Кукла с лицом старушки

Нарядная предпраздничная Москва готовилась встретить новый, 1913 год. Повсюду сверкала иллюминация, витрины магазинов манили подарками. Тут и там возле освещенных электричеством витрин вились и щебетали стайки возбужденных ребятишек.

Карп Тимофеевич Ганеев, следователь, бывший военный, поручик, получивший ранение на фронте и повидавший много военных невзгод мужчина, 35 лет отроду, брюнет с сединой на висках, ехал в служебном экипаже к месту очередного преступления.

В руках он нервно теребил трость, к которой еще не совсем привык, но без которой раненная нога быстро уставала и начинала нелепо подворачиваться. Он периодически морщился - от возницы отчетливо пахло табаком, ни табачного дыма, ни запаха табака Ганеев не переносил, оттого мучился на передовой несказанно — привычка курить там прививалась быстро и повсеместно.

Одежда на нем была хоть и не с иголочки, зато тщательно выстиранная и отглаженная. Привычку одеваться чисто и опрятно, не взирая на обстоятельства и финансовое положение он получил еще в детстве от родителей, ей же неукоснительно следовал.

Дело, по которому Ганеева вызвали в доходный дом Саватеевых, следователю по особым делам не нравилось. К мистике он относится настороженно, но всегда был способен адекватно оценить ее проявления в реальном мире. К примеру, у купца Рылеева полгода назад померла дочка. Не прошло и сорока дней, как Елена явилась к батюшке просить благословения на брак с отставным майором Вороновым. Купец чуть умом не тронулся. Как оказалось, в гроб положили живую Елену, а в ночь перед похоронами «труп» встал и отправился в пригород к жениху. Купец долго отойти не мог, однако дочку единственную простил и благословение на брак дал.

В нынешнем же деле даже драматизмом не пахло. Преступники ограбили квартиру генеральши Стоцкой, снимавшей этаж в доходном доме Саватеевых. Ничего не взяли, кроме какой-то странной куклы.

Если бы не приказ градоначальника, Ганеев заявление генеральши Стоцкой положил бы в самую дальнюю папку и постарался о ней забыть. В общем, преступление было так себе. Однако, его превосходительство генеральше благоволил — пришлось браться за дело, отложив все более срочные.

Доходный дом Саватеевых располагался между обувным магазином купца Сорокина и банком «Расстегаев и Ко». Оба заведения сверкали предновогодним убранством. Парадный подъезд доходного дома тоже не отставал, демонстрируя прохожим подсвеченные вензеля и затейливого вида газовые фонари.

У подъезда сбоку ворчала и переговаривалась возбужденная толпа. Из окон второго этажа доносились истеричные женские вопли.

- Вот ить как завывает, а, - возмущался мужик с метлой, по-видимому дворник.

- Уж второй час как, - подтвердила скромно одетая, по виду студентка, девушка.

Ганеев решил не спешить с расспросами, а потолкаться в народе. А вдруг чего выяснится полезного.

- И чего в той кукле такого замечательного, что так надо убиваться? - спросила дородная баба в цветастой шали.

- Не иначе какая вуду эта кукла, - заявил дворник. - Глашка, ихняя служанка говорила, что лицом эта кукла чистая старуха.

- Агась, а генеральша вообще ведьма как есть, - подтвердила баба. - Я сколь уж разов видала, как в окнах кто-то ходит, плавно так, будто танцует.

- Я тоже видела, - согласилась «студентка». - А еще слыхала, буто музыка тихо так играет - «тум-тудум, тум-тудум».

- И еще будто дите плачить, - добавила баба в шали.

- Я думаю, она интересуется оккультизмом, - зашептала «студентка». - Сама видела, как она в книжной лавке про редкости какие-то у продавца спрашивала. Кукла эта ее опять же. Странная такая. Я один раз видела ее. Взгляд как у живой старушки. Обычно кукол делают с детей, а тут со старухи.

- Мда, странные вещи творятся в мире, - философски заключил дворник, широко крестясь на маковку церкви, выглядывающую из-за витиеватого вензеля с годом постройки доходного дома.

- Она, генеральша-то, сама не своя с недавнего времени, - добавила баба в шали. - Год уж как почил супруг-то ее, Антон Романыч. Так что она вдова, да. Все вроде чин по чину. Траур носила, в церкву ходила. Все как положено. А тут стала вроде как заговариваться. То хмурится, то улыбается, то бормочет себе под нос чего-то, — понизила голос она, взглянув на окна генеральской квартиры. — А по ночам... эти звуки... Как будто кто-то шепчет или смеётся... Я в окошко с пожарки глянула через шторку, никого не увидела. Только она. Сидит в кресле и улыбается. Жуть”.

Ганеев громко цикнул и спросил:

- А как насчет гостей? Гости у генеральши необычные были?

Толпа подозрительно воззрилась на следователя. Пришлось открывать лацкан, чтобы предъявить жетон.

- Мужик какой-то к ним в окна заглядывал. В сером плаще и черной шляпе, - вспомнила баба в шали. - Но в дом не заходил. Позаглядывал с пожарки и ушел.

Толпа задумчиво переключила взгляд на «пожарку» - пожарную лестницу, с которой действительно, немного изловчившись, можно было заглянуть в крайнее окно второго этажа.

- А еще посыльный к ним прибегал со Сретенки, - вспомнила «студентка». - Третьего дня. Я из гимназии возвращалась, а он вылетел из подъезда как ошпаренный. А ее сиятельство из окна кричала: «Проваливай давай. И чтобы больше не приходил. Ничего я ей не отдам».

- И кто это она, знаете? - спросил Ганеев.

- А вы у племянницы лучше спросите. Она того пацана в дом пускала.

- Племянница?

- У генеральши живет с детских лет. Воспитанница, - подтвердила «студентка».

Ганеев понял, что толпа все что знала сказала, и отправился к генеральше.

Пока поднимался на второй этаж, задавался вопросом, что он здесь забыл. Никто не умер. Зачем кому-то понадобилась старая кукла? Может генеральша в ней драгоценности хранила? А может ее сиятельству пора вызвать прискорбную карету, да и дело с концом? Ну или может вдова решила пообщаться с почившим супругом и занялась мистикой? Ритуалы там, духи? Нынче, говорят, это модно. Спиритизмом называют.

Уже стоя перед дверью, Ганеев посетовал на зря пропадающее из-за чьих-то капризов время, выдохнул и подергал за колокольчик.

За солидного вида дубовыми дверями послышались быстрые шаги, дверь отворилась и звуки женской истерики стали слышнее.

Перед ним оказалась девушка в платье горничной. А за ней обозначилась барышня лет двадцати от роду. Аккуратно причесанная, с огромными синими глазами, в которых стояли, готовые в любой миг сорваться, крупные слезы.

- Следователь по особым делам Ганеев, - представился детектив, чуть сдвинув шляпу набалдашником трости.

- Вы по поводу пропажи? - тихо произнесла девушка, и Ганеев в тот же миг понял, что сам пропал.

«Неужто все-таки бывает такое? Всего несколько слов произнесла, а у меня уж все внутри перевернулось, всю бы жизнь слушал. Судьба?» - подумал он, а вслух спросил:

- Вы племянница ее светлости?

- Да, Анастасия Карелина, к вашим услугам.

- Могу я вам задать несколько вопросов?

Слеза в огромных синих глазах дрогнула и покатилась по бархатистой щеке девушки.

- Конечно, - ответила она, коснувшись щеки кружевным платочком, и жестом приглашая Ганеева пройти в гостиную, к столу.

- Давно вы здесь проживаете? - спросил Ганеев, передавая горничной шляпу и пальто.

- С малых лет, - ответила девушка, берясь за чайник. - Чаю? - предложила она.

- Не откажусь.

Тонкие нежные руки обняли чайник с кремовой розочкой на боку, а Ганеев уселся за стол и принялся ему завидовать, мысленно мечтая оказаться вместо глупой, не сознающей своего счастья, посудины.

Он еле вспомнил зачем собственно пришел.

- Пропавшая кукла, - вспомнил наконец Ганеев. - Она была какой-то особенной?

- Да, необычная была вещица. Кукла с лицом старушки. Хотя, я, если честно, не понимаю, почему тетушка из-за нее так переживает.

- И давно она у вас появилась?

- Пару лет назад.

- У кого куплена?

- Не знаю. Я не спрашивала.

- Может, у вас были необычные посетители?

- Нет, только знакомые.

- И все они были в курсе странной привязанности вашей тетушки?

- Этого не знаю, извините, - стушевалась Анастасия.

Ганееву стало неловко. Ему вовсе не хотелось в чем-то обвинять столь прекрасную и невинную девушку.

- Не тревожьтесь. Я спросил на всякий случай.

Девушка кивнула и так вдруг улыбнулась, что Ганеев почувствовал, как солнечный луч коснулся его сердца, заставив его трепетать и мечтать о счастье. Он с трудом заставил себя вернуться к обязанностям, мысленно дав себе слово непременно послать этому небесному созданию какой-нибудь необычный подарок, к примеру букет кремовых роз. Подумав, глянул на чайник, и решил, что букет будет как-то излишне банально.

Поблагодарив Анастасию за откровенность, Ганеев направился к генеральше, на ходу изобретая не слишком прямые вопросы - женских истерик следователь Ганеев не любил. Пройдя по коридору к дальним дверям, за которыми отчетливо слышалось подвывание, он негромко постучал.

Получив разрешение войти, следователь по особо важным делам вошел в комнату и нашел среди пестроты пуфиков, столиков и банкеток маленькую скрюченную фигурку еще не старой, но весьма изможденной женщины.

- Простите, что тревожу вас, ваше сиятельство. Следователь по особо важным делам Ганеев, - представился он.

Женщина с заплаканным лицом молча махнула в сторону кресла, стоящего у окна.

Ганеев устроился и подождал ради приличия некоторое время, давая хозяйке прийти в себя.

- Сигару? - хриплым голосом предложила она посетителю.

- Не курю, - развел руками Ганеев.

- Ну и правильно, - согласилась генеральша Стоцкая, потянувшись к бокалу с содержимым янтарного цвета. - Выпить не предлагаю?

- Я на службе, - подтвердил Ганеев. - Если позволите, я задам вам несколько вопросов.

- Извольте.

- В чем ценность этой куклы?

Генеральша внимательно посмотрела следователю в глаза и ответила.

- Она мне дорога как память об одном человеке.

- И похоже не только для вас?

- Что вы имеете ввиду? - ее сиятельству вопрос явно не понравился.

- Соседи видели, как к вам приходил посыльный. Можете сказать от кого?

- Даже произносить вслух не буду! - вскричала она, вскакивая с места.

Ганеев решил, что нервировать далее перевозбужденную женщину не стоит. Договорившись о повторном визите, он откланялся.

- Вашбродь, вашбродь!

-Чево тебе? - небрежным жестом остановил Ганеев подростка, догнавшего его у выхода из подъезда.

- Санек я, папаня мой тут служит дворником. Я тут, господин следователь, намедни за курями для генеральши на рынок бегал, так слышал, как она орала на всю гостиную " Не отдам, и пускай не мечтает. Ишь придумала, профурсетка околоточная. Не отдам, так и передай". Потом из парадного пацан посыльный выскочил и деру. Я его узнал. Пашка, прикормыш из Матрениного вертепа.

Ганеев удивился.

- Вертепа? Почему вертепа?"

-Да все его так называют, дом этот. Публичный, что на Сретенке.

Публичный дом Матрены Трушинойв Москве был известен и славился качеством соответствующих услуг. Однако название «вертеп» Ганеев слышал впервые.

"Ну вот, придется посетить дом терпимости", - подумал он с досадой. Иметь дела с проституткамиГанеев не любил. Мало того что развратные, так и правды от них не дождешься. Зависимы от хозяйки, а посетителей вечно прикрывают. Даже если сами же из-за этого страдают. Было у него одно дело. В подворотне нашли обезображенный труп женщины неопределенного возраста в скромном платье, без пальто (по осени). И вот смотрит Генеев на труп и понимает, что Глафира Степанова, проходившая свидетельницей по делу о пропавших документах, сама себе приговор подписала, отказавшись сотрудничать со следователем. Потому как преступника ловить надо как можно скорее, по горячим следам. Иначе, вона, новый труп и теперь попробуй его сыщи.

«Вертеп» он посетил на следующий день. Владелица заведения встретила нового посетителя радостной улыбкой.

- Ах, какой приятный мужчина к нам пожаловал, - щебетала она, делая знаки глазами и руками девочкам, выглядывавшим из-за тяжелых красных с золотом портьер. - Желаете расслабиться?

Девочки мигом обступили Ганеева и принялись оглаживать в доступных местах.

- Я по служебной надобности, - отмахнулся от девочек как от мух следователь.

Матрена тяжко вздохнула и отослала девочек обратно за портьеру.

- Прошу в мой кабинет, - проворковала она, продолжая призывно улыбаться.

Рабочий кабинет хозяйкивидом напоминал будуар легкомысленной кокотки. И там повсюду сидели куклы в драгоценностях. "Вертеп.Точнее не скажешь», - подумал Ганеев.

-Увлекаетесь?", - спросил он, кивая в сторону необычной коллекции.

- Да, - скромно потупилась хозяйка, нежно поправляяплатье на одной из кукол. - Они моя душа.

- А у генеральши Стоцкой вы тоже куклу выпрашивали?

Матрена перестала улыбаться и обиженно прикусила губу.

- А это не ее кукла, а моя, - заволноваласьона. - Я ее заказывала у мастера Ворсунова.Десять целковых отдала.

- И господин Ворсунов сможет это подтвердить?

- Конечно. Можете хоть сегодня спросить. Мне чужого не надо. Особенно из этого дома.

Ганеев скептично цикнул. А Матрена потянулась к секретеру и протянула следователю две фотографии. На одной в типичной для фотоателье обстановке в кресле восседала старая женщина. А на второй была сама Матрена. Рядом с ней на круглом столике-подставке стояла кукла с лицом той самой старушки. Ганеев очень пристально изучил обе фоторафии.

-Эту фотографию мы сделали незадолго до смерти бабушки. Бабушка это моя, Марфа Матвеевна. Я ее любила очень. Как она померла, так я и поехала с фотографией к Василию Ворсунову. Сделай говорю мне куклу, на бабушку похожую. Он и сделал.

- И как же кукла оказалась у генеральши?

- Как, как. Украла она ее у меня.

- Зачем же генеральше кукла с лицом вашей бабушки?

- Общая у нас бабушка, генеральша сестра мне родная. Как она замуж за своего генерала вышла, уехали они по служебным делам супруга. А бабушку здесь одну оставили. Я к себе ее звала и денег предлагала, но Марфа Матвеевна чуралась проклятой родственницы аки черт ладана. Так и померла в нищете и одиночестве. Когда сестра вернулась, спохватилась, только поздно было каяться".

-Кукла у вас?

- Нет.

- И вы не знаете, кто бы мог ее украсть?

- Даже не представляю.

Дело о пропавшей кукле становилось все более странным. Хотя, чего тут странного. Две внучки не поделили бабушку (в образе куклы). Ганеев даже позволил себе думать, что такое простое, но столь замысловатое дело можно считать неким конфузом и небольшим развлечением. Много ли у него их было за жизнь? Да, но где же, черт побери, эта проклятая кукла. Кому она могла понадобиться еще?

Наследующийденьследователь по особо важным делам Карп Ганеевскоробкой пирожных от кондитерской Корзуноваотправился к генеральше, надеясь не только на ответы, коих не сумел получить днем раньше, но и повидать некую особу, запавшую в сердце сурового отставного поручика.

С Анастасией он столкнулся в парадном.

-Доброго дня, Анастасия Петровна. Вот, это вам, - коробка была вручена, правда, не совсем к месту.С пирожными следовало пить чай в приятной атмосфере. Впрочем, допрос приятным, как не крути, никак не назовешь.

- Доброго, - ответилаАнастасия, принимая коробку. - Знаете, мне право неловко. Спешу по делам. Сожалею, что не смогу напоить вас чаем. Вернусь ближе к вечеру.

- А вы знали, что кукла сделана с вашей прабабушки?

- Слышала конечно, но... Вы там были?

- Где?

- У Матрены.

- Был.

- Не самое приличное место, согласитесь.

-Да уж, не самое. Что поделать, где только по долгу службы не приходится бывать, - отшутился Ганеев.

- Я не общалась с ней никогда. Сами понимаете, приличной девушке такое не пристало.

- Понимаю.

- А приходите к нам сегодня вечером на чай.

- Вы приглашаете?

- Да!

- Что ж, приду. С удовольствием.

Вдохновленный и кажется влюбленный Ганеев поспешил на второй этаж, намереваясь как можно скорее покончить с расспросами.

Генеральша Стоцкая больше не выла. Она сидела в своем кресле, прямая, как палка и невидящим взглядом смотрела в окно.

- Она там? - произнесла Стоцкая, не поворачивая головы.

- Нет.

- Врет. Она врет. Кукла у нее.

- Не думаю.

Генеральша внимательно посмотрела на Ганеева.

- Вы ей верите?

- Да.

Ганеев вернулсяв контору не сразу. Он снова зашел в кондитерскую и купил кешью к чаю. На пороге своего кабинета его догнал посыльный.

- Господин следователь, убийство в доме генеральши Стоцкой!

Труп генеральши Стоцкой был найден в ее собственном будуаре. Генеральша сидела с широко раскрытыми глазами, словно видела что-то ужасное. В шею был воткнут стилет. Ганеев, опросив слуг, выяснил, что стилетом обычно вскрывали почту. Никто генеральшу не посещал. Это подтвердила Анастасия, сидевшая вся в слезах в гостиной. На столе перед ней стояла не тронутая коробка с пирожными. Ганеев поспешил запихать пакетик с кешью в карман.

- Кто мог такое сделать? - воскликнула Анастасия. - Она была так добра ко всем, не смотря на свои странности.

-Мда, - подумал Ганеев, - кажется кто-то это дело сглазил, и это был я.

Он снова опрашивал соседей, осматривал двери и окна. Но никто ничего не видел.

- Кажется, дело зашло в тупик, - с этой мыслью Ганеев отправился на доклад к начальству.Начальство было весьма недовольно ходом расследования. Еще бы, дело казалось таким простым и вдруг труп. Не прошло, как говорится, и года, как вдова сама была убита.

Ночью Ганееву приснился сон. Девушка с лицом старушки увлеченно кружила под тихую музыку.

На следующий день он планировал посетить «вертеп». Других идей и зацепок не было. Но до «вертепа» ему добраться было не суждено. Ганеева догнал посыльный и сообщил, что его срочно ждут в квартире генеральши Стоцкой.Анастасия пропала.

Заплаканная служанка рассказала, что поздно вечером пришел человек в сером плаще и они куда-то ушли. С тех пор Анастасию никто не видел.

Снова опрос свидетелей и снова без результата. Никто ничего не видел. Ганеев вынужден был воспользоваться своей агентурной сетью. За малым сроком службы ему не удалось найти более менее адекватных личностей для шпионского дела. Тут нужны были особые качества. Среди всякого рода шантрапы всегда находятся те, кто попадается на малых правонарушениях. Вот их обычно и вербуют, но не всех. Мало иметь авантюрный и полу-криминальный характер. Надо иметь внимательность, чтобы замечать мелочи, и желание и умение подчиняться. Шпион, загулявший или отправившийся не вовремя по своим делам, бесполезен и для агентурной работы не годится.

В общем, рыская по околотку целый день, ближе к полуночи, выяснилось, что экипаж, ожидавший преступника на соседней улице, направился на северо-запад. Минуя несколько пригородных поместий, повозка растворилась в лесу.

Ганеев посетил хозяев поместий с расспросами, которые ничего не дали, кроме одного свидетельства. Конюх Требушинских видел экипаж, направлявшийся по Ярославке в сторону Кичевского бора. Кое-какие сведения удалось добыть помощникам следователя. Одновременно лес прочесывали несколько взводов военных, чуть не на коленях выпрошенных Ганеевым через градоначальника.

К вечеру следующего дня военные окружили лесную сторожку, из которой доносились вопли и звуки ломаемой мебели.

- Послушайте, Константин Ильич, - прокричал Ганеев, подойдя как можно ближе к сторожке, - вам, право же, стоит успокоиться и проявить мудрость. Не добавляйте к совершенному еще более тяжкого. Давайте просто поговорим.

В сторожке воцарилась тишина. Через некоторое время скрипнула приоткрытая дверь.

Ганеев осторожно ступил в слабо освещенные сени.

За столом с обрезом в руках сидел мужчина смутно знакомой наружности. В углу словно тревожные звезды сверкали глаза связанной Анастасии.

- Вы бы обрез-то положили на стол, Константин Ильич, - как можно спокойнее произнес Ганеев. - Не ровен час пальчик соскользнет и вместо каторги казнь присудят. Вы ведь чего-то добивались своими действиями? Так? И, похоже, добились.

- Я не хотел, - прохрипел мужчина.

- Никто не хочет, - согласился Ганеев. - Человек рождается аки ангел божий, чистым и светлым. Преступником его дклают обстоятельства.

- Обстоятельства, - задумчиво повторил мужчина. - Мои обстоятельства были устроены собственной матушкой.

Так вот кого ты мне напоминаешь, понял Ганеев.

- Нет бы просто сдать ненужного сына в приют. Она меня в рабство отдала. В публичный дом определила.

- В улу забилась Анастасия.

- Девушку освободите, Константин Ильич.

Мужик тяжело поднялся и пошел развязывать пленницу.

- Она не знала, - заговорила Анастасия быстро-быстро. Не знала, что вы родились и остались в живых. Это дядюшка все устроил.

- Погодите. То есть…

Генеральская месть за измену оказалась страшна. Родившийся не от него сын был подкинут в Матренин «вертеп». А Анастасию отобрали у Матрены и передали на воспитание в семью Стоцких. Матрена не знала, что воспитывает племянника. Поэтому парень натерпелся и навидался всякого. И только поразительное сходство с матерью позволило понять, что у него таки есть настоящая мать.

Я покажу, прохрипел Константин.

Он снял со спинки стула черный кружевной палантин и накинул себе на голову.

«Вот так с ума и сходят», - подумал Ганеев, разглядывая преобразившегося мужика. Перед ним сидела копия генеральши, один в один.

- Я проник в дом под видом печника, - рассказал Константин. - Принес шкатулку с ее любимым вальсом и несколько раз заглядывал в окно.

- Мда, сходство поразительное, - констатировал Ганеев. - Чего же вы добивались?

- Я хотел, чтобы она почувствовала, каково это, встретить свою совесть.

- Неужели нельзя было просто поговорить?

- Я пытался. Она прогнала меня. Сказала, что меня не может быть. Что она не желает в каком-то проходимце признавать собственного сына.

Константин глухо расхохотался.

- То есть, женщина, родившая меня, отринула меня как существующий факт!

Он заметался по комнате, заламывая руки.

- Я не хотел, клянусь богом. Но она так смотрела на меня. Будто я грязь под ногами.

«Ну что же, - подумал Ганеев, - на каторгу он себе наговорит. Присяжные таким сочувствуют.

Позже, когда преступника увезли, Ганеев предложил Анастасии сопроводить ее до дома. В экипаже он спросил:

- Вы тоже не знали о матери?

- Знала, - потупив взор призналась она. - Видела письма. Матрена много раз просила встречи с дочерью. Стоцкая отказывала.

- А что же кукла, нашлась?

- Нет. Я думаю, она ушла.

Ганеев посмотрел на нее с сочувствием.

- Нет, правда. Я не раз замечала, как она сердится.

- Кукла?

- Да. То отвернешься, а она положение меняет. А то вовсе пропадает. У Глаши спросите. Она подтвердит.

Спрашивать Ганеев конечно же не стал. Он несколько раз ходил в гости, а к осени сделал предложение.