Крысолюд

и

Небольшое предисловие от автора:

Спасибо Вам, читатели, что заглянули на страницу книги! Там, впереди, Вас ожидает история одного существа, который оказался в очень тяжелых условиях, в не самой дружелюбной среде. Мир, который его окружает - кровавый, и весьма мрачный. Первая книга, на которую вы и заглянули, будет это подтверждать. Поэтому, если Вы тонко чувствуете мир, то через некоторые события придётся прям “продираться”. Однако дальше будет проще - по крайней мере, если читать слова тех, кто уже познакомился с продолжением.

Но лучше всего - прочитайте рецензии Владислава Бобкова и Алексея Елисеева, которые наиболее полно (без спойлеров) дадут знать, чего ждать от этой и последующих книг.

Благодарю за внимание!

“Все заканчивается, даже жизнь, особенно жизнь. Мы рождаемся, чтобы умереть. Мы не знаем, когда встретим свой конец, и это делает нашу жизнь особенно интересной. Ты не находишь? А твоя жизнь, обещаю, будет чрезвычайно интересной.” © Воин Хаоса.

Гнев! Зло! Скорбь! Боль! Искажающая суть!

Крысолюд-крысолюд, смерть неси, про себя забудь!

Кровь горит, а когти рвут, пожирает гнев тебя!

Хаос в твоей крови, при вперед и побеждай!

Мощь твоя есть смерть твоя!

Убей-убей! Разрушь-разрушь! Сломай-сломай!

“Укус крысы”

Гнев Зигмара пал на землю - содрогнулись горы,

И Его святая ярость зло лишит опоры.

Непрестанная война бушует во всех душах слабых смертных,

И Его мы просим об оружии против ратей Зла несметных!

Хаос прет со всех сторон - его гонит вечный глад!

О, Зигмар, Владыка мой, укрепи мой верный молот!

“Молот Зигмара”

Глава 1.

Мощные створки подались в стороны, открывая бассейн, в котором скрючилось тело чудовища.

- Хррр, ну вот получите! Оно дрожит! Оно живо! – произнёс один из стоящих, почёсывая лапой шелушащийся нос.

- Оно дрожит, оно умирает! – пропищал другой, пританцовывая на месте.

- Оно не то, что мы хотели получить! Старый клан нам соврал! Схемы не верны, не верны! Ресурсы потрачены зря, зря! – добавил третий, злобно поглядывая на четвёртого.

- Уймитесь! Оно сдохнет, если его не вытащить! Он слишком слаб! – добавил ещё один, грызя когти. – Но да-да, что-то было напутано… И оно светлое, может это...?

- Они не такие! Не такие! Но мы посмотрим! Мы посмотрим и решим, кто оно и как нам может пригодиться! Эй, тваррри, рабы, лезьте вниз и достаньте тело, пока оно не сдоохло! Мы заново, заново его переделывать не будем!

***

Момент пробуждения я запомнил на всю жизнь - вот ты вроде находишься в сонном, мягком, убаюкивающем и бездонном океане, по которому летишь вместе с мириадами частиц, не помня кто ты и что ты, имел ли раньше форму или был рождён среди этой вечность, и каждое мгновение или бесконечность забывая о всех ничтожных моментах, что существовали ранее.

А уже в следующий момент влетаешь, падаешь, несешься под вой, звон, скрежет и разряды электричества в нелепую мясную оболочку, что останется твоим пристанищем в тот период времени, что зовётся "жизнью". Она придаёт форму, имеет логичность в своём материальном строении, но бесконечно далека от идеала предыдущего нематериального, бесконечного существования. Ты чувствуешь, как твое тело наполняется энергией, и ты начинаешь осознавать свое окружение.

Ты пытаешься вспомнить, кто ты, но твои воспоминания размыты и непонятны. Ты помнишь океан, бесконечный и бездонный, и частицы, летящие вместе с тобой. Но ты не помнишь, кто ты был до этого, или что ты делал. Ты только знаешь, что ты проснулся, и ты здесь, в этом странном и незнакомом месте.

Ты, мокрый и дрожащий, лежишь на холодном металле, окруженный странными устройствами. Вокруг тебя мелькают тени, и ты слышишь странные звуки - шипение, гул, шепот. И постепенно осознаешь, что ты не один. Вокруг тебя есть другие существа, подобные тебе. Ты пытаешься двигаться, но твое тело не слушается тебя. Ты чувствуешь, как твои мышцы напрягаются, но они не двигаются

Ты понимаешь, что ты не один. Ты - часть чего-то большего, часть этого странного и незнакомого мира. И хотя ты не помнишь, кто ты и что ты знаешь - ты уже здесь, и ты готов начать новую жизнь в этом мире.

А вокруг кислый и вонючий воздух насыщен запахом старых книг, гнили, химических реагентов и металла. Стены, покрытые пятнами и разводами, словно хранят в себе множество секретов и загадок. Окружение напоминает одновременно забойный цех и учёную кафедру.

Пол лаборатории покрыт слоем остатков экспериментов. Старые полки, покрытые пылью и паутиной, гнутся под тяжестью стеклянных колб, наполненных неизвестными жидкостями. На них видны следы неудачных экспериментов, оставшиеся после взрывов и несчастных случаев - и таких явно было немало. Кровь, реторты, части тел, скелеты нескольких существ, снадобья, книги, кучи бумаг и кожаных листов разной степени сохранности, измерительные приборы и тиски - всё стоит вперемешку.

В углу, в стену лаборатории вмурована массивная дверь, покрытая ржавчиной. В темноте за ней скрываются еще комнаты и звуки, доносящиеся с той стороны, рождают внутри тревожное чувство.

Свет в помещении тусклый и колеблющийся, он борется с тьмой, но не может полностью прогнать ее.

Потолок лаборатории усыпан висящими проводами и трубами, из которых иногда капает вода, создавая мрачные пятна на полу. Вдали слышны шорохи и скрежет металла, а из темных углов доносятся странные шипящие звуки.

Но даже при общей мрачности и угнетенной обстановке помещения, его хозяева выделялись своей несуразностью и небывалым видом.

Что говорить, когда только самая странная фантазия может слепить воедино человека и самого "простого" обитателя подземелий - крысу. Получившиеся сутулые суетливые существа в элементах одежды - главным образом в хламидах с нацепленными на мохнатые головы окулярами - разной степени изношенности, они пугали одним своим видом.

Неудобно лежать… С хрипом повернулся, и облегченно вздохнул, когда ушла и боль из отдавленного хвоста - длинного, с тонкими роговыми пластинками. Провёл языком по зубам и он наткнулся на острые клыки. Сквозь пелену перед глазами окинул взглядом тело, вызывающем в восприятии лишь чуждость. Покрытое короткой серой шерстью, на руках - костяшки покрыты костяными наростами, а на тонких крепких пальцах короткие, но будто отточенные когти. Ноги - лапы. В отражении колб/реторт и той слизи, что стекла с тела заметил на голове острые небольшие уши на вытянутом черепе.

(Примечание от автора: На будущее - у ГГ резцы не выделены, развиты именно клыки)

А затем изучение окружающего мира и себя было прервано страшными ощущениями.

Волна электрической энергии пронеслась через меня, вызывая невыносимую боль, которая словно огонь расплавляла нервы. Мышцы судорожно сжались, словно в пытке, и я потерял контроль над своим телом, содрогаясь в корчах.

Кожа покрылась холодным потом, а сердце забилось сумасшедшим ритмом, словно пытаясь выбиться из груди. В глазах замелькали мерцающие огоньки, а мозг словно был окутан густым туманом, мешая ясно мыслить. Я пытался крикнуть, но гортань и губы были парализованы, и из рта вырывались лишь бессмысленные стоны.

В этот момент время казалось стало замедляться, каждая секунда превратилась в вечность, а боль пронизывала каждую мою клетку, словно живая сущность, пытающаяся разорвать меня на части.

Я был погружен в мир агонии, где все остальное исчезло, оставив лишь эту невыносимую боль.

Теряя чувство времени и утопая в диких ощущениях, без возможности ответить на вопрос о том, когда оно началось по времени - утром, вчера, позавчера или неделю назад? - я не сразу обратил внимание на то, что боль прекратилась. Она ушла, оставив лишь понимание того, что рычаще-пищащие трели звуков этих существ - это язык. И язык, который я понимаю.

Через непонимание и полный хаос в ощущениях, когда все мысли в голове перереворачивались огромными гранитными глыбами и состояли они из простых: “Кто? Где? Зачем? Почему?” и самый важный - “Как?” и “Кто я?” я задал вопрос:

- Кто вы? - первые мои слова вместе со слизью, сгустками крови и водой вырвались из измученного тела.

Они не обращали на меня внимания. Лишь извивающиеся хвосты выдавали в них какие-то эмоции, которые я не понимал. Да и были ли то эмоции? Под грязной шерстью и рваными шрамами, в слезящихся глазках отсвечивающих алым - трудно было рассмотреть какие-то эмоции.

Я попытался вздохнуть глубже воздуха, которого так не хватало слабому и болезненному телу, но чувствовал, как с каждым мгновением оно становится все сильнее.

- Кто вы? - повторил я. Мне хотелось слышать что-то кроме их дыхания, вонючего как и окружающая действительность, понять хоть что-то - ибо я был как новорожденный, что явился в мир, только не крохотным созданием, которому только предстояло развиться в обществе и узнать всё из окружения. Я же был новорожденным чудовищем с когтями и зубами, который думал (по крайней мере пытался) и пытался найти ответы на вопросы.

При этом что-то внутри просыпалось, вначале робко, а потом до хруста в кистях, до скрежета когтей по металлу порождающее мысли: “Месть! Убей их! Ты сможешь! Грызи их! Достаточно дождаться лишь момента! Момент наступит, да-да!”

Подхватив под руки, меня вытащили из лаборатории и понесли прочь.

Проснувшееся чувство ненависти усилилось, когда крысы, что несли/волокли моё тело, кинули меня в одном из мрачных уголков в сети мрачных лабиринтов и пещер. Как мне показалось, с садистским наслаждением, эти твари выбрали груду камней, куда и кинули. Эти камни и стали моим первым ложем. Лежал до тех пор, пока не сумел откатиться в сторону и найти кучу чего-то более мягкого и менее холодного: то ли гниющую шкуру, то ли чей-то полуистлевший труп. Моему мозгу в тот момент было абсолютно всё равно - жажда убить тварей, усталость, желание отдохнуть разрывали то, что можно назвать самой моей сущностью.

Трудно задаваться вопросом о себе, о прошлом, когда настоящий момент настолько шаток, что каждый миг мог прервать начавшееся существование.

Пробудился в полутьме пещеры от окутывающего тела холода, проникающего до костей. Воздух, плотный и влажный, наполнял легкие с каждым вдохом, оставляя после себя привкус плесени и земли. Тело, каждая клеточка, испытывала боль.

И ко всему прочему проснулся голод.

Сосущее чувство в животе становилось все более настойчивым, оно грызло изнутри, вызывая острую боль. Это было не просто желание поесть, это отчаянная потребность в пище, которая становится все более острой с каждой прошедшей минутой. Я сдерживал это чувство, потому что вокруг царил страх. Он витает в воздухе, проникает в каждую трещину пещеры, окутывает как невидимый плащ.

Это не просто страх перед неизвестным, это страх перед тем, что может прятаться в темноте, страх перед тем, что может поджидать вас за следующим поворотом.

Запахи в пещере многогранны и непонятны. Они смешиваются в один непонятный аромат, который то кажется знакомым, то отталкивает своей неприятностью. Запахи земли, плесени, влажного камня и чего-то еще, чего вы не можете определить, заполняют воздух, создавая ощущение, что вы не одни в этой пещере.

Не удивительно. Немного времени мне понадобилось, чтобы понять то, что наша камера, ответвление пещеры, была неким отстойником для экспериментов - удачных и не совсем. Здесь, в полутьме жили существа, подвергнутые самым разнообразным изменениям. В основном всё те же крысолюды - помесь крыс и людей, как и хозяева подземелий - именно они были основными объектами исследований. Некоторые из этих крыс превратились в существа, обладающие способностями, которые выходили за рамки обычного разумного понимания.

Подыхающая в углу помесь крысы и ящерицы. Его собрат - у которого не сформировались ноги, и он ползал по пещере на руках, периодически визжа, из - за чего выходил из себя прикованный к стене здоровый, в полтора моих роста, голокожий и тощий крыс, который даже в темноте пещеры, освещаемой только растущим светящимся мхом, был выглядел особенно мрачно и кровожадно. Эти лабораторные крысы проводили безумные эксперименты пытаясь скрестить своего собрата с птицами, вшивали в них шипы, скрещивали с псами, людьми. У одной жертвы опытов вместо лапы был хватательный металлический крюк, в другого пытались вместить какой-то резервуар с кислотой, чтобы он мог плеваться ею. Но резервуар протёк, медленно растворяя ткани тела.

Некоторые из крыс стали гигантскими, с мощными клыками и острыми когтями, способными прорываться через толстые стены. Другие могли производить электричество, как электрические угри. Или же это искрили встроенные приборы…

Не все тут были происходящими от крыс - были и другие твари, которых и описать трудно. Да и мало ли что могло померещиться в этой полутьме, особенно в дальних углах, наполненных возней существ на замызганном полу, в тот гнилой подстилке, в которую все пытались зарыться, чтобы хоть сберечь тепло.

Отстойник для экспериментов. Удачных или нет. А я в какой категории?

С каждым проходящим часом, мое чувство голода становилось все сильнее. Я понял, что мне нужно найти пищу, иначе не смогу долго продержаться. Осталось понять, как найти еду в этом месте? Какое-то время этот вопрос не давал мне покоя.

Недолгое время спустя наблюдение за выходом дало свой результат. Сутулые служащие втащили несколько трупов животных, часть оставив на середине пещеры, часть же оттащив к самым здоровым тварям, прикованным цепями к месту.

После их выхода из тёмных углов и поползли/заковыляли уроды, направляясь к мясу. Звуки чавканья и хруста хрящей с костями заполнили пещеру.

В конце концов, я собрал все свои силы и попытался подняться. Мои ноги были слабыми, но все же смог устоять на них. И начал медленно двигаться в ту же сторону, не спеша и осторожно, пропуская всех. Возможно там хватит на всех?

И так оказалось, что первый раз я пропустил "раздачу еды". Когда все расползлись, я ничего не обнаружил. Всё сожрали.

На второй раз я уже был наготове, чтобы не упустить момент и насытиться.

Пробираясь, чтобы увидеть и ухватить свой кусок, упустил важную вещь – тут была своя чёткая иерархия. Каждый дожидался своей очереди. Сырое мясо с кровью вырывалось когтями какого-то клыкастого, но мне было всё равно. Сырое – ну и ладно! Потянувшись к лежащему отдельно куску мяса, я пропустил тот момент, когда крыс-монстр заверещал, полоснул меня когтями по морде. А затем, пользуясь моим ошеломлением, быстро рванул клыками бедро, пока я не отскочил назад.

Я неуверенно стоял, колеблясь на грани решения. Мои мысли боролись внутри меня, словно вихрь, раздирая мою душу на части. Передо мной разверзлась бездна сомнений, и я стоял на краю, не зная, куда меня занесет - вперёд в драку, или всё же отступить?

Вокруг зарычали все остальные мутанты, бросая агрессивные взгляды. Пришлось отойти и дождаться вновь последней очереди, которая настала тогда, когда от туши большого парнокопытного остались лишь редкие клочки мяса на костях. С жадностью подобрал их. Этого было мало, ничтожно мало. Достаточно, чтобы почувствовать себя лишь на крупицу лучше.

Голод никуда не делся.

Но как только они затащили через какое-то время очередную тушу, я тоже неуверенно поднялся и пошёл к остальным, выползающим из своих укрытий. Я хотел попробовать кое-что новое…

Но мне помешали.

Откуда ни возьмись появились крысолюды, которые схватили меня, скрутив руки, надели ошейник и цепь, лишив свободы и возможности сопротивляться.

Они, весело скалясь, вновь тащили меня через лабиринт пещеры, вглубь темных коридоров. Освободиться можно было и не пытаться, их силы превосходили мои возможности. Я был пленником их воли, предназначенным для неизвестных экспериментов.

В лаборатории, освещенной лишь мерцающим светом свечей, я оказался перед мрачным ансамблем инструментов и аппаратов, готовых к использованию. Мои глаза встретились с холодными взглядами крыс, которые с нетерпением ожидали начала своих мрачных манипуляций.

- П-привязали? П-проверка организма, один.

И началось то, что для меня стало настоящим чёрным днём в жизни.

Первым делом они воткнули в бёдра металлические штыри и внимательно смотрели как за моей реакцией, так и за появившимися ранами. От крика мои голосовые связки дрожали от напряжения, а глаза искали спасения. Но мой крик был лишь бессильным эхом, напоминая мне о моем плене и беспомощности перед этими монстрами.

- П-проверка организма, два!

Разряды тока, прошедшие через организм, выгнули тело дугой. Все мышцы свело сплошной мучительной судорогой.

- П-проверка организма, три! Глайв!

И доставали щипцы, которыми выбирали мелкие кусочки кожи и мяса.

- П-проверка организма, четыре! Экстракт Кроха!

И они брали колбы с кислотой.

- Проверка организма, пять!

И доставали кольца.

- Солгали, солгали нам… - пищали одни.

- Тот беглец врунишка, наглый врунишка. - вторили им другие.

- Съесть! Съесть, надо его съесть, чтобы неповадно было… - добавляли третьи. - В бойцовские ямы его!

Чего они хотели добиться от меня, было непонятно, а на вопросы они не отвечали.

- Проверка организма…

- Проверка организма…

Пришёл в себя опять в сырой и холодной пещере.

Мне стало казаться, что каждая секунда становится последней, и я стал понимать, что без помощи или пищи не выжить. Тело всё более ослабевает, а мысли становятся все более расплывчатыми. Смесь отчаяния, страха проникала в душу…

С большим трудом встал.

Тело было болезненным и тяжёлым, словно я пролежал в этой пещере вечность. Я чувствовал, как каждая клетка моего тела сжимается и расширяется, словно пытаясь сбежать от боли. Но я упорно держался, не давая себе упасть.

Хромая, подошёл к стене, по которой сочилась влага. Набрать её в ладони не было возможности, потому, начал слизывать эту влагу, не думая о том, делал ли так кто-то из местных обитателей. Стало немного легче.

Я дышал и втягивал в себя запахи.

Запахов было множество: прелая кожа, кровь, гниль, брожение, боль, трусость… Трусость? О да, трусость имеет запах, и он был здесь, проникая в каждый уголок этой пещеры. Это был запах страха, отчаяния и ... безнадежности. Это был запах тех, кто сдался, кто отказался бороться за свою жизнь.

Принюхался внимательнее, пытаясь понять, откуда идёт запах. Вонял один из моих ближайших соседей. Он косился на меня и отчаянно боялся. «Меня боятся? Но я же никого и не тронул!» - вертелась в голове слабая мысль. Но представив себя со стороны, подумал – да, наверняка выгляжу как то ещё чудище... Перепачканный в крови, голодная слюна течёт с клыков. «А может действительно… Мясо, оно и есть мясо...» - внимательнее присмотрелся к соседу. Однако тот, почуяв нездоровое внимание, шустро заковылял в темноту, опираясь на обрубки лап.

Я сделал глубокий вдох, пытаясь изгнать запах трусости из своих легких. Это их запах, не мой. А я - не один из них.

Когда вновь голохвостые притащили неразделанные туши, то самые сильные и агрессивные первыми стали отрывать себе куски.

Я понял, что мне придется приспособиться к этому новому миру, или не выживу.

Я не был одним из них. И я не был трусом. Я знал, чтобы выжить мне предстоит трудный путь.

Знал, что мне нужно двигаться вперед, а для этого сейчас мне нужно просто поесть. И я знал, что смогу это сделать.

Я внимательно следил за набивающими брюхо чудовищами. Подождав, пока они отойдут, собрал все силы, которые у меня еще остались, и нахрапом влетел в толпу.

Рычание рвало глотку, мелькали когти, кто-то укусил за ногу и я, не глядя, полоснул когтями по сторонам. Снизу под ногами ползёт кто-то вроде ящерицы – пинком, ломая рёбра, отбросить его подальше, хвостом хлестнуть по глазам зеленоватую лопоухую крысу. Удар костяшками в резцы ещё одному уродцу, и его зубы стучат по камням. Моё тело в ответ несколько раз укусили, ударили кулаками/проткнули когтями. Я же в ответ отвешивал удары, вкладывая весь вес тела. Полурык, полушипение, издаваемые мной в тот момент, были, наверное, страшны.

Любое существо, чуя свою гибель, готово идти до конца, и многие это чуют. Повизгивая, рыча в ответ, они отступили, дав мне вырвать свой кусок и отойти в сторону. Они не были вожаками - они привыкли уступать.

С прямой спиной, высоко держа голову - глядя сверху вниз на стаю выползших существ я ушёл в свой угол. Каждый шаг был важен, каждое движение должно было быть рассчитано - чтобы не пошатнуться, не показать слабость.

Там я жадно, чувствуя кровь, проникающую между моими пальцами, проглотил всю завоеванную долю. И никакое отвращение мне не помешало - кусок сырого мяса стал для меня жизнью.

В этом мрачном и безжалостном мире, где голод и страх царят над всем, я осознавал, что теперь сам стал частью этой жестокой реальности. Мои внутренние битвы с голодом и желанием выжить слились с окружающей атмосферой, и понимал, что чтобы жить, мне придется присоединиться к этой бесконечной охоте на пищу и борьбе за выживание.

А через какое-то время, за которым невозможно было проследить, провалился в сон.

Вокруг раздавался гул, словно далекий барабан, бьющий в такт моим воспоминаниям. Я пытался схватиться за них, но они были как песок, проскальзывающий сквозь пальцы. Каждый обрывок памяти был как кусочек зеркала, отражающий лишь отдельные моменты чьей-то жизни.

Я был как путник, заблудившийся в лабиринте своего сознания, искал выход, но находил лишь бесконечные коридоры и тупики. Каждый новый образ, каждая тень отражений, которые пытался вспомнить, лишь усиливало мою путаницу.

"Кто я?" - вопрос, который я задавал себе снова и снова, становился все более глухим эхом в пустоте моего разума. Мое прежнее имя, моя история, моя жизнь - все это было у меня на кончике языка, но ничего не мог вспомнить.

Я был как корабль, потерявший свой компас, плывущий по бесконечному океану своего сознания без какой-либо надежды найти берег. Сердце билось все быстрее, душа кричала в отчаянии, но не мог найти ответы.

Проснулся резко, сжимая в руке оставшуюся кость настолько крепко, словно это был мой единственный связующий элемент с реальностью. Я знал, что мне предстоит долгий и трудный путь, но был готов к этому. Я был готов бороться за свою жизнь.

Я не знал, кто я, не знал, где я, но я знал одно - я выживу. Буду бороться до последнего вздоха, до последней капли крови.

Так и пошло – когда приносили еду, я занимал свою очередь, порой вступая в короткие ожесточённые схватки с некоторыми особями, побеждая или проигрывая. Поправляться всё равно не успевал – меня забирали на очередные опыты, добиваясь неизвестной реакции. Тело прижигали, окуривали удушающим дымом, били током, резали кожу и наносили прочие увечья. От этого я зверел и пытался освободиться, сделал даже попытку напасть на крысюков, в очередной раз зашедших за мной. Однако у них наготове были раскладные дубины, каждый удар которых отдавался шоком для организма. И все равно, даже в полубессознательном состоянии, мою безвольную тушу тащили в лабораторию. От всего этого я становился лишь злее и накапливал тот счёт, по которому требовалось расплатиться сполна. Однако эта злость на жестокость крыс помогала мне в получении своей доли пищи. Выплёскивая её в схватках с другими мутантами (а кто я такой, если не мутант?), получал большую долю, уступая лишь нескольким тварям, к которым даже не знал как подступиться.

Счёта времени я не вёл и не знал какие по счёту сутки я нахожусь в этих местах.

Всё закончилось одним днём… или ночью, когда за дверями, которые отделяли нашу пещеру-отстойник от ходов этого поселения крыс, раздался грохот, сотрясший пещеру, и началась непонятная суета и шум. Хоть крысы и перемещались тихо, но всё равно был слышен шорох лап, хвостов, частей амуниции, задевающих стены, и можно было сделать вывод, что сейчас там бегом перемещаются многие сотни вооруженных воинов по узким коридорам. Все кто находился в помещении, повернув свои головы к входу, ждали, что же случится далее. И через какое-то время дождались. Пришли гигантские (минимум на голову выше тех, что видели ранее) крысы в доспехах, скручивали тех, кого могли, и уводили, а за тех, кто им был не под силу, взялись учёные - твари (как я их стал называть) с шоковыми дубинами и крысы с хлыстами, которые на цепи вытаскивали ярящихся монстров в коридор.

Выведя их на перекрёсток ходов, одну из крупных тварей приковали к стене, а остальных повели далее. И далее, через определённые промежутки, так и стали поступать – приковывать крупных мутантов, ведя нас, более мелких по сравнению с ними, всё дальше по тёмным запутанным коридорам. Так продолжалось, пока всех крупных не приковали, а нашу толпу не вывели в один из подземных залов со свисающими с потолка сталактитами. Здесь валялось грудой разное барахло: кривые и старые дощатые щиты, ржавые мечи, тесаки, топоры, алебарды, вужи и прочее колюще-режущее оружие.

- Брать! Брать оружие! – скомандовал один из погонщиков, и все потянулись разбирать этот завал. Решив, что оружие всегда пригодится, хотя бы для того чтобы отомстить своим мучителям, я подошёл к вонючей куче… Хотя, в сравнении с окружающими, она пахла относительно нормально.

Поворошив хлам, вытащил оттуда и стёр плесень с метрового тесака. Его клинок покрыт густым слоем ржавчины, имел множество царапин и зазубрин. Непонятно из какого материала сделанная, рукоять потрескалась, стала скользкой и неприятной на ощупь. При этом, несмотря на свою старость и состояние, этот ржавый боевой тесак был ещё очень опасен. Хоть и покрыт ржавчиной, как мне показалось, он был способен нанести серьезные повреждения.

Среди сваленных щитов откопал небольшой круглый щит сбитый из досок с ремнем для хвата, в которую я сразу продел левую руку. Дерево щита уже потеряло свою первоначальную прочность, частично потрескалось и скрипело при каждом движении. Следы крови, сколы и пару мелких дыр указывали на то, что он имел насыщенную судьбу. Следы грязи говорили о том, что его прежний владелец не слишком любил с ним возиться очищать его после сражений. Но это было самым крепким из того, что увидел.

Так как лямка щита плотно села на кисть, то взял ещё и первый попавшийся небольшой топорик в левую же лапу. Пригодится. Была бы одежда, пояс, то можно было бы и нож какой взять. Щит был откровенным дерьмом, но существовала вероятность, что он сможет принять хотя бы один удар, прежде чем развалится, ну, или на крайний случай, я всегда смогу метнуть его во врага. А то, что нас не ведут кормить, становилось всё яснее.

Или кормить, но не нас.

Часть мутантов вовсе ничего не взяла, лишь размахивали когтями и клацали челюстями, показывая что и так вполне вооружены. Поведя нас дальше, мы постепенно объединялись с такими же отрядами мутантов, вооруженными чем попало, а также толпами тощих, беспрестанно пищащих крыс, вооруженных кривыми копьями, одетых в полусгнившие доспехи (на моих глазах один червяк показался в дырке из кожаной кирасы и тут же был отправлен в пасть её хозяина). Мы шли по коридорам и слушали как крики восторга, гнева, ярости сплеаются в вой - который всё нарастал. Сливаясь все вместе в один сплошной поток, мы, наконец, выбрались в огромный зал, в который сходилось множество туннелей. Здесь скопилось огромное количество крысиных бойцов, стекающихся со всех сторон.

Один из вождей этого красноглазого народа, судя по количеству скальпов на поясе, стоял на огромном камне, и подняв над головой изогнутый меч с черным лезвием, надрывал горло:

- Во славу Рогатой! Именем её! Да падет гнев Её на их головы! Да сгниют их внутренности и проказа сожрёт шкуру! Да ослепнут они и глаза их вытекут гноем!

- Да нальются злобой ваши сердца и голодом ваше тело! Не бойтесь ничего! Не бойтесь потерять оружье - вы сами оружие богини и остры ваши резцы и клыки! Не бойтесь умереть - этим вы приблизите Возвышение Её!

- Мясо! Мясо прибыло! Бейтесь-сражайтесь, мясо! - направил он клинок в одну из частей зала. Не знаю, что на меня нашло, но я не заметил очевидного.

Здесь кипел бой.

Из нескольких ходов в зал втягивались вражеские воины. Я уже разучился, казалось бы, удивляться, насмотревшись на обитателей нашего отстойника и пещер вообще. Но тут было просто нечто трудновообразимое. Против крыс воевали прямоходящие ящеры!

Их было несколько видов, и каждый сражался по-своему. Одни, вооруженные костяными (вроде бы) мечами и щитами, рослые и зеленокожие, с мощными жёлтыми гребнями на головах, стояли в несколько рядов, немного возвышаясь над тёмной массой крыс за счёт своего роста и, образовав стену щитов, сдерживали натиск плоховооруженных толп.

За ними, более тощие и высокие синекожие ящеры забрасывали образовавшееся море пищаще-стрекочущих бойцов короткими копьями и просто камнями. Каждый их бросок был отмечен чей-то смертью, так как промахнуться было невозможно.

Третьи были летающими остроносыми тварями, плюющимися слюной с высоты потолка, под которым они кружились. Капли этой слюны, как кислота, разъедали защиту и прожигали мышцы и кости - и счастье, что их было едва ли с десяток голов.

Четвёртая группа, из одной особи – похожий на жабу, толстый и, казалось бы, неповоротливый, в красно-жёлтом халате, стоял с посохом за спинами своих сражающихся бойцов, время от времени протягивая его к ним, и тогда сияние окутывало бойцов, отчего их мечи быстрее опускались на черепа крыс и разваливали тела. Время от времени с его посоха били молнии в толпы красноглазых крысолюдов, поджаривая их сразу десятками.

Ящеры непрестанно рычали и только острый слух смог выделить лишь некоторые из этих звуков:

- Гар! Гор!...

- Лок!...

- Бок-бок!...

А всё из-за того, что крысы визжали, пытаясь внушить ужас врагам или заглушить свой страх:

- Обглодайте им кости!

- Набьем брюхо их мясом!

- Пусть боятся нас!

- Убить насмерть всех-всех!

- Во имя Рогатой!

- Завры! Враги-враги, убить-убить! – пищали наши провожатые, поднимая знамена с намалёванной на них головой или черепом крысы, увенчанной острыми рогами, и показывая на ящериц. Посмотрев как эти мясники рубят орду крыс, соваться мне туда совсем не хотелось. Да ради чего? Умереть тут за своих мучителей? Не бывать этому! Но и выхода я не видел.. Всё пространство было плотно забито, а сзади стояли надзиратели, готовые подтолкнуть в бой наконечниками копий, которыми они ощетинились, и ударами хлыстов. Да и эти ящеры, если победят, не думаю что будут лояльно относиться к подневольным существам.

Похоже, что они просто пришли выжечь это место от заразы.

Отсеченные лапы и головы, мозги, хрипы, кровь и клочки тел под подошвами, тела в предсмертной агонии - битва больше напоминала резню.

В этот момент на один из каменных карнизов на поле боя выползло несколько крыс, держащих в лапах непонятный агрегат, окутанный зеленоватым свечением, таким же, какое было и в лаборатории. Они начали поливать из него сгустками зеленого огня стену гребневых завров. Каждое попадание убивало завра-воина на месте, быстро создавая в их стене просеку свободного пространства, в которую хлынули крысы. Из туннеля за моей спиной выбежал очередной отряд, подхватив потоком и меня, неся в эту брешь.

И в этой суматохе оказалось так, что вот уже я, морда к морде, оказался с отрядом копьеметателей, взявших в руки дубины и вступивших в ближний бой. Для меня это оказалось неожиданностью, но ударили мы одновременно – я ткнул синерожего остриём тесака под рёбра, тогда как он врезал мне дубиной по левому плечу, прикрытому щитом. Щит треснул, но защитил, а вот его ребра ему не помогли, так как остриё раздвинуло их и углубилось во внутренности ящерицы, усугубляя рану выщербленными краями.

Но на этом мои успехи закончились, потому как следующий ящер так двинул меня своей дубиной, что я улетел в толпу крыс. И тут же “жаба” пустила волну пламени со своего посоха по бегущим через прорыв крысам, поджигая их десятками. И эти твари, нет бы умереть сразу, с визгом оборачивались и бежали назад, поджигая шерсть у других, уцелевших крыс.

- Бежим-бежим!

- Здесь смерть!

Вал атаки на этом направлении захлебнулся. А я только и успел броситься за ними, спасаясь из-под ударов ящериц. Следующий удар жабы ударил по тем крысам, что метали зелёное пламя, мощной молнией поджарив их. А потом, закричав речитативом какое-то заклинание, “жаба” ударил по группе крыс, которая, по-видимому, руководила сражением. Мощнейший взрыв разорвал многих из них в куски. Но, сотрясшая помещение волна, не прошла незаметно для целостности пещеры: некоторые сталактиты начали падать, раздавив и часть ящериц.

Истребление крыс продолжалось – мечи завров методично вырубали плохо защищённых тварей, хотя при этом и сами несли потери за счет того, что на одного завра приходилось с фронта по нескольку крыс.

Но вот потеря командования отразилась на крысах не очень хорошо. И это ещё мягко говоря. Новые отряды не подходили, начал всё сильнее чувствоваться мускусный запах страха, расходящийся по пещере.

Очередной удар был в виде облака, что растеклось над крысиной армией и опустилось на кишащее войско; вдохнув его, каждый из крысюков начинал в судорогах биться на полу, содрогаясь в страшных мучениях. Этого крысы уже не выдержали окончательно и стали разбегаться. Уж слишком безнадёжно стало их сопротивление!

И я это отступление разделял всеми силами!

И только некоторые из мутантов в припадке бешенства бросались на ящериц, не заботясь больше о своей жизни, лишь стараясь забрать с собой побольше врагов.

Стоя посреди этого хаоса, почувствовал, как сердце начинает биться все быстрее и быстрее. Попытался собраться с мыслями, но разум оказался заражён беспорядком и паникой от крысолюдов.

Когда, внезапно, один из крысолюдей начал бежать, а за ним последовали все остальные - я побежал со всеми. Они бросились к выходу, их когти скребли по каменному полу, вызывая звонкий, пронзительный звук.

Я бежал, не зная, куда следую, просто следуя за толпой. Дыхание стало резким и неровным, пот стекал по лицу, а сил придавал царящий вокруг хаос. Крики/визги, хрипы, хруст костей тех, кто упал, звуки бегущих лап. Все это сливалось в один гул, который заглушал все остальное.

Вместе со многими крысами и мутантами я бежал по узким ходам, натыкаясь на неожиданные повороты и стараясь не отстать от всех. Вот проскальзываю в щелочку возле здоровенного крокодилоподобного мутанта, прикованного на очередном перекрёстке и заглатывающего мелкого крысёныша.

Треск, и в паре отнорков потолок падает на пол, раздавливая всех, кто успел туда зайти. Бег, бег, бег. Я был быстр, опережал, откидывал с пути, но в конце меня это и подвело – я был первым, когда путь закончился расщелиной, где ещё недавно мы проходили. Я понял, что уже не успеваю затормозить, а лишь стиснув зубы - отталкнулся, в надежде зацепиться за противоположный край хода.

Тесак летит вниз, когтями пытаюсь зацепиться… Но не хватает расстояния, промахиваюсь и скольжу по камням вниз, обдирая кожу и обламывая когти.

Хоп! Вроде трещина, останавливаюсь, но камень крошится, не выдерживая мой вес, и вновь падаю вниз… Бесконечное падение, которое закончилось смачным ударом по ногам и копчику, утащившим сознание в окончательную темноту.

Как же неудобно лежать на острых и холодных камнях.

Со стоном пошевелился.

Попытался подняться, но мои ноги какое-то время просто отказывались слушаться. Все мышцы казались закаменевшими, а каждое движение вызывало острую боль. Закрыл глаза, пытаясь собраться с силами, но подняло меня всё же на ноги ощущение ползающих по телу огромных тараканов.

Исследовал тело, пройдясь по нему руками, одновременно скидывая насекомых. В процессе ощупывания стало ясно, что рукам досталось сильнее всего – несколько когтей обломаны под корень, буквально выломаны. Руки местами стесаны до мяса - ободрал пока пытался затормозить об стену. Ноги вроде целые, но чувствительность их была крайне низкой.

Новая волна паники начала подниматься - всё же поврежденные нижние конечности — это прямой путь к гибели.

Потом почувствовал боль, которая накатила волной, и начались дикие покалывания. Но на душе стало легче. Отлежал.

Дождавшись, пока ноги и ушедшая в пятки душа придут в относительную норму, опираясь на камни, привстал. Болела тощая задница, отбитая во время падения, и голова, которой всё-таки, судя по всему, досталась своя встреча с горной породой.

Подташнивало.

А ещё опять дико хотелось есть. Нет, не есть. Жрать. ЖРАТЬ. То тошнотное сырое мясо, которое нам выдавали в пещере, сейчас казалось не таким уж и плохим. Ну сырое и сырое. Зато мясо. И подумаешь, что за него тебе ещё шкуру порвут. Но даже тень мысли о том, чтобы найти проход обратно в ту пещеру, так как по ощущениям время кормёжки скоро, я отмёл как мерзкую.

Определил для себя главные приоритеты, – еда и поиск выхода наружу, – попытался всмотреться в окружающее. Вообще, я уже давно, ещё в пещерном отстойнике заметил, что даже без света можно было неплохо ориентироваться. Кое-где на стенах светились то ли мох, то ли такой лишайник. Срывающиеся с камней капли, журчанье меж глыб камней ручейка, отражающиеся звуки – всё это немного помогало ориентироваться. Опираясь на камни, поскальзываясь на мокрой грязи, пару раз чуть не разбился, но сумел добраться до мелкого ручейка и напиться ледяной, до ломоты в зубах, воды. Немного полегчало. Вскарабкавшись чуть выше, попытался обследовать немного то место, где оказался. Главной целью тут было найти стены, по которым скатился, и попытаться по выступам вскарабкаться выше. Там точно есть какая- то еда, и всё же любопытно: кто победил в состоявшемся сражении этих прямоходящих крыс и ящериц.

Наткнувшись на одну из стен и пройдя вдоль неё, мне повезло – почуяв запах крови, сделал пару шагов сторону и сперва наткнулся на труп ящера. Затем, после ещё двух шагов, трупы пары крыс. Быстро их обыскав, я не нашел никаких припасов. Проклятье!

Крысы лежали плашмя, так и упав на груды камней, раздробив себе множество костей. А здоровый ящер упал головой вниз, и теперь его тело приняло странное положение, как будто бы он хотел заглянуть сам под себя. В голове при этом не осталось ни одной целой кости - она была на ощупь мягкая, и мозги расползались под руками.

Из полезных вещей можно было использовать лишь те, которые нашлись у ящера. Широкий пояс с несколькими квадратными кожаными кармашками, в которых лежали какие-то свёртки с порошками, к которым были прицеплены несколько крючков, а также несколько узких лент и по паре широких, которые прикрывали паховую область и зад, но при ходьбе мотылялись по сторонам, мешая.

Крысиные балахоны так воняли, что даже не захотел к ним притрагиваться. Но обыскать всё же обыскал. Из оружия отыскался лишь короткий, но широкий, в ладонь, нож с костяной рукояткой. Ножен к нему не было, и поэтому его постоянно приходилось держать в руках.

Уже хотел попробовать остроту ножика на мясистом бедре мертвого ящера, но силой воли взял себя в руки. Разумных есть – это практически тот же самый каннибализм. Я не помнил, почему это плохо, особенно сейчас, в очень, ОЧЕНЬ голодном состоянии. Но помнил. А потому, пообещав себе, что если уж ничего из еды не найду, то обязательно навещу это место, я пошёл исследовать дальше.

Кучи камней то поднимались, то опускались, но нигде не было такого места, по которому можно было бы вскарабкаться что на одну стену, что на другую. Зато обратил внимание на тех, кого увидел первыми, когда очнулся. Тараканы. Большие, размером в пару ладоней, они бегали у светящегося мха (или лишайника, да) по своим делам. Схватил одного и немного подумал о том, можно ли их есть, ощущая, как он панически шевелит лапами, пытаясь вырваться. А потом просто вырвал с корнем одну из лап и стал жевать. На вкус оказалось совсем неплохо. Вернее, даже так – ожидаемого мерзкого вкуса не оказалось. А вот разломав его пополам, ощутил такую вонь, что пробовать внутренности не захотелось несмотря даже на жуткий голод. А потому выбросил эту тушку и, ловя ещё нескольких, вырывал у них пучком лапки и закидывал в пасть, похрустывая.

Но этого всё же было мало. Требовалось что-то явно более существенное. Я направился назад, откуда пришёл, убеждая себя, что всего лишь пойду в другую сторону и даже не посмотрю на ту гору сочного мяса, что только приняла форму ящера.

Уже на подходе меня что-то насторожило. Принюхался. В воздухе появился какой-то новый запах. И гораздо сильнее пахло кровью. Замер. Запах. Странный, странный запах…

В том месте, где ранее лежали трупы. Что-то серело. Ещё пару шагов поближе… И один из булыжников проваливается вниз, к ручейку, увлекая за собой ещё несколько. От грохота камней и последовавших за ними мелких камешков в гулком подземном пространстве, наполненном до этого практически тишиной, заложило уши.

Я уже приготовился к тому, что какая бы тварь это не оказалась, встретить её необходимо во всеоружии. Выставив нож навстречу и припав к земле, я ждал. Но оно, чем бы оно ни было, лишь плавно стало приближаться ко мне, быстро-быстро пощёлкивая.

- Ого… - в этой темноте стал просматриваться силуэт того, что уже приблизилось ко мне: продолговатое двухметровое тело, возвышающееся на множестве тонких ножек, прикрытое пластинами брони, и полное отсутствие головы. И откуда оно на меня смотрит? Не дожидаясь того, что страшилище первым предпримет какой-то шаг, цепляясь за камни, я сделал рывок, смещаясь в сторону от его движения, и попытался вскрыть открывшийся бок одним мощным ударом ножа. Но эта тварь оказалась быстра и не дала мне этой возможности, быстро развернувшись, и кончик лезвия зацепил лишь край её тела, не нанеся, по-видимому, никакого вреда. Ответным ходом было то, что она как-то изогнулась, её тело стало вертикально, а из разошедшегося в стороны брюшка во все стороны брызнула какая-то вонючая жидкость, запах которой я и почувствовал ранее. Я ещё двигался по инерции, и из-за камней не получилось сразу увернуться, и частично эта гадость попала на меня – особенно досталось многострадальным ногам. И если я поначалу не обратил на это никакого внимания – это же не клейкая обездвиживающая паутина как оказалось, то вот уже через небольшой промежуток времени, когда я думал, как бы половчее расправиться с ней, места, куда попали капли, стало жечь! Да ещё как! Уххх, как будто над огнём держат! Тварь! И еле успел спрятаться за камнем, когда следующая порция вылетела из её брюха.

Попытка оттереть место ожога привела к тому, что жечь стало и ладони. При этом ещё чуть не выронил нож. Гнев и ярость заполняли мой разум. Я не позволю им победить! Я буду истреблять их одного за другим, даря им боль, которую они заслуживают. Слыша по щёлканью, которое издавали то ли пластинки на её теле, то ли лапки при ходьбе, что она уже где-то перед камнем, за которым я спрятался, стал действовать. Посмотрим, так ли она хорошо контролирует верх! Одним рывком взлетев на этот громадный булыжник, прыгнул на сереющие контуры этого существа.

Я, рычал, чувствуя как лапы твари не выдержали дополнительный груз моего тела, и, разъехавшись, впечатали её в камни. Удары ножом в спину ничего не дали – пластинки под ударами не лопнули, лишь немного пружинили. При этом тварь активно пыталась встать и чуть не скинула меня.

- А как тебе вот такое? – прижавшись животом к её спине, я обхватил часть её лап и начал тянуть на себя, выгибая их.

Она была весьма гибкой. Но не настолько. Хрустя, лапы стали поддаваться. Видя это, я только ещё больше напрягал мышцы, захватив эти волосатые лапки в подмышки, и, уперев колени в спину, сделал рывок вверх, вырывая их.

Тварь при этом не издала ни звука.

Что же… Они заслуживают свою участь, свою боль. Их боль - хруст выворачиваемых конечностей - вызвала в части моей души наслаждение их страданиями. Так им и надо, этим слабым и безнадежным существам.

Боль в обожжённых ногах только придавала сил.

Захватить следующую пару и, поднатужившись, вырвать и их. Дело пошло – вскоре осталось лишь одно тело, уже не способное причинить мне серьёзный вред, и под которым растекалась лужа едкой жижи. А я быстрее начал спускаться к ручейку, подвывая от боли в обожжённых конечностях.

Ледяная проточная вода на какое-то время заморозила боль, и я смог ощутить, что на месте попадания капель кислоты уже обнажились мышцы. А ещё вновь вернулось подзабытое на время этого боя чувство голода. Шипя сквозь зубы, поднялся выше и подобрался к месту где лежали трупы крыс и ящерицы. Но нашел лишь странные смердящие кучи слизи. Мясо «кипело», пузырилось, стекало с костей. Даже стоять рядом с таким было противно, и данная масса уже ничем не напоминала то, чем оно было до прихода этого… этого… Как его назвать? Кислотник?

Плевальщик? Недопаук? Ну, пусть будет кислотником. Из-за него у меня теперь опять нечего жрать… Ловить снова тараканов?

Так… Уши уловили далёкий звук. Щёлканье. И вот ещё. Раздававшиеся с одной стороны, звуки подсказывали о том, что этот гад тут бродил не один.

Прошло немного времени, когда сквозь звук журчания ручейка стали вновь слышны эти пощёлкивания. И они стали ближе. Сталкиваться с ещё одним или несколькими сородичами кислотника было совсем не с руки, и, шипя и прихрамывая, нащупал в темноте несколько обломанных лап подыхающей твари, одну сразу перехватил клыками, в левую ещё пару, а правой удерживал нож. И, опираясь на руку с ножом, быстро-быстро похромал в противоположную от приближающихся звуков сторону, туда, куда бежал и ручей.

Двигался, обходя здоровенные камни, скользя по грязи, пару раз чуть не сорвавшись вниз. И лишь когда показалось, что отошёл от того места достаточно далеко, сел перевести дух на один из камней. Переводя дыхание, грыз лапы кислотника, оказавшиеся довольной-таки хрупкими для моих жаждущих еды зубов и представлявшие собой плотные костяные трубки. Заполненные желеобразным белесоватым мясом, они немного меня насытили. Ручеёк скрылся меж камней, и, хоть его ещё было слышно, подойти к нему не было никакой возможности. А следовательно и промыть раны, которые нещадно болели. Некогда рассиживаться, и пора идти дальше. И желательно осторожнее, чтобы не встретить ещё какое-нибудь неизвестное чудище.

Вскоре ручей совсем пропал просочившись меж камней, а я оказался в длинной каменной кишке, которая извивалась во все стороны, разветвляясь под всевозможными углами. Куда надо было двигаться, было решительно невозможно понять. Старался двигаться по горизонтальному ходу, но он также порой совершал неожиданные повороты. Уже невозможно было идти в полный рост, требовалось идти пригнувшись, а местами приходилось проползать длинные участки на животе.

Приходили дурные мысли: «А что, если впереди тупик? А что, если лаз истончиться до такой степени, что невозможно будет пролезть? А что, если я попытаюсь пролезть и просто застряну, сдохнув здесь от голода и жажды?» И от таких мыслей потолок казался ещё ниже, дышалось тяжелее, и лишь мысли о том, что вот ещё немного пройду, а там уж вернусь назад и пойду посмотреть, откуда же приползли те кислотники, вот только разберусь во всех этих поворотах, позволяли сохранить рассудок трезвым.

Я настолько привык к запаху камней, сырости, грязи, что новый запах не сразу сумел различить. Откуда-то несло плотным запахом смерти. Смерти и разложения. Опасные запахи, но моё любопытство и желание найти всё же выход из данного места настолько были сильны, что определив боковое ответвление из которого идёт запах, начал карабкаться выше, цепляясь за камни.

Очень скоро мне удалось взглянуть на причину запаха. Мой лаз привел к узкому «окошку», которое выводило в ещё один длинный горизонтальный тоннель. Только если тот, по которому я пробирался, имел искусственное происхождение, то этот имел рукотворное. Или лапотворное. Потому что под сводами, укреплёнными кое-где расставленными столбами, лежали вповалку сотни и сотни крысюков, покуда вообще было видно. А видно тут было лучше, потому что светящийся лишайник тут рос гораздо лучше. Вытянувшись, лежали большие и малые.

Скрючившись, огромные самки держали уцепившихся за них крысят. Черношерстные гигантские крысы сидели вдоль стен, навалившись на мечи и алебарды, будто бы охраняя отступление своего народа. Оскаленные пасти, судорожно скрюченные лапы… И, то тут, то там, скрывавшие тела облачка зеленоватого тумана.

Этот туман был похож немного на то, что было тогда, в страшном своим сражением подземном зале.

Интересно, это такая попытка от ящериц уничтожить это гнездо, запустив отравляющие вещества по туннелям? Или что-то случилось в лабораториях, отчего отравляющие вещества уничтожили своих создателей? Интересно, а удалось ли кому-то выбраться? И сколько же всего тут проживало крыс, думал я, глядя, на завалы из трупов. А ещё – куда ведёт этот туннель? И будет ли там опасно? Хотя, что это я – опасно тут везде! Кто бы мне ни попался – добра не жди. Но минус этого пути крыс – ещё много веществ не выветрилось, да и запах разложения может привлечь к себе разных опасных существ. Если тут нашлось место для кислотников, то могут быть и другие любители полакомиться как трупами, так и вполне живыми, хоть и не совсем здоровыми и чистыми мутантами вроде меня.

Приняв такое решение, я пополз назад, вернувшись в тот лаз, по которому и двигался. И пройдя по нему ещё немного убедился, что для меня тут пути не будет – слишком уж он истончался. Даже ужом не проползти. Рррр! Выход был – либо совсем возвращаться назад, либо спускаться в тоннель мёртвых крыс. Гадство гадское!

Ладно, первая опасность – это ядовитый, судя по всему, туман. Если немного подождать, то он может рассеяться. Второе – возможные опасные падальщики. От них пока защищает яд, но если его станет меньше, то и нарваться на них будет вероятность выше. Ну и третье – в туннеле было достаточно тепло, а значит скорость разложения и запах будут лишь увеличиваться.

Но плюс же этого пути – крысы всё-таки шли к чему-то конкретному. Где-то там, в конце, точно есть выход, а вот если вернусь к тому месту, откуда пришли кислотники, то отнюдь не факт, что там найду выход. Ладно. Чем дольше жду, тем меньше шансов выбраться. Голод никуда не делся, а к нему добавляется и жажда.

Вернулся к «окошку» на вид крысиного геноцида. Если я спрыгну туда, то подняться уже вряд ли сумею.

Ну, будь что будет!

Под «окошком» как раз не было ни мертвых тел, ни тумана, а потому, кое-как развернувшись в своём лазе, отталкиваясь и цепляясь руками, вытолкнул себя наружу, упав на мелкую раздробленную горную породу, что была тут в качестве пола.

Запах тут был ещё сильней. Уже почти сразу пожалел, что полез сюда. Но назад пути нет. И, выбрав сторону, в направлении которой лежали крысы, двинулся туда, медленно обходя трупы. Стараясь ставить ноги лишь на горные породы, а не на окоченевшие тела, я пробирался дальше и дальше. Очень не хватало повязки, чтобы заткнуть нос от запахов. С каждым прошедшим мгновением они, казалось, только усиливались. А горы трупов всё не кончались. И, что ещё было нехорошо, стали попадаться всякие мелкие странные создания. Вон похожий на кислотника, только меньше в десять раз, гад сидит на стенке с несколькими своими собратьями. А вот какое-то чудище, с прозрачной кожей и кучей язв, с какими-то наружными присосками, приобняло сразу несколько мертвых, видимо желая сожрать, и само окочурилось от ядовитого облака. Где-то какие-то мелкие грызуны уже подгрызали эти завалы, а местами трупы вроде шевелились сами по себе?

“Выжившие там или тут есть крысы-зомби” - пришла в голову неожиданная мысль.При этом проверять не спешил, стараясь обходить любые подозрительные места. Пару раз встречались зеленоватые облака, перекрывающие полностью весь тоннель. Там замирал, пережидая часами. Я ждал, пока облако не распадётся или в нём станут появляться крупные разрывы. И тогда, набирая воздуха, быстро пробегал, насколько позволяли пострадавшие ноги.

Поглядывая на трупы, я прикидывал, что возможно они тащили с собой и какую-то еду, и старался поглядывать по сторонам. Когда появилась возможность, обратил внимание на очередную сидящую у стены мертвую крысу. С застывшей пеной на губах и мутными белыми с синей гнильцой глазами, что почти вывалились из орбит. Зелёные наплечники с нанесёнными знаками Рогатой Крысы выглядели очень богато, как и остальной наряд. А ещё перед крысой лежал кожаный мешок. Схватив его и уже думая уйти, обратил внимание на то, что на поясе у трупа висел меч. Оружие, да ещё и в ножнах, всегда может пригодиться, и поэтому пришлось немного повозиться с поясом на мёртвом теле, оказавшись к нему почти нос к носу.

В глубине белесых глаз мне померещилось какое-то движение и потому, с силой я сорвал пояс и торопливо двинулся дальше, приглаживая вставшую дыбом шерсть.