Кусака

Меня зовут Алекс, мне двадцать лет. Я люблю наблюдать за людьми. Я не шпион, не полицейский, не писатель — в общем, не профессионал, — однако если бы была возможность зарабатывать этим на жизнь, я бы, скорее всего, достиг успеха, потому, что это так хорошо и легко у меня получается. Работаю я где придётся, в последние месяцы подрабатывал сторожем на стройке, потом взял ночные смены в мини-маркете. Не потому, что я настолько тупой, что не могу выполнять какую-то другую работу, просто мне нужно время для того, чтобы спокойно обдумывать всякие разные вещи, и я как будто всё время остаюсь за бортом. Как будто люди в основном меня не замечают. Ночная работа — это то, что мне нужно. Сейчас живу в квартире своей кузины, потому что Соня уехала в Европу, а меня оставила присмотреть за жильём. В любом случае, отношения у нас хорошие, она знает, что её апартаменты в даунтауне не разрушатся оттого, что там живу я, ведь я довольно аккуратный и кормлю её кошку Весту. Иногда я думаю, что Весте я нужен больше, чем Соня. Если вдруг Соня решит остаться в Амстердаме насовсем, а квартиру продаст или будет сдавать, я попрошу у неё Весту к себе, хотя у моей мамы аллергия на кошек. Я не против жить с родителями, думаю, рано или поздно они привыкнут и к кошке. В целом я всегда был довольно послушным сыном, но родительский дом на меня как-то давит. Правда, в последние дни я всё чаще думаю о том, чтобы перебраться туда хотя бы на некоторое время вместе с кошкой, это связано как раз с тем, о чём я собираюсь рассказать.

На своих прежних работах — а кроме мини-маркета и стройки я ещё работал официантом (правда, совсем недолго), раздавал рекламные листовки, делал уборку (в том числе в кинотеатре), помогал с ремонтом — я повидал самых разных людей. Это не считая жизни с родителями, потому что у них временами тоже бывало немало разных людей, хотя они и старались меня от всего этого оградить. Забыл сказать, у меня, вроде как, Аспергер, но я, кажется, справляюсь. Наблюдать за людьми мне это не мешает. В мини-маркет ночью приходили довольно любопытные люди, некоторые из них даже пугающие, но никто никогда ничего плохого мне не сделал, хотя несколько раз мне как будто почти по-настоящему угрожали, а дважды мне пришлось нажимать кнопку вызова охраны. Кое-кто портил оборудование и товары, мусорил, очень многие воровали, но по мелочи в основном, никаких вооружённых налётов на кассу, как это показывают в кино. На той же улице, но дальше, расположен клуб «Вспышка», мимо которого я обычно ездил (у меня лонгборд), почти всегда после концерта в магазин заходили посетители клуба, а часть их них в любом случае проходила перед стеклянными витринами, за ними тоже было интересно наблюдать.

Я немного отвлёкся, потому что, наверное, мне не очень хочется говорить о том, что произошло. И всё же я чувствую, что рассказать надо, иначе как будто случится что-то ужасное — хотя это «что-то» уже случилось!

Всё началось в конце лета, и я даже не сразу понял, когда именно, может быть, и раньше. Просто в одну из смен, когда я ещё только ехал на работу, я увидел это… это существо, наверное. Можно и так сказать. Выглядело оно как человек. Я уже говорил, что в мини-маркет порой заходили всякие странные люди, ну вот, это было что-то из того же разряда, по крайней мере мне так сперва показалось. Ещё я подумал, что это, наверное, наркоман. Такие к нам тоже забредали, да я и по прошлым работам сталкивался. Знаю, что многие их не любят и даже боятся, но у меня страха нет. Может быть, это не очень нормально, но я никогда ещё не пугался конкретного человека. Люди меня могут пугать, особенно если их сразу много, а по отдельности или в небольших количествах — ничего, в порядке. И всё равно в этом человеке, в этом существе было что-то не то, пусть даже я видел его недолго, пусть даже он и не посмотрел на меня вовсе. Я отметил это про себя, думал, что, может быть, рассмотрю получше, если он зайдёт в магазин, но он не зашёл.

Второй раз я снова увидел его, но уже когда возвращался утром после смены. Примерно в том же месте — боковая улица возле «Вспышки». Тут я уже решил, что это может быть кто-то из клуба — обслуживающий персонал, музыкант или посетитель. Потом вспомнил, что уже видел его, и что что-то с ним не так, но как будто это «что-то» ощущалось чуть меньше.

В начале сентября в мою смену в магазин вошла компания, и вдруг среди них я узнал своего знакомого, Мэтти, мы сталкивались с ним по поводу лонгбордов, он очень хорошо разбираелся в теме. Мэтти обрадовался, что увидел меня, я обрадовался тоже, и он сказал, чтобы в следующую субботу я непременно пришёл во «Вспышку», потому что там будет концерт его друзей. В субботу у меня как раз был выходной, так что я согласился. Я люблю иногда ходить на концерты и наблюдать там за людьми.

Так что я пошёл на концерт. Группа мне не очень понравилась, они были слишком агрессивно политизированные, но в целом было неплохо. И тут я опять увидел того типа, о котором уже говорил, и вдруг понял, в чём штука, но только, похоже, никто кроме меня этого не замечал. А штука заключалась в том, что это и правда был не человек. И даже замаскирован он был так себе. Я следил за ним весь вечер, не спуская глаз, но оставаясь вне поля его внимания. Наверное, для него я был такой же невидимый, как была невидима для всех остальных его нечеловечность. После этого я понял, что мне необходимо наблюдать за ним больше. Я не мог вынести мысль о том, что это существо ходит по улицам и никто не замечает ничего странного в нём! На всякий случай я осторожно поинтересовался у Мэтти, не знает ли он, что это за тип там. Мэтти глянул в сторону, куда я указал, — совершенно обычным равнодушным взглядом скользнул по группе людей, среди которых стояла вот эта сущность, и сказал, что не знает, хотя один из парней здорово похож на молодого Стэна Лэйни, ещё до наркоты. Так как никто в этой компании не походил на Лэйни, я сделал вывод, что Мэтти таким образом распознал существо. Конечно, Лэйни вообще уже давно никто не видел, но я не думаю, что наркотики способны превратить в это.

А потом оказалось, что Стэн Лэйни мёртв. Умер в начале сентября, ещё до того, как Мэтти пригласил меня на концерт, но в то время никто об этом не знал.

Как оно выглядело? Ну вот представьте. Поначалу кажется, что это человек, но когда приглядываешься, то видишь, что руки длиннее, чем надо, и пальцы на руках тоже слишком длинные. Ну, может быть, это какое-то генетическое заболевание, но ведь люди, когда видят подобные отклонения, всегда на них реагируют. Всегда. А тут — ничего. На пальцах были ещё очень длинные когти. Кожа — бледная, как восковая. Волосы у него были светлые и заплетены в длинные-длинные дреды. Но самое жуткое было у него с лицом. В какой-то момент мне показалось даже, что это маска, но потом я понял, что оно такое само по себе. Очень острые выпирающие скулы, впалые щёки, большие, навыкате, глаза. А ещё пасть на пол-лица, как у акулы или Гуинплена, только не смеющаяся, а просто полная очень острых зубов. Было чего испугаться.

В какой-то момент мне стало казаться, что я схожу с ума — я видел людей, которые без всякого страха или отвращения подходили к этому существу, разговаривали с ним, смеялись, делились сигаретами. Девушки вокруг него так и вились, от одного этого вида становилось гадко. С другой стороны, существо, вроде бы, никому вреда не причиняло.

Но я был уверен, что оно способно причинить вред, и что оно непременно причинит вред, если будет такая возможность. Его зубы и когти говорили об этом.

Я должен был узнать, что это за существо, где оно прячется, что делает. К сожалению, такая деятельность плохо сочеталась с моими сменами в магазине, и мне пришлось уволиться. Родители не были в восторге, потому что моя работа — это в первую очередь социализация, как говорят они. Хотя когда я дежурил по ночам на стройке, там особо не с кем было социализироваться кроме сторожевого пса, который ко мне так толком и не привык. Но мне повезло, я смог устроиться через друзей Мэтти во «Вспышку» уборщиком. Наверное, это считалась самой грязной работой, но меня такие вещи не смущают, я просто делаю их и всё. Я думал, что таким образом получу возможность наблюдать за существом, но по факту оказался слишком занят. И всё же я знал, что оно поблизости. Временами оно оказывалось даже слишком близко от меня, хотя никогда при этом не обращало на меня внимания, как будто я был робот-уборщик, а не человек. Может быть, это было и к лучшему.

Сейчас я думаю, что это было нечто вроде взаимного не-распознавания: ни я, ни оно не распознавали друг друга как человека.

Крис, девушка Мэтти, работала во «Вспышке» администратором, она и мне помогла с работой, в смысле, получить место. Так как у нас была общая тема — Мэтти — это позволило нам найти общий язык невзирая на разницу в положении. Родители были довольны — какая-никакая, а социализация. Хотя мама всё равно выдала целую лекцию по поводу рок-клубов, когда я ей позвонил, чтобы рассказать, как дела (я обычно звоню родителям два раза в неделю, по средам и по воскресеньям), но я это списал на её личный слишком богатый опыт. «Вспышка» был маленьким клубом, выступали там малоизвестные команды, но некоторые были очень неплохими. В любом случае это был именно рок-клуб, а не рэйверская дискотека, да я и не намеревался оставаться там надолго — только чтобы выяснить про существо.

Через некоторое время меня повысили, разрешив работать с аппаратурой — в основном, устанавливать всё на места, переносить, погружать и прочее, я подумал, что Крис за меня замолвила словечко. Теперь я мог находиться в зале во время концертов и наблюдать за людьми. Вот тут и началась самая жуть, ведь теперь я мог следить и за существом. Я прозвал его про себя «Кусака».

Кусака появлялся каждую неделю, обычно по субботам, когда в клубе было больше всего народу, и исчезал всегда незаметно. Я видел, как он знакомится с людьми. Он никогда не трогал завсегдатаев, оставаясь для них «своим парнем», «молодым Стэном Лэйни», но безошибочно выбирал тех, кто зашёл в клуб в первый раз или, может быть, бывал слишком редко, чтобы я их запомнил.

Я уже говорил, что вокруг Кусаки постоянно вились девушки, с которыми он ворковал и шутил и которых поил за свой счёт. То есть, со стороны это, наверное, выглядело как «ворковал» и «шутил», а с моей точки зрения — пялился во все глаза и показывал все свои зубы, словно хотел вот тут же откусить кусок. То, что раньше казалось мне вполне безобидным контактом, пусть и потенциально опасным, теперь обернулось своей изнанкой. Мне было очень страшно, до паники временами. Это всё напоминало какой-то бесконечный ночной кошмар. Я не хотел даже думать о том, что Кусака делает с этими девушками. Провожает их домой? Заставляет переспать с собой? О да, конечно. Некоторых из них я потом не видел во второй раз, а память на людей у меня очень хорошая.

Хотя я знал, что Кусака меня не замечает (или делает вид, что не замечает), я долго не мог набраться храбрости проследить за ним как следует, а ведь это было тем, что привело меня в клуб в первую очередь. Кажется, в первый раз в своей жизни я понял, насколько ужасен может быть отдельный человек (даже если он не человек), а не толпа. Я не знал, как рассказать об этом чудовище. Как-то попробовал поговорить с Крис, она всё-таки ко мне хорошо относилась, и Крис, конечно, высказала своё недовольство на глупых девчонок, но заверила меня, что если бы что-то с ними и правда случилось, то об этом бы писали в газетах и в новостях показывали бы, а раз ничего не слышно, то, наверное, всё всех устраивает. К тому же, парень и правда красавчик. Она так и сказала — «красавчик», и и даже щёки у неё чуть порозовели, как будто она сама была бы не против с ним… Я спросил, а вдруг он им платит, чтобы они молчали? Или специально выбирает тех, кого не будут искать? Крис сказала, что у меня паранойя и что я просто завидую. И ведь это была та самая Крис, девушка Мэтти, очень разумная и вполне ко мне расположенная. Впрочем, она скоро забыла об этом разговоре. Кусака как будто умело прятался даже от воспоминаний — только не моих.

В конце октября, почти под самый Хэллоуин, и в газетах, и в новостях появилось сообщение о пропавшей девушке, и у меня ёкнуло сердце: я совершенно точно видел её в клубе как раз в прошлую субботу. Прежде чем идти в полицию, я на всякий случай подошёл к начальнику охраны и попытался уговорить его показать запись с камер, потому что там должна быть видна эта девушка (а ещё там должен был быть виден Кусака). Начальник сперва и слушать меня не захотел, потом повысил голос и сказал, что ему всё про меня известно, и что он не намерен потакать капризам звёздных деток. Я напомнил ему, что он сам проверял меня, прежде чем нанять на работу, и что мой отец уже давно не звезда, а на интенсивной терапии. Мне пришлось идти к директору клуба, оказалось, он помнит моих родителей и именно поэтому меня повысили до технического персонала. Да я и сам его узнал, он бывал у нас в гостях, когда я был ещё маленьким. Смешно, когда такие вещи обнаруживаешь спустя пару месяцев работы. После разговора с директором начальник охраны уже больше голос на меня не повышал и разрешил посмотреть видео.

Так вот, там, вроде бы, мелькнула эта девушка со спины, но Кусаки вообще не было нигде! А ведь я точно знал, что он стоит под самыми камерами. Он должен был быть там!

Но его не было.

Это настолько выбило меня из колеи, что я потерял дар речи.

Это означало, что у меня галлюцинации и навязчивая мания.

Некоторое время я думал о том, чтобы уволиться, вернуться к родителям и сказать, что социализация не работает, что мне стало хуже, но потом вспомнил о том, что, пусть не на камерах, но Кусаку видел всё-таки не я один. Только другие и воспринимали его по-другому.

Мне стало чуть легче, но одновременно с этим и тяжелее, потому что теперь я был уверен, что девушка исчезла из-за Кусаки. Хотя, конечно, это могло быть просто совпадением. Может быть, она просто была уже в тысяче километров от нашего города. Куда вообще исчезают люди? Как я могу быть уверенным в том, что Соня действительно в Амстердаме, а не исчезла тоже? К тому же, я не имел никаких доказательств, что Кусака действительно убивает людей. Я просто так думал. Я, мои наблюдения, моя зависть и паранойя, как сказала бы Крис.

В следующую субботу я уже снова видел Кусаку, который как ни в чём не бывало угощал выпивкой для разнообразия не девушку, а парня. Может быть, незнакомые девушки закончились, а, может быть, ему просто понравился этот парень. Он был красивый — высокий, с длинными светлыми волосами, чем-то похожий на Джошуа Уэббера. Забавно, что мне пришла в голову эта ассоциация, но, наверное, это оттого, что сам Кусака у других ассоциировался со Стэном Лэйни. На сцене выступали «Высокие деревья», которые мне нравились, у них такой замес гранжа и ню-метала, очень здорово выходит, звук как из Сакраменто или Бейкерсфилда, и я упустил момент, когда Кусака исчез. «Джош Уэббер», кстати, остался. Почти под самый конец меня отыскала Крис. Глаза у неё были опухшие, а лицо странное. Она отвела меня в сторону и спросила, когда я видел Мэтти в последний раз. Я сказал, что, наверное, неделю назад, но мы не общаемся постоянно, а мой лонгборд пока что в порядке. Крис сказала, что ей плевать на мой лонгборд, и что Мэтти уехал из города с другой девушкой, и знаешь, Алекс, с кем? Я сказал, что не знаю. С Анной Дюпон, сказала Крис. Я всё ещё не понимал. С той самой девчонкой, которая якобы пропала, проорала мне Крис в самое лицо, которая здесь была на прошлой неделе! Я был в замешательстве. Теперь я совсем ничего не понимал. Мой лимит социальности был исчерпан. Наверное, я действительно выглядел преглупо, потому что Крис внезапно смягчилась и сказала, что угостит меня выпивкой, потому что я тоже потерял друга.

Наверное. Наверное, я действительно потерял друга, но только Мэтти мне был не особо друг, хотя и хороший мастер по лонгбордам. А ещё я не пью. Я очень плохо переношу алкоголь. Он как-то странно подавляет мою нервную систему.

Я так и сказал Крис, но она только отмахнулась от меня. «Я тоже не пью на работе», — сказала она и заказала два «Белых русских». «Попробуй, это вкусно».

Чтобы не обидеть её — а вид у Крис был очень расстроенный — я сделал маленький глоток. Это и правда было вкусно, так что я сделал ещё пару маленьких глотков и решил, что с меня хватит. Крис тоже не успела допить свой коктейль, кто-то позвал её, и она убежала.

Через один освободившийся табурет от меня у барной стойки сидел молодой Стэн Лэйни.

Он посмотрел на меня и улыбнулся.

Он меня увидел.

Я его увидел тоже. Как Стэна Лэйни. Алкоголь. Совсем немного алкоголя.

Только это, наверное, спасло меня тогда от обморока — три жалких глотка «Белого русского».

Стэн Лэйни — Кусака — уже подсаживался поближе. И я знал, кто это. Я знал, как оно выглядит. И я видел его другим. Но сейчас рядом была живая версия молодого Лэйни — с голубыми глазами, вьющимися белокурыми волосами и короткой бородкой, прямо как со старых плакатов, которые Соня до сих пор хранила в чемодане под кроватью. Я всё вглядывался в него, пытаясь разглядеть другое лицо, но это никак у меня не получалось. Он спросил, может ли меня угостить, я отказался и зачем-то сделал ещё глоток своего коктейля. Потом я сказал, что не пью. Он засмеялся, попросил минеральной воды, поставил передо мной бутылку и принялся болтать. Он действительно интересно рассказывал — всякие случаи из жизни, слушать его было здорово, просто шоумен, а не… Кусака, напоминал я себе. Это Кусака. Потом к нам присоединился «Джош Уэббер», который вблизи не очень на Джоша походил, по крайней мере, я не помню, чтобы у Джоша были веснушки и пирсинг в бровях. Я каким-то образом допил свой «Белый русский», потом «Белый русский» Крис. Где-то слышал, что алкоголь помогает расслабиться. В противном случае, я бы просто бился в конвульсиях, наверное. А так — сидел, слушал, наблюдал, даже смеялся иногда. Кусака предложил выйти на улицу, проветриться. Мы пошли втроём, и это было хорошо, потому что так было чуть менее страшно, к тому же я вообразил, что теперь мне представляется, наконец, шанс всё выяснить до конца. После двух стаканов коктейля, которые для обычного человека почти и не ощущаются, я чувствовал себя очень странно — с одной стороны, всё казалось очень лёгким и возможным, с другой — мне было не по себе из-за ослабшего контроля. Мы шли по улице в ряд, продолжая разговаривать, Кусака был по середине, он обнимал нас за плечи, удерживая рядом. Парень, похожий на Джоша, был довольно пьян. Мной с каждым шагом всё больше овладевал фатализм. Я думал, что даже если меня сегодня убьёт это существо, значит, так и надо. Хотя меня определённо будут искать. Но, с другой стороны, а вдруг всё, что я видел, было просто бредом? Может быть, по-настоящему ничего и не происходило… Интересно, а правда ли Мэтти уехал из города с этой Анной Дюпон, или его тоже…

Мы свернули на боковую улочку, потом ещё на одну, потом вышли на какой-то задний глухой тупиковый двор и там встали, обнявшись, как группа перед выходом на сцену. От Кусаки приятно пахло и шло тепло.

Что происходило потом — я очень плохо понимаю. Помню, что кто-то меня сильно толкнул и я упал на землю, а когда поднялся, ни Кусаки, ни Джоша уже рядом не было. Пока я оглядывался по сторонам, откуда-то налетела целая стая чёрных птиц (я только потом подумал, откуда же они прилетели?), они метались по всему пространству заднего дворика, хлопали крыльями, и я окончательно потерял ориентацию, я даже подумал, что это галлюцинация или, может быть, я даже потерял сознание, потому что так же быстро, как появились, эти птицы исчезли. К этому времени я почувствовал себя нехорошо, голова кружилась, прошибло пóтом, было трудно дышать, мне пришлось прислониться к стене. Потом меня вырвало. Вот поэтому я и не пью обычно — мне всегда слишком скоро становится слишком плохо. Хотя на этот раз плохо было даже чересчур. А ещё я осознал, что где-то поблизости Кусака. Ведь он не просто так завёл меня сюда. Надо было уходить, но я всё ещё чувствовал себя отвратительно, ноги подгибались. Я всё-таки попытался двинуться к выходу из тупичка. Уже на повороте я оглянулся и вдруг увидел его.

Кусака стоял возле дальней стены и смотрел прямо на меня. Он выглядел как Кусака — я знаю это, хотя было темно и голова до сих пор кружилась — он выглядел как существо, как чудовище. Его лицо было испачкано тёмным, думаю, что это была кровь, пятна выделялись на фоне светлой кожи. Его глаза светились, как свечки. Он смотрел на меня, он видел меня, и он видел, что я вижу его таким, какой он есть.

Я бросился бежать, наверное, это был адреналин. Я не думал о клубе, о работе, о полиции, я просто бежал, я пытался остановить транспорт, заскочил в первый попавшийся автобус и куда-то поехал. На конечной остановке водитель выгнал меня. Я понятия не имел, где оказался, район был мне незнаком, мне пришлось искать табличку с названием улицы, которую я тоже не узнал. К счастью, как раз под табличкой был телефонный автомат, и я вызвал такси. Пока я ждал машину и ехал домой (в квартиру Сони), то окончательно протрезвел. События казались невероятными. Мне не следовало пить, ведь я знаю, как на меня влияет алкоголь. Может быть, мне подсыпали что-то в выпивку. Какой-то наркотик. Про такие вещи я слышал… В общем, я пытался себя успокоить и сам себе не верил. Долго стоял под душем, долго не мог заснуть, всё думал о том, что произошло. Наконец, вырубился уже под утро.

На следующий день я не мог заставить себя выйти из дома, продолжал обдумывать всё снова и снова. Мне позвонила с работы Крис, спрашивала, что произошло, почему я исчез. Я не мог толком ответить, в итоге мы поругались и я объявил ей, что увольняюсь. Мне не хотелось даже близко подходить к «Вспышке». Я по горло был сыт такой социализацией. Из головы не шёл тот последний кадр с Кусакой, с его взглядом, то, как он смотрел на меня. Как будто он забрался ко мне в голову и увидел всё моими глазами. А если он и правда был в моей голове — вдруг он теперь знал, где я живу, где живут мои родители? Меня лихорадило. Вот здесь, наверное, и правда начался какой-то бред. Дня три я валялся на кровати, отключив телефон, и общался только с кошкой.

В среду почувствовал себя лучше, позвонил маме и узнал, что ей уже успел позвонить директор «Вспышки». Мама сказала, что предупреждала меня относительно рок-клубов и что оказалась права, хотя, по её словам, директор про меня расспрашивал, хвалил. За что, интересно? Мы с ним разговаривали всего один раз. Наверное, для него это был просто повод напомнить о себе. Я уже немного пришёл в себя и принял твёрдое решение не возвращаться в клуб. Пусть делают, что хотят.

В пятницу мне снова позвонила Крис, спросила, выйду ли я на работу, и я ответил, что нет.

В этот же день в новостях говорили об исчезновении молодого человека, по фотографии я узнал того самого «Джоша», а ещё об исчезновении Мэтти.

Я думал, что Крис будет дуться ещё долго, но через несколько дней она опять позвонила мне, мы разговаривали часа два. Говорить по телефону у меня получается лучше, чем лицом к лицу. Она сказала, что с моим уходом всё пошло наперекосяк (никогда бы не подумал, что техперсонал, двигающий усилители, настолько незаменимая фигура), что босс опять козлит, что про Мэтти ей наврали, что она чувствует себя отвратительно. Я успокаивал её, как мог. Кто ей наврал про Мэтти?

Он, сказала она, и у меня дёрнулся желудок, этот чёртов принц без белого коня. Который, кстати, тоже исчез.

Я крутил эти слова в голове до конца нашего долгого разговора. И ещё потом.

Тоже исчез.

Я очень надеюсь, что это правда. Почему Кусака не убил меня — я не знаю. Может быть, этому существу не понравилось, что кто-то его видит таким, какой он есть. Или, напротив, это сродни поговорке о том, что нечего сердиться на зеркало.

Директор звонил мне, оставил сообщение на автоответчике, но я так и не перезвонил. Зато опять позвонила Крис, и в том, как она между делом пыталась меня расспрашивать о пропавших людях, я услышал фальшь.

Позвонила мама и сказала, что это ни в какие ворота не лезет, и что отец собирается нанять лучших адвокатов. Отец? Видимо, ему стало лучше, это хорошо.

А я всё продолжаю думать о Кусаке.

Может быть, он тоже распознал меня как чудовище. Может быть, я только кажусь нормальным человеком.

В конце концов, никто ведь так и не нашёл ни одного тела.