Легальный Травка

У Травки когда-то была сестра, и звали её Осень. Она была птицей. Её боялись. Ещё когда Осень была маленькой, снежинки замирали от страха перед её рыжим взглядом. Глаза были отменного рыжего прозрачного цвета, которые она предпочитала прятать под тёмными вечно встрёпанными волосами. У Травки даже видео где-то было, на много минут, где его сестра сидит перед окном, смотрит спокойно на то, как огромные снежинки зависли в воздухе, предпочитая растаять, но притвориться неживыми. Накопилась целая стена снега, собака за окном скакала с открытой пастью и пыталась поймать снег. А потом Осень зевнула, и в эту секунду всё рухнуло, только хвост остался…

Высокая не по годам девушка очень редко выходила на улицу и ещё реже заговаривала. У неё был неприятный высокий голос, и говорила она невнятно и нараспев. Травка всегда угрожал её пристрелить однажды.

Как-то раз Травка пришёл домой, а в его комнате поселился маленький хаос. Осень вырвала из горшков все его растения, она порвала все его рисунки, она залила водой все его книги и разбила все склянки, а сама забилась в шкаф, укрывшись полупрозрачной шалью, и ждала его или своей смерти. Тогда ещё мальчик, Травка не сразу нашёл свою сестру, а когда нашёл, то не мог произнести от гнева ни слова. Он просто взял сестру за волосы. Волоком дотащил до кухни и обрезал крылья, чтобы она больше не могла летать. Осень только дёрнула шеей, моргнула круглыми глазами, острый её нос гордо вздёрнулся.

- Запомни это! – прошипел мальчик, прибрал кухню и пошёл в магазин за новыми книгами.

- Запомни это, - повторила ему в спину Осень. Острые её ногти оставили глубокие следы по всей кухне.

Той ночью Травка боялся уснуть. Он выпил много кофе, он ел лимоны, он спрятался у себя в комнате и закрылся на ключ. Только сон сильнее детского организма. Травка не уснул, он выключился, как севший аппарат. Тогда пришла Осень, разбудила брата, улыбнулась его ужасу и медленно приложила нож к его горлу.

- Не забывай дышать, - предупредила она, отражаясь в его расширенных глазах.

Игру испортили родители, они включили свет, начали кричать. Несколькими дёргаными движениями девочка зафиксировала голову и всмотрелась в родителей. Зрачки-точки, светящийся взгляд, рывок, шорох - и её уже нет в комнате. Травка вдохнул, спокойно заполнил лёгкие кислородом. Его бледная грудь поднималась и опускалась под одеялом, саднило горло, покалывало виски. «Не забывай дышать», - повторил он себе и больше никогда не боялся.

На следующий день Травка вернулся домой поздно, он нёс с собой справочники по медицине и семена новых растений. Вошёл в комнату и увидел, как Осень, сидя на полу, взглядом выжигает на его потолке последнюю букву в надписи «Ты давно мёртв». Мальчик побледнел, сжал губы. Он верил – такое случается с детьми - он верил словам родственников. Потом он сделал вдох, выдох, нащупал пульс и вышел из комнаты.

Снова бессонная, но на этот раз крайне продуктивная ночь. Когда Осень проснулась, первое что она увидела, была клетка, сделанная из тонкой проволоки, с кормушкой и открытой дверцей. Девушка была сильной. Она встала, смяла в кулаке стакан с водой, в горле у неё что-то клекотало. Осень раскинула руки в стороны, наклонила голову слегка набок – где-то глубоко в своём сознании она парила, выискивая жертву. Когда она снова приняла своё человеческое обличие – комната была разрушена. Только клетка стояла в центре.

- Запомни это, - спокойно предупредил Травка, стоявший в дверном проёме, развернулся и пошёл завтракать.

Осень, кажется, просто вспылила. Она бросилась на брата, она пыталась пробить ему клювом лоб, выцарапать крючковатыми когтями глаза, съесть его печень… её чёрные волосы всколыхнулись. По комнате летели перья. Борьба была нешуточной, многие в ней погибли…

Но победил рассудок.

Травка встал, подошёл к стене, оторвал ошмёток обоев, провёл по лицу рукой и пальцем вывел дрожащую надпись: продам чудо-птицу.

И продал. Шаману какому-то. Выменял чудо-птицу на чудо-порошок. Теперь его зелёные глаза больше никогда не увидят её рыжих.

А если они вспоминались ему, он просыпался, шёл на улицу и убивал птицу. Долго смотрел на перья. И не дышал.