Квантовый кот

– Папа, открой! – раздалось из дверных динамиков.

Звонкое требование подкрепили гулкие удары. И не скажешь, что источник этакого грохота – белокурое голубоглазое созданьице пяти лет от роду. Моя Каринка.

Я взглянул на начальство, стараясь придать выражению лица максимально виноватый вид. Марк, белобрысый верзила (ему бы грузчиком работать, а не погонщиком программистов), великодушно кивнул: можно.

С облегчением переведя надоевшую задачу на компьютерный имплант подопечной – прилежной стажёрки Алисы (тут же скорчившей мне рожицу), я отправился встречать свою егозу.

Вход в лаборатории проекта, требует, разумеется, пропусков и проверок. Это если уважать инструкцию, написанную бюрократами некоей, заметной отсюда лишь в телескопы, бледной голубой точки по имени Земля. Но за годы, проведённые у границ системы, даже Громовержец (он же начальник станции «К-1» Громов) разучился метать молнии, чего уж говорить о нас, простых смертных.

Герметичная дверь, учуяв приближение повелителя, ушла в сторону. Каринка, не удержавшись, тут же упала на свой красный рюкзак: стояла, похоже, прислонившись спиной, и молотила бедную поверхность ногами.

– Это Артурка Некрасов, он со мной! – безаппеляционно заявила мордуленция, поднявшись и тыча пальцем в полуосвещённый коридор за собой. От стенного панно отделился и несмело шагнул в проём темноволосый мальчишка. Старше Карины года на два (обычное дело для её приятелей), в таком же, как у моей красавицы, тёмно-синем практичном комбинезоне. Вежливо произнёс:

– Добрый день, Алексей!

Затем, заметив за моей спиной кресла с Алисой и Марком, поспешно добавил:

– Всем добрый день!

– Скорее вечер, – я торжественно пожал парню тонкую кисть.

Мальчик с достоинством кивнул.

– Пап, мы к Шрёдингеру, – сложное слово далось Карине легко: как-никак, опыт, не одну неделю упражнялась. – Попрощаться.

– Алекс, проводи, пожалуйста, ребят, – лицемер Марк так и лучился добродушием. И не скажешь, что десять минут назад рычал на нас аки зверь, требуя результатов очередного теста. – Только проследи, чтобы не кормили, ему сейчас только расстройства желудка не хватает… Карина, и… Артур, правильно? У вас пятнадцать минут.

Дочка знала маршрут в биологическое крыло не хуже меня. Унеслась вперёд, топоча сандалиями и почти не касаясь блестящих стенных поручней. Я аж позавидовал: легко ей, рождённой здесь, в условиях центробежной гравитации! Не то что нам, бывшим планетникам.

Следом, стараясь не потеряться, поскакал её школьный приятель. Ну да, Каринка ходит в школу, уже почти год. Что поделать – акселерация.

Здоровенный серый котяра неизвестной науке породы оказался носителем звучного имени вполне предсказуемо. Попробуйте придумать иную кличку коту, имеющему некое отношение к квантовой физике! Вот-вот, в голову лезет лишь пресловутый Эрвин. Так что и наша команда не стала искать добра от добра.

Зверь сей, вытаращивший на нас из-за сетки вольера янтарные глазенапы – самый настоящий командир экипажа квантово-волнового звездолёта, отправляющегося в первый межзвёздный полёт… Ох, уже завтра, как быстро время пролетело! Подчинённые кота – некоторое количество мышей, ящериц и мушек-дрозофил – уже заняли свои автономные капсулы на борту.

Высшее существо, не подозревая о будущей великой участи, встретило нас, привычно-лениво вытягивая мощные лапы. Разбудили.

Кошачья тюрьма весьма условна – обычно сетка отодвинута, не доставая до потолка, так что Шрёдингеру не составляет большого труда покидать узилище и шастать по всему лабораторному крылу. Последняя такая вылазка была сегодня днём, когда нас всех особенно загрузили и возиться с виновником торжества было некому. Так что он походил-походил, да и вернулся на свою лежанку – презирать недостойных и обижаться. И всё это – не прерывая сон; не каждый сможет!

Когда автоматика затворила входную дверь, Карина сняла с плеч рюкзак, бросив его прямо на искусственный паркет, повернулась ко мне и очень серьёзно сказала:

– Папочка, у нас с Артуром к тебе большая просьба.

– Какая?

– Помочь спасти котика, конечно!

Артур тоже подошёл ближе и добавил:

– Это ведь экспериментальный проект, «Заря» может и не долететь до звезды Барнарда?

– До четвёртой звезды, – добавила дочка, решив, видимо, что так мне будет понятней.

«Четвёртой? – быстро раскинул я мозгами. – Ну да, правильно. Считая по удалённости, разумеется. Расчёт автоматического полёта к более близкой системе Центавра оказался чересчур сложен и для физиков, и для нашего брата программиста. Система трёх звёзд, не шутка»

– Папа, ты никогда меня не обманывал, – глаза Каринки уже наполнились влагой. – Скажи, Шрёдингер погибнет, да?

Кот поднялся на лапы и смотрел на нас сквозь сетку, будто подслушивая. Хвост его подёргивался, уши – нормальное и рваное (это ещё до нас, у зверя была богатая биография) – стояли торчком.

– Карина, ты уже большая девочка и должна понять. Шрёдингер, он ведь первопроходец. Если он долетит до звезды Барнарда и вернётся, это будет означать, что и человек сможет. Представь, вслед за ним даже мы с тобой побываем на планетах других звёзд!

– Вот ты и сказал! Если! – дочка насупилась. – Корабль может и сам слетать, он автоматический. А кота можно заменить на этого!

Карина склонилась над рюкзаком, и в руках её оказалась игрушка. Пушистый котёнок-робот.

– Он умеет мяукать, как настоящий. У Ольки выменяла на… – короткая заминка, – то есть, она мне его сама подарила!

Я вздохнул. Началось!

– Боюсь, ребята, робот не обманет телеметрию. Знаете, что это такое?

Артур закивал, Каринка замотала головой.

Я продолжил.

– Это система слежения за самочувствием космонавтов. Здесь, на станции, есть центр управления полётом, туда по радио будут приходить сигналы о состоянии здоровья Шрёдингера до тех пор, пока «Заря» не превратится в пакет вероятностных волн.

– Что ещё за пакет? – удивилась дочка.

Кот тем временем уже перелез через сетку и тёрся о её ноги.

– Вряд ли смогу объяснить. Будешь изучать физику, узнаешь на занятиях.

– Я смогу, – влез Артур. – Всё очень просто, Карин. Через три недели «Заря» разгонится почти до скорости света и улетит так далеко, что на неё не будет действовать солнечная гравитация. Там звездолёт из материального, ну то есть обычного тела превратится в волну, которая продолжит двигаться вперёд. Когда эта волна достигнет пункта назначения, звезды Барнарда…

– Четвёртой звезды, – вновь уточнила для меня Карина.

– Ага. В общем, тогда волна вновь превратится в корабль! – Артур улыбнулся.

– И Шрёдингер? Он тоже превратится?

– Наши учёные считают, что да, – сказал я. – Кот даже не заметит, что был волной. Вероятностная функция редукцирует, или коллапсирует, мгновенно.

– Говори нормально! – рассердилась Каринка. – Артура я понимала, а тебя нет!

– «Заря» просто возникнет на месте назначения, – поправился я. – На дальней орбите звезды. Чуть дальше от неё, чем мы сейчас от Солнца. И через несколько дней отправится обратно. Если всё будет в порядке, конечно…

Вот кто меня опять за язык тянул! Каринка насупилась и заявила:

– Нельзя рисковать жизнью бедного животного!

Тем временем «бедное животное», что-то унюхав в недрах дочкиного рюкзачка, вознамерилось произвести инспекцию.

– Э, нет, сегодня никаких вкусняшек! – я еле успел сберечь нежный кошачий желудок, ценой глубокой царапины на ладони. Хорошо ещё, что у нас на станции нет опасных бактерий.

Дочка стояла на своём.

– Папа, у Артура есть замечательный план. Арти, не молчи!

– Карина говорила, что вы программист проекта… – начал мальчик.

– Скорее, тестировщик. Один из них, – быстро вставил я. – Программы пишутся на Земле, мы лишь слегка их корректируем.

– Нам и нужна коррекция! – подхватил Артур, сверкнув глазами. – Телеметрия ведь отправляется порциями, импульсным лучом. Чтобы беречь энергию, я читал! Вам нужно только сделать так, чтобы всякий раз отправлялась одна и та же информация, повторно. А её записать до отлёта, до подмены кота на робота…

– Нет, ребята! – я постарался посмотреть на детей максимально строго. – Шрёдингер полетит к звезде Барнарда. И вернётся, я уверен. Вы молодцы, что так заботитесь о его судьбе, но всё уже решено.

Карина взглянула с таким презрением, что у меня мурашки по спине побежали.

– Не ожидала от тебя, папа! Живодёр! Все вы тут живодёры!

Затем сунула мне в руки кота (чему тот вовсе не обрадовался, вновь пустив в ход когти), подхватила рюкзак и направилась к выходу. Артур, тоже не попрощавшись, двинулся следом.

***

Обитаемая часть станции – тонкий обод огромного колеса. В ней и гравитация (центробежная, но уж какая есть), и воздух. А вот на стартовой площадке в центре – ни того, ни другого. Корабли просто «приземляются» и ждут, когда по одной из «спиц» прибудет вагончик лифта; с ним и стыкуются.

Разгерметизации никогда на моей памяти не было, но Громовержец заставил весь задействованный в операции персонал (меня и Алису) облачиться в скафандры. Бережёного бог бережёт.

Почему для погрузки капсулы «кошачьего» модуля задействовали нас, программистов? Ну, кто-то же должен. Работа, конечно, адски сложная (шучу!) – закатить массивную, но невесомую многоэтажную тумбу модуля на погрузочную платформу корабля и нажать кнопку подъёмника. Остальное сделают корабельные роботы.

Идея нашего участия, на самом деле, принадлежала Алисе. Очень хотела поглядеть на «Зарю», так сказать, вживую. Вот и уговорила Громова. И «без меня меня женила». Я так даже обрадовался: смогу, не кривя душой, отчитаться перед дочкой, что, мол, до последнего присматривал за котом-космонавтом. Хоть какое-то утешение.

Когда вагончик плотно присосался к вертикальному стержню лифта «Зари» и начальник станции приказал начинать погрузку, я успел выглянуть в иллюминатор.

Вблизи корабль выглядел ещё более впечатляющим, чем на экранах. Его конструкция занимала все восемь стартовых площадок внешней (относительно Солнца) стороны станции, взметнувшись к вращающемуся куполу звёзд сверкающей башней. Гордость учёных и конструкторов Союза, звездолёт, как я знал, был набит под завязку самым современным оборудованием, а также колоссальным запасом топлива, ядерного и химического. Блестящие новенькие дюзы ещё ни разу не целовало пламя; а мощнейшие ионно-плазменные двигатели, закрытые мембранами, те и вовсе запустятся последними, на безопасном от нас расстоянии.

Мне было жалко отпускать это рукотворное чудо, в которое вложено такое количество труда, моего в том числе. Даже жальче, чем беднягу-кота.

Сквозь прозрачную стенку модуля было хорошо видно, как устроена квартира Шрёдингера. Все его игрушки, лежанки, когтеточки. И обслуживающий персонал – миниатюрных роботов, встроенных и автономных, прячущихся за каждой внутренней панелью и вооружённых программами на все случаи жизни. Эти-то программы мы и отлаживали до последнего дня. Телеметрия телеметрией, но дистанционное управление техникой на таком расстоянии исключено.

Кот смотрел на нас с Алисой спокойно, считая, видимо, что хуже уже не будет.

– Капитан Шрёдингер, удачи! – напарница шутливо отдала путешественнику честь.

– Так, котяра. Веди себя хорошо, – я наклонился к стеклу, как если бы это помогло узнику меня услышать, и тихо добавил. – Постарайся вернуться, Карина тебя ждёт.

Алиса, услышав (услужливая электроника, конечно же, усилила подшлемный шёпот), посмотрела на меня с каким-то новым любопытством.

– Алекс, давно хотела у тебя спросить. Как так получилось?..

– Что я сам воспитываю дочь?

– Да.

– Ты у нас сколько работаешь, месяц? – уточнил я. – И никто тебе не рассказывал?

Алиса энергично кивнула и тут же мотнула головой, отвечая сразу на оба вопроса. Забыла, видимо, что в скафандре надо быть несколько сдержанней. От резкого сложного движения роскошная пшеничная коса упала на лицо и отлипла от него лишь после нескольких забавных танцевальных па. Шутки невесомости!

Отсмеявшись, девушка ответила:

– Угу, дольше на станцию добиралась, чем работаю! Когда именно сюда распределили после института, удивилась страшно! Я ведь даже не мечтала о дальнем космосе… Но обо мне неинтересно, ты про Карину расскажи!

– Да нечего рассказывать, на самом деле. Взял да и решил. Домашнее воспитание уже лет тридцать как допускается, главное, чтобы ребёнок и школу посещал. Пишешь заявление, сдаёшь экзамен, и готово. На Земле многие родители так делают.

Я не стал пояснять собеседнице, что единственный на станции экземпляр подобного родителя стоит перед ней. Всё равно скоро сама узнает.

– Как же, многие! Нормальных семей, так, чтобы с детьми, почти нет, – запальчиво сказала Алиса. – Не от хорошей жизни эта система возникла, понимаю, популяцию восстанавливали, общую мораль заново лепили, культуру, всё такое… Но сейчас-то зачем! По-моему, мы просто привыкли и обленились. А что, удобно! Спихнул детёныша в интернат, ещё до его рождения, и всю жизнь свободен!

– Я хотел, чтобы у Каринки была ещё и мама. Но моего хотения оказалось недостаточно.

Странно, но от Даши, родительницы Карины, в памяти осталось не так много. Красивая была, да. Прилетели мы с ней одним рейсом, тоже по выпускному распределению, в пути и сошлись. Но она недолго здесь пробыла – уже через полгода вернулась на Землю, получив более интересное, как она считала, предложение работы. Меня как постоянного партнёра она не рассматривала, я это сразу понял, хотя и обманывал себя некоторое время.

О том, что у меня появится дочка, она даже не предупредила. Сдала плаценту с эмбрионом станционным медикам и была такова. Хорошо, что на нашем космическом колечке секретов не бывает. Когда Карина покинула репликатор, забрал её к себе. К счастью, сейчас с этим действительно нет проблем.

– Ты хороший, – сказала Алиса тихо, сжав перчаткой мою руку.

Я не стал поддерживать дальнейший разговор. Думал о дочке, о том, как мне перед ней наконец оправдаться. Не объяснять же пятилетнему человечку, что саботирование проекта всепланетной важности, на которое они с приятелем меня подбивали, это как минимум несколько лет исправительных работ. А то и куда менее приятная перспектива…

Запуск звездолёта я наблюдал, разумеется, не с площадки. Находиться там во время старта, во-первых, запрещено, во-вторых, исключительно вредно для здоровья.

Зато смотрел не только глазами из окна, как все нормальные обитатели станции, но и напрямую мозгом, с положенного мне по штату «экрана» импланта; наблюдая взлетающую «Зарю» и изнутри, и снаружи.

Телеметрия была в порядке.

***

Шрёдингера упрямая Каринка мне так и не простила, общалась теперь со мной лишь по необходимым бытовым и учебным моментам, в остальных случаях отделываясь короткими дежурными фразами.

Ещё и учиться стала через пень-колоду, отравляя, ко всему прочему, дурным настроением свой небольшой класс. В итоге меня вызвали в школу и как следует пропесочили. По странному совпадению, именно в тот вечер, когда корабль должен был уйти в волну, по расчётам земных и местных мудрецов. Проверить этот факт мы, увы, уже не могли – слишком далеко забралась «Заря», вне досягаемости наших средств связи и наблюдения. Так что и кот теперь оправдал своё имя, будучи для наших наблюдателей ни жив ни мёртв. Всё как в древней поговорке – есть, мол, живые, есть мёртвые, и есть путешествующие по морю.

– Я всегда считала, – в числе прочего заявила мне директриса, Вера Пенроуз, – что воспитанием ребёнка должны заниматься специалисты. Семьи это пережиток прошлого, особенно опасный в нашем новом обществе. То, что вам, Алекс, разрешили воспитывать дочь самостоятельно, не даёт вам права прививать ей вредные принципы, как-то, приоритет личного над общественным.

И тэдэ, и тэпэ… Лекция длилась полчаса, не меньше.

Я не особенно слушал. Обычная выволочка от человека, которого только что отчихвостило начальство с Земли, Комитет по образованию. Мою догадку подтвердила сама Вера (звучной фамилией она пользовалась лишь во время таких вот официальных мероприятий), чуть позже догнав меня в коридоре.

– Извините меня, Алекс, за этот спектакль, – отдышавшись, сказала она. – С меня взяли слово провести беседу, и провести именно в этом ключе, под запись. На самом деле я очень переживаю и за Карину, и за вас. Ведь, если так пойдёт и дальше, у вас её отнимут. Увезут на Землю и отдадут в интернат.

Я ожидал чего-то подобного, поэтому просто спросил:

– Вера, вы опытный педагог и наверняка имели дело и с более сложными случаями. Может, что-то посоветуете?

– Этот самый сложный, уверяю вас. По-моему, единственный вариант, в текущем состоянии девочки, это вернуть её любимца. Да, знаю, – остановила она мои, готовые сорваться с губ возражения, – если «Заря» и вернётся, это произойдёт очень нескоро, через несколько лет. Даже если на борту при этом пройдут лишь месяцы. Я интересовалась деталями проекта. Так вот, моё предложение несколько необычно. Для начала, меняйте работу на земную. Не волнуйтесь, найдётся не одна сотня энтузиастов, готовых занять ваше место. А там, на Земле, клонируйте кота. Полагаю, в вашей лаборатории всё ещё можно найти образцы его ДНК.

Предложение меня несколько ошарашило, но я обещал подумать.

«Дома», в отведённой нам с дочкой стандартной жилой секции, меня ждали сюрпризы. Во-первых, Карина наконец открыла дверь своей комнаты, и я смог, заглянув, рассмотреть развешанные на стенах рисунки. Героем каждого из них был Шрёдингер.

Он то высовывал морду из иллюминатора «Зари», то повернувшись боком и щеголяя рваным ухом, писал Карине письмо, сжав лапой старинную авторучку, то приветствовал жителей разноцветно-полосатой планеты громогласным «мяу» (эти буквы в пририсованном к морде облачке были обведены особенно жирно).

Вторым сюрпризом была Алиса. Она сидела за кухонным столом, склонившись к моей дочке, сидящей напротив, а та увлечённо раскладывала перед ней очередные рисуночные дополнения к жизнеописанию Шрёдингера.

– Привет, Алекс! Вот, решила к вам заглянуть, ты не против?

Я, конечно, не был против. Моё лицо само собой растягивалось в улыбке. Вот уж не ожидал!

Ответил:

– Сейчас озадачу чем-нибудь пищевой синтезатор и присоединюсь к вам. Карина, ты-то не возражаешь? Ну вот и хорошо.

Только мы приступили к чаю с пирожными, сосредоточенно стараясь не разрушить моё с Кариной хрупкое перемирие, как в комнате дочки раздался резкий хлопок, и проём её двери засветился сиреневым.

– Это метеорит! – закричала Алиса. – Лёш, доставай маски! Кариночка, дочка, не волнуйся, всё будет хорошо…

Я прислушался.

– По-моему, ложная тревога, пугаться нечего. Слышите, снова тихо. Значит, нет никакой разгерметизации. Да и датчики сработали бы. Похоже, это что-то с местной проводкой. Сейчас гляну.

И в это время из проёма появился он! Шрёдингер собственной персоной! Выглядел он, как выходец с того света. Глаза горели, по серой шерсти скользили синие молнии.

Первой отреагировала Карина.

– Мой котик, Эрвинчик, ты вернулся! – и бросилась обнимать. Еле успел её поймать.

– Подожди, мы не знаем, что с ним, – сказал я. – Может быть, он радиоактивен.

– Датчики бы сработали, – со смехом процитировала кое-кого Алиса. – Это шерсть набрала статики, смотри, уже почти всё прошло.

И правда, когда кот, проявив инициативу, разрядил остаток заряда о мою ногу, меня почти не подбросило.

Я вдруг понял, что произошло. Корабль, разогнавшись до субсвета при нулевой гравитации, как и было запланировано, превратился в пакет волновых функций, или вероятностных волн, кому как нравится. И одна такая волна, живая, выбрала (не спрашивайте меня, каким образом – даже мой институтский физик считал квантовую механику шаманством!) из открывшихся вероятностей одну-единственную.

Отправиться не к непонятной и ненужной коту «четвёртой звезде», а в единственное место, где её – то есть, конечно, его – ждут.

– И что нам с тобой теперь делать? – пробормотал я, глядя, как счастливая Каринка радостно тискает серого разбойника, определённо нашедшего свою дверь в лето.

«Сдать» кота учёным означает вновь, и на этот раз уже окончательно, разорвать отношения с дочкой. А скрыть произошедшее чудо чревато кое-чем другим.

– Я думаю, мы с этим дома разберёмся, – ответила Алиса, обняв меня сзади за плечи. – На Земле.