
Не ищи здесь отдельных душ.
Есть лишь река, вообразившая
себя каплей,
имя ей — я.
Я гляжу на тебя сквозь паутину морщин,
и тут же спотыкаюсь
о собственный взгляд,
рассыпавшись смехом из чужого,
детского рта.
Моя воля чеканит законы в обманчивой тиши кабинетов,
и моя же — стирает ногтем дни на стене каземата.
Я — тот, кто помнит, как жажда спеклась
на гортани Голгофы,
и тот, чью ладонь
ожгли тридцать монет, холодея.
Поцелуй и приговор родились в одном выдохе.
Всякая плоть — лишь призма,
где единый луч дробится в спектр
судьбы, чтобы я,
слепой,
мог через мириады глаз собрать по осколкам
собственное отражение.
Так что не ищи поэта за этими строками.
Прислушайся к крови,
стучащей в твоих висках.
Этот стих — лишь ее перевод
на язык тишины.
Это ты, моими губами,
читаешь письмо
самому себе.