«Код Доверия» (Trust Code)

Тишина лондонского офиса «Хроники» после полуночи была обманчивой. Она не была пустотой; она была густой, звенящей субстанцией, сотканной из мерцания мониторов, ровного гула серверов за стеклянной стеной и приглушённого урчания мегаполиса за окном на двадцатом этаже. Эта тишина давила, напоминая Лиаму Риду о том, чего ему не хватало — настоящего дела, способного всколыхнуть его, заставить снова почувствовать себя гончей, идущей по горячему следу.

Он откинулся в эргономичном кресле, дорогом и бездушном, как и всё в этом стерильном пространстве. На экране застыла почти готовая статья об уязвимостях в новых смарт-часах. Технически безупречная, выверенная до последней запятой. И до смерти тоскливая. Она не давала того адреналина, той опьяняющей возможности обнажить чью-то грязную правду, ради которой он когда-то и пришёл в журналистику. Сейчас он чувствовал себя не охотником, а пересказчиком инструкций.

Его взгляд упал на коробку от пиццы «Пепперони» — третью на этой неделе. Рядом лежал телефон. Экран — тёмный, безмолвный, как заброшенная станция. Он снова, почти мазохистски, проверил мессенджер. Ничего. Последнее сообщение от Клары так и висело без ответа, холодным и далёким, как она сама. Лишь уведомление от BBC о новом политическом скандале — белый шум, в котором тонула суть. С раздражением он швырнул телефон в сторону. Одиночество в этой неоновой коробке стало вдруг осязаемым, физическим грузом на плечах.

Мысли прервал резкий, тревожный звук рабочего мессенджера. Лиам вздрогнул, сердце на мгновение замерло, а затем забилось с бешеной скоростью. В три часа ночи по Лондону звонил только один человек. Маркус Ван Дерен. Его главный редактор. Не начальник — повелитель, дирижёр, чувствующий вибрации мира на день раньше всех.

Виджет на экране показывал одно слово, от которого похолодели кончики пальцев: «СРОЧНО».

Лиам щёлкнул по нему. Сообщение было кратким, как выстрел.
«Лиам. Ты в сети?»

«Всегда. Что случилось?» — его собственный ответ выдавал лёгкую дрожь, которую он сам же и ощущал.

Ответом была не фраза, а ссылка. Деперсонализированная, криптографическая. Лиам щёлкнул по ней, и браузер открыл приватную, зашифрованную ветку на одном из тех форумов, что прячутся в самых тёмных уголках сети, куда не добираются даже поисковые пауки. Царивший там хаос был почти осязаем. Сообщения сыпались одно за другим, написанные на странном диалекте — помесь технического жаргона и чистого, животного страха.

Его взгляд выхватил первое же сообщение, и дыхание перехватило.

>> Aethelred & Co. Полный паралич. Не финансовый. Архитектурный. Повторяю, ядро не отвечает. Это не взлом, это кастрация. Базы данных рассыпаются в песок. <<

Лиам резко выпрямился, отодвигая кресло. Оно с глухим стуком ударилось о стеклянную перегородку. Aethelred & Co. Не просто банк. Это был оплот. Фундамент. Финансовый институт с двухсотлетней историей, чьи клиенты были встроены в саму ткань мировой экономики. Если это правда… это была не кража. Это был акт террора. Цифровой поджог.

Телефон на столе завибрировал, заставляя его снова вздрогнуть. Маркус.
— Лиам, ты видел? — Голос редактора был хриплым от бессонницы, но в нём звенела закалённая сталь. Это был голос человека, чувствующего запах крови и Пулитцера в одном флаконе.
— Вижу отрывки. «Гарпия»…
— Именно. «Гарпия». Это твой профиль. Бросай всё, даже эту дурацкую статью про часы. Я уже звонил в их пресс-службу — полный игнор, линии горят. Это твой билет, парень. Найди того, кто стоит за этим. Добудь эксклюзив. Я даю тебе карт-бланш. Все ресурсы. Любые двери, которые нужно выбить. Я хочу имя того, кто это сделал.

Лиам молча кивнул, словно Маркус мог его видеть. Карт-бланч. Все ресурсы. Полная свобода. Мечта любого журналиста. И сейчас она ощущалась как тяжелейший груз, гиря на ноге у тонущего. Он был не просто репортёром; он был тем, кто должен был объяснить этот хаос миру. А для этого нужно было понять его самому.

Он снова уставился в экран, на фрагменты кода, которые кто-то скинул на форум. Они были чужими, враждебными, написанными на языке, который он понимал лишь на поверхностном уровне. Он видел логику, но не чувствовал её изнанки, не видел изящества монстра. Знакомая паника, холодная и липкая, начала подползать к горлу. Он утонет. Он не справится. Он один.

И тогда его взгляд упал на единственную светящуюся иконку в его мессенджере. Аватарка, на которой двое мужчин — он и Ной — стоят по колено в ледяной воде где-то в Шотландии, их лица, покрасневшие от ветра и безудержного смеха, обращены к камере. Под фото была надпись: «Ной Фостер. В сети. Берлин.»

Без единой секунды сомнений, почти инстинктивно, его пальцы побежали по клавиатуре. Это был не просто звонок другу. Это был крик о помощи с тонущего корабля.
«Ной. Ты там? Мне нужна помощь. Срочно. Я не справлюсь один.»

Он замер, ожидая. Секунда. Две. Пять. Тиканье настенных часов вдруг стало оглушительно громким. Он представил, как Ной, увлечённый своим кодом, просто проигнорирует…

И затем — чудо. Три точки. Ной печатает.
«Берлин никогда не спит, брат. Я всегда в игре. Что стряслось? Звучит серьёзно.»

Внезапное облегчение волной накатило на Лиама, смывая остроту паники. Он выдохнул, даже не осознавая, что задерживал дыхание. С ним теперь был его технарь, его мозг, его расшифровщик. Его единственный по-настоящему близкий друг. Якорь в бушующем цифровом море.

Он придвинул клавиатуру ближе, его пальцы уже летели над клавишами, готовые излить весь хаос. Он был готов делиться всем — страхами, данными, сомнениями. Ещё не подозревая, что только что впустил самый изощрённый вирус в самое уязвимое место своей жизни — в своё доверие.