Крысобой 2. Еретик

Первое, что я почувствовал — холод. Войлочный полог палатки был откинут. Порыв ветра принес запах дождя и дым полевой кухни.

Как всегда, разбудил меня Марвин, слегка толкнув в плечо.

Я попытался восстановить свой последний сон, но ничего, кроме красного цвета луны не вспомнил. К чему бы это? Ах да, к кровавой бойне, которую мы сегодня устроим войскам императора.

Быстро оделся и выбрался из палатки.

Утро выдалось ненастное. Мокрый снег с дождем временами усиливался, пока я шел вверх по дороге, на ходу завтракая вяленым мясом и теплой овсяной лепешкой.

Ветра почти не было. Это хорошо для прицельной стрельбы из арбалета.

На гребне перевала меня встретила Мара, кутаясь в стеганую куртку с капюшоном. Она спала в отдельной комнате с камином на первом уровне одной из сторожевых башен. Можно сказать, в королевских условиях. Выглядела она отлично. Ее темно-серый арбалет, сделанный Трогером по спецзаказу, висел у нее за спиной. В новые армейские ботинки, начищенные до блеска, можно смотреться, как в зеркало. Наколенники и наручи с наплечниками тоже сверкали. Просто образцовый солдат.

Я слышал, что у самых лучших снайперов чаще всего глаза голубые. Мара услышала мою мысль и улыбнулась, моргнув длинными ресницами.

Мы вышли на самую высокую точку дороги. Марвин и Джей подпрыгивали и махали руками, разминаясь. Дозорные и разведчики из нашей сотни докладывали Зорану обстановку.

Черные воды пролива едва угадывались вдалеке сквозь пелену дождя. Отвесные серые скалы по обеим сторонам дороги нависали острыми краями, как будто росли сверху вниз из темно-зеленых туч.

Я поднялся на верхнюю площадку правой башни и огляделся. У подножия крутых склонов скалистых гор вокруг костров сидели бойцы первой тысячи.

Командор Мильсен стоял рядом со мной у стены и смотрел на дорогу в просвет между зубцами башни. У ближайшего поворота дороги со стороны Эртуза в семиста шагах от заставы закованные в серые доспехи войска имперского корпуса Анджея Лютого строились в боевые порядки. Они оставили лошадей за горой.

На второй башне с другой стороны дороги Чек с медным горном ждал команды, стоя на самом краю. Мильсен махнул ему рукой и тот протрубил призывную мелодию к бою.

Бойцы у костров спокойно, не суетясь, поднялись и пошли занимать свои позиции согласно плана, разработанного мной и Мильсеном.

В первом ряду на толстые деревянные доски, принесенные с собой, легли пятьдесят арбалетчиков моей сотни во главе с Зораном. Больше на ширину дороги не помещалось. Еще пятьдесят бойцов Зорана сели на одно колено во второй ряд. Эти парни, проверенные в битве с казарбами, должны в первую очередь стрелять в командиров и сотников имперских гвардейцев. Первые два ряда будут по очереди выдавать залпы так, чтобы успевать перезаряжаться и непрерывно вести стрельбу.

Начиная с третьего ряда, располагались бойцы первой тысячи Мильсена. Они могли стрелять в произвольном порядке, особо не выцеливая, из положения в полуприседе. За ними в полный рост стоял четвертый ряд, составленный из самых низкорослых солдат. В пятом — самые высокие. Шестой ряд сидел верхом на лошадях.

Я посчитал, что трехсот арбалетов более, чем достаточно, чтобы стреляя с пятисот шагов под уклон, остановить любого врага. На замену уставшим стрелкам у нас было еще двести арбалетчиков в резерве. Это не считая трех тысяч тяжелых всадников, которых в любой момент можно выпустить вперед для контратаки, и четырех сотен стрелков, рассредоточенных на крутых склонах гор. Еще сто арбалетчиков располагались на башнях.

Анджей в любом случае не планировал залезать в горы со своими тяжело вооруженными гвардейцами. Он не знал о наших арбалетах и пробивной способности стальных болтов. Анджей считал, что закованные в броню, его солдаты почти неуязвимы для стрел из луков. И хотя он привез через пролив весь свой пятидесятитысячный корпус, в первый бой для захвата перевала он взял только десять тысяч, оставив остальных в палаточном лагере на побережье в Эртузе. Впрочем, из-за узкого горлышка перевала и такое количество солдат казалось ему излишним.

Неудивительно, что в первых рядах стояли самые лучшие бойцы имперской гвардии. Раздался короткий барабанный бой и они двинулись в наступление, сомкнув щиты и выставив копья.

— Железный кулак императора, — задумчиво произнес Мильсен. — Жаль этих парней. Они лучшие из лучших. Не считая нас, конечно.

— Мы с тобой предлагали Анджею обойтись без кровопролития, — напомнил я. — Теперь придется показать ему на деле, что стоило прислушаться к нашим словам.

— К твоим словам, Кранц, он никогда не станет прислушиваться, — сказал Мильсен. — Ты же теперь вне закона. Еретик.

— Скоро и тебя объявят еретиком, Мильс, — ответил я. — Когда узнают, что теперь корпусом командуешь ты.

Мы посмотрели друг на друга, широко улыбаясь. Для нас звание еретика, как награда за смелость.

Марвин поднес зажигательную стрелу к факелу, натянул тетиву лука и под углом в сорок пять градусов направил горящую стрелу к отметке на дороге, чтобы лучше обозначить для арбалетчиков убойную дистанцию в пятьсот шагов.

Мара залезла на штабель из ящиков и выглянула через край стены. Дождь прекратился и она откинула капюшон.

Мильсен поначалу не одобрил ее присутствия, но увидев на тренировках, что Мара стреляет из арбалета лучше его бойцов, признал ее право находиться на башне.

Она сказала, что будет стрелять только в храмовников из священного трибунала. В корпусе Анджея таких было полно — по одному в каждом десятке. Они выделялись черными доспехами и шлемами с красной вертикальной полосой вдоль носа. Я поручил ей выстрелить первой.

Джей поджег и отправил вторую стрелу на отметку в четыреста шагов. Это послужило для всех сигналом приготовиться.

Мара сняла с плеча арбалет и зарядила болтом с индивидуальной окраской ярко-зеленого цвета, для нее Трогер сделал исключение. Она уперла ложе арбалета в камень верхнего края башенного зубца и прицелилась в высокого храмовника со знаменем золотого цвета в первом ряду.

Имперские гвардейцы приблизились к догорающей стреле Марвина.

Мильсен дал знак двум барабанщикам и они начали выбивать тревожную дробь максимальной готовности.

Тетива арбалета Мары весело тренькнула. Голова храмовника дернулась, он упал, выронив знамя. Арбалетчики внизу торжествующе взревели и первый ряд выстрелил по команде Зорана.

Минимум тридцать человек из первой шеренги имперцев попадали мертвые или тяжелораненые. Тут же прилетели болты второго залпа и уже человек сорок выкосило из строя гвардейцев, несмотря на их тяжелые доспехи и щиты.

Сотники Анджея скомандовали сомкнуть ряды и перейти в атаку. Враги бегом понеслись в гору навстречу рою болтов третьего и последующих залпов. Наверное, это была единственно верная тактика с их стороны, чтобы захватить перевал любой ценой.

Но чем ближе подбегали солдаты Анджея, тем точнее стреляли наши арбалетчики.

На дистанции в двести шагов к обстрелу присоединились четыреста бойцов с горных склонов, а стрелки с башен едва успевали разрядить одни арбалеты, как им подавали заряженные.

Марвин стрелял через бойницу, сидя на ящике, а Джей заряжал, стоя рядом, он даже не выглядывал наружу, что-то весело насвистывая.

Мара методично и спокойно, как на тренировке, выцеливала храмовников. Плотно сжав губы, она быстро перезаряжала, и выпускала зеленые смертоносные молнии в головы врагов.

Я посмотрел на своих бойцов из первых рядов. Они нисколько не смущаясь от вида бегущих и орущих гвардейцев, продолжали залпами укладывать их штабелями. Зоран, сидя во втором ряду, успевал зычно корректировать стрельбу с левой башни и приказал Чеку отстреливать сотников Анджея из задних рядов.

Очень быстро весь перевал оказался усыпан телами поверженных солдат императора, так что и бежать у живых не очень-то и получалось. Порыв наступающих сошел на нет, они с трудом перелезали через мертвых и раненых.

Мильсен сжал мой локоть и другой рукой показал на всадника на белом коне, который держался на безопасном расстоянии. Это был Анджей Лютый. Он приказал своему войску отступить, когда понял, что с каждым залпом наших арбалетов начинает терять минимум по триста солдат.

Мильсен дал команду, чтобы все прекратили стрельбу и быстро спустился вниз. Вскочил в седло и с всадниками второй тысячи направился вперед.

Он позволил имперцам оттащить раненых. На его месте я бы не стал этого делать. Но ранее я сам настоял, чтобы командование корпусом принял Мильсен, поэтому отнесся к его решению спокойно.

Юстиг, прежний командор, наверняка поддержал бы Мильсена. Понятия о чести и правильном способе ведения войны у них в крови. Это я такой один, беспринципный отщепенец.

Я усмехнулся про себя и спросил Мару:

— Сколько врагов ты настреляла?

Мара пожала плечами.

— Думаешь, я считала?

Я посмотрел на круглые тубусы с болтами у нее на поясе, в каждом, как я знал, было по двадцать штук. Один тубус оказался пустым, еще один опустел наполовину. Будет о чем рассказать дома.

Мара в последнее время как-то незаметно подросла и даже стала шире в плечах. Выглядела она гораздо старше своего возраста. Нарисованные черно-зеленые полоски на скулах и свирепое выражение лица делали ее вид грозным и воинственным.

— Джей, ты не соберешь мои болты? — вежливо, как хорошая девочка, попросила она.

— Конечно, — моментально откликнулся Джей и побежал вниз по винтовой лестнице.

— Смотри, шею не сверни! — крикнул ему вслед Марвин. Он распаковал новую коробку с болтами. — Как думаешь, босс, они попытаются еще раз?

Я так не думал. Этот нахальный тип, Анджей, теперь наверняка призадумается. Пробитые щиты и кирасы с шлемами, которые его сотники рассматривали, стоя на безопасном расстоянии, очень наглядно подтверждали мои слова, сказанные вчера при переговорах у большой скалы на полпути между заставой и поворотом.

«Не стоит даже пытаться захватить перевал. А лучше бы вам вернуться обратно в Трамант и больше никогда не переплывать через пролив.»

Конечно, нам пока далеко до того, чтобы перейти в наступление и скинуть войска императора в море. Но перевал мы не отдадим.

Фреха тоже не сидит без дела. Она сейчас в Эртузе.

Многие люди там поддержали решение Риффена объявить о независимости Корханеса. Просто пока не говорили об этом вслух, втайне мечтая присоединиться.

Честно признаться, на такое я не рассчитывал. Одно дело удерживать узкий перевал. И совсем другое — целое побережье. Но если народ больше не хочет терпеть власть этого императора, то почему бы не попробовать?

А пока надо на всякий случай готовиться к возможной второй атаке. Вдруг этот Анджей совсем с головой не дружит.

Где-то внизу протрубил невидимый горн. Безоружные солдаты Анджея, размахивая белыми флажками, выехали из-за поворота. Многие были верхом, но большинство сидело на повозках, предназначенных для сбора погибших.

Расчистить дорогу от трупов было необходимо в любом случае. Особенно, если Анджей собирался отправить своих солдат на второй штурм. Он мог подумать, что две тысячи убитых и столько же раненых для преодоления трехсот шагов — не так уж много. Подтянуть подкрепление и преодолеть последние двести шагов, потеряв при этом еще несколько тысяч, чтобы сойтись в рукопашной — такой план он наверняка держал в уме.

Но ширина прохода в любом случае не давала ему возможности реализовать численное превосходство. И что он собирался придумать для защиты от расстрела с башен и склонов гор? Подняться вверх незамеченными, с той стороны перевала по скалам, солдаты императора не могли, их бы легко расстреляли еще в самом начале подъема.

Главное, чего не знал Анджей — из Корханеса только что прибыли три катапульты с запасом камней и горшков с зажигательной смесью на первое время. Телеги с тяжелыми камнями, бочками с зажигательной смесью и дополнительными горшками тоже были на подходе.

Неделю назад я отправил за катапультами Люка. Он по пути в Корханес забрал в форте Крюка, который выбрал три катапульты из двенадцати специально для перевала.

Сейчас Крбк поднялся на башню и с помощью инструментов, похожих на большой транспортир и циркуль, измерял расстояния и углы наклона. Мара с интересом наблюдала за ним и задавала вопросы, если что-то было ей непонятно.

— Мы поставим катапульты в ряд немного позади самой высокой точки дороги, — объяснил Крюк, показывая вниз левой культей с железным крюком. — Под гору зажигательные горшки и камни долетят до самого поворота. Как только имперцы закончат уборку и уйдут, сделаем пристрелку.

— А если они тоже притащат катапульты со своих кораблей? — спросила Мара.

— Они станут для нас легкой мишенью, а сами не смогут в гору достать наши позиции, — уверенно ответил Крюк. — К тому же, корабельные катапульты не такие мощные, как крепостные. А те, что есть в бастионе Эртуза, наоборот, слишком тяжелые, чтобы тащить их сюда.

— В следующий раз парни Анджея и до арбалетов могут не добраться? — спросил Марвин.

— Если и доберутся, то уже сильно потрепанные, — сказал Крюк.

Мара посмотрела вниз. Джей закончил собирать ее болты, но возвращаться не торопился. Вместе с Чеком и другими бойцами Зорана он кричал что-то обидное приближающимся похоронным командам Анджея. Те отвечали неохотно, но поднявшийся ветер уносил их слова в сторону.

Люк доложил, что еще девять катапульт из Корханеса под командованием Катона повезли к дельте Басдоривы, чтобы установить в каменных редутах. Это было не к спеху — до весны, пока не сойдет лед, туда вряд ли сунется флот императора. Но предосторожность не помешает.

Обстановка на южном направлении была теперь под контролем. Осталось еще раз встретиться с Анджеем и убедить его в бесполезности новых жертв, если он сам этого не понял.

— Когда мы с Мильсеном пойдем на переговоры с Анджеем, — сказал я Крюку. — Сделай залп из катапульт по пустому участку дороги, чтобы наглядно показать ему наши возможности. Один зажигательный и парочку камней побольше.

Марвин поежился.

— Хорошо, что мне с вами не надо идти, — произнес он негромко.

Крюк ухмыльнулся.

— Сделаем, — сказал он. — Показательное выступление, бесплатно!

На верхнюю площадку поднялся Джей и поздоровался с Крюком. Потом хитро прищурился и хлопнул по плечу Люка.

— Как там твоя невеста? — спросил он.

— Дора уехала вместе с Прото к гоблинам, — ответил Люк. — Так что я ее не видел. Если ты про нее. И никакая она мне не невеста.

Марвин притворно тяжело вздохнул, Джей засмеялся.

— Ну вот, начинается. Палки в колеса молодым, козни и интриги, — Джей разложил на ящике грязные от крови и мозгов храмовников болты Мары и достал кусок ветоши, чтобы протереть.

— Это твои что ли? — спросил Люк, взяв один за оперение. — Почему такие, ядовито-зеленые?

— Это мои, — сказала Мара, сняла шлем и забралась на край стены. Она села спиной к дороге и болтала ногами, подставив лицо ветру, который разметал ее отросшие светлые волосы. — Кто-то был еще жив?

Джей отрицательно покачал головой.

— Очень точные выстрелы, — ответил он. — Все наповал.

— Как жаль, что я это пропустил, — сказал Люк, уважительно глядя на Мару.

Крюк с опаской посмотрел на протертые и блестящие зеленые болты. Ни одной царапины или зазубрины, все как новые, хотя пробивали шлемы храмовников. Трогер с каждой новой партией делал болты все лучше. Надо заехать к нему за второй партией арбалетов для северного отряда Юстига. Первую захватил с собой Люк до Корханеса, а дальше в степь отвезли солдаты гарнизона.

Я спустился вниз вместе с Крюком, чтобы проследить за установкой катапульт.

Бойцы из числа тех, кто никак не были задействованы в бою, наконец-то нашли занятие, чтобы выплеснуть накопившуюся энергию. Они дружно схватили катапульты и сняли их с тяжелых подвод. Установили лафеты точно по размеченным Крюком позициям и принялись за разгрузку боеприпасов.