Леха. 2 книга.

Великолепие тронного зала империи Карзанитов было призвано ослеплять и подавлять. Золото и малахит, алый шелк и молочный мрамор — все кричало о мощи, которая исходила от малахитового трона, где восседал Кассиан.

Он потягивал с кресла-трона вино из хрустального кубка, разглядывая танцующих пар. Бал был в самом разгаре. Женщины в шелках и жемчугах порхали, как тропические птицы, их смех был мелодичным и фальшивым. Мужчины в расшитых камзолах, с орденами на груди, вели негромкие беседы, но их глаза постоянно скользили в его сторону, выискивая знак внимания или гнева.

Вот он, пир победителя, — думал Кассиан, и вино вдруг показалось ему горьким. Я шел к этому всю жизнь. Мечтал о этой власти, о этом золоте, о этом страхе в глазах окружающих. И вот, я всего этого добился.

Он вспомнил брата. Не как близкого человека, с которым в детстве они играли в салочки, а как помеху на пути к трону. Вспомнил тот вечер, когда в покои брата вошли верные люди, а он, Кассиан, стоял за дверью, сжимая в руке напиток с отравой в нем. Затем несильное вливание в глотку почти спящего человека. Затем крики и вопли придворных. Крик племянницы, Элинор, которую к сожалению он не успел убить... Потом тишина.

Сначала — эйфория. Он сидел на этом троне, еще теплом от тела брата, и чувствовал, как империя простирается у его ног. Он был богом. Цезарем. Железной волей, что согнет этот мир под себя.

Но прошли недели, и его золотая клетка начала сжиматься.

Как-то на одном из балов к нему подошел, покачиваясь, молодой князь Люсандер, его щеки пылали от вина и наглости.
— Ваше Величество! Величайший из Карзанитов! — он притворно, явно не заморачиваясь об этикете слегка поклонился. — Бал — восхитителен! Но мои виноградники... они требуют внимания. Снизьте пошлину на экспорт, и я смогу достойно содержать свои земли!

Кассиан посмотрел на него холодным, тяжелым взглядом. Этот наглец получил уже три поместья из конфискованных владений сторонников брата.
— Твои виноградники, Люсандер, приносят тебе достаточно, чтобы оплачивать твоих любовниц и игру в кости. Империя ведет войну. Каждая монета нужна на армию. Не для того, чтобы ты мог купить еще одну алмазную подвеску для очередной актриски.

Лицо князя вытянулось. Он попытался что-то сказать, но Кассиан просто отвел взгляд, демонстративно повернувшись к своему канцлеру, Магистру Орландо. Князь, побледнев, отступил, растворяясь в толпе.

— Наглец, — тихо прошипел Кассиан.
— Молод и глуп, Ваше Величество, — так же тихо ответил Орландо. — Но за ним стоит его отец, князь Вальтар, который держит в кулаке весь восточный фронт. Отказ может оскорбить...

— Пусть оскорбляется, — отрезал Кассиан. — Если его участие в делах империи так важно, он должен понимать, что сейчас не время для выпрашивания подачек. Дмитрий не дремлет.

Имя короля Дмитрия висело в воздухе тяжелым свинцом. Пока Кассиан наслаждался своими балами, соседняя империя, почуяв слабину, уже второй месяц вела против него войну на границе. Не объявляя ее официально, конечно. Просто «пограничные стычки», «карательные экспедиции» против «незаконных поселенцев». Все понимали, что это — испытание на прочность. Проверка нового царя.

Позже, в своем кабинете, заваленном картами и донесениями, Кассиан скинул с себя маску невозмутимости. Он был измотан.
— Что у нас на фронтах? — бросил он Орландо.

Мужчина подобрался, подойдя ближе к огромному овальному столу за которым восседал Король Кассиан. Прокашлялся и сосредоточившись на своих мыслях произнес

— Князь Вальтар, ваше Величество, отец того самого Люсандера, выражает «глубокую озабоченность» ситуацией на границе и просит передать, на издержки по содержанию армии двадцать тысяч золотых, для «патриотического подъема», — начал канцлер. — Графиня Инесса с запада намекает, что ее поддержка на голосовании о новых налогах будет зависеть от разрешения на беспошлинную торговлю с нейтральными государствами. Герцог Лоренцо...

— Хватит! — Кассиан ударил кулаком по столу. — Все они! Все тянут на себя! Каждый день — как торг на базаре! Они не понимают, что если Дмитрий прорвется, их виноградники и торговые караваны сгорят первыми?

— Они понимают, Ваше Величество. Но они надеются, что вы заплатите за их безопасность из своей казны, сохранив их личные богатства.

Дипломатические интриги опутывали его плотнее паутины. Каждое решение было компромиссом, каждое назначение — сделкой. Он чувствовал, как его реальная власть, та, что должна была быть абсолютной, утекает сквозь пальцы, растрачиваясь на подкуп и усмирение этой жадной оравы.

В дверь постучали. Вошел капитан гвардии Гораций, пахнущий пылью и холодным железом. Контраст между ним и разодетыми аристократами был разительным.
— Ваше Величество. С фронта идут печальные новости. -

Мужчина не решаясь озвучить новость замялся стоя на одном месте.

Тот видя нерешительность докладчика бросил ему даже не глядя в его сторону.

-Да не мямли ты, не девочка, говори уже что случилось, и поскорее, пока терпение мое не сорвалось на тебе. -

Тот понимая что ещё мгновение промедления и его повесят на ближайшем суке, отчеканил.

- Отряд Дмитрия взял штурмом форт «Серый Камень». Гарнизон вырезан.

В воздухе повисла тишина. Кассиан медленно поднял глаза на Горация.
— Комендант?
— Сбежал одним из первых, Ваше Величество.

Кассиан закрыл глаза на мгновение. Гнев был холодным и ясным.
— Найти его. Доставить в столицу. Публичная казнь за трусость и предательство. Пусть все увидят, какая участь ждет тех, кто забывает свой долг.

Гораций кивнул и повернулся было уходить, но остановился.
— И еще что-то, капитан? — спросил Кассиан, уже снова погружаясь в карты.

— Не столь значительные донесения с юга, Ваше Величество. В приграничных деревушках появился некий проповедник. Сеет смуту. Говорит о новом сильном лидере, неком Алексее. Зовет народ под его знамена.

Кассиан равнодушно махнул рукой.
— Какой-то Алексей? Очередной пройдоха, который мнит себя мессией. Не до него сейчас. Пусть местные власти разберутся. У меня настоящая война на севере.

Гораций поклонился и вышел.

Кассиан снова остался один. Он подошел к окну. За стенами дворца город жил своей жизнью, не ведая о бурях, бушующих в кабинете короля. Мужчина смотрел на свое отражение в темном стекле — уставшее лицо человека, который добился всего, о чем мечтал, и теперь не знал, что с этой мечтой делать. Власть опьяняла, но похмелье было ужасным. И он с ужасом понимал, что это только начало.

Апартаменты Кассиана тонули в полумраке. Тяжелые бархатные занавеси цвета спелой сливы были задёрнуты, скрывая начинающийся рассвет. Воздух был густым, сладким и дурманящим — смесь дорогого ладана «амбр», испарений выдержанного вина и терпкого аромата женской кожи и дорогих духов. В центре покоев, на гигантском ложе с балдахином из серебряной парчи, возлежал Кассиан. Его халат из темно-синего шелка был распахнут, обнажая загорелую грудь, испещренную старыми шрамами — немыми свидетелями былых интриг и стычек.

Рядом, подобно экзотическим цветам, раскинулись его фаворитки. Их было восемь прекрасных обнаженных нимф, среди них была та, которая в сердце короля занимала первое место. Леди Изабелла, ее огненно-рыжие волосы, распущенные по шелковым подушкам, казались расплавленным золотом в свете масляных ламп. Ее глаза, цвета зеленого малахита, с насмешливым блеском наблюдали за Кассианом. Ее тонкие пальцы с ногтями, окрашенными соком кошенили, лениво перебирали жемчужное ожерелье на его груди.

— Мой лев, — ее голос был низким, чуть хриплым, словно от долгого шепота. — Ты сегодня неспокоен. Даже вино не может усмирить бурю в твоих глазах. О чем ты думаешь? О новых землях для завоевания? Или, быть может, о новой жемчужине для своей короны?

С другой стороны прильнула к нему юная графиня Анна. Ее белокурые локоны пахли полевыми цветами, а огромные голубые глаза смотрели с поддельной наивностью, которую Кассиан когда-то находил забавной.

— Оставь его, Изабелла, — капризно надула губки Анна. — Пусть наш повелитель отдыхает. Власть должна приносить радость, а не заботы. Правда же, Ваше Величество?

Кассиан медленно повернул голову, его взгляд скользнул по их лицам. Эти женщины были частью его трофеев, живым доказательством его величия. Но сегодня их присутствие вызывало отчего то лишь раздражение. В насмешливом взгляде Изабеллы читалось знание, которым он с ней когда-то поделился в минуту слабости.

«Да, власть должна приносить радость», — пронеслось в его голове с горькой иронией. «Но почему тогда ее вкус — как пепел?»

— Конечно мои хорошие- произнес он и жестом дал понять, что именно необходимо королю от них. После утех Кассиан бесцеремонно отодвинул девушек, встал с ложа и, набросив халат, подошел к резному столику, где стоял кувшин с водой. Он плеснул воды в серебряный таз, с силой умыл лицо, словно пытаясь смыть с себя и запах вчерашнего пира, и тягостные мысли.

— Орландо ждет, — бросил он через плечо. — С отчетами о реальности которую тот не желал слышать и не хотел верить.

«Каким образом брату удавалось балансировать в делах внешней политики.» Думал правитель и как же он пожалел в этот момент о том, что казнил почти всех князей, которые имели отношение ко всем основным отраслям правления королевством. Но увы и ах. После боя кулаками не машут.» С силой протерев свое лицо на сухо полотенцем, так что кровь прилила к лицу, он посмотрел на своих любовниц.

— Опять этот старый крот? — Изабелла не смогла удержаться от колкости. — Он вечно ползает в ваших покоях со своими свитками, словно предвестник беды. Прогоните его, мой Царь. Мир подождет.

— Мир не ждет! — рявкнул Кассиан, обернувшись. Его лицо исказила гримаса гнева. — Пока мы здесь предаемся утехам, Дмитрий точит мечи на наших границах! А вы... вы лишь сладкий яд, который усыпляет мою бдительность!

Он увидел как девушки отреагировали на его слова. Глаза Анны наполнились слезами, а на губах Изабеллы застыла презрительная улыбка. В этот момент он понял всю глубину своего одиночества. Остальные же просто закутались в одеяла и сделали вид что их тут нет.

Он был окружен людьми, но каждый из них хотел что-то от него получить: одни — власти, другие — богатства, эти — милостей и защиты. Никто не видел в нем человека. Только трон. Только корону.

Пока Кассиан пытался заглушить внутреннюю пустоту в объятиях фавориток, в Малом Тронном зале, при свете всего нескольких свечей, собрались остатки тех, на ком ранее держалась империя при его брате.

Фельдмаршал Каэлен, чье лицо напоминало старую, изрытую оспой карту сражений, стоял у камина, сжимая в руке пустой кубок. Его мундир, увешанный орденами, сидел на нем мешком.

— Он погубит нас всех, этот чертов самозванец — голос фельдмаршала был глухим, но полным неукротимой силы. — Смотрю я на эти отчеты... Дмитрий взял уже три пограничных форта. Не штурмом, нет! Гарнизоны просто... разбежались! Потому что знают — никакой поддержки с тыла не будет! А наш «прославленный» монарх что делает? Устраивает пиры и меняет фавориток как перчатки! Казна пуста, как бочка из-под вина после его попоек!

Пухлый барон Лионель, бывший министр финансов, нервно поправлял свой парчовый камзол.
— Каэлен, умоляю, потише... Слуги повсюду. Но... вы, увы, правы. При покойном государе я отчитывался за каждую медную монету. Он знал все доходы и расходы. Казна росла и увеличивалась. А теперь... — он развел руками, и его пальцы, унизанные кольцами, блеснули в огне. — Теперь нынешний министр финансов получает указы: «Выделить сто тысяч золотых на новый праздник» или «Закупить жемчугов для леди Изабеллы». А когда я робко намекаю на недофинансирование армии, мне говорят: «Введите новый налог». Но народ уже ограблен до нитки!

В тени, в высоком кресле, сидела герцогиня Мариам. Ее строгое, аристократичное лицо было бесстрастно, но глаза, серые и холодные, как зимнее небо, видели все.
— Вы оба говорите о симптомах, а не о болезни, — ее голос был тихим, но каждое слово падало, как камень. — Болезнь в том, что на троне сидит не государь, а мальчишка, опьяненный властью. Его брат... — она сделала небольшую паузу, и все невольно замерли, — его брат был ПАУКОМ. Он сидел в центре паутины и чувствовал малейшую вибрацию. Он знал, кому можно позволить наживаться, а кого нужно держать на расстоянии. Он не раздавал титулы и земли — он ИМИ ЖОНГЛИРОВАЛ. Кассиан же просто раскидывает их направо и налево, думая, что так купит лояльность. Он не понимает, что тем самым обесценивает саму суть правления Королевством.

— Что же нам делать, Мариам? — спросил Лионель, с надеждой глядя на нее. — Открыто выступить? Это мятеж.

— Пока что — наблюдать и ждать, — ответила герцогиня. — И искать... альтернативу. На случай, если наш корабль окончательно разобьется о скалы безрассудства своего капитана. Империя важнее одного человека, даже если на нем корона. -

Затем она придвинулась ближе и заговорчески проговорила.

-Ходят слухи что принцесса жива, а если это так, у нас есть возможность изменить все в лучшую сторону. Ведь Эл была моей племянницей. И уж что что а общий язык с нею получиться найти-

Присутствующие в комнате словно не удивились, видно тоже слышали об этом.

— Значит нужно очень осторожно возобновить поиски наследницы трона- произнес Каэлем

На следующий день Кассиан, вопреки советам Орландо, устроил грандиозный обед в честь «успешного отражения атак Дмитрия» — успех заключался в том, что враг пока не взял четвертый форт. Золотой зал сиял. Музыканты играли нежную мелодию. На столах грудами лежали фрукты, дичь, редкие сладости.

Кассиан восседал во главе стола, пытаясь изобразить беззаботность. Рядом с ним сидели Изабелла и Анна. Князь Вальтар, который совсем недавно прибыл с передовой поднял свой кубок.

— Ваше Величество! Да здравствует мудрость и сила Карзанитов! Мы все восхищаемся вашей... твердостью в отношении того несчастного коменданта. Дисциплина — столп империи! Но... — он сделал многозначительную паузу, — позвольте высказать свое скромное мнение. Не пора ли перейти от обороны к наступлению? Ударить по Дмитрию так, чтобы он надолго запомнил силу нашего оружия!

Кассиан медленно отпил вина. Он видел, как все присутствующие замерли, ножи и вилки застыли в воздухе.
— Ударить, Вальтар? — переспросил он, и его голос прозвучал неестественно громко. — Для удара нужна армия. Для армии — золото. Твои солдаты, к примеру, пожирают столько, что хватило бы на содержание двух новых легионов. Может, твои воеводы начнут, наконец, ЭКОНОМИТЬ?

Лицо Вальтара покрылось багровыми пятнами.
— Моя огневая мощь, Ваше Величество, — это ГЛАЗА и РУКИ империи на подступах к восточной части империи. Я не могу ее направить на передовую. Так как это ослабит мои тылы.

— Твои тылы — это твой сын, который уже в который раз требует с меня подачки? — резко перебил Кассиан. Он встал, опершись руками о стол, и его взгляд скользнул по бледным лицам сановников. — Все вы здесь — ГЛАЗА, РУКИ и МЕЧИ империи. И у каждого из вас, я знаю, есть своя ЦЕНА. — Он почти выкрикнул последнее слово. — Но скажите мне... Мой брат... он как-то умудрялся заставлять вас служить, не разбрасываясь золотом как мелкой монетой. КАК? Может, вы, его верные слуги, откроете мне этот секрет?

В зале воцарилась гробовая тишина. Музыка умолкла. Даже Изабелла замерла с поднесенным к губам кубком. Призрак прежнего императора, жесткого, справедливого и безжалостного, вошел в зал и встал за спиной у Кассиана. Каждый из присутствующих ловил себя на мысли: «При нем такого бы не случилось». Кассиан видел это в их глазах — в этом молчаливом осуждении, в этом сравнении, в котором он всегда был вторым. Он проигрывал мертвецу.

Поздно ночью, когда гости разошлись, а Кассиан в одиночестве пытался напиться до беспамятства в своих покоях, дверь с грохотом распахнулась. Ворвался Гораций. Его плащ был в пыли, лицо — искажено ужасом и гневом.

— Ваше Величество! — его голос сорвался. — Беда! Отряд, который был послан по вашему указанию Князем Мираторгом на юг... чтобы найти того смутьяна... того Алексея...

Кассиан медленно поднял на него мутный взгляд. По трезвому наверняка гонец бы лишился головы не произнеся не слова. Но состояние короля было настолько хреновым, что тот был практически в полной апатии. Только ночью он мог себе это позволить, ничем не думать и не переживать. Хотя в последнее время удавалось это только после третьего кувшина вина пинонуар.
— Что с отрядом? Опоздали? Проповедник сбежал? - пробормотал король

— Нет, Ваше Величество... Они... они все мертвы. Уничтожены. До последнего человека.

Кассиан замер. Холодная волна протрезвления пробежала по его телу.
— Уничтожены? Кем? Сборищем каких-то оборванцев с вилами?

— Нет! — Гораций с силой тряхнул головой. — Это была не толпа. Это была ЗАСАДА. Продуманная, хладнокровная. Они действовали как… как… как демоны. Из ниоткуда летели арбалетные болты, пробивая доспехи, лучшие доспехи как бумагу. Их конница проходила сквозь наши ряды словно нож разрезая масло. Их мечи срезали наши при встрече клинок к кленку. Их оружие невероятно крепкое. А броня на воинах настолько непробиваема, что нашим лучникам с трудом удавалось с пятого раза пробить ее, да и то, не повредив серьезно противника. -

Легкая дрожь пробежала по руке Кассиана. «Это невозможно, моя армия, мои воины лучшие в королевстве. Мое оружие самое грозное на континенте»

Почему именно сейчас появился этот «Алексей» И не преувеличивают ли его значимость в империи. Возможно какая ни будь диверсия со стороны Дмитрия.

С оглушительным ревом Кассиан швырнул свой золотой кубок в камин. Тяжелый металл с глухим стуком ударился о камень, вино брызнуло на ковер, словно кровь.
— КОНЕЦ! — проревел он, его лицо перекосилось от бессильной ярости. — Конец этим пирам! Найти мне этого Алексея! Я хочу видеть его голову на пике перед этими воротами! А тех, кто послал тот отряд... всех, кто знал об их маршруте... всех, кто мог ПРЕДУПРЕДИТЬ... арестовать! За измену! За предательство!

Но, отдавая приказ, он увидел не ярость в глазах Горация, а нечто худшее — панический, животный СТРАХ. Страх человека, который понял, что корабль не просто дает течь, а разламывается пополам, и капитан в припадке безумия рубит канаты собственного спасательного плота. Смута, которую он презирал и игнорировал, уже была здесь. Она дышала ему в затылок. И его ближайшее окружение смотрело на него и видело не спасителя, а виновника надвигающегося конца.