Квартира для студента

«Ну, все, надоело!» — подумал Митя, когда мяч, брошенный одним из близнецов в стенку их восемнадцатиметровой комнаты, пролетел в сантиметре от чашки с чаем, которую Митя держал в руке. В двухкомнатной квартире семья Верховцевых проживала впятером: мама Елена, папа Иван, братья близнецы Котя и Мотя (Константин и Матвей соответственно), ну и сам Дмитрий Иванович, как Митя любил себя величать в голопопом детстве. Детство прошло, сейчас Мите было уже девятнадцать, и он учился на втором курсе физмата. Все бы хорошо, но только сорок два метра квартиры были явно маловаты для пятерых. Десятилетние Котя и Мотя слыли прирождёнными футболистами, но зимой на улице в футбол особо не поиграешь, и братья тренировались дома. За сегодняшний вечер они уже трижды подавали друг другу пасы не слишком удачно, в результате чего скинули книги с полки, взъерошили свежую укладку мамы и вот сейчас чуть не выбили чашку с горячим чаем из руки старшего брата.

Митя печально вздохнул. Что бы он ни думал, но переехать в отдельную квартиру ему пока не светило. Семья жила не очень-то богато, и, хотя Митя по выходным подрабатывал бариста в кофейне недалеко от института, денег на съем было бы недостаточно. Он уже несколько раз мониторил в интернете цены на аренду квартир или хотя бы комнат, и результаты его не радовали. Дома в привычном шуме и тесноте было сложновато готовиться к семинарам, о том, чтобы привести девушку вообще можно было забыть, и даже уединиться сам с собой Митя мог только в туалете, да и то ненадолго. А ведь у Мити существовало еще и тайное хобби… В его маленьком потертом ноутбуке хранился тщательно оберегаемый от всех черновик романа! Да-да, самого настоящего исторического авантюрного романа в стиле Дюма! Точнее, не всего романа, а только его начала.

Митя в детстве обожал истории знаменитого француза. Он зачитывался книгами о мушкетерах, сопереживал графу Монте-Кристо, мечтал отомстить за храброго де Бюсси. А став постарше решил повторить успех автора популярных романов и сам написать роман в историческом антураже. Правда, просиживать в библиотеках Мите не хотелось, историю Европы он представлял себе, в основном, по книгам Дюма, Дрюона или Переса-Реверте, но как ему казалось, передать атмосферу гораздо важнее каких-то там исторических деталей. Митя никому не рассказывал о своей идее. И еще в последнем классе школы приступил к написанию своего грандиозного опуса. Писать получалось плохо, урывками, по ночам или в редкие часы отсутствия дома кого-то из любимых родственников, но Митя не сдавался и продолжал. На сегодняшний момент уже было написано десять глав! Но дело еще даже не дошло до главной интриги произведения. В общем, Митя рассчитывал, что к окончанию института допишет уже до середины.

Сейчас парень унес спасенную чашку с недопитым чаем на кухню и решил прогуляться. Было семь вечера, в январе темнело уже часа в четыре, и Митя, накинув пуховик и крикнув родителям, что сбегает в магазин за хлебом, выскочил в морозную темень. До магазина было совсем недалеко, поэтому Митя специально шел медленно, растягивая удовольствие от вечерней прогулки. Свежевыпавший снег сверкал в свете фонарей. Тут Митино внимание привлек ярко-белый листочек на фонарном столбе. Дворник обычно сразу же срывал подобные несанкционировано наклеенные объявления, а тут, видно, еще не успел. Митя от нечего делать подошел поближе, чтобы прочитать, что же там написано. «Сдается однокомнатная квартира со всеми удобствами. Цена договорная». И адрес с номером телефона. «А, это рядом совсем, на соседней улице», —подумал Митя. Странно, что цена договорная. И вообще, в наш век интернета кто-то еще расклеивает объявления на столбах, — вздохнул он и двинулся было дальше.

Но тут ноги сами повернули его обратно, и он снова вернулся к фонарю. От объявления еще никто не оторвал ни одного кусочка бумаги с номером телефона, и Митя, сам не зная почему, стал первым. Бумажку он положил в карман. Потом он добрел до магазина, купил хлеба, заодно захватил колбаски для папы и пару леденцов на палочке для братьев. Вернувшись домой, он удивился отсутствию обычной суеты и с радостью обнаружил близнецов в наушниках за просмотром очередной части «Звездных войн», а родителей перед телевизором в большой комнате. Митя решил воспользоваться редкими тихими минутами и устроился на кухне за ноутом. Правда вместо того, чтобы готовиться к завтрашнему семинару по невесть зачем затесавшейся в их расписание философии, он вынул из кармана бумажку с номером телефона, достал свой мобильник и набрал одиннадцать цифр. Ему сразу же ответил приятный женский голос:

— Слушаю!

— Я по поводу квартиры, — заговорил Митя.

— Да-да, — обрадовалась женщина. – Квартира сдается. Вы желаете посмотреть?

— А какова цена? — поинтересовался Митя. – В объявлении было написано, что она договорная…

— А вы приходите, и мы обсудим цену. Может, вам что-то не подойдет.

«Мне, скорее всего, цена не подойдет», — уныло подумал Митя, но вслух произнес:

— А когда можно зайти?

— Когда вам удобно? Можете даже сегодня вечером, я как раз сейчас в квартире и буду тут еще долго.

— Сегодня? Ну вообще-то я рядом живу. Можно минут через 15?

— Конечно! Жду вас! – и звонок оборвался.

Митя и сам не понимал, что его дернуло звонить и договариваться о визите. Ведь он точно знал, что снять он квартиру не сможет. Митя снова крикнул родителям, что ненадолго выйдет к приятелю, захлопнул ненужный ноутбук, и, быстро одевшись, снова выбежал на улицу. Вскоре он уже стоял перед подъездом нужного дома и жал на кнопку домофона. Раздалось пиликанье, и дверь впустила Митю в подъезд. Нужная квартира располагалась на втором этаже. На пороге уже стояла хозяйка, румяная седовласая дама в симпатичном спортивном костюме с улыбкой во все тридцать два фарфорово-белых зуба:

— Проходите, молодой человек! Меня зовут Изольда Филипповна.

— Дмитрий, — представился Митя.

— Обувь только снимите, пожалуйста.

Митя снял ботинки и повесил куртку на услужливо протянутую Изольдой Филипповной вешалку.

Квартира ему сразу понравилась. Уютная такая, хотя мебели немного, от чего даже одна комната выглядела просторной. Уют придавали то ли вязанные салфетки на телевизоре и на комоде, то ли тоже вязанный плед, то ли плетеный коврик у дивана, то ли все вместе.

— Вот, пожалуйста, — махнула рукой в сторону комнаты хозяйка, — ремонт недавно сделала. Унитаз новый! Ванна старенькая, но чистая. Посмотрите, — и она распахнула дверь ванной комнаты.

— Прекрасно, — промычал Митя. Квартира была хорошая. Жаль, что не ему достанется.

— А вот цена, вы говорили…

— А сколько бы вы могли заплатить? – поинтересовалась Изольда Филипповна.

— Нуууу, этоооо, в общем..., я студент… Подрабатываю, но зарплата, сами понимаете, …

— Понимаю, голубчик! У студентов вечно ветер в кармане свищет! – хозяйка прямо лучилась от счастья. Митя задумался, отчего она так рада его видеть. Может, он ее первый визитер?

— Ну вооот, — протянул Митя. После изучения рынка цен он примерно представлял себе стоимость такой квартиры и не решался назвать сумму.

— Двадцать тысяч вас бы устроили? – от приторной улыбки хозяйки у Мити сводило зубы, и он даже не сразу понял, о чем она говорит. Двадцать тысяч? За такую квартиру??? Он ослышался что ли?

— Эээ, сколько? Двадцать тысяч? Рублей? — решил он уточнить на всякий случай.

— Ну конечно, рублей. Не японских же йен. Или дороговато?

— Нет-нет, двадцать тысяч — это хорошая цена.

— Ну вот и отлично! – хлопнула в ладоши Изольда Филипповна. – Я так рада, что у меня будет жить студент! Да еще и работающий! Значит, не бездельник какой! Вы завтра приходите с паспортом, будем оформлять договор! Хотелось бы, конечно, не меньше чем на полгода, но вы не волнуйтесь, платить все сразу не нужно! Помесячно вам подойдет?

— Дда… Да! – Митя никак не мог поверить, что только что, кажется, обзавелся своим собственным жильем, да еще за такие копейки!

— Изольда Филипповна, — решил он все-таки поинтересоваться, — можно спросить, почему вы сдаете такую хорошую квартиру за небольшие деньги? В чем подвох? Тут соседи наркоманы, или ртуть в подвале разлили?

— Ну какой подвох, Димочка! Дом приличный, наркоманов не наблюдается. Квартира моя, я вам все документы покажу. В ней, кроме меня, никто не прописан. Сама я в другом районе живу, а квартира мне от сестры досталась, та в Америку улетела с семьей. Все честно, без подводных камней! А что дешево, так это, Митенька, конкуренция! Знаете, сколько квартир в нашем районе сдается? Сотни! Выбор огромный, хозяева квартирантов найти не могут! Или те сменяются каждые две недели. А я хочу стабильности! Мне ведь важно, чтобы человек был хороший, положительный, а я вижу, что вы Митюнюшка, такой человек и есть. Я людей хорошо чувствую! Вы ерундой заниматься не станете, шуметь там в три ночи, пьяные компании водить? – мед так и сочился из уст Изольды Филипповны.

— Не буду я шуметь! Мне тишина нужна, учиться надо! – ответил Митя.

— Ну вот видите, Димитрий! Я так и подумала! Квартира ваша! Жду вас завтра с паспортом, будем все оформлять!

Через минуту Митя Верховцев растерянно стоял на морозе перед домом и никак не мог поверить в то, что он стал счастливым обладателем отдельного жилья!

Дальше события развивались столь стремительно, что Митя и не заметил, как уже через четыре дня он пил чай, уютно устроившись на диване в новой квартире. Мама с папой поначалу пытались его отговорить, но небывало низкая квартплата вкупе с медоточивыми хозяйкиными речами (а родители переговорили с Изольдой Филипповной по телефону) сыграли решающую роль. Митя так устал от суматохи, связанной с переездом, что уснул задолго до двенадцати прямо в одежде, так и не приготовившись к коллоквиуму. Во сне он видел какую-то ерунду из детских страшилок: то по стенке бежали зеленые глаза, то черная рука выпекала на кухне красное печенье, то соседская такса Лилька, повизгивая от восторга, гордо въезжала во двор, сидя в гробу на колесиках.

После таких снов на утро голова была мутная и тяжелая. Митя, первым делом потянувшись к телефону, обнаружил сообщение от приятеля из другой группы, что профессор сегодня не пришел, и коллоквиум отменили, а значит, отменят и у них. Это была отличная новость. Решив, что раз второй пары не будет, то что тащиться на третью, Митя, продрав глаза, умывшись и позавтракав, уселся за ноутбук. «Вот теперь дело с книгой пойдет быстрее», — подумал он. Погрузившись в тайны и интриги французского двора, Митя очнулся только от какого-то грохота. Гремело на кухне. Удивившись тому, что там вообще может что-то греметь, Митя сходил проверить. На кухне стояла мертвая тишина. Как только Митя вернулся за работу, там снова что-то стукнуло и шарахнуло. Вернувшись на кухню, Митя с удивлением обнаружил, что симпатичная тарелочка из гжели, висевшая до этого на стене, сейчас валяется на полу. Точнее, ее осколки. «Ёшкин кот!», — ругнулся парень, — «висела эта тарелка сто лет, а тут удумала разбиться! Изольда Филипповна будет недовольна». Он собрал осколки в мусорную корзину и уселся писать дальше.

Митя так увлекся процессом, что весь день трудился за компьютером, оторвавшись только на обед и пару звонков товарищам. За окном уже стемнело, зажглись фонари. Митя устал: он никогда раньше не посвящал писательству так много времени. Он все же решил отвлечься и на учебу. Как оказалось, профессор позвонил кому-то из ребят и сообщил, что коллоквиум перенесен на завтра, и готовиться все же придется. Утомившись от занудных текстов, Митя уснул с учебником в руке. Но спать ему не дал какой-то странный звук. Как оказалось, это кран в ванной стал подтекать, и сейчас капли равномерно стучали по алюминиевому тазику. Кое-как кран он привернул и улегся снова.

В середине ночи Верховцев проснулся от чего-то, прислушиваясь к тишине. Ничто не капало, не громыхало и не стучало. Удостоверившись, что в Багдаде все спокойно, Митя повернулся на другой бок, краем глаза отметив какие-то странные тени, мечущиеся по зеркалу, будто безумные светлячки. «Опять придурки с улицы фонариком в окна людям светят», — подумал Митя, засыпая.

Больше никто и ничто его сон не беспокоили. Следующий день прошел в суете студенческой жизни. Коллоквиум Митя провалил, расстроился и решил, что успокоить его сможет только новая квартира. Из института он, вместо обычных посиделок с друзьями, сейчас поспешил домой. Если раньше Митя предпочел бы тусовку домашнему уюту, то сейчас хотелось каждую минуту наслаждаться собственно свободой, обретенной им в своих четырех стенах. «Вот такой вот парадокс», — думал он, открывая дверь квартиры.

«Ну что за ерунда такая, — чертыхнулся Митя, в четвёртый раз щелкая выключателем. Света как не было, так и нет. Митя зажег фонарик на мобильном телефоне и под его яркий свет снял ботинки и куртку. Придётся звонить отцу, тот мог поковыряться в щитке и починить проводку, если что. Отец обещал прийти минут через пятнадцать. «В темноте, да не в обиде,» — перефразировал Митя известную пословицу и, пока ждал отца, вскипятил чайник.

Он мирно попивал чай, глядя, на зажигающиеся за окном фонари, как его плеча что-то коснулось. Митя даже вздрогнул от неожиданности, вспомнив давешнюю черную руку из сна. Парень решил, что стоит развлечь себя какой-нибудь музычкой, но телефон обиженно пикнул и отключился — Митя забыл его зарядить с утра. Отец пока не шел, делать в темноте и без интернета было особо нечего, чай с мороза расслаблял, и Митя уснул богатырским сном студента, не отягощенного думами об учебе. Ему-то казалось, что он просто дремлет, тело его расслабилось, руки и ноги потяжелели. Поэтому отогнать огромного черного волосатого паука, уютно устроившегося на груди Мити, ему было неохота. Нет, был бы паук на самом деле таким огромным и вообще реальным, он бы его, конечно, скинул, а во сне Мите было лень двигаться. Паук посидел, подождал, пошевелил мерзкими мохнатыми лапами в сантиметре от лица Мити, потом вздохнул и исчез.

Из сна Митю вырвал звонок в дверь — это отец пришел чинить свет. Он справился за пару минут, а потом посидел с сыном, выпил чаю и отправился домой, взяв с сына обещание на выходных навестить семью. После папиного ухода Митя поставил заряжаться мобильник и, наскоро нарезав бутерброды, уселся писать свою нетленку.

«Зал королевского дворца, где должен был состояться бал, выглядел необыкновенно: убранный свежими лилиями — королевскими символами, благоухавшими так, что окна держали отворенными, дабы ни у кого из гостей не закружилась голова от их терпкого аромата, он был похож на чудесный сад из сказки о восточной принцессе Шахразаде, которую так любила в детстве слушать Александра. Живые цветы дивно дополняли другие лилии, искусно вышитые серебряными нитями на обивке стен. По двум сторонам были развешаны ковры, представлявшие сцены из жизни почитаемых святых. С потолка свисала гигантская позолоченная девушка…»[1]

— Да что ты будешь делать! – Митя стер слово «девушка» и заменил его на «канделябр». — Придет же такое в голову!

«…С потолка свисала гигантская позолоченная…» — Митя в полной растерянности смотрел перед собой. С потолка комнаты вместо привычной люстры свисала … девушка! И вид у этой девушки был самый что ни на есть висельный: сине-голубое лицо, глаза на выкате и вывалившийся изо рта черный язык. На шее багровел след от петли, руки и ноги безвольно болтались в воздухе. Митя с минуту таращился на это зрелище, как вдруг девушка страшно завращала глазами и замахала ногами, будто пытаясь высвободиться. Митя сидел, разинув рот, и, хотя первой его мыслью было помочь несчастной вылезти из петли,вторая, более рациональная, подсказывала ему, что помогать галлюцинациям не стоит, они сами к утру должны развеяться. По крайней мере так утверждалось в его любимом детском фильме «Чародеи». В это время девушке надоело бездумно вертеть глазами, она засунула язык обратно в рот и спрыгнула на пол.

— Эээй! Отомри! – сказал «труп» и уселся рядом с Митей на диван.

— Египетская богомышь! — только и сумел произнести Митя.

— А ты ничего такой, с юмором, — усмехнулась девушка. – Ладно, не волнуйся. Как говорится, все нормально, это бред.

— Вы кто? – наконец построил связную фразу Митя.

— Оля.

— Какая Оля? Вы привидение?

— Ну привидение, привидение, — поскучнела Оля.

— А что вы тут делаете?

— Какой идиотский вопрос! Живу я тут.

— А что? Разве привидения живут? – Митя был заинтригован.

— Резонно. Нет, не живут. Но существуют. Какая это жизнь! Виси себе, людей пугай…

— А...?

— Ты, Дмитро, не тушуйся, спрашивай. Я тебе все расскажу.

— А как вы стали привидением? — поинтересовался Митя.

Оля снова поскучнела и даже, кажется, опечалилась.

— Да убили меня. Парень мой, Антон. Эх, дурак, дурак…

— Убили? Как? Прямо здесь?

— Нет, в квартире на первом этаже. Мы там жили с Антоном. Поссорились однажды, он уйти хотел, а я, идиотка, на дороге встала и не пускала его. Он меня отодвинуть хотел, а руки-то у него как у молотобойца! Он у меня бодибилдером был. Короче, я неудачно так отлетела и прямо виском о крючок и долбанулась. И все, гудбай. – печально закончила она.

— А потом?

— Суп с котом! Глаза открыла, а я — привидение! Скучно тут. Развлекаюсь, как могу. Квартиранты разные приезжают, через два дня их как ветром сдувает. Изольда, конечно, и священника приглашала, и даже шарлатанов этих из программы про экстрасенсов. А мне что? Я в свою квартиру перееду на время, а потом возвращаюсь. А ты молодец. И паука моего не испугался, и черную руку не заметил, дверь в комнату тебе открыла посреди ночи, так аккуратненько, со скрипом, а ты только на другой бок повернулся и давай дальше храпеть! Не то, что все остальные!

— Так это ты дверь мне открыла! А я думал, что сам с ночи забыл.

— Ну вот, а то все выкал. Я это, я. И тарелку я, и воду.

— А свет?

— Что свет? А нет, свет — это проводка в доме старая, я тут ни при чем. Но воспользовалась, конечно. А ты и не реагировал совсем.

— Да я в мистику не верю как-то, – ответил Митя.

— Я тоже не верю. Вот так и живу! Сама в себя не верю, — и по лицу девушки покатились слезы. Митя только сейчас рассмотрел девушку. «А она ничего себе так! И фигура, и лицо. Жаль, что привидение». Оля, действительно была симпатичным привидением. Белокурая, голубоглазая, стройная, в халатике нежно-зеленого цвета выгодно оттеняющем голубизну ее кожи. На вид ей можно было дать лет восемнадцать-двадцать.

— Слушай! — Оля поуютнее устроилась на диване, — а можно я тебя спрошу?

— Давай, конечно, — удивился Митя.

— Что ты там такое пишешь?

Митя смутился, но ответил:

— Роман.

— Роман! – она восхищенно хлопнула в ладоши, — я так и подумала! Юмористический?

— Почему это? – обиделся Митя, — Исторический!

— Историииический? — протянула Оля. – Странно. А я так смеялась…

— Чего ты там смешного нашла?

— Да кучу всего! Вот спросить тебя хотела. Твой главный герой, он же ирландец?

— Нет, что ты. Француз, конечно. Там дело в Париже происходит, времен Людовика XIII.

— Так, француз, значит. Маркиз О`Солиньяк…

— Ну да, О`Солиньяк. А в чем дело-то?

— Был бы он «де», в крайнем случае «дю.» Или на худой конец просто д`… А так он ирландец получается, — развела она руками.

Митя насупился. Он и вправду не очень разбирался во всяких фон баронах. Не то чтобы Верховцев был неучем, ни в коем случае. Но широтой горизонта в таких вещах не блистал. В школе по большинству гуманитарных предметов у него были троечки, зато по техническим и естественнонаучным — четверки, а то и пятерки!

— Ну ладно, исправлю на де Солиньяка. В конце концов у Дюма они почти все с такой приставкой. Это все, что ты нашла смешным?

— Неееет! — замахала руками Ольга. – Скажи мне, пожалуйста, а где у дамы фижмы?

Митя покраснел и совсем смешался:

— Это.., нуу.., ну, сзади, короче.

— Ну, родной, ты и даешь! Да не красней ты как девица! Фижмы — это не то, о чем ты подумал. Это просто элемент платья, типа юбки с каркасом. Приобнимать даму за фижмы, как ты в своем романе прописал, мог бы только поручик Ржевский, да и то в анекдоте.

Парень мрачнел все больше. Вот ведь какая ушлая, ну что придирается! Ну ошибся слегка, так можно и исправить. Смеется еще!

— Это все?

— Ну уж нет! Открой-ка третью главу, кажется.

Митя потянулся к компьютерной мышке. Ольга через плечо внимательно следила за текстом.

— Так, так, а! Вот! «Маркиз выхватил спрятанную в седельной сумке аркебузу.». Ты серьезно? И это не юмористический роман, говоришь? Ну разве можно так не знать матчасть!

— Ну что ты ругаешься, тут-то в чем проблема?

— В тебе, дурень! В тебе проблема. В том, что ты совершенно не знаешь историю. Ну какая аркебуза уместится в сумке так, чтобы ее можно было там спрятать! Ты аркебузу видел когда-нибудь?

— Нне помню я, это ружьё, вроде, такое.

— Вот именно что ружье. А ты его в сумку спрятал!

— Ладно, — рассердился на себя Митя, — давай, хватит замечания делать. Я еще только черновик пишу, потом редактировать буду.

— Нет, ты погоди, — неуемная Ольга продолжала гнуть свою линию, — ты и с русским языком не дружишь, кажется. Это ж надо было написать «Александра, одень своё самое лучшее платье»!

— А здесь что тебе не нравится!

— Твое «одень платье» мне не нравится! — завопила Ольга.

— Ну и что в этом такого? Моя бабушка всегда так говорила.

— Так то бабушка, а то дворянка из высшего общества, да еще и французского, прошу заметить. Платье она надела. А служанка девушку одела. Ну разве так сложно?

— Ты просто придираешься. Одела, надела… Откуда ты все знаешь?

— Я в университете училась, на журналистике, — вздохнула Ольга и тут же снова оживилась:

— Там у тебя еще герой «скрипя сердцем» на что-то решился. Сердце не скрипит! Это ж не колесо какое-то ржавое! Да! И конечно это твоё "навострить лыжи". Как там? — Оля на мгновение задумалась. — Там граф спрашивает свою супругу, куда она навострила лыжи! Лыжи! Граф! В те времена!

Здесь Митя уже промолчал. Ему было ясно, что таких ошибок у него в тексте полным-полно. Вот бы ему филолога в соавторы! Они бы вместе такой роман забабахали!

— Слушай, Ольга, — решился Митя, — а ты никогда не хотела стать писательницей?

Ольга на мгновение задумалась:

— Ну вообще у меня по литературе пятерки были за сочинения. Ну и журналистика — она к писательству очень близка. А что? Есть конкретные предложения?

— Я подумал, может, ты станешь вместе со мной писать? Как полноценный соавтор!

— А публиковать станешь, мое имя впишешь? – захохотала Ольга. – Нет, в соавторы я не гожусь, а вот в консультанты и редакторы – можно попробовать.

С этого дня ничего в квартире больше не гремело, не скрипело и не разбивалось. Зато раздавались мужской и женский голоса, которые то орали друг на друга, то хохотали. И если бы хозяйка заглянула без предупреждения, то очень бы удивилась увиденному. Только это уже совсем другая история.

[1] Сцена из готовящегося к публикации романа Ф.Гордон.