Легенда поднебесья

— От винта! Кит! Тащи ящик «молотова»! Сейчас мы этим упырям покажем!

— Есть, папа-мишка! Уже бегу!

— Ха-ха! Неучи! Кто вас учил летать? Кит! Держись, делаю «бочку»!

— И-и-и-и-и-и-и-и-и-и!

— Не ссы, Молли! Прорвемся! Кит, швыряй бутылки! Да не в меня! В пиратов швыряй!

— Фьи-и-и-ить! Дзынь! Фш-ш-ш-ш-ш-ш!

— А-а-а-а-а-а-а! Я горю! Горю! SOS! SOS! Пятый подбит! Подбит! Спаси меня, Карна-а-а-аж!

— Красиво полетел! Слушай, Кит, ты где так научился «молотовы» бросать?! Швыряешь, прям как я в свою тещу пивом кидался!

— Балу-у, мне же шестнадцать!

— Да я в твои шестнадцать уже телкам под хвост лазил! Эх ты, сопляк! Ладно, держи штурвал. Папа-мишка сейчас достанет пулемет. Ну, держись, уроды воздушные! Ща, я вам крылья-то поотрываю!..

***

… Как болит голова! Где это я?! Кто я?! Хм, ну, положим, кто я — прекрасно помню! Я — это я! Я — Вячеслав Великий! Нет, «Великий» — это не титул, а фамилия! Да… вот такая фамилия. Даже не спрашивайте, как тяжко мне приходилось в школе…

Но это потом. Главное сейчас — выяснить, куда меня притащили. Помню, как приехал на сходку писателей в Питер, с кем-то подрался, мне дали по голове чем-то тяжелым и…. У-у-у, моя бедная голова!

— Балу! Хватит спать! Ты платить собираешься?!

«Кто так разорался над ухом?! Э-эй! Нечего меня трясти! Ща как дам в глаз! О-ох, тяжело то как, но надо и в самом деле вставать. Похоже, меня ударили сильнее, чем я смог выдержать…»

— Да не тряси ты! — ворчу я, пытаясь продрать глаза. Странно, тело так плохо повинуется мне, словно и не родное. Впрочем, я уже пару раз лежал в реанимации и это ощущение прекрасно мне знакомо. Руки-ноги словно бревна, а этот огромный живот… Ах, да, живот у меня был… И голова… Эта тяжелая больная голова сорокапятилетнего скуфа…

Наконец, мне удается приподнять тяжелые опухшие веки. Во рту чувствуется горечь, а перед глазами коричневый туман, который через пару секунд превращается в дубовую доску. Поднимаю голову и…

— А-а-а! Мать твою!

Передо мной стоит какое-то чудовище! С перепугу отшатываюсь, теряю равновесие и падаю на пол с довольно приличной высоты! Лишь через пару секунд доходит, что меня тупо развели. Надо мной склоняется встревоженный мужик со страшенным лицом. На голове коричневые космы и маленькие, глубоко посаженные глаза. Уши огромные, как лопухи. очень смахивает на шимпанзе, но говорить ему такое я точно не буду. У каждого свои проблемы.

— Балу ты в порядке? — спрашивает морда. — Не ушибся?

— Да все в норме, — ворчу я снова. Хлопая себя рукой по груди и прокашливаясь. Не узнаю свой голос. Он какой-то грубый, тяжелый, словно я внатуре медведем стал. — Ты кто такой?

— Я?! — удивляется тот, разводя руки-лапы в стороны. Ого, какие длинные. Сам невысокий и пузатый, а руки вдвое длиннее тела! — Ты чего, Балу? Головой ударился? Может, вискаря глотнешь? А, хотя, погоди, есть у меня хорошее средство!

Он исчезает за стойкой, а я медленно встаю с пола, помня о больной спине и коленях. Странно, но привычной боли нет. Вставать довольно тяжело, но куда легче, чем раньше! О-ох, я в баре? И когда это я успел подрасти? Нет, постойте! Я — это прежний я?!

Страшная догадка пронзила мой бедный мозг. Слева что-то блеснуло. Зеркало. Я медленно повернулся, страшась увидеть свое отражение, но все же глянул…

— А-А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!!

Дикий вопль ужаса еще долго разносился по округе, будя жителей спокойного островка, на котором находился бар…

Не помня себя от ужаса, кое-как добрался до стойки, где человек-орангутанг в гавайской рубашке и соломенной шляпе ловко набулькал мне какую-то настойку. Лихо опрокинул в себя высокоградусное пойло, практически не чувствуя крепости и вкуса. Теперь был твердо уверен — я больше не прежний Вячеслав Великий. Более того, нахожусь в другом мире, ибо на Земле попросту не существует прямоходящих разумных животных. Да что там! Я и сам был таким же! Из зеркала на меня смотрел хоть и человекообразный, но все же медведь! Ладно, немного преувеличиваю. Харя была хоть и грубая с выдающейся вперед челюстью и покатым лбом, но все же вполне человеческая. Но медвежьи ушки на макушке и отсутствие человеческих, а также такие же маленькие глазки смущали еще сильнее. Ясно было одно — я больше не являюсь полноценным человеком. А глядя на себя в отражении зеркальной стенки за бутылками, внимательный осмотр бармена и редких посетителей в это раннее утро давали понять, что людей здесь, наверное, вообще нет. Меня окружали такие же зверолюды, как я сам, только разных пород. Человек-лось медленно тянул пиво, в углу притулился мужик-баран. За стойкой наслаждалась утренним кофе девушка-лань, бросавшая на меня презрительно-брезгливые взгляды. И все же они были больше люди, чем звери, хотя и с выступающими зубами, ушами, хвостами и даже рогами. Все были нормально одеты в обычную повседневную одежду. Что мне сразу бросилось в глаза, все носили поясные или заплечные кобуры с торчащими из них рукоятками пистолетов. даже девушка-лань. И что-то мне подсказывает, что они не игрушечные.

— Балу? Тебе лучше? Ты так орал, что разбудил полгорода! Допился? — начал бурчать шимпанзе за стойкой. Я пока не обращал на него внимания, разглядывая собственные зубы и пытаясь вспомнить про себя все, что только приходит на память. Зубы были здоровские: белые, чистые и огромные! Клыки, а не жалкие человеческие зубы! Тело также поражало воображение — на мутной стенке отражался молодой мужчина в самом расцвете сил в потертой куртке и штанах не первой свежести. Я мог бы дать себе навскидку 30-35 человеческих лет, но не знал, сколько живут здешние обитатели. Вспомнив о главном, аккуратно залез в штаны, стараясь делать это незаметно и облегченно выдохнул. Член с яйцами были на своем месте, вот только обнаружил там огромные меховые заросли. Похоже, у прежнего хозяина тела с девушками были огромные проблемы. Кстати, где вообще этот хозяин? Внутри меня?

Но на мысленный зов никто не ответил, а внутри моего разума творилась странная каша. Я прекрасно помнил свою прежнюю жизнь, но мои воспоминания перемешивались с памятью прежнего хозяина. Это походило на фильм, который одновременно переводят сразу два специалиста, каждый из которых старается перекричать друг друга. Поморщившись, кивнул макаке, который тут же повторил настойку. Выпил, прислушался к себе. Чуть полегчало. Воспоминания не отступили, но попытались «помириться». Проще говоря, память прежней жизни чуть отошла, не мешая новой ознакомить меня с новым миром и его обычаями. Вдохнул поглубже и стал осваиваться…

Сначала прогнал через себя старую память, окончательно убедившись, что старого больного скуфа больше не существует. Эх, славные были деньки — без драки не обходилось почти ни одного дня! Стоило только кому-то новому услышать мою фамилию, как ту же начинались шуточки в мой адрес.

А я не люблю, когда надо мной подшучивают. Ну и давал в глаз. Или в лоб. Или под дых. Драться я рано научился. Родителям было не до меня: отец — военный. После развала СССР тащил в дом все, что можно было утащить из армии, благо никому не было до этого дела. Да и не секрет, что в ней всегда все тащили как в самом СССР, так и после него. До сих пор тащат, причем в гигантских масштабах. А мой отец был скромным. Брал то, что списывали на склад: старую форму, поношенные сапоги, поломанные запчасти, порванные одеяла и прочих «хлам». Частично продавали, частично ремонтировали и снова продавали. Денежка, в общем, дома имелась всегда. Мамаша тоже крутилась как могла, чтобы обеспечить нам с сестрой счастливое будущее. Наташка-то крутилась как заводная юла и в конце концов выросла, сделала хорошую карьеру, окрутила какого-то мужика с администрации, а я рос полным обалдуем! Учился более-менее, но на этом плюсы заканчивались, несмотря на все усилия родителей сделать из меня человека. Кое-как поступил в универ, откуда вылетел уже на третьем курсе и пошел в армию. Сказать, что бесцельно провел там два года жизни — значит, ничего не сказать. Армия двухтысячных все еще напоминала зону в тюрьме, а в чем-то даже переплюнула ее. Заточки солдаты с собой не носили, но извращенцев хватало, про воровство я говорил, дедовщину никто не отменял, а молодые парни, не выдерживавшие всего этого накладывали на себя руки каждые полгода в разных частях страны. И всем было наплевать. Я выдержал. Но никому не советую повторять мой печальный опыт, хотя и стал умнее, циничнее и жестче. Потом еще помотался по стране в поисках работы и себя, женился, завел детей, работу, но чего-то не хватало. И лишь после очередного визита в больницу вдруг начал писать книги. Просто развлекательное фэнтези, но многим зашло. Постепенно стал более-менее известным, начал ездить на тусовки писателей, и, в конце концов, получил на одной из них по башке…

На этом мои воспоминания о прежней жизни заканчивались. Я был на все сто процентов уверен, что там и кончился, остался лежать холодным трупом на полу. Было немного жаль родных, но там куча родственников. Не пропадут. Значит, меня буквально выдернуло из прежнего тела и вселило сюда. А куда делся прежний хозяин — неизвестно. Может, помер от алкоголя или чего еще как раз в тот момент, когда меня сюда закинули. Вопрос только зачем? Я не был выдающимся человеком. Никогда не стрелял по людям, не обладал особенными навыками инженерии и вообще был полным распиздяем, если честно. Ну, книги писал, да и все. Но если нечто решило сделать по-своему и подарить мне второй шанс, то я отказываться не буду!

Что же касалось новых воспоминаний… Тут все было сложно. Его, а теперь меня, звали просто — Балу. Даже фамилии никакой не было. Жизненная карьера у этого парня-медведя… Ну, в общем, тоже не сложилась. Жил он на пристани в какой-то развалюхе, которую и домом назвать было сложно, питался кое-как, но у него было единственное, за что он держался обеими лапами! Шикарный и почти новый самолет-амфибия, купленный им на все сбережения пару лет назад. Оказалось, у старого Балу был талант пилота. Стоило ему сесть за штурвал «утенка» или «нырка», как он ласково называл самолет, из ленивого увальня и недотепы он сразу превращался в крутого пилота-аса, способного провести «нырок» там, где боялись даже лучшие из лучших!

Однако это не мешало ему периодически спускать заработанное в баре Луи, где я сейчас и находился. Так он и балансировал между полной нищетой и средним достатком, то падая на самое дно, то за один рейс зарабатывая неплохие суммы. В гараже рядом жил (!) гениальный техник по прозвищу Баламут, или коротко Балли. Настоящего имени он никогда не называл, а Балу никогда не интересовался его автобиографией. Друзьями они особо не были, но приятелями, пожалуй, да. По крайней мере, Балли постоянно ремонтировал самолет, вносил в него какие-то апгрейды, усовершенствования, менял запчасти, а Балу оплачивал расходы, кормил его, да иногда давал денежку. Баламут был до ужаса простым парнем, другой бы давно послал тупого ленивого медведя куда подальше, но ремонтнику нравилось копаться в «нырке». Если бы его не было, Балу бы давно спился и уже бы никогда не смог подняться. Но с поддержкой механика-гения ему удавалось наверстать упущенное… до следующего похода в бар.

Что меня особенно заинтересовало, новые воспоминания показывали произошедшее максимум за последние пару-тройку лет. Что было раньше почему-то было скрыто в тумане, а попытавшись «нарыть» побольше знаний о прошлом, получил острый приступ головной боли. Или у прежнего хозяина тела была какая-то психотравма, или амнезия, или у меня не было доступа к основной памяти по причине вторжения в чужое тело. В любом случае мне придется жить и осваиваться в этом новом и необычном для себя теле. Для начала надо…

— Балу! Плати!

Окрик бармена-орангутана или шимпанзе вывел меня из задумчивости.

— Ща, погоди, — огрызнулся я, хлопая себя по карманам куртки. — Сколько должен?

— Семь баксов, старина, — немедленно отозвался тот, ловко протирая стеклянные бокалы белоснежной салфеткой. — Наличка или записать на твой счет?

Я наконец-то обнаружил во внутреннем кармане довольно увесистое портмоне. Правда банкнот там было немного. Там же обнаружилась моя фотка на правах пилота, несколько просроченных квитанций, куча мелочи и несколько зеленых денежных знаков. Удивительно, но в ходу здесь были американские доллары. Правда вместо профиля президента-человека на меня одним глазом гордо смотрел профиль человека-ястреба. А в остальном все было то же самое, что на современных баксах: цифры, слова, водяные знаки. Причем я прекрасно понимал надписи, хотя они были ни на русском, ни на английском. Вообще, язык не напоминал мне ни один из известных, но я прекрасно на нем говорил и читал. Вероятно, одно из последствий переноса сознания.

Мелких купюр не было, а монеты считать не хотел. Выложил десятку и тут же получил две монетки по одному доллару. Вопрос, куда делся еще один, задавать не стал — на чай, куда ж еще. А судя по задумчивому взгляду Луи, поступил как-то не так. Наверное, Балу был еще тем скупердяем. А я прекрасно понимаю тяжесть работы в ресторанном бизнесе. Да и любой работы, потому не стал даже слова говорить. Кивнул ему и вышел на улицу, с удовольствием вдохнув свежий морской воздух.

Мой дом находился в огромном мегаполисе Кейп-Сьюзет, располагавшемся на гигантском острове размером с Австралию. Город был единственным огромным оплотом цивилизации, так как со всех сторон его защищали огромные неприступные скалы. Выход к морю и он же безопасный воздушный коридор был всего один и он строго охранялся многочисленными зенитными орудиями. Если бы не они, Кейп-Сьюзет давно бы пал жертвой небесных пиратов, коршунов и падальщиков, охочих до чужого добра, бича всех мирных самолетов. Про них было мало что известно, а в памяти Балу и еще меньше. Они не обращали внимания на его «нырок», так как взять с него было нечего, но не щадили крупные транспортники.

Вообще в этом странном мире, похожем на американский городок тридцатых годов двадцатого века, морское дело было не очень развито. Зато вовсю шло строительство самолетов. По слухам, у пиратов также было огромный летательный аппарат, на котором они и основали главную базу. Главарь пиратов, Дон Карнаж, давно облизывался на Кейп-Сьюзет, но боялся отхватить от зениток. Потому и держался подальше, иногда нападая на мирные или плохо охраняемые транспортники. Когда он чересчур наглел, на перехват вылетали истребители, вооруженные по последнему слову техники. Пираты редко сталкивались с ними в бою, предпочитая смываться, и все же пару тройку самолетов теряли. Но и у них были свои механики ремонтная база, так как их силы совсем не таяли. А найти в мире ублюдков на место погибших товарищей им было проще всего. Правительство не раз высылало карательные отряды на поиск и уничтожение пиратов, но тем таинственным образом удавалось скрыться в облаках.

Вдыхая свежий воздух, я не сразу сообразил, что бар Луи находился не в городе, а на отдельном островке, где собирались всякие темные личности. Здесь тоже был свой городок с мирными жителями, но каждый их них постоянно носил при себе оружие, пуская его в ход при любой угрозе. А учитывая тот факт, что остров никем не охранялся, сюда же частенько наведывались и пираты. Впрочем, ни Луи, ни жители их терпеть не могли, потому и не привечали. А вот мне предстоял первый полет на нырке, ожидавшем у пристани. Другого пути домой не было…

Однако судьба распорядилась по-своему…

Не успел я сделать и шагу, как в меня кто-то врезался с такой силой, что я влетел обратно в бар Луи прямо через салунные двери! Хорошо, что там не было крепких ворот из металла, иначе бы меня расплющило! А так, я проехался на спине по залу под изумленные восклицания посетителей и бармена. За оружие пока никто не хватался, но бывали разные случаи и народ был ученый. Начнешь стрелять первым, а потом будешь платить за разрушения. Если выживешь, конечно.

— Пацан?! — удивленно выдохнул я, едва разглядев того, кто в меня влетел. — Ты чего? С неба свалился?!

— Так и есть! — весело ответил тот, спрыгивая и становясь рядом. — Извини, дядь. Управление потерял. Не обижайся, лады? Ого! Ты таксолетчик?!

— Хех, ну… да, — промямлил я. Мелкий вихрастый пацан упорно смотрел мне в глаза. Нет, минуту. Он смотрел выше! Моя кепка! Точно!

Сняв фуражку, взглянул на эмблему таксомоторной службы. В Кейп-Сьюзете было несколько, но Балу работал сам на себя, выплачивая налоги за самодеятельность с каждого заказа. Но сейчас мне некогда было рыться в воспоминаниях.

— Да, малыш, таксолетчик, — вздохнул я. И тут заметил под мышкой у парнишки странный ларец.

— Что это у тебя, — спрашиваю, протянув руку.

— Не трогай! Не твое, вот и не лезь! — вдруг набычился тот.

— Эй, ладно, ладно, не кипятись, — согласился я, убирая руки. — Луи? Я вроде ничего не сломал?

— Наоборот, вытер собой пол! — улыбнулся тот.

— Тогда я пошел, — махнув ему, двинулся к выходу.

Малец что-то сказал в спину, но мне уже было не до него и его странного сундучка. Своих проблем миллион. А выходя, едва не столкнулся со странным типом в еще более странном наряде то ли корсара, то ли гвардейца. На его боку болтался длинный клинок, но это меня почти не удивило — в это время холодное оружие носили многие. Он не обратил на меня внимания, входя внутрь в сопровождении десятка типов подозрительной наружности, а я пошел дальше по своим делам, хотя в голове заныла тревожная нотка… Что-то во внешности этого «корсара» показалось мне знакомым.

Но меня ждал «нырок» и мой первый полет, поэтому я отбросил сомнения и двинулся в путь.