Лавкрафтиана

Эбигейл всегда боялась океана.

С Той Стороны доносились тревожные новости. Странники рассказывали о неизбежных переменах и возможном грядущем Расширении. Каждому Расширению, безусловно, радовались все: как можно не ликовать при мысли о приумножении своего рода? Но в этот раз, по слухам, ожидалось нечто куда большее, чем обычно.

Нынешняя жизнь Эбигейл кому-нибудь могла бы показаться скучной, но для бывшей медицинской сестры, более тридцати лет трудившейся в новоанглийской клинике для душевнобольных, а ранее — в обычных больницах, покой был самой что ни на есть жизненной необходимостью. Рыбы в этом сезоне пришло не много, работа закончилась, поэтому время она проводила за чтением, размышлениями и прогулками по живописной территории её возлюбленной Общины, которой некоторая мрачность только добавляла уюта.

Вечера эта степенная дама коротала в местном заведении, объединившем функции кабака, бибилиотеки и сплетницкой.

По приходе она застала добрых соседей за привычными занятиями. Мужчины играли в подобие карт небольшими компаниями или дегустировали нечто дурнопахнущее в одиночку, для приличия заслонившись книгой, а женщины принесли из дома шитьё или другую мелкую работу и вяло обсуждали что-нибудь давным-давно известное, ради разнообразия добавляя в него новые подробности.

Эбигейл как раз сидела за рукоделием, изредка перебрасываясь дежурными фразочками с двумя приятельницами и нет-нет да поглядывая на апатичную соседскую девочку, круглыми глазёнками следившую за взрослыми делами, когда завсегдатай, уже неопределённое время цедивший что-то мутное в дальнем углу, нарушил умиротворенную атмосферу :

- Вы слыхали ваще? — буркнул он громче положенного, указав на девочку,— грят, эта девчушка — дочь смго Отца! Во распустил ласты!

Пьяница зашёлся булькающим смехом. По-видимому, напиток наконец оказал своё действие.

- Иль даж Великого! — гнул своё возмутитель спокойствия.

- Да как вы смеете!

Эбигейл не любила вступать в редкие распри, но этот вздор, оскорбление Отца и его мудрого союзника, вывел её из себя.

- Отец дал нам всё! Чем бы вы были без него, а?

- А чем в’обсните, мэм, шо она всё щё такая маленькая? А как обснить вот это? — заплетающимся языком проговорил пьяница и принялся ловить девочку за руку, но та непрестанно выскальзывала из его грубых ладоней.

- Успокойтесь, брат, сестра. Вероятно, это ребёнок одного из потомков Великого. Вам не о чем спорить, — почти что шёпотом, на пределе слышимости произнёс кто-то.

Как ни странно, в заведении тут же наступила тишина.

Автором реплики оказался самый молодой мужчина Общины, по общему мнению, немой как рыба.

«Как сушёная рыба, судя по худобе!»

Что-то недовольно проворчав, пьяница мирно побрёл домой, и вечер прошёл без происшествий.

Заведение они покинули одновременно с молодым человеком. Эбигейл не преминула воспользоваться возможностью преподать ему урок. Уперев руки в бока — «Возможно, несколько картинно, зато каков эффект!» — она начала свою речь насколько могла менторским тоном:

- Почему Вы не поставили на место этого... этого наглеца? Как он мог так оскорбить... уж что-что, но связь с Незнающими?! Клевета!.. Да вы, сэр, неблагодарный…

- Полно вам, — всё так же тихо откликнулся тощий сосед, — хорошо известно, что самые молодые из Великих любят перевоплощаться, чтобы брать в жёны их женщин.

- Откуда у вас такие сведения, позвольте узнать?!

Впрочем, Эбигейл уже начала остывать. Сейчас, оставшись с собеседником наедине, она ещё отчётливее почувствовала некое неуловимое его отличие от остальных братьев.

«Должно быть, он просто слишком молод и недавно был посвящён. Хотя нет, когда?.. Дайте-ка припомнить...»

Но вспомнить ей не дали.

- Вы тоже чувствуете эти странные течения? — пробормотал сосед вместо ответа, — Община волнуется. Что-то важное произойдёт в грядущие дни. И это не просто Расширение, точно вам говорю. Я разузнавал…

- Да, несомненно... А что говорят Странники? Я как-то отстала от жизни за последнее время, совсем не слежу за новостями.

- Очень жаль, это ведь так красиво. Давеча я слушал: новые послы выявляются по всему миру. Такого никогда ещё не было. Не только взрослые и старики, но и дети, и молодёжь.

- Слава Отцу! Это же замечательно! Здесь так мало детей!

- Пожалуй, да, но... Их сны меняются, душа всё больше погружается в бездну; их даже не придётся заставлять. К тому же агенты уже имеют большое влияние на Той Стороне: я сам имел возможность переговорить с одним из них.

- Говорящие газеты, о которых мне рассказывал господин Гратх? Вы имеете в виду их? Это влияние?

- Уже нет, что вы. Прогресс ведь ушёл далеко вперёд: они почти исчезли, уступив синематографу…

- Кому-кому?

- Ммм... видите ли, мэм... это вроде спектакля, который можно носить с собой и пересматривать, когда хочешь.

- А как же актёры?! Это чудовищно!

- Там нет актёров, их как бы фотографируют в движении, и спектакль записывается. Не суть важно: синематограф, увы, не принёс большой пользы. Теперь Отец завёл большие связи в совершенно новой сфере, и она оказалась очень прибыльной. Правда, я сам не в силах пока понять, что это такое. Судя по одному описанию, очень похоже на игру в куклы или солдатики, только кукол нет, а есть книга с одной страницей, на которой твои подопечные переживают разные приключения. Сюжеты бывают разные; наши братья трудятся над тем, чтобы они касались Общины. Также изготавливаются игрушки для их отпрысков.

- Фи! До чего только не додумаются Незнающие. Но ладно уж, если это на пользу... А что ещё Вы слышали о тамошних процессах?

- Мало хорошего: беспорядки, кризисы, мор. Всё как обещано. Не нравится мне это.

- Когда-нибудь с тем странным миром должно быть покончено, согласитесь.

- Вероятно, — пожал плечами сосед, — но всё же мне его немного жаль... Ну что ж, — преувеличенно бодрым тоном сказал он, — я вынужден покинуть вас: у меня назначена встреча с представителями Экспедиции. Если я узнаю ещё что-нибудь, непременно сообщу вам. Ах да... не желаете ли встретиться сегодня и послушать Странников вместе? Э... то есть если вы заняты... Я так давно не имел приятной беседы, а…

- Нет-нет, я никогда особенно не занята, — рассмеялась Эбигейл, — заходите за мной, прошу вас. До встречи.

- До встречи!

Если бы это было возможно, Эбигейл стала бы красной как рак. Какое-то время она так и стояла но том же самом месте, глупо ухмыляясь и теребя полу платья: она никак не могла привыкнуть, что ей больше не следует почитать себя отжившей своё старушкой. Удивительно!..

О странных речах молодого соседа она тут же забыла.

На исходе дня худой джентльмен и правда постучался в её лачугу. Очень церемонно — как бы чего не вышло — она проследовала за ним на станцию слушания. Как и в первый раз — со смесью восхищения и ужаса — она стала всматриваться в обитель Странников, пока не сообразила, что невежливо совсем манкировать беседой.

Новый приятель, однако, выглядел ещё более взволнованным, чем накануне.

- Могу ли я поинтересоваться, сэр, что вас так как тревожит? Переговоры с Экспедицией прошли хорошо, я надеюсь?

- Ээ, да-да, — с некоторой задержкой ответил тот. По неясной причине он не любовался станцией, а опустил глаза, — напротив: у меня для вас хорошие новости, сестра.

- Неужели?!

Хорошие новости — да и новости вообще — если можно так выразиться, были сами по себе отличной новостью: всё-таки Странники посещали Общину редко, и она была обособлена от мира.

«Пока что обособлена. Скоро весь этот мир будет наш».

- Доверенный представитель Экспедиции, мой давний знакомый, сообщил, что в числе первых из нового Расширения прибудут Ваши многочисленные родственники, мэм. Это очень приятные люди, по его словам, они станут достойными членами Общины. Я решил, что это известие вас обрадует.

- О, разумеется! Это ведь просто замечательно! Премного…

- Это ещё не всё. Один нюанс. Дело в том, что у меня есть основания полагать... да нет, я уверен: я знал вас раньше. В жизни до Посвящения. Насколько я смог разведать, вы ухаживали ещё за моей матушкой. А может быть, вы припоминаете высохшего до скелета пациента, что пробыл под вашей опекой совсем недолго? Только вы относились ко мне ласково и слушали мои бредовые рассказы.

- Я сожалею, но нет.

- Это ничего, мало кто помнит о прошлом. Однако родня ведь тоже не знает вас в лицо, она осведомлена только об именах своих предков. Ваше имя - Эбигейл Анна Мейсон. Оно, к моей радости, ещё не стерлось из памяти. Не знаю вашего местного прозвания, но потому и не спрашивал: вы всегда останетесь для меня доброй сестрой Эбигейл. Запомните. Я знаю, что это запрещено, но поможет вам встретиться с семьёй.

- Вы рассудили совершенно правильно, — одобрила Эбигейл, которая только что вновь обрела это имя, — извиняюсь, что сама запамятовала. Вы знаете, старость не радость, и пусть я обрела новую жизнь под защитой Отца... Вы понимаете…

- Я рад, что смог вам помочь, сестра. Я нисколько не обижен. Увы, себе я помочь не в состоянии, — усмехнулся он.

- Так что же вас беспокоит, сосед? — снова решилась спросить Эмили, — учитывая, что мы, как выяснилось, давно знакомы, Вы можете мне довериться.

- Благодарю. Загвоздка в том... Последняя Экспедиция в числе прочего принесла много хороших книг, популярных у Незнающих, до которых, как вы могли заметить, я очень охоч. И недавно вспомнил, почему: я сам когда-то был писателем. Собственно, за это меня и взяли сюда. Те рассказы... Да... И ещё припоминаю, что я писал много, и, кажется, даже хорошо, но произведения мои не снискали успеха.

- О... Но вы можете представить их Общине; я уверена, здесь ваше творчество оценят по достоинству.

- Не в этом вопрос. Что там мирская слава... Сейчас мне до неё дела нету. Я помню, что ошибался насчёт многих вещей, путал собственные фантазии с намёками реальности, значимые сны с кошмарами. Я хотел бы написать, донести до людей, в чём я оказался прав, а в чём — нет.

- Наверняка здесь можно раздобыть писчие принадлежности! Возможно, Отец это разрешит! И я бы сама с удовольствием почитала ваши книги, так что…

- Благодарю за сочувствие, сестра. Книги, что мне отдали, в переводе, выполненном мистером Оуссхем, действительно хорошие. Вероятно, так и следовало бы поступить. Но я забыл своё имя и язык, на котором их писал.

Тихий сосед, окончательно смутившись, повернулся к станции.

Песни китов, вибрируя, разрезали мглу.

Эбигейл всегда боялась океана. То существо, которым она стала уже больше сотни лет назад, почитало его родным домом.