Лаванда и Орхидеи

Максима вынесло на берег реальности после долгого дрейфа на мелких волнах «предутреннего» сна.

Парень сел на крохотной кровати в каморке с гордым названием каюта. Датчики в потолке тоже проснулись и включили мягкое зеленоватое освещение. Максиму стало чуть потеплее.

Остались позади, отступали в темноту бессознательной памяти обрывки снов. Как всегда яркие, глубокие, многослойные. Многомерная архитектура всех цветов Вселенной, коридоры из земных, марсианских и лунных запахов, тактильные плоскости, отливающие симфоническим звоном.

Среди всего этого сон за сном выделился запах цветов. И тогда разгонялось сердце.

Максим протёр быстро глаза, резко, но пригибаясь, встал, чтобы не ударить головой о потолок, и вышел сразу к панели управления своим судном.

«Стриж» было ему имя. Максиму очень нравилось, и внешний облик своего крохотного корабля парень сделал похожим на пернатый оригинал: чёрный, обтекаемый, с острыми крылами. Впрочем, куда важнее был принцип: жизнь в почти непрекращающемся полёте, захватывающие виражи, хорошая скорость, маневренность. И сон разными полушариями: когда спал Максим, рулил скромный бортовой ИИ, а когда за баранку хватался Максим, то «отдыхал» ИИ, иногда проигрывая музыку ему и себе.

Парень уселся в кресло. Пред глазами предстала громада Сатурна — тем более загадочная и призрачная, что была сейчас почти вся в тени, а светила планета-гигант узким тревожно оранжево-бурым серпом. Максиму в нём чувствовался пыльный летний ветер.

«Стриж» приближался к кольцам Сатурна по импровизированному маршруту. Одиночек вроде Максима никто не старался контролировать и ограничивать в перемещениях, а услуги таких мелких астромехаников, как он — были весьма кстати на шумных, суматошных рынках орбитальных станций сатурновских спутников. Сейчас путь лежал к Титану.

Внутри Максима беспокойно ёкнуло. То снова были цветы из снов, словно пыльца нагло влетела прямо в нос… И пронеслось что-то невероятно горячее через правое плечо…

Юный астромеханик вздохнул и окинул взглядом панель управления с огоньками цвета травы и салата и крепче взялся тонкими пальцами за матово-изумрудные подлокотники водительского кресла. Вновь по телу мягко прошла волна тепла, выручая Максима от созерцания космического пространства за Сатурном. Вид чёрного вакуума и россыпи звёзд накидывал на Максима холодное бархатное одеяло, и не всегда под ним было уютно…

Но вот совсем близко оказались кольца, и вольный астромеханик приободрился в ожидании…

Наконец подходящий момент. «Стриж» нёсся прямо в тонкую пластинку внешнего кольца Сатурна. И тогда Максим надавил хорошенько на руль, и птица его ухнула «вниз», оказавшись под странным мерцающим потолком из кусочков льда. Максим потянул руль на себя и направил «Стрижа» под острым углом в плоскость внешнего кольца. Высмотрев прореху подходящего размера, парень крутанул левее и вылетел в пространство над кольцами.

Таков был импровизированный маршрут. Титан сейчас находился за планетой, и у Максима была прорва времени прокатиться на кольцах газового шара. Да, это отнимало немало топлива, но не так часто доводилось поразвлечься, потому не жаль было выложить несколько сотен лишних кредитов для заправки.

На самом деле никогда «Стрижу» было не сравниться с земными стрижами: невыносимо медленно со стороны выглядели фигуры, что любил выписывать Максим, даже если очень старался. Синусоиды, параболы, S-образные кривые… Но тут на помощь приходили мысли о других птицах. Максим любил думать, что «Стриж» его своей способностью «пронзать» состоящие из ледяных камней кольца напоминал скворцов. Лишь немного, ведь пропуститься через плотное облако не было ни единого шанса, а настоящие птицы умеют творить в воздухе невообразимые фигуры и пропускать через них другие. Но ведь и подавляющее большинство людей не умели того, что умел Максим, и большинство кораблей — что умел «Стриж».

За птиц и миллион других чудес Максим Землю любил и скучал по ней.

Пара часов игры с кольцами — и Максим решил, что пора закругляться. Он «разбудил» ИИ, проложил скорректированный гравитацией Сатурна курс на Титан и пошёл ещё немного вздремнуть. Если повезёт, работы выпадет много, и как знать, найдутся ценители бортовой электроники с авторским подчерком, готовые что-то прикупить…

…дождь каждой каплей вертикально обдувал Максима нежным бризом, а вдалеке слышался облачный смех. Максим брёл под ливнем по широкой улице одноэтажного района маленького городка. По сторонам стояли деревья и рассказывали ему геометрические анекдоты, а мокрая дорога под ногами лилась в горло сладким льдом.

Во тьме впереди показалась фигура. Она приближалась, держа что-то в правой руке.

Максим выпрыгнул из сна с ощущением, что кувырком влетает в душную теплицу. Неприятный зуд прошёл только спустя пару минут. Вспомнился раскалённый луч тепла, почти касающийся правого плеча. Нос будто заткнут был цветами.

Лавандой и орхидеей.

— Как достало, — выдохнул утомлённо Максим.

«Не должны быть на орбите Титана ничего такого. Не будет его там» — успокаивал себя парень.

Слух резанул скрежет стекла по стенке колодца. Вернулась давняя боль. Бледное лицо отца, приглушённые рыдания матери. Шершавый, бездушный пузырь вакуума, что сам себя спрашивает: что с ними стало, куда они пропали?

И улыбчивая, немного насмешливая физиономия отчима. Мелкая щетина, морщинки у глаз, высокий от растущей лысины лоб, деловой взгляд.

Звали Алексей. Он выгнал Максима с планеты Земля.

***

Максим устало повалился на раскладушку в своей нехитрой прохладной палатке, разбитой недалеко от порта. Тонкие стенки неплохо справлялись и со звукоизоляцией, оставляя гомон, суету, зазывал, матерщину, мелкие скандалы рынка снаружи.

Астромеханик был доволен собой. Заменил двум бедолагам платы в панели управления, изготовил на скорую руку годное сопловое кольцо и даже притронулся к гипер-двигателю. Последним Максим особенно гордился: сам он в гипердвигателях смыслил совсем чуть, но он осторожно, с видом опытного галактического летяги подсказал солидному господину что-то насчёт формы ящичка, коим и был двигатель. А чтобы не прослыть наполовину мошенником, хорошо потрудился над архитектурой платы, соединяющей управление с самим двигателем.

Отдохнуть можно было не только от работы, но от себя самого. Рынки были огромным сенсорным испытанием для Максима: он утопал в полноводных реках ощущений, слышал целые концерты и сигналы глубин фоном от общего шума…

К этому примешивалась и тревога.

Попалась Максиму на рынке лавочка с лакомствами. На центральном столе гордо были разложены «Иных миров Лобстеры». Очень ловко, похоже и действительно вкусно приготовленные из растительных протеинов и жиров изделия. Для привлекательности и из остроумия их выполняли в виде земных лобстеров, но с рожками, разными шипами или в яркой палитре — мол, с Марса диковинки вон какие. Но в голове Максима где-то свербело недоверие — как та самая недосягаемая точка в ухе или под кожей, что вдруг зачесалась.

Максим тех лобстеров попробовал и удостоверился, что всё-таки растительное.

«Ну, значит, пощажу тебя, мужик» — мрачно пошутил в мыслях астромеханик.

И снова лаванда, орхидея, тепло у правой щеки, учащённое дыхание…

Он вспомнил Алексея. Его удивительно успешную компанию. Фармакология, медицинское оборудование, препараты сложного действия. Удивительного в этом было то, что, когда Максим в детстве болел, увы, нередко — отчим не проявлял себя как высокообразованный спец в медицине. А так же наглость и напористость Алексея, агрессивно продвигавшего свою компанию с небольшого капиталистического островка в мире, давно оставившем этот строй. Отчим лез со своими услугами и рекламой в разные страны, рискуя попасть под суды и лишиться своей частной собственности.

Позднее и то, и другое перестало быть удивительным.

Максим все ещё задумывался: любил ли его отчим по-настоящему? До?..

Алексей многому научил пасынка, несколько раз защищал от сверстников, которые, бывало, издевались над рассеянностью и чрезмерной созерцательностью Максима. Последнему непросто было за себя постоять, когда матерные крики задир провоцировали в его голове раскатистый грохот скал в высоких горах.

Но гораздо чаще отчим пропадал на работе, откуда являлся с нездоровым хищническим выражением на лице, бормоча проклятия в сторону «выродившихся детищ совка». На пасынка он обращал мало внимания, еду почти всегда заказывал, редко спрашивая Максима, хочет ли он вообще такое есть. Ребёнком и подростком Максим понимал лишь, что есть связь между той страной, «совком», с аббревиатурным названием и страхом Алексея, что у него отберут компанию.

Называлась она MedSimple, созвучно с Made Simple. Так преподносил Алексей свой бизнес: упрощение доступа к медицине и последним инновациям в сфере.

Максим быстро увлёкся темой космических полётов, очень полюбил птиц и других животных, за которым обожал наблюдать. А параллельно мальчик силился понять особенности своего восприятия. Однажды жизнь сыграла с ним в иронию. Ближе к совершеннолетию Максим обшарил библиотеку в доме отчима и нашёл несколько отличных книг по психологии, психиатрии, неврологии, где наконец и докопался до объяснения тому безумству красок, запахов, ощущений и других модальностей, коими обдавал его каждый день мир.

Парень осознал себя синестетом. Стоит сказать, это сильно облегчило Максиму жизнь и скорее сделало счастливее, чем несчастнее. Он почувствовал свою уникальность и учился наслаждаться богатством своего сложного мозга.

Алексей же, владелец этих книг, явно не прикасался и к одной десятой из них.

Но худшим оказалось не это.

Максим осознал не только свою синестезию, но и тот факт, что почти ничего на самом деле не знал о работе своего вроде как отца. А тот ничем и не желал делиться. Несмотря на это, Максим верил, что бизнес отчима — дело благое, уверен был в искренности принципа, заложенного в логотипе. Когда с самым серьёзным видом парень попросил Алексея отвести его на место производства, тот согласился.

Максима три раза постиг шок: первый — когда он увидел, в каком уродливом, обветшалом, совершенно не подходящем, казалось, ни для какой медицины здании располагались цеха и лаборатории. Второй — это вид работников. Они ходили сутулые, угрюмые, с красными глазами, прикрикивали друг на друга. Всего за несколько минут «экскурсии» Максим приметил минимум пять курилок, где работники уничтожали себе лёгкие и, кажется, в максимально отрицательных тонах обсуждали всё окружающее, включая Алексея. На Максима работники тоже поглядывали недобро.

Но третий шок сумел перекрыть предыдущие два и даже всю синестетическую бурю, сквозь которую пробирался Максим всё время нахождения в MedSimple.

Запах рыбы.

Алексей с гордым, заговорщическим видом показал пасынку цех, в котором от запаха рыбы можно было задохнуться. А Максим к тому же чувствовал, будто его затягивает в болото, а всё тело ранят острые иглы…

Отчим нелегально нанимал рыбаков, тоннами ввозил рыбу себе на завод, отделял у животных головы из костей черепа варил медицинский препарат для стимуляции роста костей уже человеческих.

Услышав и осознав это, Максим потерял контакт с реальностью, ему пришлось отойти в уголок и присесть.

Будь он в более ясном сознании, обратил бы внимание, с каким недоумением и раздражением отреагировал на его поведение отчим. Глава компании по производству медицинских продуктов не удосужился позвать для Максима какого-либо медика.

Однако Максиму эта мелочь была без надобности. В мире его прорезалась кровавая трещина. Из неё пели демоны, нанизавшие на свои копья, мечи и трезубцы невинных животных. Ведь Земля уже несколько десятилетий, как отказалась от эксплуатации других видов, начиная от приматов и заканчивая даже нематодами, в чьих телах были считаные тысячи клеток, зато была нервная система. Даже живя в некоторой изоляции в доме отчима, Максим глубоко усвоил: вредить другим существам без какой-либо разумной причины, а уж тем более ради прибыли — это одно из самых мерзких преступлений. Это касалось и медицины.

Увиденное в цеху отчима стало для Максима окном в Тёмные века, а вернее — в пыточные, на улицы с нечистотами, на поля кровавых феодальных сражений.

Поэтому решение Максим принял быстро. В его голове чётко сложилось, что Алексей растил его спустя рукава, и куда больше отчима занимало противозаконное извлечение прибыли эксплуатацией собственного персонажа и рыб (а может, и других животных). В тот день парень отделался от Алексея отговоркой про слишком сильный запах в цеху. А уже ночью собрал вещи и отправился в Москву.

Там он раздобыл себе то, что потом и стало «Стрижём», а заодно подал на MedSimple жалобу в органы по защите нечеловеческих животных и трудового законодательства. Пока жалобу официально оформляли, благо, без унылой волокиты, Максим с немалым удивлением узнал, что СССР и в Москве недолюбливали. Но как раз за то, что заложенные в основу принципы и практики с годами соблюдались всё хуже, а борьба с эксплуатацией дичайшим образом обходила нечеловеческих животных…

Пока Алексей докручивал своё судно и собирал дополнительные деньги, он узнал, что по решению комиссии того органа были обследована вся собственность Алексея. Проклятый цех обнаружили сразу же безо всякого труда.

У отчима незамедлительно отобрали собственность на предприятие и конфисковали прибыль. Его ждала тюрьма — впрочем, не слишком долгая, с последующей реабилитацией и переквалификацией на специальность по выбору. «Какое плёвое наказание» — недовольно думал Максим, забыв, что главное уже было сделано, а десятки лет тюрьмы никому шибко не помогут.

***

Одним поздним вечером Максим возвращался в маленький дом в одноэтажном районе московского пригорода. Всё заливал ливень. А парень чувствовал бриз. Он слышал треугольники и тетраэдры в голосах листвы…

И тогда он увидел впереди человеческую фигуру с каким-то предметов в правой руке.

Максиму пришлось отвлечься от изумительного коктейля своих ощущений. Но некто сразу же себя выдал:

— Маленькая ты бесстыдная паскуда, облезлый стукач, — одновременно шипел и рычал Алексей.

Глаза Максима расшились от ужаса. На миг он буквально увидел перед собой изворотливого, безжалостного хищника, способного достать кого угодно где угодно...

Парень развернулся и бросила бежать.

Тут же ему вслед полетели тепловые разряды. От них засияли капли дождя и вспыхивали, тут же угасая во тьме, стены домов, деревья.

Один заряд почти коснулся правого плеча — и Максиму словно во все нейроны разом ударили запахи лаванды и орхидеи.

Он бежал со всех ног от изрыгающего страшные слова отчима:

— Растил тебя как сына, мразь ты такая!!

Парень бежал и думал, какое форменное сумасшествие происходит. Его вот-вот могут убить, если не удастся где-то укрыться, а мозг дразнит прекрасными запахами?!..

Оказалось, что опасность Максим несколько переоценил: отчим быстро отставал, дыхания ему явно не хватало, криков больше не раздавалось, прекратились и выстрелы. А вокруг была дождливая тьма без грозы.

Максим шмыгнул в проём между двумя случайными домами, пробежал целых два километра по параллельной улице, перешёл на третью, пробежал ещё сколько-то и остановился.

Никаких признаков отчима вокруг. Отчим потерял пасынка.

***

Умом парень понимал, что мог переместиться в какое угодно безопасное место на Земле, но попытка убийства со стороны привела его в ужас и глубоко травмировала. В то же время его звали космос и возможность работать, оставаясь свободным.

Потому он покинул Землю.

…Из сонма воспоминаний парня вытащил стук в дверцу палатки.

Максим поднял глаза и оледенел.

Стенки палатки слегка просвечивали, и прямо перед входом стояла фигура, держа что-то в правой руке.

Весь воздух в палатке наполнился лавандой и орхидеей, будто Максим растил их тут уже несколько лет…

Сердце парня сходило с ума, в сознании зазвучали сирены, пальцев касались языки чёрного пламени, в груди ширилась трещина с демонами…

Человек за дверцей вновь постучал — левой рукой.

— Прошу прощения за беспокойство, — неуверенно проговорил он высоким голосом. — Мне тут вас подсказали. Максим, говорят, толковый астромеханик. А мне бы перепрошить схемку… двигатель барахлит. Вы представляете, чуть порт не разнесли, так нас тряхнуло за секунду до посадки! Вот машина дурная…

Теперь Максим будто погрузился в сердце айсберга. А запахло травой, перед глазами встало сумеречное небо. Бедный парень выдохнул. И не смог удержаться от нервного смешка.

— Всё в порядке, я сейчас подойду! — ответил Максим мужчине, вставая с раскладушки.

Проходя несколько шагов до выхода из палатки к тени человека за ней, парень вновь увидел ночную улицу, залитую дождём, и пение четырёхмерных фигур. Но встретил его там не свирепый предатель животных, а чуть неловкое освещение на рынке Титана и улыбчивое, простое лицо соотечественника.