Дождь расходился всё сильнее, тем самым намекая, что заглянул к нам надолго, но в салоне автомобиля было тепло и сухо, из качественных колонок играла приятная ненавязчивая музыка и вроде бы ничто не предвещало беды, когда у меня зазвонил телефон, и я с некоторым удивлением увидела, что звонит отец.
Даже разволновалась немного, не с первого раза попав по нужной кнопке, а когда поднесла к уху и произнесла:
– Алло?
То в ответ услышала:
– Лиза… Здравствуй. Беда дома. Прости, что… так. Катюша…
– Пап? - Сердце пропустило стук и я практически выкрикнула: - Пап, что такое? Что с Катей? Ну? Говори уже!
– Убилась, Катюша. Прости.
– Что…
Из моей руки выпал телефон и кровь застучала в висках. Кажется, я прослушала всё, что говорил отец, если вообще что-то говорил, но тут автомобиль резко затормозил, задняя дверь распахнулась и рядом сел Юрий, зачем-то протягивая мне пахучую влажную салфетку, а сам уже поднимал с пола мой телефон и нагло вмешивался в мою беседу с отцом. Представился. Задал несколько уточняющих вопросов. Покивал. Сказал что-то ещё…
И тронул меня за плечо, подавая бутылочку с водой и пристально глядя в глаза.
– Елизавета, придите в себя. Всё хорошо. Слышите? Ваша сестра жива. В реанимации, но жива. Наглоталась таблеток, но это заметила горничная, и успели откачать. Лиза! Вы меня слышите?
Медленно сморгнув, взглянула на мужчину чуть более осознанно и так же медленно кивнула.
Слышу. Слышу, да…
– Причина? - Не узнав собственный голос, повторила вопрос: - Ты выяснил причину? Почему она это сделала?
– Нет. - Одинцов поморщился. - Ваш отец отказался мне это говорить. Но готов поговорить с вами. Он сейчас в клинике вашего дяди. Екатерина тоже там. Едем?
– Едем.
===
Эх, всё-таки не доубилась))