Лабиринт Элдории

Лето в Оукхейвене всегда пахло хвоей и приключениями. Для Лео, Макса и Сэма это было время, когда пыльные чердаки и ветхие сараи открывали свои забытые тайны. Лео, с его вечной жаждой неизведанного, часто выбирал самые рискованные и интересные цели для их «экспедиций». Макс, напротив, всегда подходил ко всему с холодной головой, просчитывая риски и логически объясняя каждую скрипящую доску. А Сэм, с его тихим нравом и наблюдательностью, был тем, кто замечал самые тонкие детали, которые остальные упускали.

На этот раз целью стал старый дом на Сосновом холме, который стоял заброшенным десятилетиями. Местные рассказывали, что когда-то там жил эксцентричный профессор Олбрайт, который исчез без следа, оставив после себя лишь горы книг и странных чертежей. Дом был похож на скелет: покосившиеся ставни, выбитые окна, сад, давно превратившийся в дикие заросли.

«Ну что, готовы к новой порции призраков?» – ухмыльнулся Лео, ловко перелезая через поваленный забор. Его глаза горели предвкушением.

Макс осторожно ступил на поросшую мхом тропинку. «Призраков нет, Лео. Есть только старые дома и плохие перекрытия. Главное – не провалиться». Он уже закатал рукава, чтобы не испачкаться, и сверлил взглядом каждое непрочное перекрытие.

Сэм шел последним, его взгляд блуждал по ветхим обоям, сквозь которые пробивались слабые лучи солнца. Он не столько искал что-то материальное, сколько впитывал атмосферу места, стараясь уловить едва уловимый шорох или едва заметную игру света и тени.

Дом внутри был именно таким, каким они его себе представляли: пыльным, пропахшим затхлостью и временем. Везде валялись обрывки старых газет, перевернутая мебель, сломанные статуэтки. Лео сразу направился наверх, к чердаку, Макс начал осматривать первый этаж, а Сэм, почувствовав необъяснимую тягу, спустился в подвал.

Спуск в подвал всегда ощущался как вход в другой мир. Сырой запах земли и плесени заполнил ноздри. Сэм осторожно включил фонарик, выхватывая из темноты полки с заплесневелыми банками и кучи каких-то инструментов. У одной из стен он заметил что-то странное – участок, который выглядел иначе, чем остальные. Не такая плотная кладка, еле заметный шов.

«Парни! Сюда!» – позвал Сэм, и его голос эхом разнесся по подвалу.

Лео и Макс быстро спустились. Лео тут же начал обстукивать стену, а Макс изучал шов. «Похоже на потайную дверь, – пробормотал Макс. – Довольно старая конструкция. Нужно найти механизм».

После нескольких минут поисков, Лео сдвинул один из кирпичей, и что-то щелкнуло. Часть стены бесшумно отъехала в сторону, открывая небольшую, темную нишу. Внутри, в самом центре, стояла одна-единственная вещь – старая, замысловато вырезанная деревянная коробка.

Коробка была сделана из темного, почти черного дерева, покрытого густой пылью. Резьба на ней сплеталась в замысловатые узоры, похожие на переплетения ветвей или древние руны. Казалось, она излучала какую-то тихую, древнюю энергию.

Лео осторожно поднял её. Коробка оказалась на удивление тяжелой. Он стряхнул пыль, и друзья затаили дыхание.

«Лабиринт Элдории», – прочитал Макс, едва различив выгравированное название на крышке. – «Что это за Элдория?»

Они открыли её. Внутри лежало старое, потертое игровое поле с изображением запутанного лабиринта, странные, будто живые фишки из какого-то неизвестного материала, колода пожелтевших карт с непонятными символами и – самый загадочный предмет – тяжелый, рунный кубик. Под всем этим лежал пергамент с правилами, испещренный мелким, почти забытым почерком. Часть текста была написана на совершенно незнакомом языке, а часть – переведена от руки, корявым, спешащим почерком, который они тут же узнали: это были заметки профессора Олбрайта.

Вокруг них повисла тишина, нарушаемая только их собственным дыханием. Это была не просто находка. Это было открытие. Находка, которая обещала гораздо больше, чем просто старая игра.

Теперь, когда сокровище было найдено, оставалось лишь одно – разгадать его тайну. И они знали, где это лучше всего сделать: в надежном убежище Лео – его домике на дереве, где секреты были в безопасности.

Домик на дереве Лео был их крепостью, их штабом, их убежищем от взрослого мира. Построенный из старых досок и крепко прибитый к могучему дубу на заднем дворе, он был достаточно просторным, чтобы вместить троих друзей и их тайны. Сегодня, в свете тусклой лампочки на батарейках, атмосфера внутри была особенно напряженной. В центре их внимания лежала деревянная коробка, а из неё – загадочная игра «Лабиринт Элдории».

«Так, парни, с чего начнем?» – Лео потер руки, его глаза горели азартом. Он уже предвкушал что-то невероятное.

Макс осторожно разложил игровое поле на ящике, служившем столом. Оно было сделано из какого-то грубого, но прочного материала, похожего на старую кожу, и расчерчено замысловатыми линиями, квадратами и символами, многие из которых им были совершенно незнакомы. В центре поля виднелось изображение какого-то древнего города, окруженного непроходимым лабиринтом.

«С правил, очевидно», – ответил Макс, доставая пергамент. Он развернул его, стараясь не повредить хрупкую бумагу. Часть текста, написанная на незнакомом языке, была настоящей головоломкой, но к счастью, профессор Олбрайт оставил свои переводы. «Похоже, это смесь древнегерманского или что-то вроде того, и латыни. Он тут кое-что перевел…»

Макс нахмурился, погрузившись в чтение. «'Лабиринт Элдории... Путь к равновесию... Каждый шаг открывает новую грань... Остерегайтесь теней...'» Он фыркнул. «'Тени', серьезно? Похоже на какую-то старую фэнтези-игру».

Сэм молча рассматривал фишки. Они были вырезаны из разных пород дерева, каждая уникальна: одна походила на крылатого зверя, другая – на загадочную башню, третья – на древнее дерево. Они были гладкими и холодными на ощупь, и казалось, что в них запечатана какая-то скрытая энергия. «А эти фишки? Они что-то значат?» – тихо спросил он.

«Тут сказано, что каждая фишка – это 'проводник', – прочитал Макс. – 'Выбирайте с умом, ибо ваш проводник отражает вашу суть'. Ладно, Лео, ты лидер, выбирай первым. Я думаю, я возьму башню – стабильность и логика. Сэм, тебе, наверное, подойдет дерево – рост и наблюдение».

Лео без колебаний выбрал крылатого зверя. «Конечно! Это же дракон! Символ силы и свободы! Мне подходит».

Они расставили фишки на стартовых позициях, указанных на поле. Макс продолжал объяснять: «Бросаем кубик, движемся по лабиринту. Каждая клетка – событие, которое описано на картах. Карты делятся на 'События', 'Вызовы' и 'Откровения'. А этот кубик… он не простой. Смотрите, на нем не числа, а символы».

Кубик действительно был странным. Вместо привычных точек или цифр на его гранях были вырезаны рунические символы. Когда Лео взял его в руки, он почувствовал легкое покалывание.

«Ну что, начинаем?» – голос Лео дрогнул от нетерпения.

Макс кивнул. «Ладно. Первый ход Лео. Бросай».

Лео бросил кубик. Он приземлился на грань с символом, похожим на открытый глаз. Макс сверился с пергаментом. «'Глаз Прозрения'. Двигайся на три клетки. Вытяни карту 'Откровение'».

Когда Лео передвинул свою фишку, все трое почувствовали что-то странное. Воздух в домике на дереве стал плотнее, словно наполнился чем-то невидимым. Лампочка на потолке чуть притухла, а затем снова ярко вспыхнула. За окном, хотя на улице было еще светло, тени от деревьев казались неестественно глубокими и длинными.

Сэм оглянулся. Ему показалось, что одна из теней в углу домика зашевелилась, словно живая. Он моргнул, и она вернулась к прежнему состоянию. «Вам не кажется, что стало как-то… прохладнее?» – прошептал он.

«Это просто вечер наступает, Сэм, – отмахнулся Макс, хотя сам почувствовал легкий холодок по спине. – Или это просто старый домик пропускает сквозняки». Он вытянул карту для Лео. «Карта 'Откровение': 'Путь открыт, но взгляд обманчив. Чего ты действительно ищешь?'»

«Философия какая-то», – фыркнул Лео, но в его голосе прозвучало замешательство.

Теперь был ход Макса. Он бросил кубик – выпал символ, похожий на волнообразную линию. «'Река Судьбы'. Две клетки. Карта 'Событие'».

Когда Макс передвинул фишку-башню, с потолка домика послышался легкий шорох, похожий на шелест листвы, но более сухой и скрипучий. Сэм вновь почувствовал, как его взгляд притягивает тень в углу. На этот раз она не просто шевельнулась, а словно сгустилась, став темнее и плотнее.

«Слышали?» – спросил Сэм, его голос был едва слышен.

Лео и Макс переглянулись. «Наверное, белка на крыше, – предположил Лео, но его уверенность пошатнулась. – Или ветер».

Макс вытянул свою карту. «'Событие': 'Призрак прошлого пробуждается. Приготовьтесь к испытанию'. Отлично. 'Призраки прошлого'». Он постарался скрыть свой нервный смешок.

В эту минуту из-за одного из стеллажей, где они хранили старые комиксы, донесся отчетливый, но очень тихий царапающий звук. Не мышь. Что-то другое.

Все трое замерли. Шум прекратился.

«Ладно, это уже не белки», – прошептал Лео, схватив свою фишку покрепче.

Сэм пристально посмотрел на тень. Она больше не была просто тенью. Она стала чем-то присутствующим.

«Просто нервы, парни, – Макс попытался быть убедительным, но его голос выдал его. – Мы сами себя накручиваем. Старый дом, старая игра… давайте закончим первый раунд, и пойдем домой».

Но когда пришел черед Сэма бросать кубик, он сделал это с дрожащей рукой. Выпал символ, похожий на спираль. «'Круговорот Времени'. Четыре клетки. Карта 'Вызов'».

Сэм передвинул свою фишку-дерево. В тот же миг лампочка мигнула еще раз, на этот раз чуть дольше, погружая домик в полумрак. И в этом полумраке тень в углу домика, та, которую Сэм наблюдал, медленно, почти незаметно, вытянулась, словно рука. Не совсем рука, скорее щупальце из темноты, которое едва дотронулось до края игрового поля.

Мальчики оцепенели. Это был не сквозняк. Не белка. И точно не их воображение.

Неделя после первой игры «Лабиринт Элдории» была наполнена странным, нервным возбуждением. С одной стороны, мальчики были напуганы тем, что произошло в домике на дереве. С другой – их охватило неудержимое любопытство. Царапающие звуки, двигающиеся тени, загадочные карты… это было слишком невероятно, чтобы просто отмахнуться. Макс пытался убедить себя, что это была коллективная галлюцинация, спровоцированная старым домом и атмосферой, но даже он не мог до конца поверить в свои слова.

Наконец, Лео не выдержал. «Мы должны вернуться. Что, если это какая-то… головоломка? Профессор ведь не просто так спрятал её».

Макс долго сопротивлялся, приводя десяток рациональных объяснений, но в конце концов поддался натиску Лео и молчаливому, но настойчивому взгляду Сэма. Домик на дереве вновь стал местом их сбора. На этот раз они пришли днем, надеясь, что солнечный свет развеет все тени и страхи.

Игра лежала там, где они её оставили. В свете дня она казалась менее зловещей, более обыденной. Но стоило им вновь разложить поле и взять в руки фишки, как знакомое ощущение напряженности вернулось. Воздух стал тяжелее, запахло чем-то неопределенным – смесью старой бумаги, озона и чего-то сладковато-гнилостного, еле уловимого.

«Ладно, – сказал Макс, стараясь говорить спокойно. – Продолжаем с того места, где остановились. Сэм, твой ход».

Сэм, бледный, но решительный, взял рунный кубик. Его фишка-дерево стояла на клетке, которая на их языке перевода означала «Перекресток Путей». Он бросил кубик. Выпал символ, похожий на распускающийся цветок – «Пробуждение Жизни». Макс проконсультировался с пергаментом. «'Пробуждение Жизни'. Пять клеток. Карта 'Откровение'. И… да, тут написано: 'Если символ выпал в первый раз, да будет путь открыт для того, что дремлет'».

Сэм осторожно передвинул свою фишку. Раз, два, три, четыре, пять. Его фишка остановилась на клетке, отмеченной особенно сложным, спиралевидным символом. В тот же миг...

Не только его фишка, но и фишка Лео, и фишка Макса – все они одновременно слегка дернулись на своих местах. Словно невидимый импульс пробежал по игровому полю. А затем фишка Сэма, которая только что остановилась, без посторонней помощи, проскользнула еще на одну клетку вперед, останавливаясь на самом краю игрового поля, на символе, который был похож на открытую пасть.

Мальчики застыли, их глаза расширились от ужаса. Это было не случайность. Это не было сквозняком. Они ясно видели, как фишка двигалась сама.

И тут же, словно эта клетка была спусковым крючком, тень в углу домика начала меняться. Она больше не была просто глубже или плотнее. Она начала сгущаться, превращаясь из двумерного пятна в объемную, колышущуюся массу темноты. Она росла, поднималась к потолку, принимая очертания чего-то огромного и бесформенного. Казалось, она состояла из самой ночи, но при этом имела смутный, почти человеческий силуэт. От неё исходил не холод, а скорее полное отсутствие тепла, ощущение абсолютной пустоты. Воздух вокруг стал ледяным, и лампочка на батарейках отчаянно замерцала, угрожая погаснуть совсем.

Мальчики отпрянули. Сэм задохнулся от страха. Лео, обычно такой отважный, не смог выдавить ни звука, его лицо было белым как мел. Макс, чья вера в логику разбилась вдребезги, отшатнулся так резко, что опрокинул свою фишку.

Существо, или что бы это ни было, не издавало ни звука, но казалось, оно смотрело на них. Его бесформенная масса медленно пульсировала, и в самом центре её смутных очертаний, на мгновение, появились две крошечные, едва заметные точки, похожие на светящиеся угольки.

Это было слишком. Слишком реально. Слишком ужасающе.

Лео первый пришел в себя. С истошным криком «Бежим!» он бросился к люку, ведущему из домика. Макс, забыв о всякой рациональности, последовал за ним, едва не споткнувшись. Сэм, оцепенелый от страха, остался на мгновение, его взгляд прикован к колышущейся тени. Ему показалось, что он слышит что-то – еле уловимый, шелестящий шепот, который, казалось, исходил из самой тени, прямо у его уха. Он не понимал слов, но чувствовал, как от него мурашки бегут по коже.

Наконец, и Сэм вырвался из ступора, выскочив из домика и сорвавшись вниз по лестнице, почти падая.

Все трое бежали что есть силы, не оглядываясь, пока не оказались далеко от дома Лео, на главной улице Оукхейвена, под ярким светом уличных фонарей. Их легкие горели, сердца бешено колотились.

«Сквозняк… – тяжело дыша, пробормотал Макс, прислонившись к фонарному столбу. – Просто… очень сильный сквозняк. Или… совпадение. Может, старая игра… издает… звуки…» Он пытался убедить себя, но его глаза, полные ужаса, выдавали его с головой. «Мы больше не будем в неё играть!»

Лео, все еще дрожа, смог только кивнуть.

Сэм же ничего не сказал. Он просто смотрел на верхушки деревьев в сторону дома Лео, его лицо было серьезным. Шепот, который он слышал, все еще звучал в его ушах, хотя он так и не смог разобрать ни слова. Но одно он знал точно: это было не совпадение. Это было что-то живое. И оно было в их домике на дереве.

После того ужасающего дня в домике на дереве, мальчики старались избегать друг друга и, главное, разговоров о «Лабиринте Элдории». Каждый пытался убедить себя, что это была всего лишь игра их воображения, коллективная паника. Но странности продолжались, проникая в их повседневную жизнь, разрушая хрупкую защиту рациональности.

Для Лео это началось с шепота. Поначалу он списывал это на шум ветра или треск старого дома. Но каждую ночь, едва он гасил свет, из темноты его комнаты начинал доноситься едва уловимый, шелестящий шепот. Он был так тих, так невнятен, что невозможно было разобрать слова, но само его присутствие было пугающим. Казалось, он исходит из каждого угла, обволакивая его, играя с его нервами. Лео зарывался головой под одеяло, пытаясь заглушить его, но шепот проникал сквозь ткань, пробираясь прямо в его сознание. Он чувствовал, как что-то незримое наблюдает за ним.

Макс, самый аккуратный и педантичный из всех, столкнулся с нарушением порядка. Он всегда знал, где лежит каждая книга, каждый комикс, каждая деталь конструктора. Но теперь его вещи жили своей жизнью. Книги оказывались на полу, хотя он их аккуратно ставил на полку. Фигурка космонавта, которую он хранил на прикроватной тумбочке, появлялась на подоконнике. Ручки лежали не в пенале, а под кроватью. Это были мелочи, но они сводили Макса с ума. Он тщательно проверял, закрыта ли дверь, нет ли сквозняков, но ничего не находил. Это было так же иррационально, как и движущаяся тень, и Макс начал чувствовать, как его мир рассыпается.

Сэм же, как самый чувствительный, обнаружил, что его творческие порывы приняли зловещий оборот. Его блокноты и школьные тетради стали заполняться странными, повторяющимися символами. Спирали, изогнутые линии, глаза, похожие на те, что были на рунном кубике, лабиринты, жутко напоминающие узоры на игровом поле. Он рисовал их, не задумываясь, словно его рука жила отдельной жизнью. Когда он осознал, что именно он рисует, его охватил холодный ужас. Он пытался перестать, но символы сами собой появлялись на полях страниц, на запотевшем стекле в ванной, даже на песке, когда он ждал автобус.

Наконец, молчание между ними стало невыносимым. Макс сам набрал Лео.

«Ты… ты что-нибудь… странное замечаешь?» – неуверенно спросил Макс, обычно такой собранный.

Лео, который уже несколько ночей не высыпался, тут же вывалил все про шепот. А Сэм, который подошел к Лео, пока тот говорил по телефону, просто показал им свои рисунки, развернув тетрадь.

Их глаза встретились. Слова Макса о «сквозняке» и «совпадении» теперь звучали пусто и нелепо. Это было не совпадение. Это было слишком целенаправленно.

«Это игра, – прошептал Сэм, его голос был едва слышен. – Это из-за неё. Она… она что-то делает».

Страх боролся с обжигающей любознательностью. Спрятать игру, выбросить её, забыть? Или вернуться и понять, что происходит? Лео, несмотря на страх, почувствовал прежний азарт искателя приключений. Макс, хоть и был напуган, не мог смириться с тем, что что-то необъяснимое нарушает его логику. Сэм просто чувствовал, что они должны это сделать.

Следующим днем, с тяжелыми сердцами и дрожащими руками, они вернулись в домик на дереве. Солнце пробивалось сквозь листву, но внутри домика было удивительно тихо и прохладно. Игра лежала там, где они её оставили, на ящике.

Макс осторожно подошел к столу. Его взгляд упал на игровое поле. Затем он замер.

«Посмотрите…» – его голос был едва слышен.

Трое мальчиков склонились над игрой. Карта, которую Сэм использовал в тот момент, когда появилось существо – та самая карта «Вызов» с символом «Круговорот Времени» – светилась. Очень слабо, почти незаметно, но она излучала мерцающий, пульсирующий свет. Это было похоже на медленный, призрачный удар сердца, то затухающий, то вновь разгорающийся.

Она была не просто частью игры. Она была живой. И теперь не было никаких сомнений: то, что начало происходить, было непосредственно связано с «Лабиринтом Элдории». И что-то внутри этой игры, что-то древнее и могущественное, хотело их внимания. Или, возможно, уже получило его.