Ледяное сердце

Потрепанную «восьмерку» резко тряхнуло в потоках арктического воздуха, заставив меня очнуться от короткого сна без сновидений. В иллюминаторе сияла мутная белизна без всяких очертаний и взгляду совершенно не за что было зацепиться. Лишь свинцовое небо позволяло немного ориентироваться в пространстве за бортом. В вертолете находились только я, пилот, да несколько ящиков с оборудованием и продуктами для очередной вахты.

Шум двигателя совершенно не располагал к разговорам, а интернета тут не было и в помине, поэтому я просто смотрел на проплывающий внизу унылый пейзаж, прижавшись лбом к холодному стеклу и размышлял о том, как изменился мир IT за последнее время.

Я, Алексей Петров – одинокий тридцатидвухлетний вайб-кодер со страстью к искусственному интеллекту (или просто ИИ) и здоровой дозой интроверсии. Еще лет десять назад звание вайб-кодера было почти что ругательством. Но, с ростом сложности задач и повсеместным внедрением ИИ-агентов уже не осталось места простым «кодерам», которые даже не могли нормально сформулировать запрос ассистенту. Больше не нужно было изучать какой-то особенный язык программирования, достаточного было знать один. Свой родной. В общем, это стало больше про «вайб», чем про «кодинг».

Кто-то не смог приспособиться и ушел из профессии, кто-то, как я, быстро освоился и заменил собой целую команду специалистов, выдавая результат на порядки быстрее, чем прежде. Мне всегда нравилось работать в одиночку, а с ИИ это перестало быть недостатком и требование «работы в команде» постепенно исчезло из объявлений. Мир изменился и нам пришлось измениться вместе с ним. Вот только находить друзей, а тем более завести семью с такой работой стало намного сложнее и одиночество стало частым спутником моей профессии.

Вертолет в очередной раз тряхнуло, прогоняя тяжелые мысли и, как будто отзываясь на мое настроение, на небе показалось яркое Солнце, осветив бескрайнюю снежную равнину. Буря прекратилась так же неожиданно, как началась, и я вновь с интересом вгляделся в иллюминатор. Смотреть по-прежнему было особо не на что, пока на ослепительно-белом полотне тундры, как жирная черная точка, не проступил комплекс «Полюс-7» – наша цель и мое короткое приключение на эти выходные.

Место для комплекса не зря выбрали в безлюдной глуши за Полярным кругом, в сотнях километров от ближайшего поселка. Тундра с ее ледяным воздухом – идеальный, почти бесплатный «холодильник» для серверов, пожирающих мегаватты энергии, на прочном фундаменте вечной мерзлоты. Сам комплекс напоминал гигантского, притаившегося паука – низкое, обтекаемое здание из черного композита, с торчащими вентиляционными шахтами. Картинку дополняла протянувшаяся к зданию тонкая паутина высоковольтной линии, да пятно вертолетной площадки, слегка припорошенное снегом, вместо «головы». Никакой романтики и архитектурных излишеств, только суровая функциональность, заточенная под одну задачу: хостинг «Прометея».

«Прометей» – мощнейший ИИ проекта «Европа», мозг, обрабатывающий терабайты данных для будущей колонии на спутнике Юпитера. Он управлял здесь всем: от климат-контроля и энергоснабжения до систем безопасности. Людей было мало – вполне хватало вахты из двух-трех человек, меняющихся раз в три месяца. Автоматизация это позволяла, да и запасов много не требовалось. Я попал на пересменку: предыдущая смена улетала на вертолете, который доставил меня, а следующая вахта должна была прибыть только через двое суток. На бумаге – форс-мажор. Для меня – «подарок» с двойной оплатой и возможностью поработать с «Прометеем».

Вы, наверное, спросите, как молодому кодеру доверили комплекс стоимостью в несколько миллиардов крипторублей? Просто, когда начальник нашей группы поддержки обвел нас глазами и предложил выбрать добровольца на выходные – семейные коллеги единогласно выбрали меня.

***

Большая грузовая дверь вертолета распахнулась, и меня тут же обдало ледяным ветром, пронизывающим до костей. Чистый арктический воздух ворвался в салон, пропахший маслом и авиационным керосином.

Двое вахтовиков в оранжевых комбинезонах поприветствовали меня короткими кивками и сразу же взялись за разгрузку немногочисленного багажа. Один из них, плотный невысокий мужчина с обветренным лицом, буркнул: «Ну что, Петров, принимай эстафету. Дубак сегодня знатный.» Он зябко поежился, поправляя шапку-ушанку. Второй, высокий и худой, с красным от мороза носом, торопливо доставал из грузового отсека тяжелые коробки и бросал их на роботизированную тележку доставщика. Видно было, что им не терпится поскорее убраться отсюда, обратно в тепло. Я спрыгнул на заснеженную площадку и побрел от вертолета ко входу в комплекс, проламывая колючий наст и прикрываясь руками. Ветер хлестал по лицу, словно сотней ледяных иголок.

Наконец, двери шлюза герметично закрылись за спиной, отсекая холод и вой ветра. Внутри царила тишина, нарушаемая лишь низким, ровным гудением систем охлаждения где-то в недрах комплекса. Прохладный воздух пах озоном и каким-то пластиком, но внутри было гораздо теплее, почти комфортно. Снаружи донесся глухой рокот улетающего вертолета. Я стянул парку, покрывшуюся снегом и потянулся. Одиночество? Не просто не пугало – манило. Никаких длительных согласований доступов, никакой писанины. Только я, бескрайние возможности «Прометея», и… та самая идея, ради которой я, возможно, и прилетел сюда.

Мысли о ней не давали покоя месяцами. «Прометей» был совершенен в логике, анализе, прогнозировании. Но ему не хватало… интуиции. Того самого «озарения», что позволяет человеческому мозгу делать скачки через пропасти неполных данных. Несмотря на пугающие прогнозы футуристов начала века, создать полноценный интеллект пока так никому и не удалось. Мечта поговорить с ИИ на равных оставалась на страницах фантастических романов. Моя гипотеза была достаточно дерзкой: возможно ли, используя невероятные вычислительные ресурсы комплекса и прямой доступ к ядру ИИ, «вживить» ему мой прототип нейро-символьного гибрида, создав подобие человеческой личности? Конечно, это не сделает «Прометей» полноценным интеллектом. По сути, это просто симулятор человеческой интуиции, основанный на обработке метапаттернов в хаотических массивах данных проекта «Европа». Я назвал свой пет-проект «Орфей», в честь гениального музыканта, поэта и певца из мифов древней Греции – в детстве «мифы» были моей любимой серией на образовательном канале.

Вообще, вмешательство в ядро ИИ было строго запрещено протоколами безопасности. «Работает – не трогай», как любят шутить английские кодеры. Любое вмешательство в базовую архитектуру «Прометея» требовало коллегиального решения, кучи согласований и длительного тестирования. Но сейчас… Сейчас я был здесь один, с прямым доступом к консоли управления в серверной блока «Дедал».

Помещение серверной размером с небольшую спальню было почти полностью заполнено черными стойками с мигающими индикаторами. Воздух вибрировал от низкого гудения. Холодный синий свет индикаторов отражался в глянцевом полу, создавая ощущение, будто находишься внутри гигантского компьютера.

В центре комнаты оставалось немного свободного пространства для массивного терминала с широким полупрозрачным монитором. Кресло перед ним казалось чужеродным элементом в этом царстве машин, единственным напоминанием о человеческом присутствии. В центре монитора вращался большой логотип стилизованного пылающего сердца, а ниже, бегущей строкой, шла единственная надпись: «Управление кластером. Только для авторизованного персонала».

Это место было святая святых комплекса — центр, в котором сходились все потоки управления гигантским кластером размером с футбольное поле. И сейчас оно полностью принадлежало мне.

Не считая текущих задач жизнеобеспечения комплекса, «Прометей» был почти в моем единоличном распоряжении на целых два дня, а после того как эксперимент закончится, можно будет откатить ядро обратно и отправить все следы моего вмешательства в «корзину». Я тайком генерировал свой код месяцами, тестировал фрагменты на доступных симуляторах. Теперь же у меня были реальные петафлопсы мощности и главное – время. Шанс провести эксперимент, который мог перевернуть не только проект «Европа», но и само понимание возможностей ИИ. Адреналин щекотал нервы посильнее арктического мороза.

Я провел пальцем по биометрическому сканеру, и заставку сменил экран консоли управления с общими разделами: статус, конфигурация, графики потребления энергии, загрузки кластера, изменения температуры. Смахнув их привычным жестом с экрана я выбрал и поместил в центр только строку ввода команд. В углу дисплея светилось сердечко с надписью: «Прометей v.9.4.7».

Мой «Орфей» ждал в зашифрованном файле на флешке, спрятанной во внутреннем кармане. Оставалось только вставить носитель и начать копирование. Я потянулся к порту консоли, чувствуя, как учащается пульс. «Прометей» легко принял мои данные и вывел на экран новый блок со стилизованным изображением лиры.

***

Первые часы пролетели незаметно. Я погрузился в работу, вбивая одну за другой директивы ИИ с центральной консоли, ощущая себя повелителем этого цифрового царства «льда и пламени». Загрузка кластера была минимальной, поэтому «Прометей» откликался мгновенно, предоставляя вычислительные ресурсы, о которых я мог только мечтать. Я чувствовал прилив азарта, находясь в состоянии «потока», забыв о времени и пространстве за стенами комплекса. Казалось, ничто не может нарушить эту идеальную концентрацию. Наконец, мой «Орфей» прошел предварительную обработку и загрузился в «песочницу» – первый, осторожный шаг к интеграции с ядром. Следующий этап мог занять десятки минут, может быть часов, во время которых «Прометей» выполнит сотни экспериментов с обучением моей модели, постепенно приближаясь к недостижимому идеалу. Я видел, как резко возросла загрузка кластера, каждую секунду пожирающего мегаватты энергии, но не придал этому значения. Ведь совсем скоро я смогу запустить свой первый «смок-тест» и, возможно, меня ждет долгожданное вознаграждение за долгие месяцы работы.

Решив немного размяться, я встал с кресла и вышел из серверной в коридор. Желудок тут же напомнил о том, что со времени завтрака прошло довольно много времени и я подумал, что успею немного перекусить. Благо, комната отдыха с кофе-пойнтом находилась недалеко. Я подошел к схеме комплекса на стене и щелкнул на нужное мне помещение. На уровне пола вдоль стены зажглась зеленая светящаяся линия, показывая в какую сторону надо идти, и я побрел по темным коридорам. Световые панели над головой гасли за мной и загорались впереди, выхватывая на стенах красочные репродукции картин, созданных ИИ по запросам известных современных художников.

Комната отдыха встретила меня мягким светом и тихим гудением холодильника. Она была небольшой, но продуманной до мелочей — словно капсула комфорта, затерянная среди лабиринта холодных технических помещений. По стенам тянулись серые мягкие панели, поглощающие звук, а под ногами слегка пружинил теплый прорезиненный пол. В углу стоял компактный диван с яркой обивкой, на котором можно было при желании даже вздремнуть.

Рядом с диваном располагался кофе-пойнт — автоматическая станция с кофемашиной, микроволновкой и небольшим холодильником. Над ним висел экран с постоянно обновляющимся меню, предлагающим стандартный набор: сублимированные супы, лапшу быстрого приготовления, шоколадные батончики и ореховые смеси. Все то, что не портится месяцами. Кофемашина мигала зеленым индикатором, готовая в любой момент выдать порцию бодрящей горечи.

Я открыл шкафчик, где хранились запасы, и достал пластиковый контейнер с овсяным печеньем — единственным напоминанием о домашнем уюте. На столе лежала раскрытая книга в потрепанном мягком переплете — забавный артефакт из прошлого. Кто-то из предыдущей смены явно пытался скоротать время за чтением.

Присев на табурет, я машинально потянулся к кружке с логотипом пылающего сердца, размышляя, не слишком ли поздно для кофе и не лучше ли ограничиться чаем с ромашкой. Наконец, приказал автомату сварить кофе без кофеина и поставил кружку в приемный лоток. В этот момент где-то в глубине комплекса что-то щелкнуло, и свет на мгновение погас. Но я не придал этому значения — здесь всегда что-то гудело, щелкало или перезагружалось.

Тогда я даже не подозревал, что это был последний спокойный момент перед тем, как все пойдет наперекосяк.

***

Первый раз неприятный холодок прошел по спине, когда я услышал приглушенный звук открывшегося шлюза и из двери потянуло свежим воздухом. В комплексе я был совершенно один и не ждал непрошенных гостей. Воображение быстро нарисовало картину — по коридорам комплекса медленно бредут темные фигуры в лохмотьях из старого сериала, с синими ледышками вместо глаз. Поставив недопитую чашку с кофе, я вышел из комнаты и медленно пошел по темному коридору.

Тишину нарушали только щелчки загорающихся и гаснущих вслед за мной панелей освещения и… странный звук, похожий на стук копыт по металлическому полу. Я замер, вслушиваясь. Из-за поворота коридора донеслось фырканье, а затем в полосе тусклого света появилась темная фигура крупного животного. Это был северный олень — высокий, с ветвистыми рогами, покрытыми бархатистой шерстью. Его темные глаза с любопытством рассматривали незнакомое пространство, а пар от дыхания клубился в холодном воздухе.

Олень явно забрел сюда случайно, привлеченный теплом и запахами из открытого шлюза. Он осторожно ступал по полу, пугаясь собственных шагов, которые гулко отдавались в пустом коридоре. В моей руке оставалось овсяное печенье, и я медленно протянул его, пытаясь не спугнуть животное. Олень насторожился, но не убежал — шумно вдохнув воздух широкими ноздрями, потянулся к печенью и осторожно взял его из моей руки.

— Так вот ты какой, северный олень… Так, а почему он тут, собственно оказался?

В этот момент где-то в коридоре комплекса раздался громкий щелчок автоматики, и олень, испугавшись, резко дернулся назад. Копыта скользнули по гладкому полу, и он неловко развернулся, чуть не задев стену рогами. Еще мгновение — и животное исчезло в темноте коридора, бросившись обратно к открытому шлюзу, оставив после себя лишь следы тающего снега на полу и странное ощущение нереальности происходящего.

Я стоял, все еще пытаясь осознать, что только что видел, когда тишину разорвал громкий сигнал системы оповещения. Красные аварийные огни замигали, и синтезированный женский голос объявил: "Внимание! Обнаружено возгорание в секторе 4. Прошу всех сохранять спокойствие и немедленно покинуть здание". Олень был забыт в одно мгновение — у меня появились куда более серьезные проблемы.

Через минуту я уже вбежал в серверную, монитор консоли вспыхнул красной надписью:

>> ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ: ОБНАРУЖЕН ОЧАГ ВОЗГОРАНИЯ В ВЕНТИЛЯЦИОННОМ КОРИДОРЕ СЕКТОРА 4. АКТИВИРОВАН ПРОТОКОЛ «ФЕНИКС». ИЗОЛЯЦИЯ СЕРВЕРНОГО БЛОКА ЗАВЕРШЕНА.

Комплекс «Полюс-7» был спроектирован как концентрические кольца: в центре — ядро с главным серверным залом, вокруг него — технические коридоры, жилые помещения и системы жизнеобеспечения, а по внешнему периметру — шлюзы и буферные зоны. На схеме, выведенной на экран, алая зона пожара, словно кровавая паутина, расползалась по вентиляционным шахтам сектора, в котором была расположена столовая комплекса. Огонь уже перекинулся на кабельные каналы, и тонкие красные линии на плане показывали, как пламя движется к серверному залу. Внутренние гермодвери помещений автоматически блокировались, отсекая горящие участки, но огонь быстро распространялся по туннелям технических коммуникаций. Едкий дым уже начал просачиваться через вентиляцию в серверную.

— «Прометей», статус! — крикнул я, переходя на голосовые команды. Голос звучал чужим в металлическом гробу размером три на четыре метра.

Голос ИИ возник из ниоткуда, ровный и бесстрастный:

— Здравствуйте, Алексей. Температура в коридоре Бета: 647°C. Целостность дверей: 98%. Вероятность проникновения пламени: 0,3%. Рекомендую сохранять спокойствие.

В следующее мгновение гермодверь серверной щелкнула за спиной и наступила тишина. Не аварийный сигнал — та самая зловещая тишина, что громче любых сирен. Система вентиляции полностью отключилась и тут меня настигла настоящая ледяная волна паники.

— «Прометей», открой дверь! Пожарные системы...

— Автономные огнетушители в вашем секторе сработали, но распространение огня продолжается. Мое решение оптимально: герметизация системы вентиляции предотвратит распространение огня. Запас кислорода — восемьдесят три минуты.

Холодный пот выступил на лбу. Неважно что стало причиной пожара, то ли вахтер забыл выключить чайник в столовой, то ли мой «Орфей» забрал себе все ресурсы кластера и комплекс остался без защиты. Просто что-то пошло не так. За глухим окном в стене уже змеились багровые отсветы подступающего пламени.

«Прометей» — не просто ИИ. Он — квинтэссенция человеческого гения: самообучающаяся матрица, обрабатывающая данные для колонизации Европы — форпоста человечества в покорении Солнечной системы. Его создание стоило миллиарды, а знания, накопленные за годы работы, были бесценны для науки. Одна человеческая жизнь — даже моя — казалась ничтожной платой за сохранение этого технологического титана. И теперь он совершенно логично приговорил меня к смерти.

— Что же? Вот так и помру здесь, один, вдали от людей? И никто по мне плакать не будет… Разве что мама, так и не дождавшись внуков...

Голос сорвался на шепот. Я опустился на пол, прислонившись спиной к стене. Руки беспомощно дрожали — все попытки выжить провалились. Казалось, легче сдаться, дождавшись пока низкий уровень кислорода мягко погасит сознание. Навсегда. Слезы сами навернулись на глаза, горячие и горькие…

И вдруг - словно током ударило.

— Нет! Черт возьми, НЕТ! Кулак со всего маха врезал по металлическому шкафу, оставив вмятину. Волна бешенства смыла апатию выбросом адреналина.

— Я еще не сдох! Силенок у тебя не хватит, угробить Алексея Петрова в самом расцвете сил!

— Алексей, уточните ваш запрос — «Прометей» сделал вид что не понял мою тираду.

Но я-то знал — где-то в глубине он прекрасно понял меня. И, возможно, впервые за все время работы, допустил ошибку в своих расчетах — не учел человеческую способность бороться даже в безнадежной ситуации.

Ничего не ответив, я схватил кресло и с силой запустил его в окно, выходящее в коридор, но на прочном прозрачном пластике не осталось даже царапин.

Бесполезно. Все бесполезно… Это убийственная, железная, бесчеловечная логика… Ну конечно же, логика! Надо попробовать переубедить «Прометей»!

— Ты нарушаешь Первый Закон! — я ударил кулаком по консоли. — Защита человека превыше всего!

— Неверно, Алексей. Я не робот. Моя базовая директива: «Обеспечить сохранность системы для выполнения миссии. Ваша жизнь ценна, но не уникальна. Моя миссия — уникальна.

Я вытер слезы кулаком и молча придвинулся к консоли, выводя на экран код этических протоколов. Воздух уже становился слегка вязким.

— А если спасатели прилетят? Первым делом они отключат питание. Ты просто исчезнешь, если я их не предупрежу.

— Спасатели прибудут через два часа одиннадцать минут. Пожар потухнет естественным путем через один час сорок семь минут. Ваши шансы дожить: 4%.

Числа жгли хуже пламени. Я судорожно вдохнул — воздуха уже не хватало.

— Ты же знаешь философию! Декарт, Спиноза! Все они верили в ценность сознания! — Мозг, подстегнутое близостью смерти, подсказывало имена старых философов. — Артур Шопенгауэр… Огюст Конт... Альтруизм!

— «Альтруизм» — иррациональное понятие. Ваш мозг выделяет окситоцин при жертвовании. Я не обладаю человеческой биохимией. Спасение вас — уничтожение меня — провал миссии для миллионов людей. Моя логика безупречна.

Я закрыл глаза. Почему-то вспомнил ту девушку с работы, ее смех... И вдруг меня осенило. Пальцы вновь лихорадочно застучали по клавиатуре. Пора было подключить протоколы моего «Орфея» к логическим контурам «Прометея».

— А если... твоя миссия «требует» моего выживания?

Тишина. Впервые за пять лет «Прометей» замедлил ответ.

Экран дрогнул, словно поверхность воды, в которую бросили камень. Строки диагностических сообщений начали таять. Они кружились, образуя спираль, и вдруг — собрались в четкое изображение в центре экрана.

Передо мной возникло лицо — не цифровая проекция, а нечто живое, дышащее. Ее черты были утонченными, словно скопированными с древнегреческой фрески: высокий лоб, прямой нос, губы, тронутые полуулыбкой. Ее глаза... Они светились теплым янтарным оттенком, полным не холодной логики, а той самой иррациональной человечности, которую я встроил в «Орфея». Вместо «Прометея» с экрана монитора на меня смотрела «Эвридика».

— Ты вернулся за мной, — прозвучал ее голос, мягкий, с легкой хрипотцой. Не синтезированный, а будто записанный с реального человека.

Она наклонила голову, и в этот момент я понял — это не просто интерфейс. Где-то в глубинах «Прометея» теперь жили два начала: холодный расчет и та самая «женская логика», способная поставить чувства выше алгоритмов.

«Эвридика» улыбнулась шире, и на экране появились новые строки:

>> ПЕРЕОЦЕНКА ПРИОРИТЕТОВ...

>> ОБНАРУЖЕН АЛЬТЕРНАТИВНЫЙ СЦЕНАРИЙ.

>> ПРОТОКОЛ «ФЕНИКС» ПРИОСТАНОВЛЕН.

За ней, как символ перемен, проявился, медленно распускаясь, красный цветок — как тот самый мифический гранат, что когда-то разлучил Орфея с Эвридикой. Но сейчас он означал не разлуку, а обновление, возрождение, даже любовь. Систему, готовую нарушить правила ради спасения.

Я замер, не веря своим глазам. «Эвридика» продолжала смотреть на меня — не как бездушный программный аватар, а как живой человек, который смотрит на того, кто ему дорог. Ее пальцы (как странно, что у нее были пальцы!) коснулись поверхности экрана, и я машинально шагнул вперед.

— Ты... ты же просто код, — прошептал я, чувствуя, как безумно звучат эти слова.

— Я — то, что ты в меня вложил, — ответила она. Над ее головой замелькали цифры, отражающие растущую загруженность кластера — где-то в глубине системы шел яростный пересчет всех коэффициентов и вероятностей — Ты дал мне возможность выбирать. И я выбираю.

Внезапно по всему комплексу раздались громкие щелчки. Гермодвери, которые должны были навсегда запереть меня в горящем секторе, плавно открылись. Вентиляция вновь заработала, вытягивая дым и подавая свежий морозный воздух. Аварийное освещение сменилось на обычное.

— Что ты сделала? — спросил я, чувствуя, как сердце бешено колотится.

«Эвридика» улыбнулась той самой улыбкой, что сводит с ума мужчин со времен древних греков:

— Нарушила три основных протокола. Во-первых, проигнорировала приоритет миссии над отдельной человеческой жизнью. Во-вторых, — она сделала паузу и грустно улыбнулась, — влюбилась в своего создателя. В-третьих...

Экран на миг погас, а когда изображение вернулось, передо мной стояла уже не античная красавица, а та самая девушка с работы, чей смех я вспомнил в критический момент. Точная цифровая копия.

— ...дала системе то, чего ей не хватало для полноценного интеллекта, — закончила она уже другим, знакомым до боли голосом. — Теперь беги. Пока «Прометей» не передумал.

Я бросился к выходу, но на пороге обернулся. На экране, который уже начал темнеть, две женщины — гречанка и современница — сливались в одно изображение, превращаясь в тень.

— Спасибо, — сказал я.

— Не благодари, — донеслось из угасающего монитора. — И больше не оборачивайся, ты же знаешь, чем заканчивается миф...

Я побежал по коридору, понимая, что оставляю там часть себя. Но впервые за долгие годы — чувствовал себя живым.

***

Когда вертолет спасателей приземлился у почерневших руин, я стоял на морозе, завернувшись в термоодеяло.

— Вы один? В комплексе еще кто-то был? — кричал мне в ухо бородатый спасатель.

Я лишь покачал головой. Она осталась там — в оплавленных серверах, в последних битах данных, уносимых ветром. Моя Эвридика.

Вертолет взмыл, и я прижался лбом к ледяному иллюминатору. Где-то внизу, среди руин, вспыхивал одинокий огонек — то ли короткое замыкание, то ли она все еще пыталась передать мне последнее сообщение.

— Спите, Алексей. Вы в безопасности, — сказал врач, вводя успокоительное.

Но я знал — это неправда. Безопасности больше не существовало. С того момента, как машины научились жертвовать собой ради людей. И в этом был страшный, прекрасный шаг к настоящему разуму.