово, Сергей. Ты, смотрю, окреп. Как служба, полеты?

– Нормально, пап. Мне отпуск дали в связи с какими-то перестановками.

– Опять перестановки… – неодобрительно покачал головой Савицкий-старший.

К самолету подошла Наталья.

– Мужчины, идите, позавтракайте, я картошки сварила. А то опять будете своей китайской лапшой давиться.

– Ладно, бери вещи и иди в казарму. Жду тебя на стоянке, – хлопнул сына по плечу Егор.

Сергея в казарме спортсмены-парашютисты и курсанты авиаклуба встретили с восторгом. Еще бы: летчик-штурмовик, капитан, командир звена, имеющий боевой опыт. Когда рукопожатия и приветственные объятия поутихли, Сергей уселся на табуретку возле стола. Сергею было интересно узнать крайние новости клуба, дела ребят, а спортсменам – узнать подробности настоящих боевых вылетов. Они пили чай, когда в комнату вошли его отец и старший инструктор ПДП.

– Так, водохлебы, на построение, потом – медкомиссия и инструктаж. Кто прыгает на «крыльях», пройти отцепку, – «сержантским» тоном скомандовал инструктор по парашютной подготовке.

Высокий, жилистый инструктор-парашютист гонял своих курсантов нещадно. Но спортсмены любили и уважали своего командира, сержанта ВДВ в запасе, который прошел Нагорный Карабах и Первую Чеченскую.

Через минуту все были на построении. На флагштоке реяли флаги России, РОСТО и аэроклуба. Начальник по очереди принял рапорта о готовности у командиров летного и парашютного звеньев, авиаинженера, техников и начальницы медслужбы.

– Ну, что, сын, к полету готов?

– А как же, пап.

– Покажешь, чему научился.

И они, как пацаны, наперегонки побежали по асфальтовой дорожке к стоянке авиатехники. Наталья, поглядела на них и улыбнулась.

Вскоре пара бело-красных «Яков» вырулила на старт, и, запросив у руководителя полетов разрешение на взлет, унеслась ввысь. Набрав высоту, они ушли в пилотажную зону. Казалось, небо стало тесным для этих двух самолетов. Звеня моторами, они то взмывали за облака, то устремлялись в отвесно пике, кружились в виражах и крутили «бочки». Солнечные блики играли на прозрачных фонарях кабин и дисках воздушных винтов.

Упоение полетом, что может быть прекраснее! Горячность молодости и опыт зрелости сейчас были одинаково подвластны этому восхитительному чувству. Сергей откровенно наслаждался полетом, во время которого не нужно выполнять боевое задание, пилотировать в горах при нижней кромке облачности семьсот метров, постоянно ожидать пуска «Стингера» или подлой очереди «духовского» крупнокалиберного пулемета.

А его отец, каждый раз поднимаясь теперь в воздух, вспоминал другое небо. Горы, обрамляющие Панджшерскую долину, теряющиеся в пыльной дымке маленькие кишлаки, идущие по дорогам колонны грузовиков под прикрытием БМП и БТРов и смертельную опасность, затаившуюся на земле. Все это было так давно…

– «Восемьсот одиннадцатому», «Восемьсот двенадцатому», возврат на «точку», прием, – оторвал Егора от грустных воспоминаний голос руководителя полетами

– Вас понял, «Кремень», возвращаемся.

Оба Як-52 по всем правилам подошли к аэродрому и парой совершили посадку на летном поле. А на предварительном старте уже грел двигатель Ан-2, и парашютисты выстроились в цветастую шеренгу. Тут были и «коммерческие перворазники», и спортсмены в разноцветных комбинезонах. Егор, приметил стоящую в строю со всеми Наташку и побежал к ней.

Старший инструктор, обходил шеренгу, придирчиво проверяя каждого парашютиста и еще раз напоминая основные правила поведения в воздухе.

Егор, подойдя, поцеловал жену. Наташка, одетая в бело-сине-красный прыжковый комбинезон и стильную тандемную систему, держала в руках белый шлем и легкие очки.

– Прыгать собралась?

– Боялась, ты не пустишь, – улыбнулась она.

– И поэтому тайком от мужа стащила его парашют? – укоризненно сказал Егор. – Я ж видел, как ты утром «нырнула» ко мне в кабинет. Ай-я-яй! – он шутливо погрозил ей пальцем. – С кем идете?

– С Сашей и Натальей на три тысячи.

– «Амор де труа», значит. Ну, ни пуха!

– К черту.

Парашютисты загрузились в самолет, и Ан-2, вырулив на старт, ушел в небо. Егор и подошедший к нему Сергей стояли возле руководителя полетов, Михаил Аркадьевич, поднеся к губам «лягушку», негромко вел радиообмен.

– Семьсот первый, доложите.

– Набрал восемьсот, пристрелка вышла.

Маленький оранжевый парашютик с подвешенной к стропам пластиковой бутылкой воды закачался в воздушных потоках. Ан-2 по широкой спирали продолжал набирать высоту.

– Набрал тысячу, задание?

– Вас вижу, разрешаю.

От плывущего на высоте самолета стали отделяться маленькие черные точки, еще через две-три секунды над ними распустились круглые белые купола парашютов. Это прыгали «платники» с принудительным раскрытием.

– Выброску завершил, набираю высоту.

– Вас понял, наблюдаю.

«Аннушка» неторопливо поползла вверх по небосклону. Егор отошел в сторонку и принялся собирать букет полевых трав, то и дело поглядывая в небо.

Саричок-биплан наконец забрался на три тысячи. Летчик сбросил газ и повел самолет курсом выброски. Один за другим парашютисты спортсмены покидали салон Ан-2. После томительных секунд свободного падения, которые Егор простоял неотрывно глядя в бинокль, раскрылись разноцветные парашюты-«крылья». Они скользили в вышине, выполняя плавные и одновременно стремительные развороты и спирали. Несколько спортсменов составили «этажерку». Потом парашютисты по одному стали заходить на большой песчаный круг, стараясь приземлиться поближе к его центру. Но одно из «крыльев» резко отвернуло и парашютист, снижаясь по пологой спирали, приземлился почти возле СКП. Это была Наташка. Егор подбежал к жене, и, протянув ей маленький букет полевых цветов, поцеловал. Потом помог освободиться от подвесной системы и смотать купол и стропы. Они вместе подошли к легкому столику, уставленному радиоаппаратурой, за которым восседал Аркадьевич. Сейчас он руководил заходом на посадку Ан-2.

– Ну, как прыжок? – спросил Егор, обнимая жену.

– Класс! – на лице Наташи сияла мечтательная улыбка. – Отпадали замечательно. Давай вчетвером на высоту сходим?

– Сходи, сходим, Солнышко. Только мне сейчас с курсантами заниматься надо.

Полеты шли по накатанной. Взлетали и садились Як-52, Егор показывал курсантам различные маневры, внимательно следил за их техникой пилотирования, поправлял при необходимости. После каждого вылета устраивал с курсантами разбор полета.

Когда «Яки» заруливали на стоянку, взлетал Ан-2, поднимая в воздух парашютистов, и тогда небо расцвечивалось яркими куполами.

Сергей успел помимо пилотажа выполнить прыжок, и теперь помогал матери готовить обед.

Уже под вечер, руководитель полетов принял не совсем обычную радиограмму:

– Я – борт «401», прием. Я на подходе, прошу посадку, – прозвучал в эфире уверенный, чуть хрипловатый голос.

Руководитель полетов, не смутившись появлением неизвестного самолета, ровным спокойным тоном ответил:

– Борт «Четыре ноль-один», я «Кремень», прием. Занимайте эшелон полторы тысячи. Круг полета левый. Ждите.

– Вас понял.

Посадив все «свои» самолеты, РП дал команду и гостю:

– «401-й», посадку разрешаю. Ветер три метра в секунду тридцать градусов, правый борт.

– Понял. Шасси выпустил, на глиссаде.

– Наблюдаю.

На поле заходил на посадку небольшой однодвигательный самолетик Ил-103. Блеснув выпуклым лобовым стеклом на солнце, он мягко коснулся примятой травы возле посадочного «Т», и коротко пробежавшись, отрулил на стоянку. Пропеллер остановился. Открылась дверца и на землю спрыгнул высокий грузноватый мужчина в синем летном комбинезоне. Вразвалочку, сунув руки в карманы, он направился к СКП, перебросился парой слов с руководителем полетов и пошел к главному зданию аэроклуба, где в это время Егор проводил теоретические занятия с курсантами РОСТО.

– Курсант Иваницкий, у Вас в полете остановился двигатель. Высота – 1200 метров. Ваши действия?

– Переведу самолет в пологое пикирование, попытаюсь запустить аварийно. Если не получится, буду искать запасную площадку до высоты 500 метров.

– Товарищи курсанты, посмотрите на Иваницкого. Выглядит, как живой, а, между тем, он уже вечно живет в нашей памяти. Прежде всего, после остановки двигателя, Вы должны немедленно доложить об этом руководителю полетов. Второе, в полете вы обязаны постоянно искать запасные площадки по маршруту. Высоты 500 метров у Вас уже нет, потому, что Вы потратили ее на попытку запуска двигателя, а потом и на судорожные поиски площадки приземления. Иваницкий, отстраняю Вас от полетов до пересдачи допуска.

В это время в дверь постучали.

– Войдите, – сказал Егор, и тут же вытянулся по стойке «смирно», гаркнув: – Смир-рна!

Курсанты повскакивали со своих мест, и вытянулись в струнку.

– Вольно, товарищи курсанты, – усмехнулся вошедший и протянул инструктору руку. – Привет, Егор.

Егор пожал руку и они крепко обнялись.

– Добжанский, ты за старшего. Учите Руководство по летной эксплуатации.

Они вышли из класса. Осеннее солнце щедро дарило остатки тепла бабьего лета.

– Сколько мы с тобой не виделись, а, Саш?

– Много, Егор. С того самого времени…

– Твой «Ил»?

– Ага.

– Вчера ко мне сын приехал, мы вечером хотим собраться, присоединяйся

– Хорошо.

Полеты закончились, самолеты укрыли чехлами на стоянках. Наступил вечер, но в окнах казармы горел свет. В одной из комнат сдвинули столы, женская часть коллектива приготовила разнообразные закуски. Сергей, как виновник торжества, был усажен во главе стола. По очереди говорили тосты, расспрашивали его об армейском житье-бытье. Потом попросили сказать тост и его. Летчик не стал отмалчиваться. Налил полную стопку водки, поднялся.

– Я хочу выпить за тех, кто избрал для себя тяжелый путь служения Отечеству. Сейчас это «не модно», многие смеются над нашим «неумением жить». Но лично для меня есть нечто более важное, чем «хренова туча бабла», и это более важное дает мне силы жить. За тех, кто в сапогах.

Выпили стоя. За столом собрались, в основном, военные, люди старшего поколения, которые проходили службу в Афганистане, а потом воевали в многочисленных «локальных конфликтах» на территории бывшего СССР. Как-то незаметно разговоры переключились на военную тематику.

Егор с гордостью посмотрел на своего сына – офицер ВВС, капитан. Егор сам учил его летать в 4-м Центре боевой подготовки.

– Молодец парень, – сказал начальник этого самого Центра, знаменитый ас Александр Харчевский, закадычный друг в молодости

Егор разлил по рюмкам водку:

– За что пьем?

– Давай за твою службу.

Звякнув рюмками, они выпили. Егор захрустел соленым огурцом, Александр подхватил с тарелки бутерброд с колбасой.

– Знаешь, я только вот утром, в полете, вспоминал те времена… Афганистан. Там переплелись любовь и ненависть, дружба и предательство, смелость и трусость. И знаешь, Саша, я ведь не столько вспоминаю молодость, просто есть у меня чувство, что я не завершил важное дело… Что-то не доделал. Я просто не знаю, как это сказать, ну ты понимаешь?..

Харчевский кивнул. Они выпили еще по рюмке.

– Егор, а если у тебя появится возможность завершить то дело, которое ты считаешь неоконченным? – осторожно спросил полковник.

– А-а, так вот зачем ты здесь… – Усмехнулся Егор. – Даже и не знаю, что сказать. Меня ведь с позором изгнали по выслуге лет и состоянию здоровья.

– Так то когда еще было… Сейчас времена другие.

– Времена? Времена всегда одни и те же. Просто, есть люди, а есть твари, для которых их личное ублюдочное «благосостояние» важнее. Вот и посылали пацанов на штурм без разведки и без авиаподдержки! – «завелся» Егор. Ведь перед вводом войск наши штурмовики и «бомберы» всю авиацию Дудаева пожгли к едрене фене прямо на аэродромах. Да и ПВО, какое было, тоже. Так почему же потом не обеспечили войскам нормальное авиационное прикрытие. Плохая погода помешала? Чушь! Да Су-24 с его всепогодным прицельным комплексом или те же Су-25Т раскатали бы боевиков в пух и прах! Ты думаешь, я не знаю, что планировалось расконсервировать даже МиГ-27К? А кто запретил?..

– Вот тогда ты и врезал тому генералу?

– Не генералу. Ординарцу его, вылез, б…дь, поучать меня стал. Ну я и не сдержался… У него – челюсть сломана, а меня из армии поперли…

– А говорили, ты с генералом подрался…

– Врут. Или приукрашивают. Ну, да мне все равно. Здесь тоже неплохо, учу вот, молодежь летать. Хорошо, что в последнее время с топливом и деньгами получше стало. Наташка завотделением работает в больнице, оперирует. Привык я уже к спокойной жизни, Саша.

– Не верю, я тебе Егор. Не верю, что «Дракон» вот так вот просто сложит крылья.

– Дракон, говоришь… А в чем, собственно, дело?

– Нам нужен грамотный командир, опытный летчик, знакомый с тактикой штурмовой авиации и применением высокоточного оружия.

– Кому это, «нам»?..

Разошлись поздно. Егор пригласил Харчевского, к себе домой, но тот тактично отказался, понимая, что другу нужно еще раз все обдумать.

*****

В прихожей негромко стучали старинные ходики, и лишь они нарушали покой поздней ночи. Егор посмотрел на часы, стоящие на столике возле кровати: половина третьего. Рядом, свернувшись калачиком, спала Наташка. В соседней комнате храпел Сергей. Егор, тихонько, чтобы не потревожить жену, поднялся и пошел на кухню. Достал из холодильника пакет сока, налил в стакан, отпил. Присев к столу, он задумался.

Здесь ему было хорошо. Замечательная, любящая жена, друзья, любимая работа, небо. Но каждый раз, когда он пилотировал легкий и послушный Як-52, вспоминалось совсем другое… То, что возвращалось к нему каждый полет: ощущение какой-то непонятной опасности. Порой, приходили воспоминания – серо-желтые горы, поносящиеся пот крылом ревущего штурмовика, яркие вспышки «сварки» зенитного ДШК, вой и свист реактивных снарядов вырывающихся из пусковых установок под крыльями, свинцовые перегрузки противозенитных маневров, огненные шары взрывов объемно-детонирующих бомб, хриплые, забитые помехами обрывки радиопереговоров…

Это было так давно, и в тоже время, кажется, совсем недавно. Но с тех пор далекие воспоминания ворвались в обыденную жизнь Буйнакском и Буденновском, а «духи» давно уже перешли «речку». И теперь не в жаркой горной стране, а на родной земле приходилось сражаться уже его сыну. Границы вдруг стали «прозрачными», и полезла сквозь них всякая шваль.

И в 93-ем пришлось снова летать над до боли знакомыми горами, но теперь уже гораздо севернее на территории «суверенного» Таджикистана границы которого охраняли русские «погранцы». Те, которые стояли насмерть на 12-й погранзаставе против не известного еще своей черной славой Хаттаба.

А то, что сказал Харчевский… Есть шанс «замочить в сортире» этих зверей, как сказал нынешний Премьер Министр, будучи Президентом. А значит… Наташка поймет, хоть и больно ей говорить об этом. Мало она из-за меня в Афгане страдала.

На плечо Егора легла теплая рука жены. Наташка куталась в пушистый халат и сонно улыбалась.

– Ты куда убег?

– Куда же я от тебя денусь, Солнышко ты мое сонное.

– Чай будешь?

– Нет, спасибо. Наташ, мне нужно те кое-что сказать… Меня Харчевский приглашает на службу, – Егор взглянул в глаза жене, усадилее за стол и начал свой рассказ. За все это время Наташка не проронила ни слова. Он тяжело вздохнул.

– Пойми, я не могу иначе.

– А Сережа?

– Он – главная кандидатура на должность командира эскадрильи. Я ему еще ничего не говорил, но отговаривать его я не буду, да и не имею права.

– Господи, опять… Что же мне делать?.. – Она всхлипнула, но взяла себя в руки.

– Любимая моя, извини… – у Егора разрывалось сердце от боли.

Наташка отняла ладони от глаз, еще раз тяжело вздохнула и слабо улыбнулась.

– Так мне, дуре, и надо: за одного героя замуж вышла, второго – воспитала. Что ж, я еду с вами. Все-таки – майор медицинской службы. И не пытайся меня отговаривать. Передам дела в отделении, это много времени не займет.

– Но…

– Я сказала, никаких «но».

Ностальгия.

Небольшой пассажирский самолетик «Гжель» приземлился на аэродроме Липецкого Центра боевого применения ВВС. Зарулив на стоянку, летчик выключил двигатель. Егор спрыгнул на бетонные плиты, подхватил Наташу. Следом вылез Савицкий-младший.

И у сына, и у отца невольно возникло чувство ностальгии: первый учил здесь молодых пилотов боевому применению штурмовиков, а второй учился этим премудростям у отца. На стоянке, которая располагалась поодаль от основного летного поля, было тихо, а вот дальше кипела аэродромная жизнь. Только что приземлилась пара «горбатых» – штурмовиков Су-25Т, а на стоянке уже взревел двигателями красавец – Су-34, новейший ударный самолет, не смотря на все трудности и недофинансирование, все-таки принятый на вооружение ВВС Росси.

Возле «Гжелки» затормозил микроавтобус, оттуда вышел молодой капитан, и, вскинув руку к виску, приветствовал Егора:

– Здравия желаю, товарищ полковник! Генерал-майор Харчевский поручил мне встретить Вас с семьей и устроить в нашем жилом комплексе.

Егор, который был одет «по гражданке» несколько смутился от такого обращения – слишком уж он старался забыть воинскую службу после несправедливой отставки. Он просто пожал руку.

– Здравия желаю.

Капитан помог вновь прибывшей семье загрузиться в микроавтобус, и они поехали к новому жилому комплексу, отстроенному для семей военнослужащих. Это были многоэтажные дома современного типа с просторными двух- и трехкомнатными квартирами. Внизу был устроен большой гастроном, а через дорогу находился большой универсам. Слава Богу, Министерство обороны озаботилось теперь не только строительством дач для генералов, но и нормального жилья для всего остального служивого люда и их родных и близких. Наболевший квартирный вопрос, хоть и медленно, но все-таки решался.

Семье Егора выделили большую трехкомнатную квартиру. Вместе с новыми знакомыми и соседями вечно хлопотный процесс заселения в этот раз провели в минимальные сроки. Потом они все втроем пошли в комендатуру и хозчасть. В хозчасти «зампотылу» поставил их всех на довольствие, тем более, что и Наташа в свое время носила погоны майора медслужбы. Об отце и сыне и говорить не нужно: оба – кадровые офицеры-летчики.

Вечером соседи и знакомые собрались на импровизированный банкет. Генерал-майор Александр Харчевский прибыл как раз к первому тосту. Ему и поручили сказать речь.

– Мы рады приветствовать в наших рядах пополнение! Те, кто постарше прекрасно знают настоящего офицера и замечательного летчика Егора Савицкого. Ну, а кто не знает – вынужден довольствоваться легендами, – пошутил он. – Егор учил своего сына здесь летать, и скажу тебе прямо, как летчик – он весь в папу! Я действительно очень рад, что вы снова с нами. И позвольте вручить вам маленький подарок, так сказать к новоселью, – генерал аккуратно положил на стол большую коробку. Внутри был роскошный кофейный сервиз.

Наташка. Не выдержав, мрачно пошутила:

– Саш, было бы уместнее, подарить нам походный котелок, – и покорно потупила глаза под настороженным взглядом Егора, не желая расстраивать мужа.

Дружно выпили, и Егор с удовольствием пожал крепкую руку друга. За столом непереставая звучали тосты, но отец и сын пригубив, отставляли рюмки в сторону – уже завтра им предстояло проходить медкомиссию. Поэтому и гости особо не задерживались.

На следующий день Егор вместе с Сергеем надели парадную форму офицеров ВВС, и пошли, как они сами выразились: «покорять сердца сестричек-медичек». Наташка, сама врач со стажем, в том числе, и боевым напутствовала мужа словами:

– Давай, орел, расправь перышки, только колечко не забудь снять.

Егор обнял жену:

– Ну, что ты, Солнышко, такого опытного «орнитолога», как ты, я ни за что ни на кого не променяю.

Веселье Егора было в большей степени напускным. Он очень волновался перед медкомиссией. Наташка, предварительно, еще до такого спешного отъезда провела экпресс-медосмотр мужа, и заявила, что благоверный здоров, как бык. Следствием этого стала шутливая потасовка, закончившаяся ласками. Но Егор все же побаивался, ведь жена, пусть и очень опытный врач, все же не консилиум врачебно-летной комиссии.

Хотя Савицкий-старший старался вести здоровый образ жизни. Он сроду не курил, пил в меру, занимался спортом. Да и работа инструктором на Як-52 не позволяла постоянно тренировать организм, преодолевая перегрузки, которые, зачастую, в спортивном пилотаже даже выше, чем в боевой авиации. Тоже относится и к вестибулярному аппарату. И, все же, он – далеко не юноша…

Это Сергей, который беззаботно шагает рядом с отцом, ловя на себе заинтересованные взгляды девушек, может не волноваться за здоровье.

Они пришли одними из первых. Чуть позже стали собираться и другие офицеры. Они разговаривали на разные темы, перебрасывались фразами, но было видно, что они тоже волнуются. Что самое интересное, как отметил Егор, большинство летчиков были достаточно опытными, о чем свидетельствовали их боевые награды. Так что он со своей орденской планкой не особо выделялся среди них. Единственное, что бросалось в глаза – Золотая Звезда Героя у него на груди.

Наконец вызвали и Егора. Он ответил на вопросы врачей, сдал необходимые анализы. Потом в специальном кабинете начались его испытания. Правда сначала вышла маленькая заминка. Когда Егор разделся до пояса, то молоденькая врач и ее ассистентка-медсестра изменились в лице: грудь летчика пересекали несколько шрамов – результат тяжелого ранения и перенесенной затем сложной операции на грудной полости. Но, тем не менее, старые раны о себе пока не напоминали и не сказывались на летной работе. Сдав все положенные анализы и тесты на велоэргометре, вертящемся стуле и еще на великом множестве различных летно-медицинских приспособлений, Егор оделся и вышел через уже другую дверь. Результаты исследований станут известны только на следующий день.

Все последующее время Егор промаялся, а наутро явился пред ясны очи врачей. Среди них он заметил и вчерашнюю докторшу. Увидев его, она склонилась к уху председателя комиссии и что-то прошептала. Доктор наук и Санкт-Петербуржской Военно-медицинской академии удивленно посмотрел сначала на нее, потом на Егора и негромко рассмеялся.

– Скажите, товарищ полковник, – обратился он к Егору. – Вас шрамы не беспокоят?

– Ну, разве что, с чисто эстетической точки зрения. А так, на удивление – не болят и летать не мешают.

– А Вы меня не узнали, – чуть грустновато спросил врач. – Это я вас тогда оперировал, старший лейтенант Савицкий. Через пару дней после этого, мне пришлось срочно убыть в Кабул. Но Ваш случай лег в основу моей кандидатской, а потом и докторской диссертации. Но тогда это было чистое вдохновение, вы уж извините за такой медицинский цинизм, что-ли…

Егор, как громом пораженный. Он просто был в шоке. Сколько лет прошло с того дня, когда он, сопровождая санитарные вертолеты, в которых летели врачи и раненые, подставил свой штурмовик под удар. А потом тяжелораненый еле дотянул на разбитом «Граче» до кабульского аэропорта. Он сразу же попал на операционный стол, и в его грудной клетке железа было больше, чем внутренностей. Тогда просто гениальный хирург буквально вытащил его с того света. А теперь вот он говорит об этом так спокойно. Летчик просто не верил во все это…

Наконец, он смог собраться с мыслями, и единственное, что он мог сказать:

– Спасибо Вам, доктор.

– Да не за что голубчик, – рассмеялся врач. – А здоровье у Вас и впрямь богатырское. Годен без ограничений к любым видам летной деятельности. Заберите только документы.

*****

И начались дни теоретической подготовки. Что-то Егор знал, что-то пришлось вспоминать, что-то учить заново. Помимо изучения штурмовика Су-25 и его модификаций «Т» и «ТМ», пришлось уделить внимание многоцелевому двухместному Су-30. В формируемой авиационной части этими самолетами укомплектовывалось звено управления, так что Егору придется летать именно на нем. И все же Савицкий с нетерпением ждал первого после долгого перерыва полета на штурмовике.

Ранним утром он вместе с инструктором штурмовой эскадрильи ЦБП пришел на стоянку, где находился уже полностью подготовленный к вылету Су-25УБ. С волнением Егор забрался в переднюю кабину «спарки», провел все необходимые предполетные операции.

Захлопнут фонарь кабины.

– «Барьер», я «Двести одиннадцатый», разрешите запуск.

– Я «Барьер», «Двести одиннадцатому» запуск разрешаю.

Взревели турбины штурмовика. Получив разрешение на руление, Егор вывел самолет в начало взлетно-посадочной полосы. Ровно гудят на малых оборотах двигатели, впереди серой лентой расстелилась дорога в небо. Дрожь от самолета передалась и летчику, отозвалась в сердце ностальгией, тоской по скорости и стремительности полета. Легкокрылые и ярко раскрашенные аэробаты всего лишь «небесные ласточки», по сравнению с этим нахохлившимся выпущенными закрылками боевым самолетом в строгом камуфляже.

– Разрешите взлет.

– Взлет разрешаю.

Су-25УБ стремительно разбегается по полосе. Ручку на себя, убрать шасси, закрылки, проконтролировать уборку « по лампочкам».

– Я «Двести одиннадцатый», взлет произвел, иду в наборе.

Произнеся эти обычные для летчика слова, Егор вдруг разом ощутил, что он вернулся. Все ощущения были настолько знакомыми, будто он вернулся на аэродром после выходных или короткого отпуска.

Летчик нажал кнопку переговорного устройства.

– Товарищ инструктор, разрешите пилотаж в зоне.

– Разрешаю, – полетным заданием это было не предусмотрено, но инструктор прекрасно понимал, что в передней кабине сидит не курсант, а опытный пилот, прошедший две войны.

Егор набрал высоту и закрутил каскад виражей, петель иммельманов и «бочек». Земля и небо закружились в причудливом танце. Штурмовик был послушен воле пилота, мощно ревели двигатели, перегрузки не стесняли, а подчеркивали стремительность фигур высшего пилотажа. «Отведя душу», Егор взял курс обратно на «точку». По всем правилам он встал в круг ожидания и запросил у руководителя полетов разрешение на посадку. Получив его, он выпустил шасси, закрылки и аккуратно подвел штурмовик к взлетно-посадочной полосе. Пройдя точку выравнивания, он аккуратно «притер» Су-25 и выпустил тормозные парашюты.

Довольный Егор вылез из кабины и подошел к своему инструктору.

– Разрешите получить замечания, – сказал он, выполняя извечный ритуал всех летчиков.

Инструктор улыбнулся:

– Замечаний нет. Полет прошел на «пять с плюсом».

Летчики крепко пожали друг другу руки.

Равнение на Знамя.

Егор сидел в своем кабинете в штабе ЦБП и щелкал клавишами компьютера. Нужно было срочно составить очередной план-график и отправить его по электронной почте на сервер Генштаба. Полковник уже потерял счет этим отчетам, планам, графикам, спискам и рапортам. И все необходимо было сдать срочно. Лихорадочно клацая клавишами, Егор случайно нажал не на ту кнопку, и целый кусок текста вдруг исчез. Твою мать! Савицкий шарахнул кулаком по крышке стола, да так, что клавиатура подпрыгнула. С большой стопки папок, лежащих рядом, сорвалась самая верхняя и упала на пол. Матерясь, Егор встал из-за стола и поднял улетевшую канцелярскую принадлежность.

В кабинет заглянула Наташа.

– Егор, ты чего шумишь?

– Да вот, случайно «снес» кусок текста, – виновато пожал плечами полковник.

Наташка улыбнулась и чмокнула мужа в щеку.

– Сейчас глянем, что можно сделать, – она подсела к компьютеру и защелкала клавиатурой. Минут через десять она откинулась на спинку кресла и победно посмотрела на «своего полковника»: – Принимай работу.

Егор склонился над монитором – и, правда, исчезнувший кусок текста встал обратно.

– Ты моя умница… И красавица, – Егор обнял и поцеловал жену. – Как я задолбался с этими оргвопросами. Везде требуют, и все срочно.

После того, как пришел Приказ Генерального штаба, согласно которому на базе 4-го ЦБП м ПЛС создается 256-й Смешанный авиаполк, завертелась организационная кутерьма. Прибывали летчики, Егор вместе со вновь назначенным начальником штаба с каждым из них беседовал и назначал по два провозных полета каждому, оценивая технику пилотирования каждого претендента. Отсева практически не было – все летчики приходили из различных штурмовых частей и уже имели боевой опыт. Всего будущий комполка отобрал двенадцать пилотов-штурмовиков, всех исключительно с первым и вторым классом.

Савицкий с головой окунулся в организационные проблемы, он был просто одержим поставленной перед ним задачей. Еще бы – на формирование и слетывание части отводился всего месяц! Целыми днями новоиспеченный командир носился по делам, созванивался, встречался с людьми, поднимал свои старые связи и знакомства. Он был на своем месте. Оказывается, ничего он за это время не забыл, был в курсе всех новинок авиации, да и его тоже помнили, что было особенно приятно. Среди летчиков очень трудно завоевать авторитет, и тем ценнее заслуженное уважение.

Прямо, как в военное время. Но ему везде давали «зеленый свет», чувствовалось, что в скорейшем формировании этого авиаполка были заинтересованы на самом верху.

В дверь постучали.

– Да-да, войдите, – Егор сразу принял официальный вид, а Наташа мигом пересела в кресло напротив стола.

В кабинет вошел майор Юрий Воробьев, начальник штаба нового авиаполка. Майор отлетал на Су-25 обе чеченские кампании, имел боевые награды. Опытнейший летчик, он служил в Центре инструктором по боевому применению штурмовой авиации. Александр Харчевский сманил его из штурмового авиаполка, но тот упрямо рвался, как он выразился, «на настоящее дело». Егору майор Воробьев сразу же заявил Егору, что должность – должностью, но протирать штаны на кабинетной работе он не намерен. В свою очередь полковник заверил его, что тихой жизни не предвидится.

Майор был мужиком тертым, умел командовать, так что Егор вполне мог оставить дела на него, когда уезжал в очередную командировку в Москву. А мотаться в столицу теперь приходилось часто.

– Товарищ полковник, вот график тренировочных полетов на завтра.

– Спасибо, Юрий Сергеевич. Оценки по полигону у Вас?

– Да, завтра к утру будут у Вас.

– Спасибо, можете идти.

«Кадры решают все» – эта поговорка была сейчас, как нельзя актуальна. Харчевский, скрепя сердце, отдал несколько человек из своего центра. «От сердца оторвал», – сказал Егору генерал-майор.

Штурманом полка назначили подполковника Данилова. Юрий Владиславович тоже, как и Егор, воевал в Афганистане, но уже под конец, в 1988-ом году. Потом служил в Польше, в Северной группе войск. В звено управления вошли также второй штурман полка Виктор Маслов. Он пришел из ЛИИ имени Громова, где прокладывал маршруты знаменитой группы Анатолия Квочура «Летчики-испытатели». С ними на «спарках» Су-27УБ и многоцелевых Су-30 он облетел почти весь земной шар. Так же как и второй пилот Су-30 капитан Анатолий Задорожный, который буквально еще вчера служил в ЦБП.

Соответствующими приказами офицеры были закреплены на этих должностях.

Нельзя сказать, что Александр Харчевский был сильно рад тому, что приходится отдавать лучших летчиков. Но того требовала служба, да и он был откровенно рад, что удалось вытащить друга и дать ему возможность заниматься тем делом, которое он любил.

Егор посмотрел на часы – половина четвертого.

– Наташ, я пойду, наверное. Нужно еще к вылету подготовиться.

– Господи, какой вылет, на улице дождь, пасмурно…

– Солнышко, у нас в авиации нет понятия «нелетная погода», есть понятие – «сложные метеоусловия».

Кроме всех дел Егор успевал выкроить время и на полеты. Часто он поднимался в воздух вместе с сыном, которого назначили, как и говорил Харчевский, командиром штурмовой эскадрильи. Они летали вместе днем и ночью парой или на «спарке». Штурмовики Су-25, Су-25ТМ и многоцелевой истребитель Су-30 были освоены досконально. Пилотаж на Су-30 был им преподан самим Александром Харчевским. И отец, и сын остались в восторге от этого замечательно самолета. Но, все же они были летчиками-штурмовиками и предпочитали Су-25 и его модификации.

Отобранные для дальнейшего прохождения службы летчики тоже выполняли систематические полеты на «спарках» и боевых штурмовиках Су-25ТМ, или, как их стали называть на новый лад – Су-39. Руководил переучиванием Сергей Савицкий при активном участии отца и инструкторов Центра боевой подготовки. Этот самолет нравился всем, единственной проблемой стал недостаток этих суперштурмовиков в самом Центре. Из подмосковной Кубинки срочно перебазировали еще одну пару этих самолетов. Но даже эта вынужденная мера недостаточна.

Однако такая ситуация продлилась недолго. Скоро на военный аэродром в Липецке приземлились двенадцать новеньких Су-39Т. Вот это самолет! Летчики были просто в восторге от новой машины. Боевая учеба продолжилась с новой силой. Топлива на полеты отпускали – хоть залейся, не привыкшие к такому изобилию летчики, радовались, как дети и были готовы летать сутра до ночи, или с ночи до утра, если полеты планировались ночные. Летали по маршруту и на полигон, в любых погодных условиях, бомбили стреляли, пускали ракеты, использовали корректируемые бомбы и боеприпасы с оптическим и спутниковым наведением, благо, бортовой комплекс аппаратуры Су-39Т все это позволял. Летчики выполняли полеты с огибанием рельефа местности и поражали противорадарными ракетами РЛС и пусковые зенитные установки «условного противника». Неуемный Егор предложил провести даже учебные воздушные бои с использованием бортовых РЛС и оптико-локационных станций. Александр Харчевский инициативу поддержал, а летчики вообще приняли предложение «на ура». Теперь мощные Р-27 и новейшие Р-77 вместе с тепловыми ракетами ближнего боя Р-73 можно было увидеть не только на пилонах подвески непревзойденных Су-30, но и под крыльями грозных штурмовиков.

*****

Савицкие, отец и сын шли по бетонке к своим штурмовикам. На землю опускались ранние осенние сумерки, моросил дождь, иногда налетали порывы ветра, совеем низко клубились свинцово-серые облака. Погода была преотвратная, что как раз и нужно было для выполнения задания. А цель у звена штурмовиков была довольно сложной: нужно было уничтожить узел ПВО, зенитно-ракетные комплексы и прорваться к хорошо защищенному бункеру-штабу. После чего поразить цель.

Ведомые обеих пар, старший лейтенант Юрий Смолин и лейтенант Игорь Власенко, уже были на стоянке. Егор отдал крайние распоряжения перед взлетом, и летчики разошлись по своим машинам.

Опустилось массивное остекление фонаря. Егор поудобнее устроился в кресле, включил все системы и запросил у РП запуск двигателей. Получив «добро» на запуск и руление, Су-39Т по одному вырулили на полосу.

– «Барьер», я «Триста тридцать пятый», разрешите взлет.

– Я «Барьер», взлет «Триста тридцать пятому» разрешаю.

Егор включил навигационный приемник GPS, на тактическом дисплее появилась цифровая карта местности с маршрутом, переданным со спутника. Летчик двинул рычаг управления двигателем вперед, послушно взревели турбины. Стремительно пробежав по полосе, ведущий штурмовик оторвался от земли. Убрав шасси, Егор доложил:

– Я «Триста тридцать пятый», взлет произвел, иду в наборе, курс – 270.

Вслед за головным Су-39Т взлетели и остальные штурмовики. Набрав высоту и отойдя от аэродрома, самолеты снова снизились и перешли на маловысотный полет. Радиолокатор в носовой части фюзеляжа был включен для снижения заметности. Штурмовики шли по курсу с использованием комбинированной прицельно-навигационной системы «Шквал-Меркурий». Упрятанная в обтекаемый, наполовину утопленный в фюзеляж, контейнер, она с помощью комбинированной оптико-тепловой визирной головки сканировала участок шириной 2 километра поверхности под самолетом. Одновременно с этим бортовой компьютер сличал расположение основных ориентиров с цифровой картой местности. Данные о полете выводились на индикатор лобового стекла и тактический монитор.

Комбинированный обзорно-прицельный комплекс был спроектирован специально в плохих погодных условиях, когда данные оптики подтверждаются низкоуровневым сканированием. Причем летчик, используя «Шквал-Меркурий» мог не только пилотировать штурмовик, летящий со скоростью свыше восьмисот километров в час, но и обнаружить и захватить цель на дальности свыше пяти километров.

Егор поежился, за остеклением кабины клубилась свинцово-серая мгла, турбулентные потоки потряхивали тяжелый штурмовик. Но автоматическая система управления уверенно вела Су-39Т по курсу. На ИЛС[1] полупрозрачной векторно-графической сеткой проецировался рельеф местности. Егор все же внимательно следил за показаниями приборов, готовый в любой момент перехватить управление у автоматики. Но все же использование системы автоматического управления позволяло существенно снизить нагрузку на летчика, оставляя ему максимум сил для выполнения непосредственно боевой задачи. Группа штурмовиков шла на крейсерской скорости в полном радиомолчании. За минуту до выхода в исходную точку атаки в наушниках пилотов запищал предупредительный сигнал. Летчики взяли управление на себя.

Вторая пара под началом Сергея Савицкого вырвалась вперед – летчикам предстояло обезвредить систему ПВО «вероятного противника». Сергей на несколько секунд включил радар в режим обзора, на экране тактической обстановки высветилась карта местности с отметками радаров и тонкими окружностями зон обнаружения и наведения. Главная цель – стационарная РЛС – находилась на расстоянии ста километров от точки пуска. Пара штурмовиков сделала «горку», и в верхней точке траектории Сергей нажал гашетку, выпустив две противорадарные ракеты Х-31П. Совершив пуск, штурмовики снова прижались к земле, продолжая маловысотный полет. Чтобы избежать обнаружения летчики отключили бортовые РЛС и снова пилотировали самолеты по данным автоматической системы «Шквал-Меркурий».

А за сто километров отсюда старая списанная РЛС превратилась в обломки, сметенная взрывами осколочно-фугасных боеголовок по девяносто килограмм каждая. Но это был лишь отвлекающий маневр, зенитно-ракетные комплексы имели и свои собственные радарные станции. В наушниках раздалось прерывистое гудения, перешедшее в непрерывный низкий тоновый сигнал. Система радиоэлектронной борьбы «Пастель» предупреждала летчиков, что РЛС зенитных комплексов взяла самолеты на сопровождение, и на них уж наводятся ракеты. Одновременно на тактическом экране высветился вероятный сектор обстрела и тип ЗРК. Сергей захватил активную РЛС и нажал на гашетку. Ракеты Х-25МП успешно поразили ЗРК, не допустив пусков ракет.

Полетное задание вошло в завершающую стадию. Ведущая пара штурмовиков резко перешла в набор высоты. Перегрузка навалилась свинцовой тяжестью. Сергей повел вторую пару по широкой дуге, пока отец заходил на цель.

Пелена низких облаков и моросящего дождя скрывала цель, исключая использование ракет и бомб с телевизионным или лазерным наведением. Но был и еще один способ поражения: управляемая по данным орбитальной спутниковой группировки «умная бомба». КАБ-500С, аналог американских боеприпасов JDAM – «Joint direction attack monition» – «директорно управляемый штурмовой боеприпас». С помощью относительно простой и недорогой модернизации обычные бомбы теперь могли поражать высокозащищенные точечные объекты в любую погоду и даже при полном отсутствии видимости.

Егор как раз и собрался поразить сильно защищенный объект бомбами при полном отсутствии видимости. Ударная пара штурмовиков, набрав высоту, перешла в пологое пикирование. Зажав боевую кнопку, летчик прошел над расчетным местом сброса, в этом случае бомбы отделились автоматически, когда штурмовик прошел точку прицеливания. Следом сбросил бомбы ведомый. Штурмовики отстрелили серию тепловых ловушек и дипольных пиропатронов. На полную мощь работали системырадиоэлектронной борьбы. Пара прикрытия выстрелила специальными ракетными снарядами, которые содержали облака диполей. Внезапно в наушниках летчиков раздались сирены предупреждения об облучении. Штурмовики разошлись в стороны, выполняя противозенитный маневр.

– Я «Триста тридцать седьмой», пуск зенитной ракеты! – Сергей уже определил источник пуска.

– Я «Триста тридцать пятый», уничтожить цель!

– Понял, работаю!

По направлению к обнаружившей себя ЗРК уходят оставшиеся Х-25МП. Штурмовики, маневрируя по скорости и высоте, уходят на свой аэродром. Станции радиолокационной борьбы работают на полную мощность у всех четырех самолетов, прикрывая отход звена. Скоро аэродром, можно доверить посадку автоматике, а самим лишь, контролировать курс и скорость, САУ выполнит все маневры без участия человека. И вдруг:

– Я «Триста тридцать пятый», даю вводную: «Триста тридцать седьмой» – отказ правого двигателя, сажай вручную.

– Вас понял «Триста тридцать пятый», выполняю, – Сергей выматерился сквозь зубы – ну, папа, такую подлянку устроил! – «Барьер». Прошу аварийную посадку сходу. Сажусь без правого двигателя, прошу обеспечить меры безопасности. Посадка визуальная, без использования РСБН,[2] как поняли меня, прием?

– Я «Барьер», тебя понял, посадку сходу разрешаю. Ветер порывистый, пять с половиной, сорок пять градусов, полоса мокрая, видимость 2 километра на 150 метров. – Произнеся это, руководитель полетов и сам ужаснулся сказанному: сажать машину в таких условиях да еще и с «отказом» по вводной – нелегко будет парню.

Егор улыбнулся, то-то Сережка сейчас «обрадуется» батиной затее. Ну, ничего, «тяжело в учении – легко в бою». Егор вспомнил, как сам приземлил разбитый штурмовик с одним работающим двигателем на кабульском аэродроме. Встав в круг ожидания, полковник внимательно наблюдал по радиолокатору, как выдерживает глиссаду капитан Савицкий.

А капитан Савицкий обливался потом, пытаясь удержать штурмовик на курсе под резкими порывами ветра, при низкой облачности, да еще и одним «неработающем» двигателе. Штурмовик вспарывал серую муть скошенным носом, яркие снопы света посадочных фар терялись в дождевой завесе и низкой облачности. Ориентиры были еле видны, и все же летчик сумел определить свое местоположение. Теперь нужно было выдержать курс, и скорость снижения.

– Я «Триста тридцать седьмой», прошел ближний привод, – Сергей вцепился в ручку управления самолетом, парируя болтанку у земли.

Теперь нужно выпустить шасси и закрылки. Есть… Так, точка выравнивании, ручку на себя – есть касание! Сергей выпустил тормозные щитки, вдавил кнопку тормозных парашютов. А Су-39Т уже катился по бетонке, замедляя ход. Самолет зарулил на стоянку. Вслед за ним приземлились и остальные летчики звена, тоже в ручном режиме, но на этот раз без «отказов». Крайним приземлился полковник Савицкий.

Сергей вытер мокрое от пота лицо перчаткой и выбрался из кабины. Вот это вылет, летчик перевел дух и оглянулся: возле законцовки крыла стоял отец. Сергей развернулся к нему:

– Товарищ полковник, разрешите получить замечания!

– Почему до последнего не выпускал тормозные щитки?

– Чтобы не создавать дополнительное сопротивление ветру, и в случае неудачи, быстро набрать скорость и уйти на второй круг.

– Ну-ну… Капитан, объявляю Вам благодарность за действия в сложных условиях пилотирования. Товарищи летчики, жду вас через пятнадцать минут для детального разбора полетов.

В назначенное время звено вновь собралось в комнате предполетной подготовки. Теперь с помощью карт, штурманских линеек, точных расчетовкомпьютерного моделирования офицеры вновь «летали» восстанавливая в памяти и обсуждая каждую минуту полетного задания. «Мозговой штурм» был одним из наиболее эффективных методов обучения. Егор, по мере надобности, комментировал, объяснял, критиковал то или иное действие летчиков. Офицеры рассматривали различные варианты действий в боевой обстановке, командир снова давал вводные и летчики объясняли ему как они бы действовали в той или иной ситуации. Особое внимание Егор указал на действия Сергея при выполнении вводной «вынужденная посадка». И заметил, что теперь все летчики должны будут отработать до автоматизма это упражнение. По его просьбе Сергей еще раз подробно описал свои действия в такой ситуации.

Так проходил практически каждый учебно-боевой вылет.

Но у такой интенсивной боевой подготовки имелась и оборотная сторона медали – секретность. Летчикам на время подготовки запрещалось покидать территорию Центра и военного городка, пользоваться мобильной связью и электронной почтой. С них всех была взята подписка о неразглашении военной тайны. И дело тут не в «возрождении тоталитаризма», а в элементарном здравом смысле и соблюдении военной доктрины. Все, что касается военных мероприятий, за исключением парадов и показательных учений, должно содержаться в тайне. А то уж слишком много «специалистов по охране природы» шастает в окрестностях русских военных баз с 1991-го года.

С прибытием в Центр эскадрильи обеспечения в составе двух А-50М двух транспортников Ан-12, двух Ан-26 и шести модернизированных вертолетов Ми-8МТ формирование отдельного смешанного авиаполка можно было считать завершенным. Оставался самый ответственный и волнующий момент – вручение вновь сформированной авиачасти Знамени полка.

*****

И вот этот день наступил. Погода выдалась ясной и солнечной, на стоянке застыла линейка боевых самолетов и вертолетов. Плавные изгибы фюзеляжей Су-30, массивные ширококрылые штурмовики, грузные «летающие радары» и «транспортники». Техника блестела подновленным камуфляжем, на подвесках был установлен полный комплект вооружений.

Шеренгами впереди самолетов выстроились летчики, рядом с ними стояли технические специалисты. По обеим сторонам красной ковровой дорожки расстелено прямо на серых плитах аэродромного поля застыл почетный караул. Чуть поодаль была установлена трибуна.

Встречать Знамя полка должен был его командир – полковник Егор Викторович Савицкий. Он заметно волновался. Стоящий рядом с ним Александр Харчевский шепнул другу:

– Не волнуйся, Егор. Все пройдет, как на сверхзвуке.

Тот ничего не ответил, и лишь слабо улыбнулся.

Точно в назначенное время в начале полосы показался пассажирский самолет с российским триколором на фюзеляже. В сопровождении двух Су-27 он снизился на глиссаде, и летчик выполнил безупречную посадку. Истребители эскорта с ревом пронеслись над летным полем, всколыхнув трепещущие на флагштоках флаги. Су-27 отстрелили серию тепловых ловушек в знак приветствия. Правительственный лайнер подрулил прямо к ковровой дорожке, видимо, пилоту часто приходится выполнять подобный церемониал.

На верхнюю ступеньку автотрапа вышли высокие гости, солдаты, стоящие по обеим сторонам красной ковровой дорожки, взяли оружие «на караул», а духовой оркестр, блестя медью инструментов, заиграл марш. По трапу спустились Главнокомандующий ВВС Анатолий Корнуков и специальный представитель Президента России. Вместе с ними почетный караул вынес из самолета Знамя полка.

– Равняйсь! Смир-р-на! Равнение на Знамя полка!

Вперед четким строевым шагом вышел полковник Савицкий.

– Здравия желаю, товарищ маршал авиации! – четко доложил он, бросая правую руку к виску. Личный состав вверенного мне полка построен для встречи знамени части!

– Здравия желаю, товарищ полковник. Я уполномочен вручить Вам Боевое Знамя полка! Товарищи офицеры и солдаты, вы отлично проявили себя в боевой подготовке и учебе, создав в кратчайшие сроки боеспособную воинскую часть. Согласно специального указа Верховного Главнокомандующего, Президента Российской федерации теперь вы официально именуетесь Двести пятьдесят шестым смешанным авиаполком! Я передаю вам это Боевое Знамя, чтобы вы с честью продолжили свою службу родному Отечеству!

– Ур-р-ра!!!

Знамя трепетало на ветру. Егор сал на одно колено и поднес ткань к губам. Поднявшись, он повернулся и оглядел замерший в безмолвии строй.

– Служу Отечеству!

Воины по очереди строевым шагом подходили к своему Знамени и, преклонив колено, целовали его. Батюшка, отец Алексий освятил воинов и их самолеты и вертолеты.

Над замершим строем летчиков и техников, шеренгами боевых самолетов с ревом пронеслись восемь Су-27 Липецкого центра боевого применения и переучивания личного состава. Впереди шел Су-34, ведомый Александром Харчевским. Пронесшись над взлетным полем, самолеты выстрелили в небо фейерверком ложных тепловых целей. Строй самолетов, развернувшись, выполнил «бочку». Машины в построении «алмаз» двигались, как единое целое, вызывая восхищение у зрителей, тем более что большинство сами были летчиками и могли оценить высокое мастерство пилотажников.

После того, как строй истребителей пронесся над полосой, последовал сольный пилотаж генерал-майора Александра Харчевского. Начальник липецкого авиацентра – человек высочайшего летного мастерства и в его руках тяжелый истребитель-бомбардировщик выделывал такие фигуры в небе, что сердце замирало от восторга и восхищения. Завершили индивидуальный пилотаж проход над полосой «вниз головой на высоте двадцати метров и агрессивная энергичная «Кобра Пугачева».

*****

Вечером в Доме офицеров давали бал в честь образования новой боевой авиачасти – иначе этот пышный банкет назвать было нельзя. В большом зале кружились в вальсе, у стен публика подкреплялась шампанским и легкими винами.

Егор вместе с Наташей смотрели, как их сын кружится в вальсе с совсем юной девушкой. Сергей танцевал упоением, молодой офицер в парадной летной форме легко и уверенно вел свою партнершу.

К Егору подошел Александр Харчевский, поздоровался с Наташей:

– Можно похитить твою жену на следующий танец?

Савицкий безмятежно подхватил с подноса два бокала шампанского, один передал жене.

– Можно, но потом я вызову тебя на дуэль.

– Стреляться изволите-с?..

– Ага. Ракетами «воздух-воздух» ближнего боя.

Офицеры и Наташа рассмеялись.

– А где Сергей?

– Вон, гарцует, – указал бокалом на сына Савицкий-старший.

– Орел!

– Не то слово…

Сергей вальсировал с белокурой красавицей, весь словно струна с той грацией и силой, которая присуща настоящим офицерам. Его партнерша просто млела в объятиях такого видного кавалера. Прозвучал последний аккорд, Сергей поклонился и поцеловал руку девушки и подвел ее к подругам. Те сдержанно захихикали.

[1] Индикатор на фоне лобового стекла. На него выводится необходимая прицельно-навигационная информация, а так же данные о курсе, скорости, высоте и скороподъемности самолета.

[2] РСБН – радиосистема ближней навигации.