Лай

Из приятного тёплого сна меня вырвал собачий лай. Я протёр глаза и рефлекторно взглянул на настенные часы, тикающие в ритм бьющему по окнам дождю. Глубокая ночь. В другой комнате скулит мой верный пёс по кличке Тим. Его гавканье показалось сонному мне напуганным или, по крайне мере, взволнованным.

В темноте я нашёл ногами тапки, включил в коридоре свет и пошёл на звук. Мой пёс сидел на диване в соседской комнате, в которой проводит почти каждую ночь, и рычал, смотря на окно. Услышав меня, он спрыгнул с дивана, но предпочёл не отводить взгляда от темноты по ту сторону стекла.

–Ты чего, Тимоха? – удивлённо спросил я, посмотрев туда-же.

Первое, что пришло на ум – нас решил навестить лесной зверь. В нашей-то глухой деревеньке это событие не редкое. Но я не развожу ни кур, ни коз, ни ещё кого-то, кем мог-бы хотеть поживиться ночной хищник.

Тим продолжал рычать и даже не сразу подпустил меня к себе, показав белоснежные зубы.

–Сдурел совсем? – попятился я, решив не протягивать ему руку, - чего ты так напугался?

Надо пойти глянуть. Может, с соседями что-то не так? Вокруг меня одни старики. Если к нам заглянула лиса или хорёк, то дедки да бабки даже не поймут что к чему, как все их куры в один миг попрощаются с жизнью. Благо, я охотник, как и мой Тим. Сняв с крючка ружьё, на всякий случай я взял ещё и фонарик, бесстрашно вышел на улицу, включив во всех комнатах свет, чтобы он через окна хоть немного освещал ближайшую округу.

Гудела ночная тишина, перебивающаяся только стуком капель об навес перед входом в дом, под которым я и стоял. Выходить из-под его защиты мне совершенно не хочется.

Если зверь и есть, то он затаился. Большинство лесных гостей пугливы, они убегут сразу-же, как только почувствуют приближение человека. Исключением может стать только животное, болеющее бешенством или те же хорьки, которые совершенно сумасшедшие и не на шутку опасные. Это одни из самых жестоких и смертоносных убийц в наших округах, способные за одну ночь перебить с десяток ручной птицы, да ещё и все яйца подавить.

Тим встал рядом с моими ногами, вертя головой и всматриваясь в темноту, что пытался сделать и я, но с меньшим успехом. Главное оружие любой собаки, особенно охотничьей, - нос. Он заменяет ей слух и глаза в сложной ситуации. Мой Тим без труда унюхает постороннего ещё за сто метров, пока тот будет приближаться. А тот, если учует его, ещё десять раз подумает стоит ли ему продолжать приближаться. Все дикие звери боятся запаха собак не меньше, чем запаха дыма. И есть за что. Единый звонкий лай эхом отразился от стен окружающих нас домов и пронёсся по улицам. Следом за ним послышались и другие. Вся деревня вдруг залилась лаем, который длился не меньше десяти минут. Тим поднял уши, вновь зарычал.

Ох, я уже предвкушаю, как утром услышу новости о том, что у кого-то пропал домашний скот. Хотя, вероятно это обычные коты, разозлившие псов, опять скачут по крышам. Я бы вполне поверил в это, если бы не знал Тима и то, что тот вообще никак не реагирует на этих усатых жуликов. Я ни разу в жизни не видел, чтобы он лаял на них, даже когда те были едва-ли не вплотную к нему. Он вообще пёс мирный и вывести его из себя совершенно не просто. Истинная сущность охотника раскрывается только в лесу.

–Тим, домой! – скомандовал я и, пропустив его вперёд, закрыл за собой дверь, повесив ружьё и упав обратно на кровать.

Уже в темноте я слышал, как четыре лапы цокают по деревянному полу, а звук шагов приближается ко мне всё ближе. Затем пёс запрыгнул на кровать и улёгся между моих ног, свернувшись в клубок и положив нос на моё колено. Я вполне разрешаю ему так делать, ибо это событие не частое. Тим всегда спит отдельно, но эта ночь стала исключением, а её остаток прошёл мирно и тихо.

На утро дождь прекратился. Постепенно тучевая армия уходила дальше, чернея на горизонте. Выпив горячий чай я, первым делом, вышел на улицу, дабы обойти свою территорию в поисках признаков ночного присутствия постороннего. Тим конечно же побежал за мной, разнюхивая почву.

Как приятно видеть поднимающееся солнце. Обойдя дом по кругу, я не заметил ничего странного, почесав затылок и зачем-то даже заглянув в летнюю кухню напротив, подозревая, что гость мог пролезть внутрь и пожрать мои запасы. Но и там пусто. Уже выйдя обратно я понял, что Тима рядом нет. Куда пёс делся?

Громко свистнув, я увидел мохнатую морду возле дома. Его слегка дикий взгляд и испачканный в грязи нос ясно дали мне понять, что он что-то нашёл. Тим привёл меня прямо к окну, ведущему в комнату, где он обычно спит. Именно в это окно он пялился ночью. Уже раскопав небольшую ямку своими быстрыми лапами, пушистый сыщик уселся рядом, гордо показав мне находку.

–Чего тут у тебя? – нагнулся я, опустив руку в ещё мокрую землю и нащупав там что-то твёрдое.

Кость. Вернее, несколько костей, льняной верёвкой связанных в какую-то побрякушку размером с детскую ладонь, похожую на четырёхконечную звезду. Во дела, это ещё что за штука? Тим не хотел её нюхать и брать след, пришлось несколько минут заставлять его, пробуждая охотничье любопытство. Пёс, поскуливая, морщился и отворачивался, но всё же сдался и повёл меня на задворки, помчавшись вперёд.

В высокой траве, покрытой каплями, я промок почти по пояс, пока не окликнул его уже когда перед нами показался забор. Какая падла пролезла к нам этой ночью? Нет, это не зверь, а человек, я уверен. Принёс с собой какую-то дрянь и закопал её рядом с домом, а затем смылся. Следов обувной подошвы найти мне так и не удалось, что странно. Не так-то легко их не оставить, когда пробираешься в чужой двор во время дождя. Но кто мог это сделать? У нас деревушка то совсем маленькая, все друг друга знают. Бывает, дети шалопаи ради веселья пробираются на чужие территории, воруют груши, сливы или яблоки. У меня растёт одна яблоня, я часто вижу из окна, как группа из человечков четырёх на корточках пробирается к ней и думает, что я их не вижу. Ну, я делаю вид, что не вижу. Пускай едят, я не жадный. Они не своруют лопату или ещё что-то ценное, ничего не испортят. Поедят фруктов, да свалят. Мне же лучше, чем потом собирать гниль с земли и думать куда её девать. Сам я столько яблок не съем.

Но сегодня был другой случай. Во-первых, какие могут быть здесь дети глубокой ночью, да ещё и в дождливую погоду?! Во-вторых, что это за костяная игрушка такая, которую кто-то закопал? Сразу скажу, я не верю в мистику и что-то подобное. В голове, конечно, промелькнула мысль, что я кому-то не угодил и на меня решили проклятие навесить. Да только кому я чего плохого сделал? У меня с соседями хорошие отношения, я им крольчатины дарю, уток лишних. Детей не гоняю, опять-таки, пьяные разборки перед сельской остановкой не устраиваю. Ну ладно, что-то меня понесло не в ту сторону. Какая к чёрту порча? Может, эта костяная штука тут уже давно закопана, а Тим её только сейчас нашёл. Всё возможно… всё возможно…

За повседневными делами все эти размышления отошли на второй план. Уже сев за стол во время обеда я, к своему горю, осознал, что у меня закончился хлеб, разочарованно ударив кулаком по столу. Делать нечего, придётся идти на другой край деревни в маленький магазинчик. Я куска в рот не положу без хлебной мякоти в левой руке. «Хлеб всему голова», как говорил мой отец, когда я был ещё мелкий и непослушный.

–Тимоха, охраняй дом, - дал я привычную команду псу, засунув пару купюр в карман и выйдя за пределы двора на сельскую не асфальтированную дорогу, блестящую серыми лужами.

На встречу мне шёл горбатый вечно весёлый старичок Степан. Необычное имечко для незнакомцев, но я этого деда знаю уже не один десяток лет, и оно не вызывает у меня ни капли смущения.

–Здравствуйте, дядь Стёп, - кивнул я, даже не замедлившись. Голод давил на педаль газа, так сказать.

–И вам не хворать, - вежливо улыбнулся старик и прищурился, чтобы разглядеть того, кто прошёл мимо него, - Володь, ты что-ль? Прости, дорогой, не признал.

–Да ничего страшного дядь Стёп, понимаю, - отмахнулся я, уже осознавая, что придётся задержаться. Старик хотел что-то мне рассказать. По его тону я понял, что он, видимо, шёл именно ко мне.

–Володь, ты постой, у меня вопрос к тебе есть, - Степан подошёл ближе, ткнув в дорогу пальцем, - ты под ноги хорошо глядишь? Глазёнки не подводят, а?

–Ну… вроде да, по ремеслу привычно, дядь. А что? – спросил в ответ я, зачем-то обратив внимание на место, куда показывал дед, но не приметив на вытоптанной дороге ничего необычного. Только следы обуви, шин велосипеда нашего почтальона и крупицы рассыпанного зерна.

–Да вот так, выхожу я утром на улицу перекурить по свежести, гляжу, а на дороге следы копыт, представляешь? Как будто корова прошла мимо дома.

–Так у нас нет коров ни у кого, - удивился я, почесав затылок, - может, козы?

–Да что я, по-твоему, всю жизнь на ферме отработал, следы копыт не различу? – нахмурился дед, - они, вона, большие были. Ты походи по селу, сам погляди.

–А при чём здесь я? У меня вообще никакой живности кроме собаки нет.

–Да вот зато ружьишко у тебя есть, Володь. И с бутылкой ты не в романе, а значит руки не дрожат. Боюсь, пригодится скоро ружьишко-то. Чувствует чуткое прокуренное сердце моё, - прокряхтел Степан.

–Простите, по коровам не стреляю. Даже за деньги. Может, купил кто, мало-ли. Вон, хотя бы Ромашков. Он на рыбалке денежку поимел в прошлом году, мне рассказывали.

Кажется, у старика начала течь крыша. Ну следы и следы, чего-такого-то? У нас тут ещё есть люди, которые не потеряли последнюю волю к жизни и могут себе позволить купить корову, да не одну.

В общем, дед пошёл дальше, а я продолжил свой путь за свежим хлебом, уже слыша, как урчит моё брюхо. Расстался с двадцатью рублями и пошёл обратно, сжимая в руках тёплую буханку, заигрывающую с и без того бьющим тревогу аппетитом.

Уже на дороге обратно я увидел то, про что говорил горбатый старик. Следы копыт. Идут с западной стороны улицы к восточной. Именно туда, кстати, иду и я, ведь там мой дом. Интересно, кто-ж такой животиной обзавёлся? Чувствую, в кой-то веке нам выпадет шанс попить не только козье, но и коровье молоко? Эт’ хорошо!..

Тим ждал меня прям на пороге с свисающим языком, дружелюбно виляя хвостом и понимая, что сейчас и ему вполне может что-то перепасть со стола. Я его понимаю, сам голодный как собака. Мы поели до полных животов, Тим улёгся перед двором и принялся жариться на солнце, от радости ворочаясь с одного бока на другой. Блохастый что ли? Я взял в руки заточенную заранее косу и, вспоминая, как утром из-за высокой мокрой травы намочил себе одежду, принялся скашивать её вокруг дома, идя в сторону летней кухни. Зелёные стебли подкашивались и ровными слоями ложились на землю, напитывая воздух своим свежим ароматом. Слышал, есть много людей, которым этот запах не нравится, но я его просто обожаю. Следующим этапом стала уборка скошенной травы вилами и прятанье её под навес, где она высохнет и будущей осенью пойдёт на корм соседской живности. Начав это делать, я здорово удивился, увидев кое-что, что едва не заставило меня вслух произнести одно не очень-то культурное слово.

–Не понял…, - смутился я и присел, вонзив вилы в землю.

Прям на моей территории был след. Точно такой-же, как на дороге. Это что, у меня по двору чужая корова гуляла всю ночь? Не, я-то не сильно против, но надо же следить за своими животными. Ох, если бы я увидел её ночью, а коровий большой силуэт – последнее, что я бы хотел увидеть темноте, - то все бы проснулись от звука выстрела. В темноте бурёнку можно хоть с дьяволом спутать, особенно если та рогатая.

–Тимоха ко мне! – крикнул я и сразу увидел своего мохнатого компаньона.

Не добежав два метра, он вдруг остановился, резко затормозив и чуть не завалившись на бок, а затем отбежал на полметра назад и посмотрел на меня испуганными глазами, внезапно заскулив и прижав уши с хвостом. Что за дела? Я даже огляделся, позвав его ещё раз, но верная собака отказывалась подойти ко мне хоть на шаг. Тогда это сделал я, протянув Тиму руку и погладив того по тёмно-рыжей макушке.

–Ты что, перегрелся уже? Что с тобой?

В ответ на меня уставились щенячьи глазки, словно вымаливающие что-то сделать. Вдруг изнутри головы постучала странная мысль. Он боится не меня, а след копыта на земле, к которому отказывался приближаться.

Так, это уже не нормально. Сколько ещё тут этих следов на моей, мать её, территории? Один раз, помню, Тим не испугался, когда мы вместе с ним случайно наткнулись на медведя. Его звонкий яростный лай спугнул хозяина леса, и я даже не успел понять, что произошло, увидев только, как большое бурое тело с молниеносной скоростью бежит прочь от маленькой, по сравнению с ним, охотничьей собачки, хрустя прошлогодней листвой. А сейчас эта самая собачка боится даже не животного, а следа, который оно оставило. Это меня и настораживало, потому что я не знал, как объяснить себе поведение своего пушистого друга. В голове даже мелькнула мысль, что заболел блохастый, но болезни я такой не знаю. Посмотрим, что будет с ним завтра. Честно сказать, из-за реакции Тима на всё происходящее мне стало как-то не по себе. Как, интересно, к нам корова пробралась? Не перепрыгнула же через забор.

Солнце уже стремилось к горизонту, окрашивая небо своими лучами в огненно-рыжий цвет, а облака в малиновый. Я убрал всю скошенную траву под навес и, изрядно заколебавшись с этим делом, вытер пот со лба, случайно взглянув на задворки, где увидел знакомую фигуру сгорбившегося в три погибели деда, бродящего в высокой траве и поглядывающего на меня.

–Чего вы делаете, дядь Стёпа? Грибы ищите что-ль? – усмехнулся я, раскатав рукава, ведь стало попрохладней.

Старик глянул на меня косым взглядом, словно тот шпион, вынюхивающий секреты.

–Володь, - вдруг произнёс он, внимательно вглядевшись в моё лицо, - ты у себя на участке ничего не находил странного?

–Да нет, а что? – непонимающе спросил я, нахмурив брови и напрягая память, - а хотя… видел! Видел я следы эти, про которые вы мне рассказывали. Знаете, где? Прям тут, рядом с халупой своей! Пробралась ко мне соседская скотина как-то…

После моих слов Степан напрягся пуще прежнего, словно что-то понял. Увидев это, я замолк, ожидая от него какого-то разъяснения.

–Помниться мне, ты на охоту ходил недавно, да? Далеко, небось, залез, шумел, как чёрт на свадьбе? - строго стал выяснять он, словно за что-то меня ругая.

–А где вы видели тихого охотника с ружьём, которое слышно за десять километров? Я-ж не с луком хожу, дядь Стёп! У меня ещё и собака лает на каждую взлетевшую птицу. А отчего вы спрашиваете?

–Нашумел ты, Володя, на свою голову. Лес не любит этого. Сидеть бы тебе тихо теперь и носа ночью на улицу не показывать, - настоял старик, чем вызвал у меня даже лёгкую агрессию.

–А в туалет мне, простите, на горшок ходить? Сортир у меня отдельный от дома, как видите. Вы если что-то знаете, то говорите, ёлки-палки.

Степан не ответил, опустив голову и пойдя себе дальше, чем удивил меня ещё сильнее. Никогда его таким не видел. Он всегда весёленький старичок, громко говорящий, весело шутящий. А сейчас мрачный, как тень, бледный. И темы такие странные ведёт. Мы с ним не то чтобы часто общались до этого, но всё же.

Ладно, бес с ним. Под ногами вертится мой пушистый напарник, смотря на меня голодными глазами. После сытного ужина мы зашли в дом, я уселся на кресло и погрузился с головой в книгу, забыв обо всём на свете. Тим улёгся у меня в ногах возле печки, из которой доносилось успокаивающее тресканье сухих дров. Перед сном надо протопить дом, а то захвораем и никакой охоты не будет.

За окном темнеет, пора растапливать баню и принимать ванные, так сказать, процедуры. Баня находится на самом краю моего двора. Зимой, пока из неё выйдешь и добежишь до дома, весь жар пройдёт, и замёрзнешь как собака в одном-то полотенце. Её ещё мой дед строил, царство небесное. Он посчитал, что такая отдалённость от всего остального – не лишняя мера безопасности на случай, если банька станет слишком жаркой и воспылает огнём. В таком случае пожар хотя-бы на другие дома не переползёт. Его задумку вполне можно понять.

Я отложил книгу в сторону, взял все принадлежности от мочалки до зубной щётки, и вышел на улицу, где во всю хозяйничали сумерки и трещали сверчки.

Тим выбежал вперёд меня и настороженно уселся на порог.

–Со мной собрался? – улыбнулся я ему, - нет уж, сиди в доме. Тебя помоем как потеплеет, королевич блох.

Пёс послушно вернулся в дом, где я зачем-то оставил для него включённый свет в одной из комнат, а сам отправился в баню. Не успел я дойти, как по всей улице пронёсся звук собачьего лая. Соседские псы хором начали заливать свою громкую беспорядочную и совсем не мелодичную песню. Вы удивитесь, но я совсем не люблю этот звук, хоть и сам являюсь хозяином того, кто с радостью присоединился бы к блохастому оркестру. Особенно этот лай, который может длиться больше получаса, раздражает ночью.

Стараясь не обращать на это внимание, растопив печь, я, в полумраке, освещаемом только одним тусклым светильником на потолке, принялся исполнять все процедуры гигиены, смывая с себя вонючий пот и зелёные маленькие травинки, оставшиеся на коже после работы. Придётся стирать ещё и одежду, но уже не в этот раз.

Внезапно светильник стал слегка мерцать. Я испугался, что рискую остаться в темноте, покрытый мылом с ног до головы, а потому зажёг несколько приготовленных для подобных случаев свечей и продолжил ванные процедуры, молясь всем богам, чтобы мне не пришлось менять лампочку.

Уже заканчивая процесс, я вдруг поймал себя на мысли, что мне как-то не по себе. Почему-то выходить на улицу совсем не хотелось, но и оставаться в мрачной жаркой бане тоже не улыбалось. Появилось детское наивное желание как-то мгновенно очутиться сразу в спальне. Какая-то чушь мне в голову лезет. Я постарался прогнать все дурные мысли, а когда распахнул дверь на улицу, то понял, что собачий лай ещё не унялся. Странно, хозяева оглохли что ли? Почему никто не затыкает своих охранников?

В окне дома, из которого сочился свет, виднелась фигура моего Тима, залезшего передними лапами на подоконник и уставившегося прямо мне в душу. Признаться, тогда меня это даже напугало. Он так никогда не делал. Я включил фонарик, чтобы осветить себе дорогу и не наступить случайно на вылезшего на охоту ежа или, ещё хуже, змею. Какое-то внутреннее волнение нарастало, сжимая сердце в груди, отчего ноги старались идти быстрее. Впервые за многие годы я чувствую что-то подобное, даже на охоте ведя себя здраво и безэмоционально.

Не пройдя и пяти метров, я вдруг понял, отчего у меня это чувство. По ту сторону моего забора кто-то был. Я случайно заметил его, когда увидел два ярких огонька в темноте, как будто светящиеся кошачьи глаза. Но это была не кошка. Ростом неизвестный примерно с человека, а то и выше. Худой, мохнатый и совсем не шевелящийся.

–Ты кто такой? Тебе чего надо? – крикнул я ему, наивно надеясь разглядеть в этой фигуре облик своего соседа или ещё кого-то из деревенских.

Но то, что стояло в десяти метрах от меня за забором, что был ему по пояс, вовсе не являлось человеком. Я понял это, когда направил на него луч фонаря и едва не упал на землю. Какой-то чёрт, но не рогатый. Лицо, вроде как, человеческое, не считая звериных глаз и сплюснутого носа. Всё тело не имеет одежды, но покрыто густой шерстью. Руки длинные, что едва-ли не достают до земли. Он был как будто слеплен из разных зверей, имея по части тела от каждого. Ноги точно от барана или коровы, глаза кошки, клыки волка, а лапы медведя. Создание подняло их и начало медленно перелазить через забор, уверенно направляясь ко мне.

Охотничий опыт дал о себе знать. Я не застыл, как вкопанный, просто смотря на эту нечисть, а ломанулся со всех ног в своё главное укрытие – дом, где находилось моё ружьё, готовое в любой момент совершить выстрел.

Включив свет везде, где только можно, я, на пару с прибежавшим ко мне перепуганным до смерти Тимом заперся в своей комнате, где было всего одно окно. Я не видел того, кто пришёл ко мне, но почему-то знал, что он видит меня и прямо сейчас смотрит сквозь темноту и тоненькое стекло, которое без проблем выбьет, если ему того захочется. Жизнь меня никогда не приводила в церковь, я ни разу не молился за свои тридцать и копейками лет, но прямо сейчас мой мозг пытался вспомнить все молитвы, которые знал и не знал.

Я сжимал в руках ружьё, трясясь от холода, покрывшего моё тело, и слушал скуление и лай дрожащего Тима, забившегося в угол рядом со мной и не отводящего взгляда от окна, на которое вдруг легла большая конечность, напоминающая что-то между рукой человека и лапой медведя.

Лай соседских собак не унимался, он давил на мозг, заставляя бояться ещё сильнее. Не в силах это терпеть, я вскочил на ноги и, не тратя время на долгие прицеливания, навёл ружьё на окно, надавив пальцем на крючок. Прозвучал разрывающий ушные перепонки выстрел, осколки стекла разлетелись в разные стороны и послышался душераздирающий рёв ужасного животного, а затем наступила короткая тишина. У меня звенело в ушах. Стрелять в закрытом помещение – идея плохая. Сперва я слышал только как Тим скулит и нервничает, но потом слух вернулся.

Чудовище, пришедшее к нам, не унялось после выстрела. Не знаю, попал я в него или нет, но даже если да – оно выжило. Я это понял по звуку, словно вокруг дома кружится галоп двадцати лошадей. В окнах мелькало мохнатое тело, корчащиеся и дёргающееся. Выстрелом я сбил его с толку, чем, возможно, спас себе жизнь. Сквозь вой соседских собак я слышал его протяжный стон, напоминающий последние вздохи свиньи перед смертью, только намного громче.

Мы с Тимом перебежали в другую комнату и там просидели до самого утра, не смыкая глаз. Пёс дрожал, как облитый ледяной водой, скулил и стучал зубами. Он боялся не меньше моего. У самого меня сердце стучало так, что аж виски трещали, а руки ныли от того, как крепко я сжал ружьё. Но, кажется, пронесло. Тварь не пыталась больше ворваться в наш дом, через время она угомонилась. Последнее, что я слышал, это хруст моей яблони, а потом ночная тишина. Собаки тоже начали смолкать одна за другой, закончив свой зловещий хор. За их воями никто даже не услышал, наверное, что я стрелял.

Только с восходом солнца я позволил себе опустить веки и вздремнуть, но из бдительного сна меня вырвал стук в дверь. На пороге стоял встревоженный Степан, что искренне улыбнулся, когда увидел меня живым и невредимым.

–Проходите, дядь Стёп…, - впустил я его внутрь, выглядя, наверное, как живой мертвец.

Старик усмехнулся, увидев в моих руках ружьё. Он уже обо всём догадался.

–Приходил к тебе, значит? – многозначаще спросил он, оглядев разбитое окно, - у тебя пол двора в крови. Боялся, что твоя.

–Нет… не моя, - нехотя вспоминая образ пришедшего ко мне ночного чудовища, ответил я, - вы знаете, кто ко мне приходил, так? Что это за тварь была?

Мы уселись за стол, старик сам налил нам по кружке чая и принялся рассказывать, понимая, в каком плохом состоянии я сейчас нахожусь.

–Это напасть для многих, разделяющих твоё ремесло, дружище. Охотники, рыбаки, лесники, грибники… все страдают, если в лесу ведут себя неправильно. У леса есть, так сказать, законы, да. Есть… хозяева. Они не любят, когда к их владеньям относятся неуважительно.

–Да чего я сделал-то такого? За что меня так?! – обижено раздражался я, подняв брови и громко поставив кружку на стол, что чуть не ошпарился.

–Кто-ж тебя знает, я-то с тобой в лес не хожу. Я вообще больше стараюсь туда не ходить, после личной встречи с хозяевами. Знаю точно, раз уж они послали к тебе того, кого ты вчера видел, значит, есть за что.

–Не понимаю. Вы тоже уже сталкивались с таким?

–Мы деревья валили, землю раскапывали для полей, иногда даже траву жгли. Давно это было. Вот и навлекли на себя беду. Я и два моих брата, - старик вдруг помрачнел, дойдя до этой темы, - десять лет назад я потерял их обоих, может помнишь даже. В одну ночь. Да и сам бы кончился, если б стрелять не умел. Лес забрал их у меня.

–Как мне бороться с этой напастью? Что я, каждую ночь сидеть в углу с ружьём должен, дом свой охранять?!

–А зачем тебе его охранять? У тебя же пёс есть! – Степан взглянул на заснувшего прям на полу Тима, обессиленного после жуткой ночи, - животные получше нас, людей, угрозу чувствуют. Он ведь тебе уже намекал, что дело нечисто, да? Скулил ночами, волновался. К тому-же хозяева всегда оставляют небольшой подарок перед тем, как своих слуг натравить на кого-то. У меня этот подарок до сих пор сохранился…

Старый Степан засунул руку в карман на груди и вытащил маленькую вещицу, при виде которой мои глаза стали размером по пять копеек. Несколько косточек, перевязанных льняной верёвкой. Точно такую же вещь я и Тим нашли вчера, закопанную в земле рядом с домом.

–Ты вот чего, - продолжил старик, - на охоту месяц этот не ходи, зверя не стреляй. Лучше наоборот, дерево на лужайке посади, солонец создай, речку почисти. Может, простят тебя… хозяева леса. И уважай пойманную дичь, понял? Ты в лесу – гость. Так и веди себя в нём подобающе.

На этом наш диалог и завершился. Выйдя на улицу, чтобы проводить старика, я увидел, что весь мой двор усеян следами крупных копыт и окроплён пятнами тёмной крови. Особенно этих пятен было много прям возле разбитого окна.

Эти… хозяева леса… как их обозвал Степан, приходили ко мне ещё прошлой ночью. Именно о них меня предупреждал Тимоха, а я по своей невежественности чуть не подверг нас обоих смерти. Жестокой смерти, я подозреваю.

Как оказалось, нет в нашей деревне ни у кого коров. Думаю, это и так уже понятно. Я послушался старого мудреца, отложил свои планы по охоте и выполнил его советы. Купил в городе несколько ростков дикого дуба и посадил на ближайшем лугу рядом с лесом.

Больше меня ночные гости не навещали. Но каждый раз, когда я просыпаюсь от скуления Тима, рука сама собой тянется к ружью, а холодный пот сразу выступает на коже. Ту роковую ночь я никогда не забуду…