«Воссоздание Империи»: часть четвёртая, глава первая

Окливий

Великий Роман в стихах «Воссоздание Империи»

Часть четвёртая: «Интриги Хельгиллы»

Глава первая: «Беседа в особняке Мессера Строцци»

Miraculum! –

Ни капельки дождя! Июль. Страхи скучны, однообразны.

Надежды, к сожалению, напрасны.

Они – невольники незавершённости, цикличности.

Необратим процесс убыли летней идилличности.

Мира́кль!.. Установление жары не утешает.

Словоохотливый Июль, посмеиваясь духотою, намекает

На скорое похолодание. На скорое! Увы.

В осипших всхлипах увядающей листвы

Послышатся минорные оттенки дисфории.

Незавершённость (или цикличность) – элемент драматургии.

Июль! – лекарь хандры, задумчивости, истерии.

Отчаяние… оно витает и над острыми умами:

Не ранится; просматривается за месяцами…

В конце второй декады Мессеры Медичи и Строцци –

Воинственные, целеустремлённые «аргосцы» –

Вновь захотели переговорить с юнцами.

Последние, обрадовавшись приглашению,

Приехать в особняк принадлежащий семье Строцци поспешили.

На сей раз – (угодно ли то было Провидению? –

Или умнейшие Мессеры так решили?) –

Юношей оказалось трое: друзья с собою «прихватили»

Охочего к делам великим – Луаритто.

Палящее Светило, достигнув положения зенита,

Сместилось и обдавало особняк – мечту любого сибарита –

Лучами вечного благоволения.

Сие жилище не могло не вызывать восторга, восхищения.

Скажите: что нужно для приятного времяпрепровождения?

Фонтаны? Статуи? Прелесть ухоженного сада?

Допустим. Героев же Романа нашего ждала тенистая веранда.

Душистая и влажная прохлада

Распространяемая струями фонтанов смягчала зной

И вызывала благожелательный настрой.

Мессер Джанкарло Медичи в тот вечер улыбался ярче

Рассыпавшихся по веранде солнечных лучей.

Он поучал мальчишек; вёл разговор о жизни, об удаче,

Не упуская разных важных мелочей.

Аристократы молодые на длинном кожаном диване разместились.

Они с почтением глубоким относились

К наставникам: перебивать их лишний раз страшились.

Мессер Джованбаттиста Строцци сидел возле юнцов.

Влиятельнейший гвельф цитировал античных мудрецов

И щурился как разбирающийся в рыбной ловле кот.

Мессер Джанкарло расхаживал привычно взад-вперёд,

Постукивая каблуками узконосых туфель.

Он был похож на добрый, сладкий и съедобный трюфель.

Обманчивое впечатление! Весьма!

Страдает оттепелями иногда зима,

Но лютый нрав свой не меняет!

Смешно! – о чём мы говорим?.. Кто хватку Медичи не знает?..

Мессер Медичи (юношам – весело):

…Запомните: не нам менять встарь заведённые порядки!

Через неделю, повторюсь, ребятки,

Мессер Орсини «соберёт манатки»

И… так сказать… крепитесь, олухи! – айда! –

Приедет обязательно сюда.

Весь Ватикумис оное событие отметит.

И, в частности, в Толедо Пиккьо на денёк-другой заедет.

Мессер Строцци (закинув ногу на ногу):

Великолепно, дорогой Джанкарло. Я заждался.

Мессер Орсини, помнится, намеревался

Приехать в Ватикумис, дабы участие принять

В древней священной церемонии.

Мессер Медичи (скорее – самому себе, нежели собеседникам):

Всенепременно. Именно Пиккьо должен отмашку дать

На её славное начало. Он – композитор увлекательной симфонии.

Отпразднуем достойно день рождения…

Поправлюсь… очередной день пробуждения

Богини солнышка палящего, мести, войны.

Лютэний (переглядываясь с Ральфелелло):

Вы о богине Се́хмет говорите?

Страшно представить: какие одолевают её сны.

О, добрые Мессеры! – пощадите!

Мессер Строцци (посмеиваясь):

Да, мальчик мой! Ты исключительно смышлён.

Богиня Сехмет погружена в глубокий сон.

Но спать осталось ей недолго.

Проснётся наша грозная «креолка».

Напомнит смертным о себе львиным, кошмарным рыком.

Знамение родится в торжестве великом.

Мессер Медичи (весело поглядывая на принца):

Особенно обрадуется пробуждению богини… Луаритто.

Луаритто (удивлённо):

Я?! Почему?

Мессер Медичи (любуясь солнечными лучиками):

Фортуна – ветреная сеньорита.

Она идёт навстречу пожеланиям, мечтам.

Луаритто (робко):

Моим мечтам?

Мессер Медичи (с иронией посмотрев на юношу):

Ну, прям!

Фортуна не разменивается по мелочам.

А вторящая ей богиня Сехмет – и подавно!

Ральфелелло (устремив выразительный взгляд на Лютэния):

Жаль! Вот повезло бы… трепачам!

Лютэний (Ральфелелло):

Уже везёт! Причём… везёт нежданно!

(Мессерам):

Кому же хочется жизнь проскрипеть бесславно?

Мессер Строцци (продолжая посмеиваться):

Мы понимаем. Но ваши опасения – напрасны.

Мессер Медичи (ухмыляясь):

Да. Мы – Мессеры – беспристрастны.

Ты, Луаритто, собирался поквитаться

С шайкой пройдох, осмелившихся но́ров показать.

Твои мольбы услышаны: пришла пора определяться.

Мы начинаем американскую империю уничтожать.

И ты участие в процессе примешь.

Науку тайную постигнешь.

Вы все успеете к старинным ритуалам приобщиться.

Поэтому и нужно богине Сехмет пробудиться.

Империи не разрушаются внезапно. Нет. Сперва

Древнее божество – смуглянка с головою льва

(Иль львицы) – протяжным рыком оглашает

Место очередного пробуждения.

Очнуться же от дрёмы смуглянке помогает

Наше глубокое почтение,

Выказываемое проведеньем ритуала.

Мессер Строцци (спеша дополнить):

И ни одна империя ещё не устояла,

Если богиня Сехмет рыком обозначила её (империю) как цель.

Дом рухнет; дверь входная превратится в щель.

Луаритто (ликуя):

Мессер Джанкарло, Мессер Джованбаттиста…

Я… я бы вас, клянусь, обнял!

Мессер Медичи (насмешливо):

Вы посмотрите-ка на этого рецидивиста!

Какой у принца нашего оскал!

Луаритто (стушевавшись):

Я впрямь столь страшен?.. Когда же проведём мы ритуал?

Мне, честно говоря, не терпится

Поддержкой божества воинственного заручиться…

Ральфелелло (в сторону):

Какая-то мудрёная нелепица!

А принцу сто́ит к лекарям скорее обратиться.

У него явные проблемы с головой.

Луаритто (Мессерам):

…Давно пора разделаться с Чёрной обгаженной Скалой!

Мессер Медичи (злорадно):

Разделаемся. Разожжём коптилку.

Распотрошим да закоптим безмерно отожравшуюся рыбку.

Вопрос вам всем, ребятки, на засыпку.

Технически: с чего лучше начать

Уничтожение империи американской?

Не торопитесь. Могу вам время на раздумье дать.

Притихли? Смотрите с опаской?

Ральфелелло (неуверенно):

С финансового краха.

Мессер Строцци (поигрывая душкой солнечных очков):

Устроить крах, конечно, можно.

Эффект известен: все будут бегать суматошно.

И каждый клоп начнёт больней кусаться:

Начнёт спасать имущество… точней – спасти его пытаться.

В такие дни каждый кусачий клоп – герой.

Глупцы, рискнувшие игрой на бирже увлекаться

Либо покончат, наконец, с собой,

Либо одумаются; обретут покой;

Изучат какое-нибудь ремесло… познают радости труда.

О «падших ангелах» забудут навсегда.

На́м суета клоповая не принесёт, естественно, вреда.

Луаритто (Мессеру Строцци):

Падшие ангелы? О, нет. Банкиры – черти, жалкие воришки.

Лютэний (Луаритто):

«Падшие ангелы» – это так называемые «голубые фишки»:

Акции богатых… нет! – рогатых! – прибыльных компаний,

Но… «обвалившиеся»: померкшие от ценовых терзаний.

Мессер Медичи (остановившись):

Приятно удивлён, Лютэний, глубиной твоих познаний.

Лютэний (Мессеру Медичи):

Я – Киджи.

Мессер Медичи (поглаживая подбородок):

Киджи… Киджи… Верно-верно.

Я буду говорить с вами, мальчишки, откровенно.

Знайте: у любой империи имеется множество слабых мест.

Создание (нами) империй – отнюдь не добрый воли жест.

Империи сшиваются из дряни, из трепья бродяг.

Народности, идеология, гимн, балабольство, флаг…

Тяп-ляп и… нате! – получите государство.

Смысл прост: организованное рабство.

Мозаика, иллюзия, калейдоскоп.

Открыт в ловушку вход, а дальше… хлоп! –

Не выбраться на волю. Сильны клыкастые обманы.

Старые государства-города объединились в страны.

Мозаикой же управляет умелый кукловод.

(Столетиями управляет напролёт!).

Распад-объединение, объединение-распад: круговорот.

Спектакль хорош, поскольку опытен циркач.

В зависимости от поставленных задач

Страны дробятся, распадаются.

Или (когда придёт пора) объединяются.

В чём слабость США? А ну? – юноши! – отвечайте. Да живее.

Ральфелелло (Мессеру Медичи):

Мы же пытаемся вести себя скромнее.

Мессер Строцци (уравновешено):

А вы расслабьтесь.

Луаритто (думая о своём):

Нам надо к знаниям стремиться.

Лютэний (уверенно):

Задумки папашек-основателей могли осуществиться

Только в одном счастливом случае… только в одном.

Мессер Медичи (заинтригованный):

О, очень интересно! И в каком?

Лютэний (столь же уверенно):

Новое государство (условный Капитолийский холм),

Возникшее на землях девственных, необжитых –

Должно было им (землям) соответствовать.

Я приведу, позвольте, пару доводов простых…

Да постараюсь в объясненьях не усердствовать.

Общество, обустроившееся на новой территории

Должно было придерживаться (разумеется, в теории!)

Духовных, нравственных начал.

Каждый папашка-основатель это знал.

А современная Америка от жёстких установок отказалась;

Утратила идеологию; обрюзгла, разорилась, «промоталась».

В итоге – вся система расшаталась.

Ошибки накопились. Первейшее условие Америкой забыто.

Мессер Строцци (переводя взгляд на принца):

Наматывай на ус, мой драгоценный Луаритто.

Лютэний бьёт наотмашь! – в самый корень зрит.

Луаритто (продолжая думать о своём):

Не возражаю. Жаль, что богиня Сехмет спит!

Мессер Строцци (наслаждаясь ароматами сада):

Терпение, терпение аристократы.

Она проснётся; потребует с ощипанных ворон высокой платы.

Хотя финансовый вопрос

(Уж для неё, во всяком случае!) – вторичен.

Мессер Медичи (брезгливо фыркнув):

О, да! – американская система накопила целый воз

Проблем неразрешимых. Кто полосат, тот обезличен.

Утрата нравственных начал –

Залог грядущих бедствий и… распада.

Ральфелелло (с безразличием):

Скажите… мне послышалось? – иль рык богини Сехмет прозвучал?

Мессер Строцци (ухмыльнувшись):

Нет, Ральфелелло. Тебе послышалось.

Луаритто (словно очнувшись):

Эх, вот досада!

Мессер Строцци (почти мурлыча):

Спокойнее. Вы лучше наслаждайтесь цветением ухоженного сада.

Или журчанием волшебных струй. Вам нравятся фонтаны?

Мессер Медичи (снова начиная расхаживать взад-вперёд):

Ну-с? Выводы вы сделали? – мои прилежные тираны?

Сообразили, какими средствами лучше творить бесчинства?

Лютэний (развивая мысль):

Общества, отказавшиеся от культурного единства,

Ввергнутся в хаос, в мозаичность –

Уже внутри своих же стран;

Утратят равновесие, устойчивость, связь, идентичность;

Станут изнемогать от собственных – друг другу наносимых – ран.

Люди окажутся изгоями везде, повсюду: их поглотит обман.

Амёбы, живущие в подобных обществах – есть прах.

Они развеяны – уже при жизни! – в своих же городах,

В своих же семьях, в своих же – пусть и огромных – царствах.

Ничто не связывает их ни с чем. Они рабы и при… богатствах.

Мессер Медичи (довольный своеобразным монологом):

Именно! Какие ж нам ещё удастся выделить моменты?

Лютэний (медленно произнося слова):

Рабы-амёбы – не люди, а обезличенные инструменты.

При этом инструменты, сделавшиеся таковыми добровольно.

Но… инструментам не должно быть обидно, понятно или больно.

Мессер Медичи (Мессеру Строцци):

Умён!

Мессер Строцци (опять посмеиваясь):

Джанкарло, Лютэний – прирождённый Император.

Мессер Медичи (Лютэнию):

Значит, прелестный мой интерпретатор,

Всё же – не деньги главное?

Лютэний (попеременно посматривая на Мессеров):

Нет. Главное – культура.

А вся финансовая (как называет её чернь) «архитектура» –

Жалкий довесок. Проще говоря – обманка.

Либерализм – роскошная приманка.

Мессер Строцци (делая круговые движения душкой очков):

А, следовательно?

Лютэний (Мессеру Строцци):

Соблюдаем осторожность в применении.

Крахи, основанные на социо-культурном расщеплении

Оказываются в десятки, в сотни раз страшней

Крахов финансовых. Последние – имеют много степеней.

Финансовые крахи – предотвратить нетрудно;

Легко унять. Переживать по поводу сему – абсурдно.

А катастрофа социо-культурная (в её трагичности предельной)

Приносит гибель цивилизации отдельной.

Мессер Медичи (остановившись возле Лютэния):

Да! Такова цена уплачиваемая обществом за глупость, за отказ

От поддержания своей же собственной культуры.

Занятно! Ворон бьёт клювиком не в бровь, а в глаз!

Пусть недоумки изучают законы конъюнктуры,

Соперничества, ро́зни, рынков (кстати, неделимых!);

Пусть возвеличивают лишь себя любимых.

Что с идиотов безнадёжных взять?

Им не дано мир окружающий понять.

Лютэний (делая заключение):

Нужде финансовой помочь нетрудно.

Нужде культурной не поможешь никогда.

Не́люди век проживают безрассудно.

Поэтому мы будем править нелюдями глупыми всегда.

Мессер Строцци (подмигнув Ральфелелло):

Браво, Лютэний! Ральфелелло, твой дружок

Нас веселит и рассуждает как… божок.

Но говорит он чистую, поверь мне, правду.

Ральфелелло (разводя руками):

Чем вызывает у меня отраду.

Луаритто (рассеянно):

И у меня.

Мессер Медичи (поглядывая на струи фонтанов):

Кстати, с вами Мессер Орсини хочет пообщаться.

Со всеми вами, юноши. Не сто́ит заранее пугаться.

Луаритто (громко):

Я не боюсь.

Мессер Медичи (Мессеру Строцци):

Смел. Или глуп?

Мессер Строцци (Мессеру Медичи):

Как посмотреть.

То смел, то глуп… то глуп, то смел…

Флорин устанешь в пальчиках вертеть.

Ральфелелло (Лютэнию – тихо):

Бесстрашный принц – ты приглядись-ка! – побледнел.

С чего бы это?

Лютэний (Ральфелелло – тихо):

Много соли съел.

Солонку с сахарницей перепутал, прохиндей.

Бесы – и те впадают в ужас от его затей!

Ральфелелло (Лютэнию – ещё тише):

Да будь он проклят (с бесами вприкуску!) попадьёю!

Лютэний (Ральфелелло – шёпотом):

Плевать на принца. Мессер Орсини отпоит его водою!

Мессер Строцци (Лютэнию и Ральфелелло):

О чём шушукаетесь, мальчуганы?

А? Мне ведь всё слышно.

Ральфелелло (напустив на себя озабоченный вид):

Мессер… Джованбаттиста… в особняке Лютэния есть тараканы

И…

Мессер Строцци (перебивая собеседника):

Держать в домах такую живность не престижно.

Ну-ну? Так что же усачи проворные в особняке Лютэния творят?

Ральфелелло (повеселев):

Да поедают всё подряд!

Сахар… а чаще… соль…

Мессер Строцци (медленно кивая):

Надо рассыпать смертоносный яд

И заморить отвратных насекомых.

Только… сдаётся мне… немало среди них и особей толковых?

Ответьте: речь шла не о разумных тараканах?

Я прав?.. И не о доме Роселесты и Лютэния?

Мессер Медичи (быстро смекнув, к чему клонит друг):

Джованни, продолжим разговор о чахлых странах.

Шутить сейчас – не лучшее решение.

Мессер Строцци (Лютэнию и Ральфелелло – наставительно):

Не лезьте вы в чужие отношения.

Сначала со своими разберитесь. Лютэний, ты давно женат.

И ты, весёлый Ральфелелло. А где же… где же результат?

Беременны супруги ваши?

Лютэний (угрюмо):

Нет.

Мессер Строцци (с поддельной печалью):

Вот! Упущение!

Мессер Медичи (борясь с желанием расхохотаться):

Да наверстают!.. ещё получат из роддома извещение…

Глава первая завершена.

Продолжение следует…

Первая декада Сентября 2024-го года