Крымская весна. КВ-9 против танков Манштейна

Даниил ВЕКОВ

КРЫМСКАЯ ВЕСНА

«КВ-9» против танков Манштейна

Пролог

Какая же твердая здесь земля! Долбишь ее, долбишь, а все никак. Одни только камни да галечник. А надо бы вырыть хоть небольшой окопчик, чтобы было где укрыться, иначе как укрываться, когда фашисты бомбить начнут? А потом и в атаку пойдут…

А в том, что пойдут, можно не сомневаться. Это как пить дать! Знаем, проверено на собственной шкуре. Вот переждут самое солнце, а к вечеру, как чуток жара спадет, полезут. Они сейчас вон там, за той балкой прячутся, в старом саду. Заняли, освоились, а теперь дальше пойдут, уже на Керчь. Вот по этой дороге, прямо через нас. До города - всего шестьдесят с небольшим километров, оседлают фрицы шоссе – и тогда все, Керчь, считай, будет уже в их руках. И порт тоже. А значит – и переправа на Тамань…

Вот как их сдержать? И чем? Пустят гитлеровцы танки и сметут нас, как листочки с парковой лавочки. Не устоять! Но, тем не менее, приказ есть приказ, надо держаться до последнего, стоять насмерть.

Эх, немцам-то сейчас хорошо, сидят в тенечке под деревьями, пекло пережидают. Отдыхают под совхозными яблонями, грушами и сливами - это хоть и небольшая, но все-таки тень. Можно и на травку прилечь, растянуться поудобнее, покурить. А там еще - старый колодец, вода в нем очень вкусная, свежая, прохладная. Сами вчера пили, пока оттуда не выбили… Вот и сидим мы сегодня посреди степи, долбим эту проклятую землю, которую даже саперная лопатка не берет – настолько сухая и твердая. Да еще жарища страшная, нательная рубаха уже вся мокрая от пота, а снять нельзя – сразу же сгоришь…

Рядовой Алексей Сомов вытер пот со лба и с трудом разогнулся. Слева и справа от него долбили твердую, горячую землю товарищи по роте, рыли точно такие окопчики. Редкая цепочка стрелковых ячеек протянулась вдоль невысокого холма, у подножья которого расположилась артиллерийская батарея. Она и должна остановить немецкие танки, когда те пойдут по шоссе на Керчь…

Четыре низенькие, приземистые «сорокапятки» – это все, что осталось от бывшего артдивизиона. Больше нет, остальные орудия разнесли немцы еще два дня назад: налетели стервятники-«лаптежники», весь день бомбили, утюжили артпозиции, превращали орудия в металлолом, в скрюченное, искореженное железо. Погибли все пущки-полковушки, ни одной не сталось. А сейчас бы эти «бобики» весьма пригодились… «Сорокапятки» же умело спрятали в совхозном саду, укрыли под деревьями, «юнкерсы» их и не заметили, проскочили мимо, обрушили свой удар на полковую батарею. Знали, сволочи, где находится, разведали задолго до наступления...

Слава богу, хоть «сорокапяточки» уцелели, а то чем отбиваться? Немецкие панцеры одними гранатами и бутылками с зажигательной смесью не остановить - прут нагло, напролом, всей своей стальной масой… До самой Керчи у нас – ни одного огневого рубежа, отступать некуда – позади голая степь, для немецких танков - сплошное раздолье. Им до города - пара часов хода, и то, если особо не спешить…

Алексей Сомов отряхнул галифе – одежда была вся белая от известковой пыли. А также лицо, руки, волосы... Рядом каменоломни, откуда испокон веков брали камень для Керчи, вот и летит по ветру белая, невесомая пыль, противно скрипит на зубах. Очень хочется промочить горло, да нечем – воды во фляге осталось совсем чуть-чуть, на самом донышке. Один-два глотка, не больше. А подвезут ли еще – неизвестно, кухню два дня уже никто не видел. С самого начала немецкого наступления. Вот ведь жизнь!

Сомов тяжело вздохнул и снова принялся долбить сухую землю. Работа шла тяжело, руки были уже все в кровавых мозолях. Но он терпел – для себя же самого делает, для собственного укрытия. В голой степи каждая ямка - считай, окопчик. Защита и спасение…

Рядом с Алексеем неожиданно возник старшина Степан Фильченко, критически осмотрел сделанное и едко заметил:

- Мелко копаешь, Сомов, задница наружу торчать будет. Фрицы по ней как раз и пальнут.

- Не земля, а сплошной камень, товарищ старшина, - грустно ответил Алексей, - долбишь ее, долбишь, а все без толку. Гранатой бы рвануть, а?

- Я тебе дам - гранатой! – нахмурил брови Фильченко. – Сам знаешь – совсем мало осталось, только для танков. Надо беречь! В общем, давай рой глубже. Как крот!

- Могилы себе копаем, - зло заметил сидящий рядом Айдер Мустафаев. – Тут нас всех похоронят.

Старшина Фильченко услышал эти слова и строго прикрикнул:

- Типун тебе на язык, Мустафаев! Думай, что говоришь! Вот возьмут тебя за такие высказывания… Чтобы панику не сеял! Будешь знать, как попусту языком чесать…

Фильченко грозно посмотрел на Айдера, и тот сделал вид, что занят делом – долбит свою ячейку. Но, как только старшина отошел подальше, недобро прищурился:

- Это мы еще посмотрим, кого куда возьмут…

Мустафаев был из местных, из крымчан, его призвали совсем недавно. И он был страшно недоволен тем, что оказался на войне, драться с немцами ему совсем не хотелось…

Алексей Сомов поковырялся еще немного, а затем сел передохнуть. Надо перевести дух… Снял пилотку, вытер мокрое лицо, вынул из кармана галифе кисет с табаком. Старшина отошел, можно покурить. К нему тут же подскочил Мустафаев:

- Угости табачком!

- Свой иметь надо! – привычно ответил Сомов, но щепотку махорки всё же дал.

Очень ему не нравился этот Мустафаев - скользкий какой-то, злой, себе на уме. Крайне неприятный тип. Но все-таки - товарищ, вместе воюем, значит, надо поделиться - по-боевому, по-дружески. Мустафаев закурил, кивнул на ту сторону поля:

- Как думаешь, скоро полезут?

Алексей задумчиво посмотрел на солнце (еще высоко, почти в зените) и покачал головой.

- Нет, часа через три, никак не раньше. Как жара спадет. Успеем ячейки свои докопать, да и отдохнуть, пожалуй. И поедим, если, конечно, жрачку привезут…

- Как же, привезут они! – недовольно скривился Мустафаев. – Небось, сидят эти крысы тыловые у себя в Керчи, трясутся от страха за свои шкуры! А мы здесь, и голодные! Воевать не жрамши, подыхать не жрамши… Тьфу!

Мустафаев зло сплюнул, а Сомов пожал плечами – может, полевую кухню разбомбили? Позавчера как налетели опять «лаптежники», да как устроили свой обычный хоровод с «шарманкой»… Думал - конец, сейчас точно накроют. И похоронят его прямо здесь, в траншее, слегка присыпав землей. Скажут пару слов на прощанье, если время будет, и всё...

Но ничего, пронесло, остался цел, только слегка оглушило. Так что полевую кухню вполне могли разбомбить. Да и есть на такой жаре совсем не хочется, лучше бы воду привезли, она гораздо нужнее. Впрочем, чего зря мечтать? Ясное дело, кухня вряд ли появится до вечера. А там неизвестно, кто жив останется….

Алексей бросил окурок в сухую, серую траву и снова принялся долбить землю – обустраивать новые позиции. Старые немцы вчера захватили, надо хотя бы здесь закрепиться, на холме. А то дальше – чистая степь, гитлеровцы вмиг нагонят и уничтожат. У них – и танки, и бронемашины, много всякой техники… Да и для самолетов раздолье – место ровное, чистое, можно бить по отступающим, как по зайцам на охоте. Отступать, получается, некуда… Так что прав старшина: рыть надо гораздо глубже. А то и в самом деле задница наружу торчать будет.

Мустафаев вернулся к своей ячейке, но работать не стал – прилег на чахлую траву и сделал вид, что дремлет. Но время от времени приподнимал голову и быстро оглядывался – не идет ли Фильченко? Связываться со старшиной он боялся: у того кулаки пудовые, может спокойно приложить. Исключительно в воспитательных целях. И не пожалуешься ведь никому – взводного лейтенанта вчера убили, и Фильченко теперь у них за главного.

***

Густой, горячий воздух разорвал низкий, протяжный гул моторов.

- «Юнкерсы!» - крикнул кто-то.

Все бросились кто куда. В основном - под чахлые кустики или в своих же ячейки. Но какое это укрытие – летчикам сверху видно все, как на ладони. Алексей поднял голову, посмотрел: в выжженном крымском небе висели черные самолеты с хорошо знакомыми обтекателями на шасси. Снова эти проклятые «лаптежники»!

Один за другим немецкие бомберы срывались в истошно воющее пике и наносили удары по позиции. Главной их целью, конечно, являлись «сорокапятки», но и пехоте тоже изрядно досталось. Взрывы накрыли редкую цепочку ячеек, разметали не успевших окопаться красноармейцев...

При первых же звуках немецкой «шарманки» Алексей упал на дно ямки, закрыл голову руками и стал повторять: «Только бы мимо, только бы мимо!» Конечно, пользы от этого было мало, как и от самой ячейки, в которой он укрылся, но все же... В Бога Алексей не верил (комсомолец), а отбиваться от «юнкерсов» нечем – зениток давно нет.

Те, что были раньше, по приказу командования позавчера перекинули в Керчь - прикрывать переправу, а из пулемета или винтовки «лаптежника» не сбить. Проверено, можно даже не пытаться, только патроны зря потратишь. Значит, нужно надеяться только на собственное везение. Или же на чудо. Может, бомба мимо упадет, не накроет, не похоронит в ямке...

Артиллеристам досталось больше всего: батарея стояла у самого шоссе, почти на виду. Как ни маскируй пушки, а все равно сверху видно – степь же, практически – голая. Это тебе не в колхозном саду прятаться, деревьев нет. А маскировочную сетку сбило тугой ударной волной после первых же бомб. Накрыло изрядно: шесть «юнкерсов», выстроившись кругом (это и называлось «карусель»), сначала не спеша выбирали цель, а потом точно падали на нее. Знали, что зениток нет, защитить артиллеристов и пехотинцев нечем. По одному срывались в пике, «включали» для страха и воздействия «шарманку» и сбрасывали бомбы. А потом резко уходили вверх и вставали в новый круг. Несколько прямых попаданий – во все стороны полетели искореженные части орудий и разорванные тела бойцов...

Затем детонировали боеприпасы, что еще прибавило хаоса и огня. Воздух сразу же стал очень вязким, густым, горьким - от кислого запаха взрывчатки. Серые клубы дыма закрыли небо – это занялись огнем жидкие кустики. Казалось, горело все: и трава, и земля, и даже камни… Наконец «юнкерсы», довольные результатом, повернули назад, на аэродром. Дело сделано, можно теперь и пообедать…

Алексей остался цел. Правда, его оглушило, присыпало землей, но - ничего, это не страшно. Вылез из своей ячейки, выплюнул изо рта сухие комья земли, отер рукавом лицо: кажется, повезло. Приподнялся, осмотрелся: вместо батареи «сорокапяток» – одни дымящиеся воронки, значит, ПТО у них уже нет. Да, хорошо поработали фашисты, умело накрыли цель. Им, пехоте, впрочем, тоже досталось – со всех сторон слышались стоны и крики раненых. А кто-то уже навсегда замолчал, уткнувшись лицом в сухую, горячую крымскую землю…

И в это время началась атака. Гитлеровцы не стали ждать, пока спадет жара, решили наступать сразу после авианалета. Что было абсолютно логично: надо бить противника, пока он еще не опомнился от бомбового удара. Из совхозного сада, проломив низенький каменный заборчик, на шоссе выползло пять серых, угловатых машин с черными крестами на броне. Тупые орудия смотрели прямо на красноармейцев. Панцеры шли открыто, в лоб, ничего не боясь - знали, что орудий больше нет.

Не доходя примерно метров триста до редкой цепочки стрелковых ячеек, немецкие танки слегка притормозили и дали залп; рассчитывали, что советские бойцы испугаются и побегут. Догонять и уничтожать не стали бы – незачем. Пусть себе отступают, все равно из Керчи им деваться некуда, так или иначе, но попадут в плен. Так зачем тратить снаряды и патроны? Но танкисты ошиблись, никто из красноармейцев не побежал.

…Алексей упал на дно ячейки и прикрыл голову руками. Очень вовремя – рядом встал огненно-черный фонтан. Земля тяжело вздрогнула, на пилотку посыпались мелкие камушки и сухие комки земли. Опять резко, кисло запахло взрывчаткой… Стало трудно дышать, едкий запах забил нос и горло, уши заложило. У Алексея загудело в голове, перед глазами поплыли красные круги. Он вылил на лицо остатки воды из фляги, чуть отдышался.

Потом осторожно выглянул из ямки: вслед за панцерами в атаку пошли и немецкие пехотинцы. Серо-зеленые фигуры растянулись вдоль шоссе, но не торопились – пусть сначала поработают танки, а они уж потом. Добьют оставшихся - тех, кто уцелеет. Или возьмут в плен…

Алексей заметил, что сосед справа Иван Левушкин чуть высунулся из ячейки и начал бить из винтовки по гитлеровцам. Пусть в основном мимо, но все-таки... Ему стало стыдно: Левушкин был гораздо моложе, а смотри-ка – не испугался, бьет по врагу из «трехлинейки». А он что же? Ведь не трус, воюет уже полгода, значит, опытный боец. Да еще комсомолец, значит, должен показывать пример. Сомов лег удобнее, поднял тяжелую «мосинку», прицелился и несколько раз выстрелил по серым фигурам. Попал или нет – не разобрать, далеко…

Один из панцеров, резко развернувшись, пошел прямо на Алексея, еще минута – и надвинется, раздавит гусеницами. Сомов нервно оглянулся – не пора ли бежать? Но куда? Если по шоссе, то попадешь под пулемет, а если по степи – достанут из пушки. «Все, отвоевался, - грустно подумал Алексей. – Сейчас навалится и расплющит в лепешку». По поводу своего укрытия он иллюзий не питал: в такой ямке не спрячешься, мигом сотрут в пыль. Но тут рядом появился старшина Фильченко. Вид его был страшен: всё лицо залито кровью, на голове – рваная рана, кожа содрана, волосы обожжены. На немой вопрос Алексея старшина коротко бросил: «Ничего, живой, а вот ребятам не повезло – в клочья! Ну, сейчас эти фрицы за все нам ответят!»

В руках Фильченко сжимал противотанковую гранату – тяжелую, в зеленом цилиндрическом корпусе. Прищурился, посмотрел на панцер, а затем лег на землю и ловко, по-пластунски заскользил навстречу. Очень умело - прячась за редкие кустики и невысокие холмики. Степан постепенно приближался к жаркой, ревущей, лязгающей гусеницами машине. Немцы его не видели – из-за серого, клочковатого дыма, закрывшего всё поле. Когда до танка оставалось всего ничего, Фильченко приподнялся и швырнул под гусеницу тяжелую гранату.

Попал! Раздался тяжелый, глухой взрыв, панцер проехал еще немного, разматывая порванные траки, а затем резко встал. Сверху открылся люк, показался немец в черном комбинезоне, вскинул руку с пистолетом и несколько раз выстрелил в старшину. Тот резко дернулся, схватился за шею и рухнул на обожженную траву. Из пробитого горла, пульсируя, потекла алая кровь. Ее тут же впитывала в себя черная, обугленная земля.

Слева от Сомова находилась ячейка Мустафаева, но из нее никто не стрелял. Алексей сначала подумал, что Айдера убили или тяжело ранили, но затем он увидел, как тот, подняв руки, бежит к немцам. Сдаваться в плен… «Вот сволочь, - подумал Сомов, - надо пристрелить гада». И взял Мустафаева на мушку. Но выстрелить не успел – снова раздался тонкий, противный свист, и рядом встал черный фонтан взрыва.

Алексея накрыло горячей волной, снова оглушило, и он на время потерял сознание. А когда очнулся, то обнаружил, что над ним стоят два фрица. Один - молодой, рыжий, а другой – уже пожилой, с седыми висками, судя по погонам - унтер. Парень посмотрел на Алексея и вскинул винтовку – добить. Сомов замер, в голове мелькнуло: «Ну, конец, сейчас выстрелит…» Однако унтер отрицательно покачал головой: «Nein!». И повелительно махнул рукой – давай, вылезай! Алексей с трудом приподнялся: если уж умирать, то стоя, с гордо поднятой головой, как и положено советскому человеку. Но унтер лишь слегка подтолкнул его винтовкой по направлению к шоссе – шагай! И ему ничего не оставалось делать, как повиноваться. По черной, горящей земле Алексея Сомова повели в плен.

Напоследок он оглянулся, открывшаяся картина запомнилась на всю жизнь: возле немецкого танка лежит окровавленный старшина Фильченко, гитлеровцы, суетясь, меняют траки на разорванной гусенице, а рядом, в ямке, смотрит ввысь, в белое, выжженное крымское небо, красноармеец Левушкин. Немецкая пуля попала ему точно в голову…

***

Директива Гитлера №41 от 5 апреля 1942 г.

Фюрер и верховный главнокомандующий вооруженными силами

Штаб верховного главнокомандования

Штаб оперативного руководства вермахта

№55616/42

Ставка фюрера, 5.4.1942 г.

Совершенно секретно

Только для командования

Передавать только через офицера

Директива №41

Зимняя битва в России близится к концу. Благодаря выдающейся храбрости и самоотверженным действиям солдат Восточного фронта достигнут грандиозный оборонительный успех германского оружия.

Противник понес тяжелейшие потери в людях и технике. Стремясь использовать мнимые начальные успехи, он этой зимой в значительной мере израсходовал также основную массу своих резервов, предназначенных для дальнейших операций.

Как только условия погоды и местности будут благоприятствовать, немецкое командование и войска вновь должны захватить в свои руки инициативу и навязать противнику свою волю.

Цель состоит в том, чтобы окончательно уничтожить живую силу, оставшуюся еще у Советов, лишить русских возможно большего количества важнейших военно-экономических центров.

Для этой цели будут использованы все войска, имеющиеся в распоряжении германских вооруженных сил и вооруженных сил союзников. Вместе с тем необходимо при всех условиях обеспечить удержание занятых территорий на западе и севере Европы, особенно побережий.

I. Общий замысел.

Придерживаясь исходных принципов Восточной кампании, необходимо, не предпринимая, активных действий на центральном участке фронта, добиться на севере падения Ленинграда и установить связь с финнами по суше, а на южном крыле осуществить прорыв в район Кавказа.

Учитывая обстановку, сложившуюся ко времени окончания зимней битвы, при наличных силах и средствах, а также существующих транспортных условиях цель эта может быть достигнута только по этапам.

Первоначально необходимо сосредоточить все имеющиеся силы для проведения главной операции на южном участке фронта с целью уничтожить противника западнее р. Дон и в последующем захватить нефтяные районы Кавказа и перевалы через Кавказский хребет.

Окончательная блокада Ленинграда и захват района р. Нева будут осуществлены, как только позволит обстановка в районе окружения или высвобождение других, достаточных сил.

II. Проведение операций.

а) Первоочередная задача сухопутных войск и авиации по окончании распутицы — создать предварительные условия для осуществления главной операции.

Для этого требуется упорядочение и укрепление положения на всем Восточном фронте и в оперативном тылу с целью привлечь возможно больше сил для главной операции, сохраняя вместе с тем на остальных участках фронта способность минимальными силами отразить любое наступление противника. Однако там, где для этого надлежит, согласно моим указаниям, осуществить наступательные операции с ограниченной целью, необходимо обеспечить превосходство сухопутных войск и авиации, чтобы введением в бой их наступательных средств добиться быстрых и решающих успехов. Лишь таким образом, причем прежде всего до начала крупных весенних операций, у наших войск будет вновь укреплена безусловная вера в победу, а противник в результате наших ударов вынужден будет осознать, что безнадежно уступает нам в силах.

b) Следующими задачами в данных рамках являются: очищение от войск противника Керченского полуострова в Крыму и захват Севастополя. Авиации, а также и военно-морскому флоту в порядке подготовки этих операций решительнейшим образом парализовать вражеские коммуникации в Черном море и Керченском проливе.

На южном участке фронта отрезать и уничтожить в районе р. Донец противника, вклинившегося по обе стороны р. Изюм. Какие именно меры по корректированию линии фронта еще потребуются на центральном и северном участках Восточного фронта, можно будет окончательно установить и решить лишь после окончания текущих боевых действий и периода распутицы

Однако необходимые для того силы — как только позволит обстановка — должны быть получены за счет сокращения линии фронта.

с) Главная операция на Восточном фронте Цель, ее, как уже подчеркнуто, состоит в том, чтобы для выхода к Кавказу нанести решающий удар по русским силам, расположенным в районе к югу от Воронежа, западнее, а также севернее р. Дон, и уничтожить их. По причинам, связанным с переброской предназначенных для нее войск. Эта операция может быть проведена лишь путем ряда следующих друг за другом, но взаимосвязанных и взаимодополняющих наступлений. Поэтому осуществление их следует с севера на юг согласовать по времени таким образом, чтобы, кроме того, в каждом отдельном наступлении обеспечить максимальную концентрацию на решающих участках как сухопутных войск, так и особенно авиации.

Учитывая достаточно доказанную русскими нечувствительность к оперативным окружениям, решающее значение (как при сражении в районе Брянска и Вязьмы с целью окружения) придавать осуществлению отдельных прорывов в форме плотных двойных охватов.

Следует избежать, чтобы в результате слишком позднего поворота войск, осуществляющих окружение, у противника осталась возможность уйти от уничтожения.

Не допускать, чтобы из-за слишком быстрого и дальнего броска танковых и моторизованных соединений нарушалась их связь со следующей за ними пехотой или же сами эти соединения теряли возможность своими непосредственных действиями в тылу окруженных русских армий прийти -: помощь пехотным войскам, с тяжелыми боями наступающим с фронта.

Таким образом, помимо главной оперативной цели в каждом отдельном случае необходимо при любых условиях обеспечить уничтожение атакованного противника уже самим характером постановки боевой задачи и методами командования собственными войсками.

Общую операцию начать охватывающим наступлением, прорывом из района южнее Орла в направлении Воронежа. Из обоих предназначенных для осуществления окружения танковых и моторизованных соединений действующее с севера должно быть сильнее, чем действующее с юга. Цель этого прорыва — захват самого Воронежа. В то время как часть пехотных дивизий должна немедленно создать сильный фронт обороны на рубеже от исходного пункта наступления из района Орла в направлении Воронежа, танковые и моторизованные соединения имеют задачей своим левым флангом, примыкая к р. Дон, продолжать наступление от Воронежа на юг с целью поддержки второго прорыва, осуществляемого примерно из района Харькова на восток. Основная цель и здесь — не оттеснить русскую линию фронта, как таковую, а во взаимодействии с пробивающимися вниз по течению р. Дон моторизированными соединениями уничтожить русские силы.

Третье наступление в рамках этих операций следует вести так, чтобы войска, продвигающиеся вниз по течению р. Дон, соединились в районе Сталинграда с теми силами, которые пробиваются на восток из района Таганрог - Артемовск через р. Донец между нижним течением р. Дон и Ворошиловградом. В завершение операции они должны войти в соприкосновение с танковой армией, наступающей на Сталинград.

Если же в ходе этих операций, особенно в результате овладения неповрежденными мостами, возникнет перспектива создания плацдармов восточнее или южнее р. Дон, такими возможностями надо воспользоваться. В любом случае следует попытаться достигнуть самого Сталинграда или же по меньшей мере подвергнуть его воздействию нашего оружия в такой степени, чтобы перестал служить военно-промышленным и транспортным центром.

Особенно желательно, если бы удалось или захватить неповрежденные мосты, к примеру, в самом Ростове, или надежно овладеть какими-либо предмостными укреплениями южнее р. Дон для продолжения операций, намеченных на более поздний срок.

С целью не дать значительной части расположенных севернее р. Дон русских сил переправиться через него и уйти на юг важно, чтобы правое крыло боевой группы, продвигающейся из направления Таганрога на восток, было усилено танками и моторизованными войсками, которые в случае необходимости следует создавать в виде импровизированных соединений.

По мере продвижения в ходе указанных наступлений надо не только уделить внимание сильному обеспечению северо-восточного фланга наступательной операции, но и немедленно приступить к оборудованию позиций, примыкающих к р. Дон. При этом решающее значение придавать созданию максимально мощной противотанковой обороны. Расположение позиций следует заранее определить исходя из их возможного использования зимой, а также всемерно оборудовать для того.

Для занятия все более учиняющейся в ходе этих операций линии фронта по р. Дон привлечь в первую очередь соединения союзников при том условии, что германские войска будут использоваться в качестве мощного барьера между Орлом и р. Дон, а также вдоль прибрежной полосы Сталинграда; в остальном отдельные германские дивизии будут находиться позади линии, проходящей вдоль р. Дон, в качестве подвижного резерва.

Союзные войска следует использовать на занимаемых ими участках насколько возможно таким образом, чтобы севернее располагались венгры, затем — итальянцы и далее к юго-востоку — румыны.

d) Быстрое продолжение движения через р. Дон на юг для достижения целей операции должно быть обеспечено с учетом условий времени года.

Адольф Гитлер

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Керченский фронт

Глава первая

ПРИКАЗ

НАРОДНОГО КОМИССАРА ОБОРОНЫ СССР

1 мая 1942 года № 130 город Москва

Товарищи красноармейцы и краснофлотцы, командиры и политработники, партизаны и партизанки, рабочие и работницы, крестьяне и крестьянки, люди интеллигентного труда, братья и сестры по ту сторону фронта в тылу немецко-фашистских войск, временно подпавшие под иго немецких угнетателей!

От имени Советского правительства и нашей большевистской партии приветствую и поздравляю вас с днем 1 Мая!

Товарищи! Более двух лет прошло с того времени, как немецко-фашистские захватчики ввергли Европу в пучину войны, покорили свободолюбивые страны континента Европы – Францию, Норвегию, Данию, Бельгию, Голландию, Чехословакию, Польшу, Югославию, Грецию – и высасывают их них кровь ради обогащения немецких банкиров. Более десяти месяцев прошло с того времени, как немецко-фашистские захватчики подло и вероломно напали на нашу страну, грабят и опустошают наши села и города, насилуют и убивают мирное население Эстонии, Латвии, Литвы, Белоруссии, Украины, Молдавии. Более десяти месяцев прошло, как народы нашей страны ведут Отечественную войну против озверелого врага, отстаивая честь и свободу своей Родины. За этот промежуток времени мы имели возможность достаточно хорошо приглядеться к немецким фашистам, понять их действительные намерения, их действительное лицо, узнать не на основе словесных заявлений, а на основе опыта войны, на основе общеизвестных фактов.

Кто же они, наши враги, немецкие фашисты? Что это за люди? Чему учит нас на этот счет опыт войны?

Говорят, что немецкие фашисты являются националистами, оберегающими целость и независимость Германии от покушения со стороны других государств. Это, конечно, ложь. Только обманщики могут утверждать, что Норвегия, Дания, Бельгия, Голландия, Греция, Советский Союз и другие свободолюбивые страны покушались на целость и независимость Германии. На самом деле немецкие фашисты являются не националистами, а империалистами, захватывающими чужие страны и высасывающими из них кровь для того, чтобы обогатить немецких банкиров и плутократов. Геринг, глава немецких фашистов, сам является, как известно, одним из первых банкиров и плутократов, эксплуатирующим десятки заводов и фабрик. Гитлер, Геббельс, Риббентроп, Гиммлер и другие правители нынешней Германии являются цепными собаками немецких банкиров, ставящими интересы последних превыше всех других интересов. Немецкая армия является в руках этих господ слепым орудием, призванным проливать свою и чужую кровь и калечить себя и других не ради интересов Германии, а ради обогащения немецких банкиров и плутократов.

Так говорит опыт войны.

Говорят, что немецкие фашисты являются социалистами, старающимися защищать интересы рабочих и крестьян против плутократов. Это, конечно, ложь. Только обманщики могут утверждать, что немецкие фашисты, установившие рабский труд на заводах и фабриках и восстановившие крепостнические порядки в селах Германии и покоренных стран, являются защитниками рабочих и крестьян. Только обнаглевшие обманщики могут отрицать, что рабско-крепостнические порядки, устанавливаемые немецкими фашистами, выгодны немецким плутократам и банкирам, а не рабочим и крестьянам. На самом деле немецкие фашисты являются реакционерами-крепостниками, а немецкая армия – армией крепостников, проливающей кровь ради обогащения немецких баронов и восстановления власти помещиков.

Так говорит опыт войны.

Говорят, что немецкие фашисты являются носителями европейской культуры, ведущими войну за распространение этой культуры в других странах. Это, конечно, ложь. Только профессиональные обманщики могут утверждать, что немецкие фашисты, покрывшие Европу виселицами, грабящие и насилующие мирное население, поджигающие и взрывающие города и села и разрушающие культурные ценности народов Европы, могут быть носителями европейской культуры. На самом деле немецкие фашисты являются врагами европейской культуры, а немецкая армия – армией средневекового мракобесия, призванной разрушить европейскую культуру ради насаждения рабовладельческой “культуры” немецких банкиров и баронов.

Так говорит опыт войны.

Таково лицо нашего врага, вскрытое и выставленное на свет опытом войны. Но опыт войны не ограничивается этими выводами. Опыт войны показывает, кроме того, что за период войны произошли серьезные изменения как в положении фашистской Германии и ее армии, так и в положении нашей страны и Красной Армии.

Что это за изменения?

Несомненно прежде всего, что за этот период фашистская Германия и ее армия стали слабее, чем десять месяцев тому назад. Война принесла германскому народу большие разочарования, миллионы человеческих жертв, голод, обнищание. Войне не видно конца, а людские резервы на исходе, нефть на исходе, сырье на исходе. В германском народе все более нарастает сознание неизбежности поражения Германии. Для германского народа все яснее становится, что единственным выходом из создавшегося положения является освобождение Германии от авантюристической клики Гитлера – Геринга.

Что касается немецкой армии, то, несмотря на ее упорство в обороне, она все же стала намного слабее, чем 10 месяцев назад. Ее старые, опытные генералы вроде Райхенау, Браухича, Тодта и других либо убиты Красной Армией, либо разогнаны немецко-фашистской верхушкой. Ее кадровый офицерский состав частью истреблен Красной Армией, частью же разложился в результате грабежей и насилий над гражданским населением. Ее рядовой состав, серьезно ослабленный в ходе военных операций, получает все меньше пополнений.

Несомненно, во-вторых, что за истекший период войны наша страна стала сильнее, чем в начале войны. Не только друзья, но и враги вынуждены признать, что наша страна объединена и сплочена теперь вокруг своего правительства больше, чем когда бы то ни было, что тыл и фронт нашей страны объединены в единый боевой лагерь, бьющий по одной цели, что советские люди в тылу дают нашему фронту все больше винтовок и пулеметов, минометов и орудий, танков и самолетов, продовольствия и боеприпасов.

Несомненно, наконец, что за истекший период Красная Армия стала организованнее и сильнее, чем в начале войны. Нельзя считать случайностью тот общеизвестный факт, что после временного отхода, вызванного вероломным нападением немецких империалистов, Красная Армия добилась перелома в ходе войны и перешла от активной обороны к успешному наступлению на вражеские войска. Это факт, что благодаря успехам Красной Армии Отечественная война вступила в новый период – период освобождения советских земель от гитлеровской нечисти. Правда, к выполнению этой исторической задачи Красная Армия приступила в трудных условиях суровой и многоснежной зимы, но, тем не менее, она добилась больших успехов. Захватив инициативу военных действий в свои руки, Красная Армия нанесла немецко-фашистским войскам ряд жестоких поражений и вынудила их очистить значительную часть советской территории. Расчеты захватчиков использовать зиму для передышки и закрепления на своей оборонительной линии потерпели крах. В ходе наступления Красная Армия уничтожила огромное количество живой силы и техники врага, забрала у врага немалое количество техники и заставила его преждевременно израсходовать резервы из глубокого тыла, предназначенные для весенне-летних операций.

Все это говорит о том, что Красная Армия стала организованнее и сильнее, ее офицерские кадры закалились в боях, а ее генералы стали опытнее и прозорливее.

Произошел перелом также в рядовом составе Красной Армии.

Исчезли благодушие и беспечность в отношении врага, которые имели место среди бойцов в первые месяцы Отечественной войны. Зверства, грабежи и насилия, чинимые немецко-фашистскими захватчиками над мирным населением и советскими военнопленными, излечили наших бойцов от этой болезни. Бойцы стали злее и беспощаднее. Они научились по-настоящему ненавидеть немецко-фашистских захватчиков. Они поняли, что нельзя победить врага, не научившись ненавидеть его всеми силами души.

Не стало больше болтовни о непобедимости немецких войск, которая имела место в начале войны и за которой скрывался страх перед немцами. Знаменитые бои под Ростовом и Керчью, под Москвой и Калинином, под Тихвином и Ленинградом, когда Красная Армия обратила в бегство немецко-фашистских захватчиков, убедили наших бойцов, что болтовня о непобедимости немецких войск является сказкой, сочиненной фашистскими пропагандистами. Опыт войны убедил нашего бойца, что так называемая храбрость немецкого офицера является вещью весьма относительной, что немецкий офицер проявляет храбрость, когда он имеет дело с безоружными военнопленными и с мирным гражданским населением, но его покидает храбрость, когда он оказывается перед лицом организованной силы Красной Армии. Припомните народную поговорку: “молодец против овец, а против молодца – сам овца”.

Таковы выводы из опыта войны с немецко-фашистскими захватчиками.

О чем они говорят?

Они говорят о том, что мы можем и должны бить и впредь немецко-фашистских захватчиков до полного их истребления, до полного освобождения Советской земли от гитлеровских мерзавцев.

Товарищи! Мы ведем войну Отечественную, освободительную, справедливую. У нас нет таких целей, чтобы захватить чужие страны, покорить чужие народы. Наша цель ясна и благородна. Мы хотим освободить нашу Советскую землю от немецко-фашистских мерзавцев. Мы хотим освободить наших братьев – украинцев, молдаван, белорусов, литовцев, латышей, эстонцев, карелов от того позора и унижения, которым подвергают их немецко-фашистские мерзавцы. Для осуществления этой цели мы должны разбить немецко-фашистскую армию и истребить немецких оккупантов до последнего человека, поскольку они не будут сдаваться в плен. Других путей нет. Мы это можем сделать, и мы это должны сделать во что бы то ни стало.

У Красной Армии есть все необходимое для того, чтобы осуществить эту возвышенную цель. Не хватает только одного – умения полностью использовать против врага ту первоклассную технику, которую предоставляет ей наша Родина. Поэтому задача Красной Армии, ее бойцов, ее пулеметчиков, ее танкистов, ее летчиков и кавалеристов состоит в том, чтобы учиться военному делу, учиться настойчиво, изучать в совершенстве свое оружие, стать мастерами своего дела и научиться, таким образом, бить врага наверняка. Только так можно научиться искусству побеждать врага…

Под непобедимым знаменем великого Ленина – вперед, к победе!

Народный комиссар обороны

И. СТАЛИН

***

«Степь да степь кругом, путь далек лежит…» - тихонько напевал про себя капитан Вальцев. Он стоял в темном тамбуре вагона и смотрел в дверное окошко. Снаружи ничего не было видно – ночь, да еще мелкий, противный дождь. Вагон слегка покачивало, Петр курил папиросу и пытался разглядеть название станций, мимо которых они проезжали. Но ни огонька снаружи, ни искорки света – маскировка! Хоть до фронта было еще прилично, но все равно правила строго соблюдались. Если прикинуть приблизительно – они сейчас где-то возле Ростова, что на славной реке Дон. Через сутки будут уже на месте…

А место это – Крым, точнее – Керченский полуостров. Именно туда направили особую группу ГАБТУ Наркомата обороны, чтобы обкатать и проверить новую тяжелую боевую машину – «Клим Ворошилов-9». Хотя, если разобраться, не такая она и новая – работу над ней начали еще в конце 1940-го года, вскоре после Финской. Наркомат обороны решил, что нужно расширить парк тяжелых танков, создать еще один КВ – со 122-мм гаубицей, чтобы получился артиллерийский вариант «Ворошилова»: сверхмощный, для прорыва особо укрепленной обороны противника. Скажем, такой, какой была знаменитая линия Маннергейма.

Разработка шла ни шатко, ни валко, но кое-что успели реализовать. Однако после начала войны проект заморозили – появились другие, более важные задачи. Осенью 1941года, после того, как немцы доказали высокую эффективность своих самоходок, стало понятно, что новый танк крайне необходим. Вот тогда-то и вспомнили про «Объект-229».

За основу взяли КВ-1, неплохо зарекомендовавший себя в сражениях, и основательно его доработали: во-первых, улучшили двигатель и ходовую часть (самое слабое его место), во-вторых, существенно усилили защиту: башенная броня стала 110 мм, корпус – 60-80. Лоб корпуса – так вообще 135 мм. Подобного нет ни у одного танка в мире!

Для нового «Ворошилова» разработали и специальную пушку – 122-мм У-11, танковый вариант полевой гаубицы Ф-30. Отличное орудие вышло, снаряд легко пробивал броню любого немецкого панцера, даже Pz.IV (не говоря уже о всех прочих). Собственно, не пробивал, а просто ломал, крушил, как гигантский молот. Конечно, для У-11 пришлось несколько увеличить амбразуру в башне, зато маска получилась 210 мм, толще не бывает! Оставили, как в КВ-1, три ДТ - спаренный, курсовой и кормовой, а плюсом добавили хорошую радиостанцию – для надежной связи между машинами.

Экипаж сначала хотели сократить до четырех человек, но затем поняли, что без заряжающего, как в «прародителе», не обойтись. Выстрелы же тяжеленные, к тому же раздельно-гильзовые, и тут просто необходим еще один член экипажа – тот, кто будет этим заниматься. И только этим. Командир машины и наводчик не должны отвлекаться от своей главной задачи – поиска и уничтожения танков противника.

КВ-9 предполагалось сделать универсальной машиной, чтобы и вражескую технику уничтожала, и оборону противника ломала, особенно - хорошо подготовленную, со многими фортификационными сооружениями. Танк должен был пробивать бреши для штурмовых групп и давить широкими стальными гусеницами огневые точки и артиллерийские батареи: 47-тонная машина, как гигантский каток, пройдя по линиям обороны, впечатала бы в землю и орудия, и минометы, и пулеметы. И людей – кто не успел убежать.

К весне 1942-го года на Челябинском тракторном заводе был собран и обкатан первый вариант КВ-9. Испытания прошли успешно, но, прежде чем пускать новую машину в серию, требовалось проверить ее в реальной боевой обстановке. Одно дело – полигон, и совсем другое – война, это все прекрасно понимали. Вот и отправили группу майора Дымова в Крым с целью испытать «девятку» и дать разработчикам необходимые рекомендации.

Виктор Михайлович уже имел подобный опыт: в июне сорок первого обкатывал улучшенный КВ-1, доработанный и модернизированный, под Радеховом, гонял просекам и лесным дорогам Западной Украины. Где и застала его война. С ходу включился в боевые действия, сражался на улучшенном «Ворошилове» под Луцком, Дубно и Бродами. Затем, в конце июля его группа вернулась в Ленинград, на Кировский завод, чтобы доработать КВ-1, однако задачи перед танкостроителями стояли уже совсем другие: фронту требовалось как можно больше танков - все, что могли произвести. Программу улучшения и доработки первого «Ворошилова» пришлось свернуть.

Осенью того же года майор Дымов воевал на Ленинградском фронте, участвовал в Синявинской операции, затем, в декабре, наступал вместе с 4-й армией на Тихвин. Опять же - на своем КВ и со своим испытанным боевым экипажем. К сожалению, в одном из боев прославленный танк, прошедший немало огненных верст и поразивший не один десяток панцеров, получил смертельное ранение: даже его толстая 75-мм броневая «шкура» не могла спасти от прямого попадания 105-мм немецкого снаряда. Экипаж, к счастью, успел покинуть горящую машину – буквально за минуту до того, как рванул боекомплект. Восстанавливать и чинить после этого стало уже нечего. После этого были еще новые сражения и новые операции…

И вот новое задание, причем чрезвычайно важное и ответственное. Впрочем, другие группе Дымова и не давали, ведь она была по-своему уникальной, специально подобранной, именно ей чаще всего поручали испытывать в боях броневые машины. У каждого из членов экипажа – немалый боевой опыт и хорошие технические знания, все сработались, притерлись, стали, как говорится, одной семьей. В общем, что называется, «экипаж машины боевой».

Майор Виктор Дымов – командир группы (и танка), капитан Петр Вальцев – наводчик и заместитель, старший лейтенант Денис Губин - механик-водитель, спец по двигателям и прочей механике, лейтенант Михаил Стрелков - пулеметчик и радист. А при необходимости - и снайпер.

Для нового задания пришлось взять в экипаж еще одного человека, старшего сержанта Ивана Меньшова. Парень молодой, всего двадцать два, но уже опытный: в Красной армии – три года, был призван еще в 1939-м, воевал на Финской, в 20-й танковой бригаде, как раз заряжающим в «Ворошилове». Тогда в 20-ю оттб поступило несколько тяжелых машин, и Меньшов участвовал в их обкатке. Группа Дымова тоже сражалась в этом районе (Карельский фронт), испытывала еще один новый танк, Т-100. В серию «сотка», однако, не пошла (как и ее аналог - СМК), но полученный опыт оказался весьма полезным. Всем стало ясно, что эра многобашенных танков прошла, будущее за более простыми, надежными и (главное!) дешевыми машинами. Чтобы, если потребуется, быстро развернуть их массовый выпуск и гнать на фронт сотнями и тысячами…

Иван Меньшов на Финской отличился, получил медаль «За отвагу» и благодарность от командующего бригадой, вот и взял майор Дымов его к себе в группу – раз хорошо знаком с КВ и понюхал пороху. Да и вообще – с проверенным человеком работать всегда приятней, чем с новичком. Пусть орудие у нового «Ворошилова» и другое, гаубица У-11, но, в принципе, не такая это уж и большая разница, освоить можно. Так оно и вышло: Иван быстро приспособился к новой пушке и прекрасно вписался в группу.

И вот Дымову передали для испытаний экспериментальный КВ-9 - новенький, только что из цеха Челябинского тракторного. Покатались на нем немного на заводском полигоне, освоили машину, и отправились с военным эшелоном в Крым, под Керчь. Почему туда? Так это понятно: главную роль в выборе места сыграла природа. Вес «девятки» – 47 тонн, не по всякому грунту легко пойдет, а весна в 1942 году выдалась поздняя, холодная, мокрая. В апреле–начале мая почти на всех фронтах земля все еще была мягкая, вязкая. А вдруг танк где-то застрянет, сядет намертво, что тогда? Особенно – если на виду у немцев… Отдавать машину им никак нельзя – не для того ее так долго создавали и готовили! Для гитлеровцев появление нового КВ-9 на фронте должно было стать очень большим сюрпризом.

Под Керчью же земля давно высохла, стала твердой, жесткой, можно накататься, так сказать, вдоволь. Причем с ветерком. И продемонстрировать фашистам лучшие качества машины, особенно - орудия: тяжелый 122-мм фугасный снаряд оставлял после себя воронку диаметром в три метра и в метр глубиной. Пусть гитлеровцы почувствуют всю мощь советского оружия! Тем более что Крымский фронт как раз готовился к наступлению, и новый танк очень пригодился бы для прорыва вражеской обороны.

Командующий фронтом генерал-лейтенант Дмитрий Козлов буквально рвался в бой, мечтал отыграться за обидное поражение. Наступление в феврале и марте 1942-го года на Кой-Аксанском направлении вышло не слишком удачным, потеряли немало людей и техники, но все-таки войска сохранили свою силу. И имели значительное превосходство над 11-й армией генерал-полковника Эриха фон Манштейна: по личному составу – в 1,6 раза (250 тысяч человек против 150 тысяч гитлеровцев), по танкам и самоходкам – почти в два (347 против 180), по артиллерии и минометам – в 1,4 раза (3577 против 2472). И лишь по авиации было примерное равенство. Значит, имелся верный шанс взять реванш: прорваться на Кой-Аксан, разгромить немецкую группировку, освободить Феодосию, Симферополь и другие города.

К активным действиям в Крыму генерала Козлова активно подталкивал и представитель Ставки Верховного Главнокомандования армейский комиссар 1-го ранга Лев Мехлис. Ему удалось убедить Сталина, что фронту вполне хватит собственных сил, чтобы выбить Манштейна с полуострова. Верховный согласился: давайте, действуйте, нам очень нужна победа. После освобождения Крыма легче пойдут дела и на всем юге, можно будет существенно потеснить немецкую группу армий под Харьковом.

По планам советского командования, Крымский фронт должен был нанести мощный удар правым, «азовским» флангом и захватить Кой-Аксанский район. Затем – бросок на Владиславовку, важный транспортный узел, а потом в тыл немецкой группировки: взять гитлеровские дивизии в «клещи», перекрыть снабжение, разгромить штабы и склады. Ну, а затем – бросок на Феодосию, чтобы захватить этот удобный морской порт. После чего – быстрый марш на Симферополь, столицу Крыма, и одновременно – рывок на Севастополь, деблокировать Приморскую армию. Уж ко 2 июня планировалось полностью освободить Крым от захватчиков...

Для реализации этого масштабного плана две из трех общевойсковых армий (47-ю и 51-ю) нацелили на Кой-Аксан и Владиславовку, а третью, 44-ю, на Феодосию, чтобы не дать генералу Манштейну перебросить резервы. Бои ожидались тяжелые, кровавые, ведь у Кой-Аксана гитлеровцы успели создать мощную оборонительную линию. Для ее прорыва требовались значительные силы, в том числе - артиллерия и танки. Вот «КВ-9» и пригодился бы, ведь он один, считай, стоит целого броневого взвода. Тем более что советские танковые части на Керченском полуострове были укомплектованы главным образом легкими Т-60 и Т-26, а они, прямо скажем, слабоваты для штурма. И броня у них не та, и орудия – всего 20 и 45 мм, против немецких укреплений – не катит. Вот догонять и громить – это они с большим удовольствием, а брать в лоб отлично подготовленные немецкие позиции… Точно всю технику потеряем! Конечно, имелись в танковых бригадах и батальонах Т-34 и «Ворошиловы», но не слишком много. Так что еще один тяжелый танк (тем более – с мощной 122-мм гаубицей) пришелся бы очень кстати.

Для советских частей в Крыму предстоящее майское наступление имело очень большое значение: важно было одержать победу, показать пример, воодушевить бойцов. А потом пойдет легче – красноармейцы сами будут рваться вперед и погонят, наконец, гитлеровцев с нашей земли.

Так что у группы майора Дымова задача оказалась двойная: во-первых, испытать в реальной боевой обстановке новую машину, а во-вторых, помочь частям Крымского фронта преодолеть Кой-Аксанский рубеж. Ну, а после этого - вернуться на Челябинский тракторный и доложить о недоработках и неполадках, чтобы конструкторы и инженеры смогли их быстро устранить. Новые тяжелые танки ждут на всех фронтах, значит, нужно как можно скорее запустить их в серию. Поэтому на группу Дымова возлагали большие надежды.

***

…И вот они уже который день в пути. Сначала с Урала – до Ростова, что на реке Дон, а затем – на Таманский полуостров. Переправимся через Керченский пролив – и вот он, Крым!

Двигались в обычном воинском эшелоне, вместе с танками Т-26, тоже направленными на полуостров (нужно усилить наступающие части). КВ-9 стоял на открытой платформе, только укрыт был брезентом гораздо тщательнее и плотнее: все-таки особый танк, не стоит его светить раньше времени, враг, как говорится, не дремлет. Вот доберемся мы до места, там и покажем «девятку» во всей красе. Пусть гитлеровцы любуются!

Группу Дымова приписали к 56-й танковой бригаде, входившей в 51-ю армию. Та пока находилась во втором эшелоне, но к началу наступления ее собирались перебросить на центральный участок фронта, к Кой-Аксану. Штурм немецких укреплений был первым боевым заданием для экипажа «девятки». А после прорыва - на Владиславовку, чтобы перерезать железную дорогу на Симферополь, не дать противнику подтянуть свежие силы.

Кой-Аксанский рубеж войска 51-й армии штурмовали не раз и не два - еще в феврале и марте 1942-го, но сломить сопротивление врага не смогли, завязли в позиционных боях. Важно было не повторить этой ошибки – взять поселок с ходу, с первого удара. Прорвать оборонительную линию и развить наступление в глубь территории...

Новый КВ-9 тщательно берегли: для защиты от немецкой авиации на платформе установили дополнительный ДШК. Это помимо двух обычных зенитных установок, счетверенных «Максимов», прикрывающих эшелон. ДШК - хороший пулемет, крупнокалиберный, 12,7 мм, бьет вражеские самолеты на высоте до двух с лишним км. При необходимости можно использовать и против бронированных целей: пуля с полкилометра запросто дырявит 15-мм стальной лист, почти все легкие немецкие панцеры и бронемашины – в зоне поражения. Возле ДШК в дневное время постоянно дежурил кто-то из членов экипажа (кроме самого майора Дымова, конечно же). Пока, к счастью, его в ход ни разу пускать не пришлось – из-за низкой облачности и постоянных дождей немецкие самолеты не летали, да и до Крыма было еще далеко. Но чем ближе подъезжали к Ростову, тем больше была вероятность появления «юнкерсов». Эшелон почти без остановок шел в сторону фронта, да и погода могла в любой момент измениться. А разойдутся тучи - жди тогда гостей, «лаптежники» не замедлят появиться. Они любят висеть над железнодорожными путями, бомбить станции, воинские эшелоны, составы с беженцами и даже с поезда ранеными.

В начале войны, в 1941-м, санитарные вагоны обозначали красными крестами на крышах, думали, что немецкие летчики атаковать их не будут… Как же! Наоборот, налетали с удвоенной силой. После этого кресты рисовать перестали, но все равно от ударов с воздуха пострадало немало составов с ранеными. А сколько военной техники погибло в пути - и не сосчитать! Возле каждой крупной станции или железнодорожного узла имелось уже целые кладбища с мертвыми, разбитыми, сгоревшими машинами: танками, броневиками, тягачами, тракторами. Их черные остовы с рыжими пятнами ржавчины наводили на грустные мысли: немцы, к сожалению, пока еще имеют преимущество в воздухе. Но на земле им уже дали прикурить – во время зимнего контрнаступления под Москвой. Отогнали от столицы на 80-150 км, разбили считавшиеся прежде непобедимые дивизии, в том числе и танковые. В Крыму же после декабрьского десанта и тяжелых боев за Феодосию советские части закрепились западнее Керчи, заняли территорию вплоть до Акмонайского перешейка. К сожалению, освободить Феодосию, Судак и другие города на восточном и южном побережье пока не удавалось, немцы упорно отражали все атаки… Как и пробиться на соединение с Приморской армией, защищающей Севастополь. Но все равно успехи были налицо, и теперь требовалось их закрепить – в ходе нового наступления. Так что появление нового тяжелого танка в Крым было не только полезно, но и крайне своевременно.

Группа Дымова занимала целое купе в командирском вагоне. Внизу спали старшие по званию, Виктор Михайлович и капитан Вальцев, над ними – Михаил Стрелков и Денис Губин, а на «антресолях», на третьей полке, куковал Иван Меньшов. Он самый молодой в экипаже, ему и ютиться там. Но ничего, парень он деревенский, к трудностям привычный, перебьется как-нибудь. Тем более что и осталось уже совсем ничего.

Капитан Вальцев вздохнул: завтра будет трудный день. Утром поезд придет на узловую станцию Лихая, а затем повернет уже на юг, к Тамани. Значит, жди в гости «юнкерсов». Не может же такого быть, чтобы они не налетели на важную перевалочную станцию! Наверняка появятся, даже если день выдастся пасмурным. Ну, а если уж будет хороший… Тогда точно нанесут авиаудар. Хорошо, что у эшелона есть зенитное прикрытие: не только свой ДШК, но и рота лейтенанта Ильясова. Как-нибудь отобьемся!

Капитан Вальцев затушил папиросу и пошел спать – давно уже пора. Эшелон медленно, но верно шел к фронту.

***

Из дневника командующего группой армий «Центр»

генерала-фельдмаршала Федора фон Бока

5/5/42

В Крыму противник вывесил над своими траншеями плакаты, гласившие: «Приходите в гости! Мы ждем!»

Я спросил Манштейна, готовли он, несмотря ни на что, атаковать в соответствии с разработанным ранее планом. Так как в нашей линии фронта в южном секторе имеются бреши, главным силам атакующих войск ничего не остается, как резко повернуть к северу, а потом двинуться на запад, чтобы выйти в тыл северной части русского фронта, оставив лишь слабые заслоны для прикрытия армии от атак с восточного направления. Но, если оборона противника и в самом деле сильно эшелонирована в глубину, необходимо обдумать вопрос, не лучше ли нам двинуться к востоку со всеми своими силами после того, как прорыв позиций противника будет осуществлен. Манштейн, однако, считает, что лучше придерживаться старого плана.

6/5/42

Верховное командование сухопутных сил продолжает задаваться вопросом, уж не надумали ли русские отступить с занимаемых ими позиций в Крыму?! Фюрер дал нам понять, что для прояснения этой проблемы было бы неплохо провести разведку боем. Я еще раз переговорил с Манштейном, последний фактически повторил предыдущее сообщение, в соответствии с которым противник «скорее всего» не отступил, но, что вполне возможно, просто отвел свои главные силы в глубину обороны. Разведки боем пока не требуется, так как сегодняшний рейд патрулей подтвердил, что на русском фронте по-прежнему находятся семь дивизий.

***

Из дневника начальника Генштаба ОКХ Франца Гальдера:

5 мая 1942 года, 318-й день войны

Потери с 22.6.1941 года по 30.4.1942 года: ранено - 24 368 офицеров, 843 314 унтер-офицеров и рядовых; убито – 9152 офицера, 235 908 унтер-офицеров и рядовых; пропало без вести - 875 офицеров, 54 218 унтер-офицеров и рядовых. Всего потеряно 34 395 офицеров, 1 133 440 унтер-офицеров и рядовых. Общие потери сухопутных войск на Востоке (без больных) - 1 167 835 человек, или 36,49% их средней численности (3,2 млн.).

На Керченском полуострове производится перегруппировка для обороны. В северо-западном углу выступа у Изюма противник, предположительно, стягивает новые силы. У Волчанска - подготовка к наступлению. Перед правым флангом группы армий «Центр» (у Мценска) противник, по всей вероятности, развертывает крупные силы.