«Мёртвая Весна» (Dead Spring)

Я не стар, уже не рок-стар…

В тот год я был особенно счастлив, жаль, никто не сказал мне об этом тогда.

Мы были нищи, молоды и спали в обнимку с музыкой, прямо в гараже с аппаратурой. Когда же всё пошло не так? Может быть, с приходом славы?

***

— Всё кончено! — Я смотрю в её глаза «третьего размера», мой взгляд скользит ниже. Кажется вчера шикарные ноги этой блондинки гостили у меня на плечах. А я раскрыл все её секреты. Или это было с брюнеткой, шатенкой?

«Точно! Так вот почему она злится! Вспомнить бы, как её зовут».

— Детка, два раза за ночь и один контрольный - ещё не любовь!

— Ну, ты и урод! Я позволила тебе всё! — девушка собирает свои вещи, показывает мне средний палец и, хлопнув дверью, сваливает в закат.

Я пожимаю плечами и говорю ей вслед:
— А мама говорит, что я красавчик!

«Вроде в холодильнике осталось лекарство для моего разбитого сердца, но лучше бы оно излечило мою голову… Вечером снова концерт».

Я долго пробираюсь через осколки вчерашнего праздника, номер выглядит, как будто тут ночевал ураган «Катрина».

«Хорошая была вечеринка!» — Я спотыкаюсь о разбитую гитару. Мини-бар пуст, иду в ванную. Из зеркала на меня смотрит длинноволосый парень, на его правой руке татуировка пламени от кисти до плеча. На вид ему лет двадцать - фанатки от него в восторге. Одной меньше, какая разница?

Умываюсь, но в голове туманно, как в «Сайлент-Хилле».

Слышу шум в коридоре, в номер без стука ввалились «Маэстро» и Дэн.

— Алекс, смотри, какой соляк я сочинил для новой песни! — крикнул гитарист. Его пальцы не попадают по струнам, зрачки расширены и бесконечны, как чёрные дыры. Электро гитара в его руках жалобно пискнула. — Это будет ещё один хит «Dead Spring»!

— Дружище, ты бы завязывал с порошками. У нас вечером концерт.

— Это никак не влияет на мою… — он замирает, изо рта идёт пена, как мороженое из автомата. Маэстро падает на пол.

— Передоз, — врач накрывает тело простыней.

Я вижу, как менеджер группы орёт в телефон:

— Отменяем тур! … Где я найду замену? … На планете было только три гитариста такого уровня, теперь все они мертвы…

Моя вселенная сжалась в точку, я слышу звук, но не понимаю ни слова.

***

— Алекс, мне кажется, вы, не до конца со мной откровенны, — она поправляет очки - мне всё равно, откидывает чёлку со лба - я по прежнему блуждаю в своём делириуме.

Её голос, тихий, доносится, как будто из другой галактики:

— Смерть друга и конец музыкальной карьеры - это очень травмирующие события, но, я думаю, вас волнует что-то ещё.

— Доктор, мне часто снится один и тот же сон.

— Расскажите?

Пустая сцена, зрительный зал утопает в ярком свете.

Звучит песня, та самая, привязчивая до тошноты. Она постоянно играет в такси, в магазине, на вечеринке, и вы мечтаете её забыть.

Я спрыгиваю в зал, бегу к звуко режиссерскому пульту, за ним никого нет. Мои руки ищут нужный ползунок, но адская музыка звучит громче. Я сдвигаю все фейдеры на пульте вниз, это не помогает, песня продолжается.

Наконец, звук замолкает, гаснет яркий свет, помещение лишь слегка подсвечено аварийным освещением. И в его красноватом цвете, я вижу, что в зале никого не было. Сзади на сцене с гулким стоном падает гитара…

— Что для вас значит этот сон?

— Вы мне скажите.

— Вас волнует, какой-то нерешенный вопрос из прошлого?

— Если бы один.

— На сегодня достаточно. Жду вас через три дня и постарайтесь записывать всё, что вспомните.

Я выхожу из кабинета, мне улыбается секретарша, на экране телефона девять пропущенных от менеджера группы и пару смс.

«Алекс, я нашёл вам нового гитариста. Он слабее Маэстро, конечно, но тоже хорош! Позвони мне срочно!»

«Мы не можем отменить все концерты, шоу должно продолжаться. Возьми уже себя в руки».

Вызываю такси до нашей студии, в машине звучит та самая приставучая песня из моего сна. Наушники, как барьер от внешнего мира.

Музыка. Громко. Тело вибрирует нотами, дышит ритмом, живёт песней и умирает через четыре с небольшим минуты. Нажимаю повтор.

Растворяюсь в гитарном звуке, приправленном причмокиванием баса и тяжёлыми шлепками барабанов.

Меня трясут, открываю глаза, водитель такси что-то говорит, моя рука вынимает наушник, музыка становится тише, она половинчатая и от этого не настоящая.

– Приехали.

– Спасибо.

Я вхожу в загородный дом, спрятанный от чужих глаз за высоким забором.

Никто не должен узнать, что здесь, репетиционная база и студия звукозаписи группы «Dead Spring».

Каждый миллиметр стен оклеен звуконепроницаемым материалом.

Именно сюда мы перебрались из гаража, после выхода первого альбома.

Просторный холл, здесь не ступала нога ни одной фанатки, на удобные диваны не садилась ни одна женская задница. На пушистых коврах на полу не пролилась ни одна капля алкоголя. Это место только для отдыха и музыки - её храм.

Я поднимаюсь на второй этаж по широкой лестнице, приближаюсь к самому сердцу дома - репетиционной комнате. Она отделена стеклянными перегородками, ещё одна граница между внешним миром и музыкой. Барабанная установка, мощные ламповые усилители, единственная непрозрачная стена обклеена афишами с наших концертов.

Вздрагиваю входя внутрь, здесь как будто ещё витает дух «Маэстро». Вот он улыбается, записывая гитарное соло, а вот орёт:

— Алекс, ты уснул? К чёрту импровизации! Своим тёлкам будешь такое петь! Это «репа», забыл?

— Ты достал! Пора писать новые песни, от старых уже тошнит!

— Как только споешь эту без лажи, сразу и начнём! Давайте сначала!

Я отгоняю наваждение, шепчу:

— Тебя больше нет! Может, играешь сейчас на небесах с Джимми Хендриксом или куда попадают мёртвые гитарные виртуозы?

Я подключаю гитару Маэстро, его обожаемый «Gibson Les Paul» в усилитель, выбираю на процессоре самый злой «дисторшн». Мои пальцы бессмысленно гладят струны, ни одной мысли, гитара хрипло ворчит.

Туман, тот самый год…

Снова слышу печаль в нежном голосе:

— Алекс, я не могу соперничать с музыкой, на нас двоих тебя не хватит.

Воздушный силуэт её платья, волнистые волосы, и запах абрикосов… Напряженная спина… Она уходит… Я не догоняю, выбор сделан…

Я выплёскиваю смерть друга в яростные злые аккорды. Гитара рычит в конце куплета, как цербер, сорвавшийся с цепи. Нанизываю бисеринки ушедшей любви на струны, они дрожат и изливаются гитарным соло.

Ещё раз припев, потом кода. Повторяю всё сначала и снова, и снова. Пальцы воют от боли, руки дрожат, не важно - песня готова.

Без сил падаю на стул.

***

Мы за кулисами. Вика целует, нежно, от неё пахнет абрикосами, как и от... Пусть она улыбается иначе, и в её глазах зелень океана, а не синь моря. Я не хочу выпускать эту девушку из рук. Но меня уже ждут.

Делаю шаг на сцену, яркий свет обжигает глаза, зал не видно. Но я знаю - они там. Я слышу, как они задержали дыхание, чувствую их нервный выдох и крики восторга.

Микрофон в моих руках, барабанщик задаёт ритм, как отсчёт до старта ракеты. Новый гитарист извлекает первый аккорд, я проваливаюсь в песню, выдыхаю слова, швыряю их в публику. Зал оживает и взрывается экстазом.

В конце концов, всё ради неё. Ради её Величества Музыки.