Лес длиною в жизнь

Лес простирался до края света, словно зелёное море, чьи волны из листьев и ветвей пели о вечности. Его корни уходили в глубины земли, храня тайны, что древнее первых слёз. Воздух здесь был густым, пропитанным ароматом хвои, мха и цветущих трав, — дыханием природы, что обнимало каждого, кто ступал под его своды. Птицы пели мелодии старинных шкатулок, а закаты звучали последними аккордами дня, уходя в небо, как в объятия.

— Но есть в этом лесу уголок, что хранит больше, чем жизнь, — начал старик, его голос дрожал, как осенний лист. Он опирался на трость с резной головой орла, а глаза, подёрнутые дымкой лет, горели живым светом. Рядом бежал мальчик в жёлтой куртке, его кудри подпрыгивали, а лицо светилось любопытством.

— Какой, дедушка? — спросил он, заглядывая старику в глаза.

Старик указал тростью на тропу, исчезающую в тенях:

— Пойдём. Я покажу тебе дерево, что помнит любовь.

Лес сомкнулся вокруг них, словно страж, оберегающий свою тайну.

Они шли по узкой тропинке, усыпанной опавшими листьями, которые шуршали под ногами, как старые страницы книги. Воздух здесь был еще более насыщенным, а свет солнца пробивался сквозь ветви, создавая причудливые узоры на земле. И вот, наконец, они вышли на небольшую поляну, где высилось дерево, которое невозможно было не заметить. Оно было огромным, величественным, словно древний страж, наблюдающий за всем миром. Его корни, словно щупальца гигантского существа, вцепились в землю, а крона поднималась так высоко, что казалось, будто она касается облаков.

Под деревом, почти полностью скрытый мхом, лежал камень с выбитыми на нем цифрами и именем. Мальчик подбежал к нему, прищурившись, чтобы разглядеть буквы.

— Что это, дедушка? — спросил он, удивленно оглядываясь вокруг. Оббежав вокруг дерева, он замер, пораженный его красотой. Казалось, что это не просто дерево, а целый мир, заключенный в одном стволе. На его ветвях висели листья самых разных форм и размеров: кленовые, березовые, бамбуковые, даже пальмовые. Кора меняла текстуру на глазах — то она была гладкой, как шелк, то шершавой, как старая кожа. Некоторые ветки были усеяны цветами, другие — ягодами, а третьи оставались совершенно голыми, словно дерево решило сохранить их для чего-то особенного.

— Это удивительное дерево, — сказал старик, подходя ближе. — Оно впитало в себя множество других деревьев, словно собрало их души. Посмотри на эти шрамы, — он указал тростью на глубокие вырезы на стволе. — Они очень старые, но все еще видны. Это раны, которые оно получило много лет назад, но не умерло. Оно просто стало сильнее.

Мальчик провел рукой по одному из шрамов, и ему показалось, что дерево слегка дрогнуло, словно отозвалось на его прикосновение.

— У всего есть своя история, — продолжил старик, опускаясь на скамейку у подножия дерева. Его голос стал тише, будто он боялся потревожить тишину. — Знаешь, сколько мне было годков, когда я впервые услышал эту историю? Чуть поменьше, чем тебе. Отец рассказывал ее мне, и теперь я расскажу ее тебе.

— Правда? — глаза мальчика загорелись. — А что это за история?

— Красивая история, — улыбнулся старик, и в его глазах появилась легкая грусть. — Она похожа на сказку. Взгляни на этот камень, что там написано?

Мальчик наклонился и прочитал вслух:

— Элизабет Клеймор, жила с пять тысяч семьсот восьмидесятого по пять тысяч восемьсот шестой год.

— Да, — кивнул старик. — Она без него жизни не видела. Любила больше жизни… — его голос стал мягче, будто он вспоминал что-то очень личное. — Жила здесь с тех пор, как стала отшельницей. Не хотела расставаться с этим деревом. Говорят, она приходила сюда каждый день, даже когда заболела. А потом… — он замолчал, словно собираясь с мыслями. — Теперь ее могилка здесь. Красивая была в молодости — не поверишь! А уж какой у нее был характер… Умная, скромная девушка. Ни перед кем не задавалась. Люди ее обожали. Но она выбрала его…

— Кого, дедушка? — мальчик подался вперед, словно боялся пропустить хоть одно слово.

— Вот здесь и начинается та история, которую я хотел бы тебе рассказать, — старик вздохнул, и его взгляд стал отрешенным, будто он видел перед собой события далекого прошлого. — Отец мой, твой прадедушка, работал тогда в здешней полиции. Он носил настоящий офицерский мундир, с блестящими пуговицами и золотыми нашивками. Занимался он, в основном, тем, что следил за порядком. В тот день ничто не предвещало ни беды, ни чего-либо необычного…

Исполинский паровоз медленно полз по рельсам, словно древний зверь, пробуждающийся от долгого сна. Его красный котёл блестел на солнце, а белые круги на черных дисках колёс казались глазами, следящими за каждым движением вокруг. Гулкий стук колёс о стыки рельсов напоминал сердцебиение гиганта, а пронзительный свисток разрывал воздух, предупреждая всех, кто осмелился бы пересечь его путь.

— Стой! — раздался голос полицейского, который бежал вдогонку за одним из омнибусов. Машина, пыхтя клубами чёрного дыма, пыталась проскочить перед самым носом паровоза. Полицейский махал жезлом, но его крики терялись в шуме работающих механизмов.

Однако судьба решила за него. Омнибус, не успевший пересечь пути, резко остановился — одно из колёс, сорвавшись с оси, угодило прямо в глубокую лужу, оставшуюся после недавнего дождя. Машина замерла, как раненое животное, а её водитель выскочил наружу, яростно размахивая руками.

— Непорядок! — воскликнул полицейский, подходя к месту происшествия. Он был одет в строгий чёрный мундир с золотыми нашивками на плечах, которые поблёскивали на солнце. На его руках красовались безупречно белые перчатки, а серебряный свисток всё ещё висел на шее, будто готовый в любой момент снова разразиться тревожным сигналом.

— Когда же уже нам привезут новый шлагбаум на этот переезд… — проворчал он себе под нос, качая головой. Этот участок дороги давно стал головной болью для местной полиции.

Подойдя к омнибусу, офицер постучал жезлом по окну:

— Сэр! Извольте покинуть транспорт и установить колесо обратно на ось!

Дверь омнибуса со скрипом открылась, и на пороге показался невысокий мужчина с кучерявым белоснежным париком. На его глазу красовался монокль, а на голове — цилиндр, который, казалось, вот-вот сползёт на землю. Мужчина был облачён в ярко расшитый костюм с фраком, а в руке держал элегантный зонтик, выполнявший роль трости.

— Какой хороший предлог для того, чтобы услышать от меня объяснения того, почему я спешу… — произнёс он с едва заметной усмешкой, спускаясь по ступенькам.

Офицер сразу узнал его.

— Господин Уоттерлок! Какая неожиданная встреча! — воскликнул он, стараясь скрыть удивление. — Как поживает ваша фабрика? Как дети?

Уоттерлок смерил офицера холодным взглядом, затем важно прошагал к луже, где валялось отпавшее колесо. Подцепив его зонтиком, он несколько раз взмахнул рукой, раскручивая колесо вокруг своей оси, и с ловкостью, совершенно неожиданной для человека его возраста, закинул его обратно на место.

— Вот так, — произнёс он, гордо поправляя цилиндр. Затем, вернувшись к офицеру, он вновь смерил его взглядом, будто проверяя, достаточно ли тот впечатлён.

— Мой сын скоро женится, офицер Герренд! — внезапно воскликнул Уоттерлок, и его лицо озарилось радостью. Он даже исполнил пару неуклюжих па, словно празднуя это событие прямо на месте.

Офицер лишь улыбнулся. Такие высокие господа, как Уоттерлок, любили говорить больше, чем слушать. А это значило, что лучше не перебивать его.

— Поздравь меня, Герренд! — продолжал Уоттерлок, не скрывая своего восторга. — Ура! Мой сын женится!

— Сэр Уоттерлок! Поздравляю вас со скорой свадьбой вашего уважаемого сына! — ответил офицер, стараясь сохранять серьёзный тон.

— А знаешь, на ком он женится? — спросил Уоттерлок, прищурившись.

— Должно быть, на Джоанне Ричфорд, его старой подруге детства? — предположил офицер.

— А вот и не угадал, Герренд! — расхохотался Уоттерлок, словно услышал самую забавную шутку. — На самой Элизабет Клеймор! Эта девушка даже не подозревает, какой чести удостоится в скором времени!

Офицер на мгновение замер. Элизабет Клеймор? Первая красавица посёлка, известная своей скромностью и умом?

— Элизабет Клеймор? — переспросил он, стараясь скрыть тревогу. — А если она не захочет выходить за вашего сына…

— Джордж всё предусмотрел, иначе он не Уоттерлок! — перебил его Уоттерлок, выпрямляясь во весь рост. — Да и как она посмеет отказать моему сыну, самому Уоттерлоку? Если она ему откажет, то она не в своём уме!

— Все так говорили… — пробормотал офицер едва слышно, опустив глаза.

— Что ты сказал, Герренд? — резко спросил Уоттерлок, сузив глаза.

— Да так… ничего… счастливой свадьбы Джорджу! — быстро ответил офицер, стараясь перевести разговор в более безопасное русло.

Помогая Уоттерлоку забраться обратно в омнибус, он наблюдал, как тот, дождавшись, пока последний вагон огромного поезда исчезнет за горизонтом, направил свой транспорт через переезд. За ним уже устремились несколько паровых экипажей, оставляя за собой клубы дыма.

Офицер Герренд остался стоять на месте, задумчиво глядя вслед удаляющемуся омнибусу. В его глазах читалась тревога.

***

— Элизабет! — раздался в прихожей резкий мужской голос, от которого стены землянки задрожали, словно от удара грома. Девушка вздрогнула, распахнув свои большие голубые глаза, полные тревоги. Только сейчас она осознала, что её уединение нарушили. Всю минувшую ночь она провела за чтением — старая книга о приключениях, позаимствованная в библиотеке у тётушки Мэрибелл, лежала на коленях, а свеча догорала до самого основания. Её свет мягко освещал крохотную комнатку, где каждый предмет казался частью её скромной жизни.

— Ты дома, Клеймор? — снова позвал голос, теперь уже более требовательно. Он принадлежал человеку, который не привык ждать.

Элизабет была красива — её длинные пушистые ресницы и светлые волосы, небрежно собранные в пучок, делали её похожей на героиню одной из её любимых книг. Но её красота была простой, без излишеств. Скромное платье, которое она носила уже несколько лет, было выцветшим, но чистым. Она не стремилась менять его, ведь оно напоминало ей о годах, проведённых с тётушкой Мэрибелл, которая растила её как родную дочь.

Её жизнь была небогатой, но полной мечтаний. В маленькой комнатке стоял только скрипучий стул, табурет, да старая металлическая кровать, на которой матрас давно превратился в камень. На стене висел потёртый коврик, а в углу лежала стопка книг — её единственная роскошь. Это был весь её мир, и он был полон тишины и воображения.

Дверь комнаты внезапно распахнулась, и на пороге показался мистер Уоттерлок. Его белоснежный парик блестел в лучах утреннего света, а монокль на глазу придавал ему вид важного государственного деятеля. Он улыбнулся девушке, но его улыбка была холодной, как зимний ветер. Пальцы его машинально накручивали нить монокля, будто он играл с ней, как с паутиной.

— Элизабет Клеймор, — произнёс он, медленно оглядывая комнату. Его взгляд скользил по стенам, по кровати, по книгам, и в его глазах читалось всё, что он думал о её жизни. Без лишних слов он понял: эта девушка была бедна, но горда. Без спроса войдя в комнату, он подошёл к столу, где лежала её книга. Кончиками пальцев он взял её и начал перелистывать страницы, словно проверяя, что она читала.

— Опять ты читала эти детские глупости! — воскликнул он, качая головой. — Ни секунды сна, только эти твои книжки о приключениях! О себе подумай, о своём здоровье! Эти книжки читать — ослепнуть только можно!

Элизабет замерла, не зная, что ответить. Она чувствовала себя маленькой и беззащитной перед этим человеком, который вторгся в её мир, словно ураган. Не в силах больше выдерживать его присутствие, она отстранилась, но, споткнувшись о табурет, упала на пол в углу комнаты. Закрыв лицо руками, она попыталась защититься от его слов, которые ранили сильнее, чем любое оружие.

— Но я люблю книги о приключениях… — прошептала она, едва слышно, словно боясь, что он услышит её.

— Когда ты выйдешь за моего сына Джорджа, тебе эти книги уже не понадобятся, — продолжал Уоттерлок, игнорируя её слова. — У тебя будет всё, о чём ты даже мечтать не смеешь!

— Но, послушайте, я не хочу… — начала она, но её голос дрогнул.

— Свое мнение оставь при себе, — оборвал её Уоттерлок, его тон стал резче. — Мой Джордж великолепный мужчина, сильный, образованный, серьёзный — под стать такой красавице, как ты!

— Но он же совсем не скромный… — прошептала она, опустив глаза.

— Ты полюбишь его! Как только вы встретитесь! — заявил Уоттерлок, словно это было уже решённым фактом.

Элизабет опустила голову, её сердце сжалось от тоски. У неё уже давно была мечта — окунуться в одну из любимых сказок, встретить того, кого она могла бы полюбить по-настоящему. Сама, без чьей-либо подсказки. Того единственного, кого она никогда не встречала, но так сильно хотела найти.

— О чём грустишь? — голос Уоттерлока вернул её из мира грёз в реальность. Его тон был насмешливым, словно он считал её мечты детскими фантазиями.

— Невозможно полюбить по заказу, — прошептала она, её голос дрожал.

— Некоторых людей невозможно не полюбить! — воскликнул Уоттерлок, его уверенность была непоколебимой. — Нету в мире такой девушки, которой не понравился бы Джордж! А вот, кстати, и он…

Элизабет взглянула в крошечное окошко своей комнаты и увидела фигуру, от одного вида которой её сердце сжалось. Джордж был огромным, как медведь, с небрежной щетиной на лице. Его военная форма, украшенная мундиром и шпагой, делала его похожим на героя какой-то другой истории — истории, в которой она не хотела бы оказаться.

— О, Боже мой… — прошептала она, чувствуя, как кровь стынет в её жилах. — Нет, скажите мне, что это неправда…

— Бедная девочка не может поверить, как широко ей улыбнулась удача! Сбылось! — ликовал Уоттерлок, совершенно не подозревая о её истинных чувствах.

Элизабет не стала дожидаться, пока этот «герой» войдёт в её дом. Она быстро вышла на улицу, чтобы встретить его лицом к лицу.

— Здравствуй, Джордж, — произнесла она, стараясь сохранять спокойствие.

— А… привет, красавица! — ответил он грубо, словно обращался к служанке. — Не знаешь, это здесь живёт Элизабет Клеймор? Говорят, она самая красивая девушка на свете!

Элизабет задумалась. Джордж остановился, достал из кармана зубочистку и начал ковыряться в зубах, словно демонстрируя свою «важность».

— Как думаешь, я ей понравлюсь? — спросил он, жеманно улыбаясь.

— Это зависит от того, какой ты человек на самом деле… — осторожно ответила она, стараясь подбирать слова. Её пальцы нервно накручивали прядь волос.

— О, какой я человек! Да я богат, мой отец создал нашу гигантскую фабрику, даже отсюда виден дым, вырывающийся из её труб! Тебе этого мало? Посмотри, в каком я звании, и восхищайся моими мускулами! Да я бицепсами орехи раскалываю! Да чтоб я не понравился этой задаваке Клеймор… да меня же все девчонки посёлка обожают! У меня столько влиятельных друзей! Сделаем Элизабет звездой, поднимем её на небосклон, любой каприз позволим, только бы была моей женой!

— А как же любовь? — спросила она, её голос дрожал.

— А что любовь? Любви не существует, это все лишь детские сказки. В реальности, где живу я, есть только правильно сделанный выбор!

Его слова ударили её, как холодный ветер, выдувающий тепло из её души. Элизабет замерла, её пальцы сжали край платья так сильно, что побелели костяшки. Она вспомнила страницы своих книг — героев, что стояли плечом к плечу в бурях, их взгляды, полные огня, их слова, что грели сердце: «Ты — моя жизнь».

Это была её мечта, её звезда в ночи, которую она берегла с детства, когда тётушка Мэрибелл шептала ей перед сном: «Любовь найдёт тебя, если ты будешь её искать». А теперь этот человек, этот громоздкий, пустой Джордж, топтал её звезду своими грубыми сапогами, не замечая, как она гаснет под его взглядом.

Слёзы хлынули из её глаз — не от страха, а от боли за то, что он отбирал у неё надежду, за то, что его мир был таким серым, таким мёртвым. Она хотела крикнуть, что любовь жива, что она чувствует её в каждом шорохе листьев за окном, в каждом слове её книг, но он не услышит — он смотрел в своё зеркальце, любуясь пустотой.

Джордж, не замечая её состояния, достал из кармана маленькое зеркальце и начал любоваться собой.

— Знай, Элизабет никогда не выйдет за такого франта, как ты! — всхлипнула она и, не выдержав, со всех ног бросилась в лес.

Дверь хлопнула за ней, как отголосок её боли, и лес раскрыл ей свои объятия. Ветер взвыл, словно оплакивая её слёзы, ветви дрогнули, расступаясь перед ней, как стражи, что узнали свою дочь. Его тёмная зелень сомкнулась над ней, укрывая от мира, где любовь называли сказкой. Лес дышал с ней в унисон — каждый шорох листьев был её вздохом, каждый треск ветки — её протестом. Она бежала в его сердце, туда, где, как шептала ей тётушка Мэрибелл, любовь жила в тенях, ожидая тех, кто верит. Её слёзы падали на мох, и там, где они касались земли, пробивались крохотные цветы — белые, как её надежда, что ещё не угасла.

Она бежала долго, не разбирая дороги. В голове её без конца крутились слова, произнесённые Джорджем: «Любви не существует…», «это все лишь детские сказки…», «есть только правильно сделанный выбор». Каждое слово резало её сердце, словно острый нож, проникающий всё глубже и глубже.

Неожиданно опомнившись, Элизабет открыла глаза и огляделась по сторонам. Вокруг на много миль простирались густые заросли леса. Деревья стояли плотной стеной, их ветви переплетались так тесно, что сквозь них едва пробивался свет. Ни одной живой души вокруг не было видно. Лес казался мёртвым, словно сама природа замерла в ожидании чего-то ужасного.

— И даже птицы не поют… — прошептала девушка, продолжая оглядываться. С каждой секундой ей становилось всё страшнее. Вечерело, и длинные тени деревьев ползли по земле, как чьи-то невидимые руки. Туман поднимался из-под корней, обволакивая всё вокруг своей холодной дымкой. Он был густым, почти осязаемым, и каждый шаг Элизабет теперь звучал глухо, будто поглощённый этим белым маревом.

Девушка долго плутала по заброшенным тропинкам в чаще леса. Она пыталась найти свои собственные следы, но чем дальше она шла, тем больше запутывалась. Надежда выбраться отсюда медленно угасала, как догорающая свеча. Вскоре над лесом поднялась луна, окрасив всё вокруг в серебристый свет. Холодало, и старенькое платье уже не могло согреть её. Стуча зубами от холода, Элизабет прижала руки к телу, пытаясь сохранить хотя бы немного тепла. Устав от бесцельного блуждания, она опустилась на траву, чувствуя, как её силы покидают её.

Вскоре заговорил желудок — с полудня во рту у неё не было ни крошки. Казалось, прошла целая вечность, а на самом деле минуло всего несколько минут. Но в этот момент в лесу завыли волки. Звук был далёким, но от этого не менее пугающим. Девушка вздрогнула, её сердце заколотилось, как пойманная птица в клетке. Некоторые из волков выли совсем близко, и их голоса эхом разносились между деревьев.

Встав с места, Элизабет сделала всего несколько шагов, когда на неё из-за деревьев устремили свой взгляд несколько пар голодных волчьих глаз. Свирепо рыча, один из волков двинулся прямо на неё. Его размеры пугали — он был огромен, как медведь, с мощными лапами и острыми клыками, блестевшими в лунном свете. Девушка попятилась спиной, чувствуя, как её сердце готово выпрыгнуть из груди. Но тут она услышала рык у себя за спиной. Оглянувшись, она поняла, что волки окружают её со всех сторон.

Голодная, замёрзшая, потерянная где-то в глубине леса, она сейчас могла только одно — молиться о чуде, чтобы взять и оказаться дома у себя, или у старушки-библиотекарши, тёти Мэрибелл, которая всегда готова была встретить её у себя дома. Вспомнив, как тепло встречала её тётушка Мэрибелл, девушка готова была разрыдаться. Но волкам было всё равно, о чём она думает — они видели в ней только свой ужин.

Один из волков подскочил к ней, желая укусить, но Элизабет уклонилась, и хищник пролетел мимо, едва не задев её платье.

— Помогите! Кто-нибудь, пожалуйста, помогите мне! — закричала она, что было сил. Подняв с земли палку, она попятилась к одному из деревьев, что украшали здешний уголок чащи. Стараясь ни в коем случае не поворачиваться к зверям спиной, девушка взмахнула перед ними палкой, пытаясь отпугнуть их. Один волк подскочил, и выхватив из рук девушки палку, перегрыз последнее орудие защиты.

— Господи… — прошептала Элизабет, из глаз её рекой хлынули слёзы. — Ну, хоть кто-нибудь…

Самый крупный из волков бросился на девушку. Единственной опорой для неё в этот момент было дерево, которое она невольно обняла руками. В ужасе закрыв глаза, она приготовилась к худшему.

Элизабет ощутила мягкое, но в то же время твёрдое прикосновение. Она замерла, не веря своим глазам — дерево перед ней ожило. Одна из его веток, похожая на человеческую руку, осторожно коснулась её плеча. Затем вторая ветка обвила девушку, словно защищая её от надвигающейся опасности.

Волк, готовый броситься на Элизабет, внезапно остановился, увидев перед собой странное существо. Дерево, закрыв собой девушку, приняло удар хищника на себя. Клыки волка лишь скользнули по древесной коре, оставив глубокие царапины. Не теряя времени, живое дерево подняло Элизабет над землёй и аккуратно усадило её среди своих ветвей, которые сплелись вокруг неё, как мягкая колыбель.

Теперь, оказавшись в безопасности, девушка смогла разглядеть своё спасение. Это было не просто дерево — это был человек-дерево. У него были руки, ноги, голова и даже лицо. Но все части его тела выглядели так, будто они состояли из дерева, покрытого мхом и корой. Из его ствола торчали веточки, на которых зеленели листья самых разных пород: клён, берёза, пальма, даже бамбук. На некоторых ветках виднелись ягоды, а кое-где даже расцвели цветы, словно само природа решила украсить этого удивительного защитника.

Лицо существа было выразительным, хотя и полностью деревянным. Глаза, казалось, светились тёплым светом, а губы, сложенные в серьёзную гримасу, сейчас были готовы произнести что-то важное.

— Прочь! — прогремел голос существа, и его слова пронеслись по лесу, словно эхо. Вырвав одну из своих огромных ног из земли, оно мощно пнуло ближайшего волка. Тот взлетел в воздух, издав перепуганный визг, и исчез в зарослях.

Остальные волки, однако, не испугались. Увидев, что перед ними стоит нечто гораздо большее, чем маленькая девушка, они набросились на человека-дерева.

— Что, давно древесной коры не пробовали? — усмехнулся деревянный великан, и его голос прозвучал насмешливо, но с вызовом. Несколькими мощными ударами своих могучих ног он раскидал волков во все стороны. Те, визжа от страха, исчезли в чаще леса с невероятной скоростью.

— Так-то! — сказало живое дерево, отряхивая свои руки, словно стряхивая пыль. Его голос звучал густым басом, полным уверенности. — Будут знать, как нападать на тех, кто не может за себя постоять!

Увидев у себя под носом последнего волка, который всё ещё мялся, не решаясь убежать, человек-дерево нагнулся к нему и спросил:

— А ты здесь что забыл? Видел, куда твои друзья отправились? Дуй за ними! Или тебе нужно указать маршрут следования?

Волк, очевидно решив, что на сегодня приключений ему хватит, затрусил в лес, стараясь держаться как можно дальше от этого странного создания.

Человек-дерево, подняв голову вверх, заговорил с девушкой:

— Ты как, в порядке?

Элизабет, всё ещё находясь в шоке, только прошептала:

— Спасибо…

И тут же её силы покинули её. Она потеряла сознание, её тело безвольно обмякло среди ветвей.

— Ну, дела… — усмехнулось живое дерево, качая головой. — Давай, я лучше отнесу тебя в безопасное место, а то нехорошо заводить знакомство со стаей голодных волков, да ещё и среди ночи.

С этими словами человек-дерево аккуратно снял девушку из своей кроны и, взяв её на руки, отправился по ночному лесу. Его шаги были тяжёлыми, но при этом удивительно мягкими, словно он знал каждую тропинку и каждый камень в этой чаще. Луна освещала его путь, а лес, казалось, расступался перед ним, словно приветствуя своего защитника.

Он шёл туда, где было спокойно и где ни один волк не смог бы обидеть Элизабет.

***

— Ты что ей такого наговорил, олух? — гремел голос мистера Уоттерлока, перекрывая даже шум ветра. Его лицо пылало гневом, а зонтик в руках то и дело взлетал вверх, словно готовый обрушиться на голову сына. — Почему она вся в слезах убежала от тебя в лес?

Сгорбившись, Джордж стоял перед отцом, его массивная фигура казалась странно неуклюжей. Лицо парня выражало смесь стыда и недоумения, как у ребёнка, которого застали за непослушанием.

— Папа, я не помню, — пробасил Джордж, опустив глаза. Его голос звучал глухо, будто он сам не понимал, что произошло. Он потёр шею, словно пытаясь стряхнуть раздражение, и вдруг ухмыльнулся, глядя в пустоту. — Да какая разница? Сказал, что любви нет, что она моя — и всё! Она должна была обрадоваться, что я её выбрал! У меня всё есть — фабрика, друзья, девки в кабаке в очередь стоят! А эта… эта задавака думает, что лучше меня? Да я ей покажу, кто тут хозяин!

Его глаза блеснули злобой, но за ней мелькнула тень — пустота, которую он не замечал сам. Он привык брать, что хочет: вино, женщин, похвалу друзей. Элизабет была другой — яркой, как редкий цветок среди серого посёлка, и её отказ резал его не столько гордость, сколько привычку всё подчинять себе. Он сжал кулаки, воображая, как тащит её обратно, заставляет улыбаться ему, как те девки в кабаке, что хихикали за монеты. Она будет его, потому что он так решил — другого он не умел.

Подскочив ещё выше, чем раньше, мистер Уоттерлок ударил сына зонтиком по лбу. Звук удара был тихим, но выразительным, словно точка в конце фразы.

— Вечно ты ничего не помнишь! — кричал он, размахивая зонтиком. — У всех дети как дети, а мой никогда ничего вспомнить не может! Подумаешь, девушку обидел, на которой жениться хотел! А теперь ищи её свищи по всему лесу среди ночи!

Ударив сына по голове зонтиком ещё раз для верности, Уоттерлок подбежал к окраине леса. Там уже давно работали полицейские. Во тьме ночной можно было заметить их силуэты, ходящие между деревьев с керосиновыми фонарями. Свет фонарей пронизывал туман, создавая причудливые тени, которые плясали на стволах деревьев.

Офицер Герренд, выходя из леса, уже хотел зевнуть, но увидев перед собой мистера Уоттерлока, изо всех сил подавил в себе это желание. Выпрямившись, он отдал честь, глядя куда-то в воздух над головой именитого промышленника, коим Уоттерлок и являлся.

— Как идут поиски? — поинтересовался промышленник, его голос звучал напряжённо, почти требовательно.

— Пока нет, сэр! — отвечал полицейский. — Сейчас ночь, в лесу туман, мы быстрее заблудимся сами, чем сможем найти её в таких условиях! К тому же, над лесом собирается гроза, и скоро нам придётся совсем туго!

— Я вам плачу не за то, чтобы вы ныли о том, как плохо видите в тумане, а за то, чтобы вы выполняли свою работу! — возмутился Уоттерлок. — Если надо, изобретите фонари или очки, которые позволят вам видеть через туман!

— Мы не учёные, господин Герренд, — ответил офицер, пожимая плечами.

— Ах, так? Значит, вы не учёные? — закричал Уоттерлок, его лицо исказилось от ярости. — Тогда идите и ищите себе другую работу! Вы все, компания никчёмных лентяев!

Повесив нос, Герренд и остальные полицейские стали покидать окрестности леса. Глядя на это, Уоттерлок некоторое время о чем-то размышлял, его взгляд блуждал между деревьями.

— Ладно… сам пойду искать… — пробормотал он, сжав зубы.

Сунувшись в лес, и не пройдя и пары деревьев, промышленник неловко задел ногой корень дерева. Корень, словно живой, обвился вокруг его щиколотки.

— Ой, меня кто-то схватил! — закричал он, его голос дрожал от страха. — Помогите, меня хотят похитить!

Герренд стоял у края леса, глядя вслед Уоттерлоку, пока тот вопил и барахтался. Его пальцы сжали серебряный свисток на шее — старый талисман, что он носил с детства. Он был один из немногих, кто знал правду о Элизабет и ее семье. Лицо и голос Элизабет пробуждали в нём память — словно он видел её в детстве, играющей у дома Мэрибелл, читавшей сказки о любви. Он не мог её спасти тогда, когда Уоттерлок уничтожил её семью ради мастерской, но теперь её побег в лес звал его, как долг совести. Он шагнул вперёд, но остановился — долг полицейского держал его, как цепь.

— Я сохраню твою историю, девочка, — прошептал он, и ветер унёс его слова в лес.

На истошные вопли Уоттерлока прибежали все уволенные им полицейские. Они освободили промышленника, смеясь над его испугом.

— Да это же просто корень! — смеялись они, помогая ему подняться.

Хохоча, они вновь отправились домой.

— Ну и ладно, сам найду девушку! — прикрикнул им в ответ Уоттерлок, стараясь сохранить остатки достоинства.

Сделав ещё пару шагов в лес, Уоттерлок услышал, как ухает сова. В следующий момент птица пролетела в полуметре от его головы, широко раскинув свои пушистые крылья. Перепугавшись, промышленник пулей вылетел навстречу уволенным полицейским.

— Стойте! Нет, я не увольняю вас! — закричал он им вслед. — Я снова беру вас на службу в полицию! Мне никогда не найти её в одиночку, там слишком страшно…

Остановившись перед ними, маленький человечек упал на колени, положив руки одна на другую.

— Умоляю… — взмолился он перед ними, его голос дрожал от отчаяния.

Смерив богача взглядом, полицейские переглянулись, посмотрев с улыбкой друг на друга, а затем пошли дальше.

— Господин Уоттерлок, пойдёмте, я вас домой провожу, — сказал маленькому человеку офицер Герренд. — Становится холодно, да ещё скоро пойдёт дождь. Мы продолжим поиски утром, а сейчас нам надо вернуться домой.

Возложив на плечи богача свой мундир, офицер сопровождал его по пути в посёлок, в самом центре которого стоял роскошный дом семьи Уоттерлок.

— Стойте, а где ваш сын, Джордж? — спросил Герренд, оглядываясь вокруг.

Но нигде не было молодого наследника богача.

— Да вот же он! — воскликнул мистер Уоттерлок, указывая на огромную фигуру, уходящую вдаль по красиво оформленной улице. Повсюду стояли великолепные дома, аккуратно сложенные из камней. Местами они были украшены металлическими деталями, особенно много было различных труб, через которые вверх поднимались клубы разноцветного дыма и пара. Крошечный деревянный домик красавицы Клеймор выглядел на их фоне очень просто.

***

Проснувшись поутру, Элизабет долго пыталась понять, где она находится. Стоило ей открыть глаза и сесть, чтобы оглядеться, как её взгляду моментально предстал тот самый человек-дерево. Живое дерево сидело на траве, уплетая за обе щеки некую растительную пищу. Его движения были медленными, но уверенными, будто он знал каждую веточку, каждый листок, который держал в своих огромных деревянных руках. Приглядевшись, Элизабет заметила, что его трапеза состояла из самых разных частей природы: цветов, веток с листьями, плодовых ветвей, а также голых веток без единого листочка или почки. На траве рядом с ним лежало около десятка крупных яблок, которые выглядели так, будто их только что собрали с самой лучшей яблони.

— Ты проснулась? — спросил живое дерево мягким голосом, который, несмотря на грубость древесной природы, звучал удивительно тепло и человечно.

— Да… — несмело ответила девушка, всё ещё пребывая в полусне и недоумении.

— Хочешь? Угощайся, — сказал он, беря в свою огромную руку пару яблок так легко, словно это были маленькие камушки. Чуть приподнявшись, он протянул их Элизабет. Его движения были осторожными, почти трогательными, как будто он боялся напугать её своей силой.

— Какие красивые яблоки… — восхитилась она, принимая их. Яблоки были идеально круглыми, с глянцевой кожурой, которая переливалась на солнце.

— Нравится? Сам вырастил! — гордо произнёс человек-дерево, и в его голосе послышались отголоски того, кем он когда-то был — обычным человеком, который мог гордиться своими достижениями.

— Но ведь такие яблоки не растут в лесу… — удивилась Элизабет, осматривая их.

— Я привил пару яблонь. Нет ничего проще, чем заниматься с деревьями, когда ты сам дерево, — ответил он, слегка улыбаясь. В его улыбке чувствовалась мудрость, смешанная с лёгкой грустью.

— Правда? Здорово! — улыбнулась девушка, откусывая кусочек яблока. Её глаза расширились от удивления. — Слушай, я никогда не ела таких вкусных яблок!

— Нравится? Вот, что получается, когда делаешь своё дело с любовью, — сказал он, и в его голосе прозвучала тихая ностальгия.

Стоило ему произнести эти слова, как Элизабет вновь вспомнила холодные фразы Джорджа Уоттерлока, для которого любовь была лишь пустым звуком. Она невольно опустила взгляд, задумавшись о том, насколько разными были эти двое существ.

— Почему ты так добр ко мне? — спросила она, поднимая глаза на человека-дерева.

Элизабет смотрела на него, и её сердце дрогнуло — не от страха, а от чего-то тёплого, что пробивалось сквозь её усталость и боль. Она вспомнила, как тётушка Мэрибелл гладила её по голове, рассказывая о рыцаре, что найдёт её в самой тёмной чаще. Годы шли, а рыцарь не приходил — только холодные взгляды посёлка, шепотки о её бедности, а теперь и грубость Джорджа, что резала её мечту, как нож. Она боялась, что её звезда угасла, что её сердце останется одиноким, как этот лес в ночи. Но теперь, глядя в его деревянные глаза, полные света, она чувствовала, как внутри расцветает что-то давно забытое — надежда, что он, этот странный страж, видит её не как игрушку, а как душу, которой нужен дом. Её пальцы невольно коснулись его ветви, и она ощутила тепло, словно лес шептал ей: «Ты не одна».

Он замолчал, задумавшись. Его деревянное лицо, которое казалось таким необычным, но в то же время таким живым, внезапно приняло выражение смущения.

— Ты считаешь меня чудовищем? — спросил он тихо, и в его голосе прозвучала боль. Опустив голову, он прикрыл ладонью глаза, словно пытаясь скрыть свои мысли.

— Нет, но… — начала Элизабет, но запнулась, не находя слов.

Подняв голову и посмотрев на девушку, человек-дерево слегка улыбнулся.

— Спасибо, — сказал он мягко. — Ты первая, кто не считает меня ужасным монстром и не убегает сломя голову через секунду после того, как увидит меня при дневном свете.

— Но ты же живое дерево из сказки… — произнесла она, всё ещё пытаясь понять, кто перед ней.

— Я не дерево, и я не из сказки, — мягко поправил её Эндрю. — Я просто человек, который… изменился. Когда-то я был таким же, как ты. Но однажды что-то случилось. Древесина начала липнуть ко мне, сначала по чуть-чуть, потом всё больше и больше. Я думал, это пройдёт, но вместо этого стал частью леса. Теперь я — дерево.

Он замолчал, глядя на свои ветви, где покачивались листья — клён, берёза, пальма, все смешались в странной гармонии. Его голос стал тише, словно он говорил не с ней, а с самим собой:

— Я был садовником. Жил у края леса с сестрой… её звали Анна. Мы сажали цветы, слушали птиц, смеялись под этим небом. Анна любила цветы больше всего на свете. Каждое утро она бегала по саду, проверяя, не распустились ли новые бутоны. Её смех был как колокольчики ветра. Но потом пришли машины — чёрные, дымящие, с жадными руками. Они забрали её — сказали, что лес мешает их фабрике, что наша земля нужна им. Когда пришли люди Уоттерлока, Анна пыталась защитить наш сад. «Это наш дом!» — кричала она. Я не смог её спасти… Я не смог её защитить. Топор упал, и я упал с ним, а лес… он обнял меня, дал мне новую жизнь. Я стал его стражем, но сердце моё осталось там, с ней, среди цветов, что мы сажали вместе.

Эндрю посмотрел на Элизабет, и в его глазах мелькнула тень боли, сменившаяся теплом.

— А потом пришла ты. Ты смотришь на меня не с ужасом, а с… чем-то другим. Ты напомнила мне её — не лицом, а этим светом в глазах. Я не мог оставить тебя волкам. Не потому, что я добрый, а потому, что ты… ты разбудила то, что я думал потерять навсегда.

Его листья дрогнули, и на одной из ветвей расцвёл цветок — белый, как те, что он сажал с Анной, но с лепестками, что светились её теплом. Лес вокруг них замер, словно слушая их дыхание, а ветер пропел мягкую мелодию, как эхо их сердец. Эндрю протянул ей этот цветок, и его деревянные пальцы задрожали, будто он боялся, что она исчезнет, как Анна.

Элизабет задумчиво посмотрела на него, её глаза блестели от любопытства.

— Но ведь раньше были другие, кто менялся так же, как ты? Я читала об этом в старых книгах.

Эндрю покачал головой, и его деревянное лицо приняло выражение грусти.

— Нет, таких, как я, больше нет. Может быть, когда-то и были те, кто подобно мне становился частью природы, но теперь я один. Это не всегда происходит по желанию. Иногда это дар, иногда — наказание. Но главное не то, как это произошло. Главное — что ты делаешь с этим.

— Звучит так, будто ты выбрал свой путь, — тихо сказала Элизабет.

— Возможно, — ответил он, слегка улыбнувшись. — Я научился жить в гармонии с тем, кем стал. А это уже немало.

— Так ты же резонатор! У нас в посёлке живёт несколько резонаторов, они работают на фабрике. Один из них, состоит из металла, которого мы все зовём Уитвикки, охраняет фабрику. Он неуклюжий и очень забавный. Пока я не знала о них, считала, что резонаторы — это лишь выдумка, ведь я могла только читать о них в газетах. Но такого, как ты я вижу впервые. Ты уникален, ведь ты способен жить в гармонии с природой!

— Я и есть часть природы, — сказал он, и в его голосе прозвучала глубокая мудрость. — Невозможно не жить в гармонии с тем, чем являешься сам.

— Расскажи мне подробнее, — попросила Элизабет, чувствуя, что хочет узнать больше об этом удивительном существе.

— Не всё сразу… — ответил он, слегка уклоняясь от вопроса. — И потом, ты ведь даже не назвала своё имя.

— Меня зовут Элизабет, — сказала она, улыбаясь.

— Когда-то меня звали Эндрю, — произнёс он, и в его голосе снова прозвучала тоска. — Можешь так называть меня.

— Хорошо, Эндрю, — ответила она, и её голос прозвучал так тепло, будто она только что нашла старого друга.

***

Фабрика Уоттерлока была сердцем посёлка. Её трубы, извергавшие разноцветные клубы дыма, виднелись даже издалека, словно маяки, напоминающие о величии промышленной эпохи. Почти все мужчины посёлка работали здесь — кто на станках, кто у конвейеров, а кто просто следил за тем, чтобы механизмы не выходили из строя. Фабрика была живым организмом, пульсирующим под действием пара, металла и человеческого пота.

Внутри цехов раскинулись целые поля механизмов. Одни из них — гигантские, словно древние боги индустрии, выполняли работу, непосильную для человека: ковали металл, вырезали детали, штамповали заготовки. Другие — поменьше, но не менее важные — помогали людям выполнять простую, но монотонную работу: закручивать гайки, складывать товары в коробки, или проверять качество продукции.

На фабрике производилось всё: продукты питания, посуда, одежда, украшения для дома, игрушки, инструменты — словом, всё, что могло пригодиться жителям посёлка. Это был не просто завод, это был символ власти Уоттерлока. Фабрика состояла из нескольких зданий, каждое из которых имело своё предназначение. Первое служило кабинетом начальника фабрики, где Уоттерлок-старший принимал решения, которые влияли на жизнь всего посёлка. Второе — цех, где трудились рабочие. Третье — склад, куда свозилась готовая продукция.

В цехе была вышка, куда мог подниматься только сам Уоттерлок. Он делал это каждый день утром и вечером, чтобы поприветствовать или попрощаться с работниками. Этот ритуал был его способом напомнить всем, кто здесь хозяин.

Когда отец и сын Уоттерлоки вошли в цех этим утром, их встретил привычный гул машин и запах масла. На вышке, куда они поднялись, собралась толпа рабочих, ожидающих указаний.

— Вчера пропала невеста моего сына, небезызвестная красавица по имени Элизабет Клеймор! — важно объявил Уоттерлок-старший, его голос гремел, как колокол. — Она ушла в лес и с того момента больше её никто не видел!

Его слова вызвали ропот среди рабочих. Все знали Элизабет — добрую, отзывчивую девушку, которая никогда не отказывала в помощи. Но внимание Уоттерлока привлёк один человек — огромный великан, только что зашедший в здание цеха. Это был Маркус, резонатор металла.

Маркус был молод, но его тело уже полностью состояло из металла. Его движения были медленными и неуклюжими, будто он постоянно боролся с собственной массой.

— Маркус! — закричал Уоттерлок, его голос был полон раздражения. — Когда же ты, наконец, научишься ходить как все нормальные люди!

Маркус поднял голову, его металлические глаза блеснули холодом. Он шагнул вперёд, его голос загудел, как эхо в цехе:

— А вы когда научитесь видеть людей, а не игрушки для вашего сына? Элизабет не ваша собственность, Уоттерлок. Она жива, она чувствует — я знаю её с детства, с тех пор, как Бритва оставил её у Мэрибелл. Если вы её тронете, я…

Он сжал кулаки, металл затрещал, и рабочие замолчали, чувствуя его гнев. Маркус помнил её улыбку, когда она делилась с ним хлебом у дома Мэрибелл, её тихий голос, когда она читала ему свои книги. Она была его сестрой, хоть он и скрывал это, боясь их прошлого. Он не мог её потерять снова — не после того, как Бритва спас их обоих от Уоттерлока.

— Ты мне угрожаешь, железяка? — Уоттерлок побагровел, но в его глазах мелькнул страх.

Маркус смутился, его металлическое лицо приняло выражение вины. Подняв упавшие полки, он начал собирать книги, но делал это невпопад, словно не понимал, как правильно их расставить.

— Я всё уберу… — пробормотал он тихо, его голос звучал глухо, как эхо в пустом зале.

— Нет! Не надо, Маркус! — Уоттерлок заметно напрягся, глядя, как великан продолжает копаться в книгах. — Мы займёмся этим позже, а сейчас у нас у всех есть одно общее дело — найти пропавшую красавицу Элизабет Клеймор!

— Элизабет? — опомнился Маркус, его глаза блеснули, словно внутри него что-то щёлкнуло.

— Тебе знакомо это имя? — удивился Уоттерлок, внимательно глядя на резонатора.

— Сэр, это имя знают все в нашем посёлке, — ответил маленький старичок из толпы. — Нет в целом мире девушки более отзывчивой, чем юная Клеймор!

Уоттерлок на секунду смутился. Он задумался, словно пытаясь понять, почему все так высоко ценят эту девушку. Затем, сделав паузу, он произнёс:

— А… хмм… да, так оно и есть.

— Сэр? — спросил Маркус, его голос звучал настойчиво. — Вы чего-то хотите от нас, верно?

— Я хочу, чтобы вы приняли участие в поисках девушки. В любом случае, за этот день вы получите оплату в тройном размере, если пойдёте с нами в лес, её искать!

— Но, сэр! — раздался голос в цеху. Из толпы вперёд вышла девушка, которая, как казалось, состояла из многих лоскутов кожи. Это была ещё одна резонатор — Лилиан, резонатор кожи. Как и Маркус, она значительно выделялась среди людей своим немалым ростом, хотя Маркус был значительно выше её. Даже если бы она стала перед ним прыгать, то смогла бы достать своей макушкой не выше его огромных плеч.

— У нас очень жёстко оговорён контракт с Квест Индастриз, а они заказали нам столько продукции, что мы не можем жертвовать не то, что одним днём, но даже одним часом времени! Мы должны работать изо всех сил, чтобы выполнить полученный от них заказ!

Уоттерлок, как казалось, окончательно сдулся.

— Ох… — только и мог он выдавить из себя. — Ладно, пошли, Джордж.

И вместе с сыном, они зашагали к выходу из здания цеха, сопровождаемые тысячью глаз.

— Вы, это… считайте, что рабочий день начался, — обратился Уоттерлок к рабочим, спустившись вниз. — Маркус, отзвони в колокол! Пусть не стоят без дела. И следуй за нами, ты нам нужен, причём срочно!

Маркус выполнил повеление начальника быстро, и уже через пару минут они вместе шли по дороге от фабрики.

— Нашлась! Нашлась! — бежал им навстречу полицейский, не уставая кричать. Его голос звенел от возбуждения, словно он только что совершил величайшее открытие в своей жизни. — Нашлась Элизабет!

Внутри у Уоттерлока словно воспарил ангел. На его лице нарисовалось такое блаженство, какого даже вообразить было невозможно. Казалось, он готов был обнять весь мир, лишь бы вернуть свою невесту для сына.

— А где она была? — поинтересовался Джордж у офицера, стараясь сохранять спокойствие, хотя его глаза горели любопытством.

— У старушки Мэрибелл, — ответил полицейский, слегка запыхавшись.

Опомнившись, Уоттерлок-старший скомандовал:

— Веди нас к той Мэрибелл, что укрывала юную Клеймор!

По пути к её дому он только и мог, что попрекать старушку Мэрибелл, даже не видя её:

— Какая наглость! Да как она посмела только прятать у себя невесту моего сына?! Это же неслыханно! Она должна была сразу сообщить нам, где эта девчонка!

— Сэр, — обратился к Уоттерлоку полицейский, пытаясь успокоить разгорячённого промышленника. — Элизабет Клеймор сирота, и госпожа Мэрибелл приютила девочку у себя, опекая до тех пор, пока девушке не исполнилось полных шестнадцать лет.

— С-с-сирота? — от неожиданности, Уоттерлок-старший начал заикаться. Его лицо исказилось, будто он услышал что-то совершенно немыслимое. — А кто были её родители, неизвестно?

— Известно, сэр, — ответил полицейский. — Но если вы хотите этого знать, то спросите лучше у офицера Герренда, или у вашего сторожа, Маркуса. Они знают.

Уоттерлок резко повернулся к Маркусу, который шагал рядом, и его голос стал громче:

— Маркус! — прикрикнул он на железного великана. Однако, подняв голову и встретившись взглядом с резонатором металла, который возвышался над ним, словно башня, Уоттерлок мгновенно осёкся. Его голос стал менее уверенным, а движения — напряжёнными.

— Да, сэр? — поинтересовался Маркус, его металлическое лицо оставалось невозмутимым, но в глазах читалась холодная решимость.

— Забудь, я лучше спрошу Герренда об этом, — пробормотал Уоттерлок, делая шаг назад.

— Он вам ни за что не расскажет историю девочки, сэр! — сказал Маркус, его голос звучал спокойно, но с лёгкой ноткой вызова. — Как не рассказал даже ей.

— А в чём дело, к чему такая секретность? — недоумевал Уоттерлок, его лицо покраснело от раздражения.

Маркус сделал паузу, словно решая, стоит ли говорить дальше. Затем, глубоко вздохнув, произнёс:

— Вы помните резонатора по имени Бритва? Как и я, он был резонатором металла.

— Откуда ты знаешь про Бритву? — Уоттерлок резко остановился, а вместе с ним и все остальные — Маркус, Джордж, и полицейский. Его голос дрожал от волнения.

— Недавно этот старичок умер. Ушёл на свалку и развалился на металлолом. Перед тем, как это сделать, он рассказал мне одну историю. Историю о том, как великий Уоттерлок оставил его ни с чем. О том, как великий и ужасный Уоттерлок приказал ему уничтожить семью с благородной фамилией Клеймор.

Бритва не смог убить маленькую девочку и её братика, а чтобы они никогда не встретились, отнёс девочку к дверям Мэрибелл, и оставил записку, где изменил имя маленького брата Элизабет.

— Этот брат — Герренд? — изумился Уоттерлок, его голос стал тише, почти шёпотом.

— Нет. Бритва дал брату Элизабет иное имя, он отнёс мальчика к дверям семейства Герренд, где он и жил.

— Она не должна узнать правду, — произнес холодным голосом Уоттерлок, его лицо побледнело, а глаза сузились.

Маркус только смерил его взглядом. Судя по его глазам, было видно, что в душе железный великан скрывает ещё множество тайн. Его металлические руки сжались в кулаки, словно он сдерживал себя от того, чтобы не сказать больше, чем следовало.

***

Отстав с сыном от спутников, Уоттерлок скомандовал Джорджу:

— Мы должны узнать у Мэрибелл о том, где была Клеймор всё это время!

— А дальше? — поинтересовался Джордж, прищурившись. Его голос звучал расслабленно, но в глазах читалось любопытство.

— Что дальше? — переспросил Уоттерлок-старший, нахмурив брови. Совершенно неожиданно, даже для самого себя, он вдруг потерял нить разговора. Его мысли путались, словно он пытался ухватиться за что-то важное, но никак не мог этого сделать.

— Папа, я говорю о том, что если Элизабет нашла, у кого спрятаться, то у неё кто-то есть, — продолжил Джордж, его тон стал более серьёзным. — Она не просто так ушла в лес. Там её кто-то ждёт.

— Кто-то, кто живёт в лесу? — усмехнулся старший Уоттерлок, качая головой. — Знаешь, сын, ты говоришь, конечно, дело, но это просто смешно! Сам посуди, кто будет жить в лесу, да ещё и сможет приютить девушку! Там же волков дополна, и всяких чудовищ хватает.

— Чудовища — это по мне! — расхохотался Джордж, его лицо осветилось азартом. — Друзей позову, мушкеты возьмём, очистим лес от чудовищ!

— Сын, ты слишком молод и многого в жизни не понимаешь, — помрачнел старший Уоттерлок. Его голос стал тише, но в нём послышалась тревога. — Лес — это не место для шуток. Там могут быть вещи, с которыми даже ты не справишься.

— Ты меня плохо знаешь, папа! — воскликнул Джордж, его глаза загорелись. — Ты хоть раз в жизни поинтересовался моими успехами на охоте? А ты видел, какую добычу мы приносили с друзьями?

— Успехи на охоте? — старший Уоттерлок на мгновение задумался. Судя по всему, он даже не подозревал о подобных увлечениях Джорджа. Его лицо выражало недоумение, будто он только что узнал, что его сын — совсем другой человек.

— Таких кабанов приносили… — продолжал Джордж, его голос звенел от гордости. — А ты помнишь, как на твой день рождения мы тебе медвежью шкуру подарили?

Уоттерлок ещё пару секунд о чем-то размышлял, его взгляд блуждал по окрестностям. В его глазах читалось смущение, словно он пытался вспомнить тот день, но безуспешно.

— А как же ты мундир получил, сынок? — поинтересовался он, пытаясь вернуть контроль над разговором.

— Заслужил своим потом и кровью, отец, — ответил Джордж, выпрямив спину. Его голос звучал уверенно, почти вызывающе.

Ещё пара секунд молчания, и отчаянные размышления на лице Уоттерлока. Каждая мысль отображалась на нём все новыми морщинами, и теперь отец Джорджа выглядел похожим на древнего старца — настолько плотно его лицо покрылось сеткой из морщин.

— Слушай, сын, а ты по долгу службы в шахматы играл? — внезапно спросил он, словно пытаясь найти хоть какую-то зацепку, чтобы понять своего сына.

— Играл, — ответил Джордж, слегка удивлённый вопросом.

— И как, выигрывал? — продолжил Уоттерлок, его голос звучал настойчиво.

— Нет, да и не люблю я эти шахматы, мне больше картишки по душе, — пожал плечами Джордж.

Отец смотрел на сына взглядом, который был способен уничтожить всё на своём пути. Казалось, ещё чуть-чуть, и старший Уоттерлок взорвётся, подобно сверхмощной бомбе. На его счастье, Джордж тем временем во все глаза любовался окружающей их местностью, и больше всего интересовался дорогими украшениями домов — скульптурами, различными элементами орнамента, блестящими деталями из дорогих металлов, причудливыми оконными рамами, выполненными из дорогих пород дерева.

— Кого я вырастил! — прошептал Уоттерлок-старший, качая головой. В его голосе слышалась смесь разочарования и гордости.

— Ты что-то сказал, отец? Я не расслышал! — повернулся к нему Джордж, его лицо выражало искреннее удивление.

— Пошли, азартная душа! — вздохнул Уоттерлок, указывая тростью на дорогу. — Мы должны навестить Мэрибелл, если ты ещё не забыл. Ах да, ты же так любишь всё связанное с азартом, что даже думать забыл о том, куда мы собрались идти!

— Нет, папа, я не забыл, — смутился Джордж, и тут же задумался. — А зачем мы идём к Мэрибелл? А, я понял, у меня завтра день рождения, и ты решил мне подарить братика, о котором я столько мечтал?

— У тебя день рождения через полгода, олух! — закричал Уоттерлок, теряя терпение.

Не в силах сдерживать эмоции, Уоттерлок-отец подскочил, и ударил сына по голове зонтиком.

— Пошли! — скомандовал он сыну, и вместе они отправились по дороге, выложенной из камня, к одному из самых непримечательных домов посёлка. Дом, над дверьми которого красовалась огромная мраморная плита с выгравированной на ней надписью «Мэрибелл», казался простым и даже немного унылым. Вокруг дома рос красивый сад, который, однако, не мог никак изменить впечатление от самого дома. Тот был серый, и практически без украшений, только старый флюгер в форме журавля украшал его. Дом был сравнительно небольшим, и даже казалось удивительным, что в таком маленьком и тесном домике может находиться сиротский приют.

***

Дверь им открыла Элизабет. На её лице читалось блаженство, которое тут же исчезло, стоило ей увидеть гостей. Её голубые глаза расширились от удивления, а руки нервно сжались на краю двери.

— Где ты была? — грозным тоном обратился к ней Джордж, его голос звенел от напряжения. Казалось, он готов был схватить её за плечи и трясти, пока не получит ответ.

Оторопев от неожиданности, девушка старательно искала ответ. Её взгляд метался между Уоттерлоками, словно она пыталась найти в их лицах подсказку, как поступить.

— Здравствуйте, гости дорогие! — раздался позади неё мягкий, но уверенный голосок старушки Мэрибелл. Маленькая пухленькая старушка вышла из дома, одетая в простое платье, а её седая голова была обёрнута в несколько платков. Она выглядела такой доброй, словно добрее её человека на всем белом свете не было. Её глаза светились теплом, а морщинистое лицо выражало радость от встречи.

— А вот и гости пожаловали! — обрадовано воскликнула старушка, её голос звенел, как колокольчик. — Да ещё какие! Сам господин Уоттерлок с его сыном!

Пройдя чуть вперёд, старушка разглядела позади гостей стального великана Маркуса, который приветственно поднял руку. Его массивная фигура, казалось, заполнила собой всё пространство двора.

— Проходите, проходите… — бормотала старушка, её движения были мягкими, но уверенными. Она проводила гостей внутрь, словно это был её собственный дом, а они — давно потерянные родственники.

Устроив обед для известных гостей, старушка Мэрибелл постаралась на славу. Прежде никогда ещё не едал мистер Уоттерлок более простой и одновременно вкусной еды. Всё было по-простому, по-народному: картофельное пюре, тушеные овощи, свежий хлеб и травяной чай. На столе не было богатых яств, но гости с подлинным удовольствием вкушали эту скромную трапезу.

Мэрибелл сидела напротив Элизабет, её добрые глаза светились теплом. Она подвинула девушке кусок хлеба и тихо сказала, так, чтобы Уоттерлоки не услышали:

— Ешь, детка. Силы тебе нужны. Я вижу, как ты смотришь — ты ищешь, как в тех книгах, что я тебе читала. Любовь — она не в богатстве, не в силе. Она в сердце, что бьётся рядом с твоим. Я потеряла своего Джона, но он живёт во мне, пока я помню его. Найди того, кто будет твоим Джоном, и держись за него, что бы ни случилось.

Элизабет кивнула, её глаза заблестели — слова старушки отозвались в ней, как эхо её мечты. Мэрибелл заботилась о ней всю жизнь, и теперь эта забота стала её маяком.За столом велись разговоры, но до расспросов Элизабет дело никак не доходило. Старушка Мэрибелл искусно уводила разговор в сторону, рассказывая истории о своём саде, о том, как она выращивает розы и как птицы прилетают к её кормушкам. Лишь когда наступил вечер, и пришло время возвращаться на фабрику, чтобы отдать команду к её закрытию, Уоттерлоки, поздно спохватились о незаданных девушке вопросах.

Отдавая сигнал о конце рабочего дня, Уоттерлок-старший грустно взглянул вниз, туда, где стоял Маркус. Стальной великан мог часами недвижно стоять, охраняя труд рабочих на фабрике. Но сейчас Уоттерлок смотрел на него не потому, что гордился выдержкой сторожа, а потому, что стальной сторож явно что-то скрывал. Уловив этот напряжённый взгляд, которым с полчаса тот сверлил Маркуса, Джордж ухватил отца за плечо и сказал:

— Отец, я сам выясню, где была Элизабет прошлой ночью! Я найму следопыта!

Эти слова вернули старшего Уоттерлока к жизни. Только сейчас он понял, что звонил в колокол дольше обычного, и не прочитал своей вечерней речи работникам фабрики.

— Сынок, ты правильно мыслишь! — улыбнулся он Джорджу, его глаза загорелись новой идеей. — Зачем спрашивать, когда знаешь, что тебе не ответят? Проще проследить… Если там, в лесу, кто-то есть, то она обязательно туда вернётся и даже не раз!

— А если нет? — спросил Джордж, его голос звучал неуверенно.

— Значит, не вернётся ни разу. Разве это так неочевидно?

— А что она тогда делала в лесу целую ночь?

— Это-то мы и собираемся узнать, — ответил Уоттерлок-старший, его голос стал холодным и решительным. Он уже представлял, как они раскроют тайну Элизабет, и что бы там ни было, он был готов использовать это в своих интересах.

***

Дом семьи Уоттерлок был огромен, его стены украшали узорно выложенные белые кирпичи, а некоторые из окон сверкали витражами, словно произведения искусства. Во дворе дома раскинулся роскошный сад, где цвели прекрасные розы всех оттенков — от нежно-розового до глубокого бордового. Когда-то Уоттерлок-старший высадил эти цветы для своей супруги, надеясь, что их красота станет символом любви и семейного благополучия. Теперь он мечтал, чтобы и его сын, когда найдёт свою половинку, подарил ей букет роз, выращенных прямо во дворе этого дома. Желая, чтобы этот сад и эти цветы превратились в добрую семейную легенду, он никогда прежде не мог предположить, что единственная девушка способна поставить крест на его благородных планах.

Теперь же, старший Уоттерлок мирно попивал чай, манерно оттопырив при этом мизинец. Отдалив от лица маленькую изящную чашечку, он ещё некоторое время любовался, как от неё поднимается лёгкая струйка прозрачного пара. Казалось, в этот момент он погружён в свои мысли, размышляя о будущем сына и о том, как всё должно сложиться согласно его замыслам.

Сидя в гостиной, Уоттерлок с удовольствием любовался её богатым убранством. Пышные шторы из тяжёлого бархата, массивная люстра, свисающая с потолка, и мягкие кресла с резными подлокотниками создавали атмосферу роскоши и уюта. Стоило ему отвлечься от чая, как его взгляд упал на камин, где весело потрескивало яркое пламя. Огонь отбрасывал причудливые тени на стены, словно рассказывая свои собственные истории.

С верхнего этажа дома доносился грохот — это по своей комнате маршем вышагивал Джордж. Его шаги эхом разносились по всему дому, заставляя служанок вздрагивать от неожиданности. Ещё мгновение, и сверху донёсся испуганный вопль одной из них. Вскоре она сбежала вниз по лестнице, отодвинув гобелен, закрывавший собой вход в гостиную, и влетела внутрь.

— Как же я могла забыть! — причитала она, заламывая руки. — Сын господина желает мятных пряников к чаю!

Уоттерлок-старший лишь усмехнулся, глядя на перепуганную служанку.

— Можешь не выполнять эту его просьбу, — обратился он к ней спокойным голосом. — На самом деле он никогда не любил мятных пряников, а если просит их принести, значит, что к нему скоро пожалуют гости. Полагаю, он уже договорился о встрече со своими давними друзьями — Диего, Ричардом и Микаэлом.

Старший Уоттерлок даже не успел договорить, когда в гостиную вошёл Джордж. Его лицо светилось решимостью, а глаза горели азартом.

— Отец, я обо всем договорился, — начал он, не скрывая своего возбуждения. — Завтра мы встречаемся с друзьями и идём в лес. Нам потребуются припасы — поход может быть долгим. И оружие — на случай, если мы что-нибудь встретим.

— Обязательно встретите, — усмехнулся отец, его голос звучал загадочно.

— Это ты о ком, папа? — удивился Джордж, глядя на отца с лицом, выражавшим полнейшее изумление.

— К слову, сын, как ты можешь знать, в нашем лесу ещё не перевелись волки, — ответил Уоттерлок-старший, его глаза блеснули хитрым огоньком.

— Волки? Да это же сущие пустяки! — расхохотался сын, его уверенность была безграничной.

— Но мы же с тобой не хотим, чтобы один из них на тебя напал, не так ли? — продолжил отец, его тон стал более серьёзным.

— Да пусть только посмеет, и я его! — вспылил Джордж, его кулаки сжались от гнева.

— Ну, чтобы ты смог сразиться с волком и победить, тебе пригодится что-то куда серьёзней гневного выпада, — спокойно заметил Уоттерлок-старший. — Сынок, ни о чем не волнуйся, я тебе подыщу мушкеты для тебя и твоих друзей.

— А какие? — спросил Джордж, его глаза загорелись ещё ярче.

— Только самые лучшие, сынок, — ответил отец, его голос звучал уверенно и ободряюще.

— Хорошо, папа! Спасибо, папа! — воскликнул Джордж, его благодарность была искренней.

С этими словами, Джордж покинул гостиную, и во весь опор устремился наверх, в свою комнату. Уоттерлок-отец, глядя сыну вслед, добродушно усмехнулся.

— Эх, молодёжь, — вздохнул он, качая головой. В его голосе слышалась смесь гордости и лёгкой насмешки.

***

После долгого дня, проведённого в лесу, Джордж и его друзья решили заглянуть в местный кабак. Это было грязное, душное место с низкими потолками, пропитанное запахом перегара, табака и прогорклого жира. Стены, некогда выкрашенные в тёмно-красный цвет, теперь выглядели обшарпанными и покрытыми пятнами — следами десятилетий разгульных ночей. В углу зала стоял старый пианино, на котором кто-то без особого усердия бренчал простые мотивы, а за длинными деревянными столами собрались самые отъявленные личности посёлка: грубые мужчины с красными лицами, девицы с ярко накрашенными губами и блестящими глазами, готовые ради нескольких монет сделать всё, что угодно.

Джордж вошёл первым, распахнув дверь так, будто это был вход в его собственный замок. Его друзья последовали за ним, и вскоре вся компания заняла самый большой стол в центре зала. Кабатчик, узнав Джорджа Уоттерлока, немедленно подбежал к нему, кланяясь и улыбаясь до ушей.

— Ваше здоровье, господин Уоттерлок! Чем могу служить? — спросил он, вытирая руки о грязный фартук.

— Вина! И побольше! — гаркнул Джордж, хлопнув ладонью по столу. — И чтобы ни одна кружка не пустовала!

Кабатчик засуетился, и вскоре перед компанией появились кувшины с вином, кружки с пивом и тарелки с жирной едой. За столом началась настоящая оргия. Друзья Джорджа смеялись, шутили, рассказывали непристойные истории, а девицы, которые, казалось, появились из ниоткуда, уже начали придвигаться ближе, обвивая мужчин руками и шепча им на ухо сладкие слова.

Джордж сидел во главе стола, словно король на троне. Он был в центре внимания, и это ему явно нравилось. Его глаза блестели от выпитого вина, а на лице играла самодовольная ухмылка. Одна из девиц, рыжеволосая красотка с пышной грудью, села к нему на колени, обвив его шею руками.

— О, Джордж, ты такой герой! — проворковала она, целуя его в щёку. — Расскажи нам, как ты охотился сегодня?

Джордж рассмеялся, его смех был громким и искусственным, как будто он специально хотел показать всем, какой он весёлый и уверенный в себе.

— Охотился? — переспросил он, делая глоток из кружки. — Да я не просто охотился. Я искал свою собственность.

Его слова вызвали взрыв хохота за столом. Друзья подняли кружки, словно приветствуя его заявление.

— Элизабет Клеймор — моя собственность, — продолжил Джордж, его голос стал твёрже, почти зловещим. — Она принадлежит мне, понимаете? Не потому, что я её люблю, нет. Просто потому, что я этого хочу. Потому что я — Джордж Уоттерлок, и всё, чего я хочу, должно быть моим.

Он сделал паузу, чтобы ещё раз осушить кружку, а затем продолжил:

— Она думает, что может спрятаться в лесу? Что может найти там какое-то чудовище, которое защитит её от меня? Ха! Да я найду её, где бы она ни была. Я сломаю её, если понадобится. Она будет моей, даже если для этого мне придётся связать её и притащить в мой дом.

Его пальцы сжали кружку так, что она треснула, а глаза загорелись лихорадочным блеском. Он представлял её — не такую, как эти девицы, что хихикали за его вино, а чистую, яркую, неподатливую. Она была не просто очередной забавой — она была вызовом, игрушкой, что осмелилась отвергнуть его. В посёлке все знали его имя, все гнулись перед его деньгами, а она… она посмела сказать «нет». Это злило его, но и тянуло — как редкое вино, что он однажды разбил, когда оно оказалось слишком горьким. Он заставит её сдаться, заставит её смотреть на него с восхищением, как все, или раздавит, чтобы никто другой не посмел её взять.

Его слова были встречены одобрительными возгласами. Девица на его коленях захихикала, но в её глазах мелькнула тень беспокойства. Она попыталась отстраниться, но Джордж схватил её за руку, удерживая на месте.

— А знаете, что самое забавное? — продолжил он, его голос стал ещё холоднее. — Она думает, что может полюбить кого-то другого. Какого-то безродного урода из леса! — Он рассмеялся, но в его смехе не было ни капли радости. Только злость и презрение. — Да я раздавлю его, как таракана. Никто не посмеет забрать то, что принадлежит мне.

Один из друзей, Микаэл, поднял кружку, предлагая тост:

— За Джорджа Уоттерлока! Самого великого охотника в нашем посёлке! Пусть никто не встанет у него на пути!

— За Джорджа! — подхватили остальные, и зал наполнился громкими криками и звоном кружек.

Джордж поднялся со своего места, его глаза горели маниакальным блеском. Он посмотрел на всех вокруг, словно желая убедиться, что все видят его величие.

— Вы знаете, что я сделаю, когда найду её? — спросил он, его голос звучал почти шёпотом, но в тишине зала его услышали все. — Я заставлю её смотреть, как я уничтожаю всё, что она любит. Я сломаю её дух. Она будет молить меня о пощаде, но я не остановлюсь. Она станет моей женой, но её сердце никогда не будет принадлежать ей. Оно будет моим. Всё её существо будет моим.

Его слова повисли в воздухе, как тяжёлый туман. Даже самые беспринципные люди за столом почувствовали, как по спинам пробежал холодок. Но Джордж этого не замечал. Он был полностью поглощён своей идеей, своей одержимостью. Для него Элизабет стала не человеком, а символом власти, трофеем, который он должен завоевать любой ценой.

В этот момент рыжеволосая девица на его коленях внезапно вскочила, её лицо исказилось от страха.

— Я… я пойду, — пробормотала она, пытаясь отойти от стола.

Но Джордж схватил её за запястье, его пальцы впились в её кожу, как клещи.

— Куда это ты собралась? — прошипел он, его голос стал опасно тихим. — Ты же хотела быть рядом со мной, не так ли?

Девица попыталась вырваться, но Джордж только сильнее сжал её руку. Его друзья смотрели на эту сцену с неловким интересом, но никто не вмешивался. Все знали, что Джордж Уоттерлок — человек, который всегда получает то, что хочет.

— Отпусти меня, — прошептала она, её голос дрожал.

Джордж усмехнулся, его губы растянулись в жуткой ухмылке.

— Никто не уходит от меня, — сказал он, притягивая её обратно к себе. — Никто.

В этот момент в зале стало тихо. Даже пианист перестал играть. Все смотрели на Джорджа, словно на зверя, который вот-вот покажет свои клыки. И он действительно их показал. Его глаза горели безумием, а лицо исказилось гримасой ярости и жажды власти.

— Ты моя, — прошептал он девице на ухо, но его слова прозвучали как приговор. — Как и все остальные.

Эта ночь стала символом его падения. Джордж Уоттерлок больше не был просто сыном богатого промышленника. Он стал чем-то большим — воплощением жадности, эгоизма и безграничной жажды власти. И никто уже не мог остановить его.

***

На следующее утро, едва первые лучи солнца пробились сквозь туманную дымку, четверо друзей собрались у ворот поместья Уоттерлоков. Джордж, Диего, Ричард и Микаэл были вооружены до зубов — на их плечах висели мушкеты, а за поясами торчали ножи. Их массивные фигуры выделялись даже на фоне огромных деревьев, окружающих дом. Каждый из них был готов к приключению, которое обещало быть не только опасным, но и захватывающим.

Однако, когда они вышли за ворота, их ожидал сюрприз. Перед ними стояла группа вооружённых людей в форме, выстроившихся в идеально ровный ряд. Всего их было десять — невысокие, худощавые, с блестящими штыками на винтовках. Впереди всех, с горделивым видом, стоял сам господин Уоттерлок-старший.

— То-то его в доме не было видно, — пробасил громадный Диего, почёсывая затылок.

— Это ещё что за хлюпики? — возмутился Джордж, его лицо исказилось гримасой недовольства. — Мы же не на парад собрались!

Он сплюнул на землю, его глаза сузились, глядя на солдат. В голове крутилась только одна мысль — Элизабет, её лицо, её голос, что сказал «нет». Он привык побеждать — в кабаке, на охоте, в спорах с друзьями, где его кулаки и деньги всегда ставили точку. Но она ускользнула, как дым из труб фабрики, и это жгло его сильнее, чем вино в горле. Он хотел её не потому, что она нужна ему как человек — нет, она была редкой добычей, той, что все замечали, той, что делала бы его ещё больше в глазах посёлка. Без неё его победы казались пустыми, как бутылки после пира. Он сжал мушкет, представляя, как её глаза, полные слёз, смотрят на него с покорностью, и ухмыльнулся — она будет его, или не будет ничьей.

— А! Сынок, ты уже готов? — усмехнулся отец, подходя ближе. Его глаза блестели от удовольствия, словно он только что преподнёс сыну самый ценный подарок. — Эти ребята прикроют ваш тыл!

Друзья переглянулись, и в их взглядах читалось недоумение. Вызванные отцом-Уоттерлоком солдаты действительно были меньше любого из них, не так могучи, но за ними было численное превосходство. Четверо друзей, определённо, стоили друг друга — один крупнее другого, они нередко вместе ходили на охоту и знали, как действовать в команде. Но решение Уоттерлока-старшего шло вразрез с их традициями — они и помыслить не могли о том, чтобы взять с собой на охоту ещё кого-нибудь.

— Сынок! Вам предстоит весьма и весьма непростая охота, — продолжил Уоттерлок-старший, его голос звучал серьёзно, но в глазах всё ещё играла лёгкая насмешка. — Если вам там придётся совсем туго, и потребуется помощь армии — то вот вам десяток обученных солдат. Конечно, они маленькие и хиленькие, но если вам на пути встретится нечто необычайное, они защитят вас даже ценой собственных жизней.

Джордж задумался. Его лицо выражало напряжение, словно он решал сложнейшую математическую задачу. Судя по глазам, в которых отразился весь напор и вся сложность его поистине титанического умственного труда, раньше ему думать приходилось лишь изредка, и это несколько осложняло задачу.

— Не «хмм», а так точно! — возмутился Уоттерлок-старший, и тут же его лицо расплылось в блаженной улыбке, а его голос смягчился. — Я же это ради твоей безопасности, сынок.

— Ну, ладно, пошли, — пробубнил Джордж, потупив взгляд. Его голос звучал неуверенно, но он понимал, что спорить с отцом бесполезно.

Охота обещала быть весьма интересной.

***

Друзья собрали хворост и развели костёр, над которым решили пожарить зефир. Кругом их обступили солдаты, которые, тем временем, тоже задумали перекусить взятым с собой пайком. Вокруг царила тишина, нарушаемая лишь треском дров в костре и шорохом листьев под порывами ветра.

— Что-то маловато живности, — удивился Ричард, оглядываясь вокруг. Его голос звучал обеспокоенно, словно он чувствовал, что что-то здесь не так.

— И не говори, — возмутился Диего. — Звери совсем распустились — очень мало, точно их тут совсем не стреляют.

— Стреляли бы — так у них был бы повод для более активного размножения, — изрёк Джордж, его тон был полон самоуверенности. Он сидел, прислонившись спиной к дереву, и жевал зефир, который только что достал из костра.

— Точно! Дело говоришь, Джордж! — усмехнулся Микаэл, но его улыбка была натянутой. Он явно чувствовал какое-то напряжение в воздухе.

В этот момент один из солдат, молодой парень с бледным лицом, внезапно поднялся со своего места. Его глаза были широко раскрыты, а руки дрожали.

— Там… там что-то есть, — прошептал он, указывая на густые заросли за пределами освещённого костром круга.

Все замерли. Тишина стала почти осязаемой. Джордж медленно поднялся, держа в руках мушкет.

— Что ты там видел? — спросил он, его голос звучал уверенно, но в глазах читалась настороженность.

Солдат не ответил. Он просто стоял, словно окаменев, глядя в одну точку. Остальные начали переглядываться, и даже самые бесстрашные из друзей почувствовали, как холод пробирается по их спинам.

— Показалось, наверное, — пробормотал Диего, но его голос звучал неубедительно.

И тут они услышали это — тихий, едва различимый шорох, будто кто-то или что-то двигалось среди деревьев. Шаги были медленными, осторожными, но всё же достаточно громкими, чтобы их можно было услышать.

— Кто там? — крикнул Джордж, направляя мушкет в сторону звука. Его голос эхом разнёсся по лесу.

Ответа не последовало. Только шорох стал громче, ближе. Теперь уже все могли видеть, как ветки слегка колеблются, хотя ветра не было.

— Может, это Элизабет? — предположил Ричард, но его слова прозвучали скорее как вопрос.

— Если это она, то почему не выходит? — ответил Микаэл, его голос дрожал.

Внезапно из зарослей показалась тень. Она была высокой, массивной, но двигалась плавно, словно скользила по земле. Когда фигура приблизилась к свету костра, все замерли от ужаса.

Это был человек-дерево. Его тело покрывала кора, а ветви вместо рук свисали вдоль туловища. Лицо существа было человеческим, но сделанным из дерева, с глубокими трещинами вместо морщин. В его глазах читалась боль и решимость.

— Эндрю… — прошептал кто-то из солдат, узнав его.

Джордж шагнул вперёд, его мушкет был направлен прямо на странное существо.

— Где Элизабет? — закричал он, его голос звенел от ярости. — Что ты с ней сделал?

Человек-дерево не ответил. Он просто стоял, глядя на них своими немигающими глазами. Затем он медленно поднял руку и указал куда-то вглубь леса.

— Она там, — произнес он низким, хриплым голосом, который больше походил на шелест листьев.

— Пошли, — скомандовал Джордж, и вся группа двинулась в указанном направлении. Человек-дерево следовал за ними, держась на расстоянии.

По мере того как они углублялись в лес, деревья становились всё выше и гуще, а воздух — холоднее. Вскоре они вышли на небольшую поляну, где стояло огромное дерево с широкой кроной. Под деревом сидела Элизабет, её голова покоилась на коленях, а глаза были закрыты. Массивная фигура Эндрю, покрытая корой, возвышалась над всеми, словно древний страж леса. Ветви его рук слегка шевелились, будто готовые в любой момент защитить девушку.

— Это он? — прошипел Джордж, его лицо исказилось от ярости. — Это тот, кто прячет её от меня?

Эндрю молча смотрел на них, его глаза, глубоко утопленные в древесной коре, блестели холодным светом. Он не двигался, но его присутствие само по себе было угрозой.

— Элизабет! — крикнул Джордж, делая шаг вперёд. — Ты что, выбрала этого… этого монстра вместо меня?

— Я не выбирала никого, Джордж, — ответила она спокойно, но твёрдо. — Я просто хочу быть свободной.

— Свободной? — Джордж рассмеялся, но в его смехе звенела злость. — От меня? Да ты знаешь, кто я? Ты должна быть благодарна, что я вообще обратил на тебя внимание!

— Замолчи, Джордж, — раздался голос Микаэла, который, как и остальные, чувствовал напряжение в воздухе. — Давай просто поговорим с ней.

— Поговорить? — Джордж резко повернулся к другу. — Нет, Микаэл, хватит разговоров! Она должна быть со мной, и точка!

Не выдержав, Джордж бросился вперёд, намереваясь схватить Элизабет за руку и силой увести её. Но прежде чем он успел сделать хотя бы шаг, Эндрю поднял свою огромную руку и остановил его движение, словно невидимой стеной.

— Не трогай её, — произнёс он низким, гулким голосом, от которого у всех по спинам пробежал холодок.

Джордж замер, его лицо исказилось от ярости и страха. Он попытался обойти Эндрю, но тот снова преградил ему путь.

— Ты кто такой, чтобы указывать мне? — закричал Джордж, доставая из-за пояса мушкет. — Я уничтожу тебя!

Не дожидаясь ответа, он выстрелил. Громкий хлопок эхом разнёсся по лесу, но пуля лишь скользнула по коре Эндрю, оставив на ней лишь небольшую царапину. Эндрю даже не дрогнул.

— Это была ошибка, — произнёс он, и в следующее мгновение его рука молниеносно метнулась вперёд, сбив Джорджа с ног. Тот упал, его мушкет вылетел из рук и отлетел в сторону.

Друзья Джорджа, Диего и Ричард, переглянулись, но никто не осмелился вмешаться. Они видели, что этот человек-дерево был не просто существом — он был силой природы, которую невозможно победить обычными средствами.

— Уходим! — крикнул Джордж, поднимаясь с земли. Его лицо пылало от гнева и унижения. — Мы вернёмся с армией! Мы уничтожим это чудовище!

Эндрю не ответил. Он просто смотрел, как Джордж и его друзья убегают в лес, оставляя за собой лишь треск веток и проклятия.

***

Когда Джордж вернулся в город, его лицо было красным от ярости. Он немедленно отправился к своему отцу, который, как всегда, сидел в гостиной и попивал чай.

— Отец! — закричал Джордж, врываясь в комнату. — Этот монстр в лесу! Он чуть не убил меня!

Уоттерлок-старший медленно опустил чашку и посмотрел на сына.

— Что случилось? — спросил он, его голос звучал спокойно, но в глазах читалась тревога.

— Мы нашли её! — воскликнул Джордж. — Элизабет была с этим… этим деревянным уродом! Он чуть не убил меня, когда я попытался забрать её!

— Человек-дерево? — переспросил Уоттерлок-старший, его брови поползли вверх. — Ты уверен?

— Конечно, я уверен! — взревел Джордж. — Он огромный, сильный, и он защищает её! Мы должны уничтожить его!

Уоттерлок-старший задумался. Он понимал, что если позволить этому существу остаться в лесу, то его планы насчёт Элизабет могут провалиться. Но в то же время он знал, что простые люди не смогут справиться с таким противником.

— Хорошо, сынок, — сказал он наконец. — Мы соберём людей. Все, кто хочет защитить наш посёлок, пойдут с нами. Мы уничтожим это чудовище.

***

На следующее утро посёлок проснулся в атмосфере тревоги и лихорадочной активности. Слухи о «чудовище», которое якобы скрывалось в лесу, разлетелись быстрее ветра. Каждый житель, казалось, уже знал, что именно это существо было причиной всех бед — от пропажи домашних животных до недавнего исчезновения Элизабет. Уоттерлок-старший, воспользовавшись моментом, лично поднялся на трибуну перед фабрикой, чтобы обратиться к толпе. Его голос гремел, словно раскаты грома, усиленный рупором из металла.

— Люди! — кричал он, его лицо было красным от напряжения, а глаза горели безумием. — В нашем лесу появилось нечто опасное! Это чудовище угрожает каждой семье, каждому дому, каждому ребёнку! Если мы не уничтожим его сейчас, оно придёт за нами! Оно заберёт наших детей, разрушит наши дома, уничтожит нашу жизнь!

Толпа взревела, словно стая волков, готовых растерзать свою жертву. Люди, уже напуганные историями о лесных хищниках и странных существах, с готовностью поверили каждому слову Уоттерлока. Для них это был не просто призыв к действию — это был шанс избавиться от страха, который давно терзал их души.

— Мы должны защитить наши семьи! — продолжал Уоттерлок, его голос звенел от ярости. — Мы должны уничтожить это существо, пока оно не уничтожило нас!

Люди начали хватать всё, что могло послужить оружием. Мушкеты, топоры, вилы, даже кухонные ножи — всё это стало частью их арсенала. Даже женщины и дети, обычно остающиеся дома, теперь готовились идти в лес. Их лица были бледными, но решительными. Они знали, что если не сделают этого сейчас, то позже может быть слишком поздно.

— Мы очистим этот лес до последнего дерева! — кричал один из мужчин, размахивая топором. — Никаких чудовищ больше не будет!

— Да! — поддерживала его женщина с вилами в руках. — Мы защитим своих детей!

Толпа заревела ещё громче, её крики эхом разносились по всему посёлку. Люди собирались группами, обсуждая планы атаки. Кто-то предлагал поджечь лес, кто-то — использовать ядовитые вещества, чтобы отравить всё живое. Но все были едины в одном: лес должен быть уничтожен, а вместе с ним — и тот, кто скрывался в его глубинах.

Маркус, наблюдавший за происходящим издалека, только покачал головой. Он стоял у входа на фабрику, его огромная фигура выделялась даже среди толпы. Его металлическое тело блестело в утреннем свете, но в его глазах читалась печаль. Он знал, что Эндрю не был чудовищем. Он видел, как тот спасал Элизабет от волков, как защищал её от всего мира. Но он также понимал, что толпа, разъярённая страхом и ненавистью, не станет слушать разумных доводов.

— Зачем ты молчишь? — спросил его один из рабочих, заметив его задумчивый взгляд. — Ты же знаешь правду, почему не скажешь им?

— А что я могу сказать? — ответил Маркус, его голос был тихим, но полным горечи. — Они не услышат меня. Для них Эндрю — монстр, потому что он другой. А когда люди боятся того, чего не понимают, они всегда выбирают насилие.

Рабочий ничего не ответил. Он лишь опустил голову и вернулся к своей группе, готовясь к походу в лес. Маркус остался один, его взгляд был направлен на толпу, которая уже начала двигаться к окраине посёлка. Он знал, что ничем не сможет помочь Эндрю и Элизабет, но всё равно чувствовал себя виноватым. Ведь он тоже был частью этого мира, где страх и ненависть правили бал.

***

Когда толпа, возглавляемая Уоттерлоками, вернулась в посёлок после первой неудачной попытки захватить Эндрю, Джордж был вне себя от ярости. Его лицо исказилось от унижения — он, сын самого могущественного человека в округе, был брошен, как щенок, перед человеком-деревом. Но хуже всего было то, что Элизабет выбрала его, Эндрю, вместо него, Джорджа.

— Мы уничтожим этот лес! — кричал Джордж, стоя на центральной площади посёлка. — Каждое дерево, каждую травинку! Мы выжжем его дотла!

Толпа поддержала его крики одобрительными возгласами. Люди, напуганные историями о «монстре», который живёт в лесу, были готовы на всё, чтобы избавиться от этой угрозы. Для них это уже не было просто охотой за человеком-деревом — это была война против самой природы.

Уоттерлок-старший, стоявший рядом с сыном, задумчиво покачивал зонтиком. Он понимал, что простые методы больше не сработают. Лес нужно было уничтожить полностью, чтобы никто и никогда не смог найти убежища в его глубинах.

— Завтра мы начнём операцию, — объявил он громко, чтобы все услышали. — Мы очистим этот лес до последнего дерева. И если кто-то попытается нам помешать… — он сделал паузу, обводя взглядом толпу, — …то разделит судьбу этого чудовища.

Люди закивали, соглашаясь. В их глазах читалась смесь страха и жадности. Они знали, что за уничтожение леса Уоттерлок заплатит им хорошо. А деньги всегда были важнее принципов.

***

На следующее утро посёлок превратился в настоящий военный лагерь. Фабрика Уоттерлока работала круглосуточно, выпуская десятки машин для уничтожения леса. Были созданы огромные паровые экскаваторы, способные вырывать деревья с корнем, и специальные огнемёты, которые могли выжечь целые акры за считанные минуты.

Джордж лично руководил подготовкой. Он собрал своих друзей и ещё несколько десятков мужчин, вооружённых мушкетами, топорами и ножами. Все они были готовы к настоящему сафари — только вместо животных их целью стали люди и деревья.

— Сегодня мы не просто охотники, — сказал Джордж, обращаясь к своей армии. — Сегодня мы боги! Мы решаем, кто будет жить, а кто умрёт. И сегодня мы убьём всё, что движется в этом проклятом лесу!

Его слова вызвали одобрительный рёв. Люди чувствовали себя всемогущими, словно им действительно было дано право уничтожать всё на своём пути.

Когда толпа достигла окраины леса, она превратилась в настоящую армию. Люди были вооружены до зубов, их лица искажены яростью и страхом. Фабрика Уоттерлока работала круглосуточно, выпуская десятки машин для уничтожения леса. Были созданы огромные паровые экскаваторы, способные вырывать деревья с корнем, и специальные огнемёты, которые могли выжечь целые акры за считанные минуты.

Уоттерлок-старший, стоявший впереди толпы, держал в руках зонтик, словно это был его меч. Его сын, Джордж, находился рядом, его лицо было полным решимости. Он хотел доказать своему отцу, что достоин его имени, даже если для этого нужно было уничтожить целый лес.

— Сегодня мы станем героями! — кричал Джордж, обращаясь к толпе. — Мы уничтожим это чудовище и вернём наш мир к нормальной жизни!

Толпа поддержала его крики одобрительным рёвом. Люди чувствовали себя всемогущими, словно им действительно было дано право уничтожать всё на своём пути.

Когда первые деревья начали падать под ударами экскаваторов, лес словно вздохнул. Воздух наполнился едким дымом, который затруднял дыхание и застилал глаза. Птицы, которые раньше радовали всех своими песнями, теперь метались в панике, пытаясь спастись от огня. Многие из них падали замертво, не выдержав ядовитого дыма.

— Уничтожайте всё! — кричал Уоттерлок-старший, его голос был подобен раскатам грома. — Ни одного дерева, ни одной травинки! Мы очистим этот лес до последней щепки!

Люди выполняли его приказы, не задумываясь о последствиях. Они рубили деревья, поджигали кусты, убивали всё живое, что попадалось на их пути. Их глаза горели безумием, а сердца были полны ненависти.

Маркус, стоявший в стороне, смотрел на всё это с болью в душе. Он знал, что лес был живым существом, которое хранило в себе истории тех, кто когда-то жил в нём. Но теперь эти истории уничтожались вместе с деревьями, кустами и животными.

— Прощай, лес… — прошептал он, его голос был едва слышен среди криков и треска горящих деревьев.

Когда толпа углубилась в лес, начался настоящий ад. Огнемёты полыхали, превращая зелёные заросли в чёрные пепелища. Паровые экскаваторы вырывали деревья с корнем, оставляя после себя лишь голую землю. Воздух наполнился едким дымом, который затруднял дыхание и застилал глаза.

— Не оставляйте ни одного живого существа! — кричал Джордж, наблюдая, как его люди расстреливают всё, что шевелится. — Если мы не уничтожим их сейчас, они вернутся, чтобы отомстить!

Древние дубы падали один за другим, словно великаны подкошенные невидимой рукой. Земля стонала от боли, корни вырывались с хрустом, похожим на предсмертный хрип. Пепел летел в воздухе, превращая день в ночь. Это было не просто уничтожение леса — это было убийство целого мира.

Птицы, которые раньше радовали всех своими песнями, теперь метались в панике, пытаясь спастись от огня. Многие из них падали замертво, не выдержав ядовитого дыма. Волки, медведи и другие животные бежали прочь, но большинство из них были убиты охотниками, которые видели в них трофеи.

Земля дрожала под ногами захватчиков, словно живое существо в агонии. Птицы, покидая свои гнезда, кричали не просто от страха — они оплакивали свой дом. Даже река, прежде спокойная, забурлила, словно ее воды закипели от боли. Каждое дерево, падая, издавало звук, похожий на стон умирающего существа. Это был не просто лес — это был целый мир, уничтожаемый ради прогресса.

Элизабет и Эндрю наблюдали за этим кошмаром издалека. Элизабет плакала, её слёзы смешивались с дождём из пепла, который падал с неба. Эндрю молчал, но его древесное тело дрожало от ярости и боли.

— Мы должны остановить их, — прошептала Элизабет, сжимая руку Эндрю.

— Мы не можем, — ответил он, его голос был тихим, но полным горечи. Он повернулся к ней, его ветви дрогнули, а листья — клён, берёза, пальма — зашелестели, словно шепча её имя. — Они слишком сильны. Но я обещаю тебе одно: я буду защищать тебя до последнего вздоха.

Он коснулся её щеки своей деревянной рукой, мягкой, как мох, и его голос стал глубже, как гул леса в бурю:

— Я потерял всё, что любил, когда-то. Анну, наш сад, наш смех… Я думал, что моё сердце умерло с ней, что я стал просто стражем, тенью среди деревьев. Но ты… ты принесла мне свет. Ты — моя вторая жизнь, Элизабет. Я не отдам тебя им, даже если это будет стоить мне всего.

Элизабет прижалась к нему, её слёзы упали на его кору, и он почувствовал, как тепло её дыхания пробудило в нём давно забытую нежность.

Когда толпа обнаружила Эндрю и Элизабет, начался настоящий ад. Люди окружили их плотным кольцом, словно стая волков, готовых растерзать свою жертву. Мушкеты гремели, пули свистели в воздухе, а камни летели со всех сторон. Каждый выстрел, каждая рана на теле Эндрю оставляла глубокие следы — древесная кора трескалась, из ран сочилась смола, но он не отступал. Его ветви поднялись вверх, словно щит, защищая Элизабет.

— Уходи! — кричал он ей, его голос был полон отчаяния. — Спасайся!

— Нет! Я не оставлю тебя! — закричала она в ответ, пытаясь встать перед ним, чтобы защитить его своим телом.

Но толпа была безжалостна. Джордж, стоявший в первых рядах, смотрел на всё это с холодной яростью. Его глаза горели безумием, а руки дрожали от напряжения. Он хотел уничтожить Эндрю любой ценой, даже если для этого придётся убить и Элизабет.

Элизабет шагнула вперёд, её глаза горели сквозь слёзы. Она встала перед ним, раскинув руки, словно могла остановить бурю. Толпа замерла на миг, поражённая её решимостью. Эндрю коснулся её плеча своей ветвью, мягкой, как мох, и его голос прорвался сквозь грохот:

— Ты — моё сердце, Элизабет. Я потерял свою семью, но нашёл тебя. Если это конец, я уйду с тобой.

Она повернулась к нему, её рука легла на его кору, тёплую, несмотря на холод дождя. Её голос дрожал, но был полон света:

— И ты — моё. Я искала тебя всю жизнь, Эндрю. Пусть они заберут нас, но не разлучат.

Их взгляды встретились — её голубые глаза и его деревянные, светящиеся теплом. Листья на его ветвях дрогнули, расцветая ярче, чем прежде, словно лес пел их любовь. В этот миг время замедлилось, и шум толпы стал далёким эхом. Они обнялись — её хрупкие руки и его могучие ветви сплелись, как одно дерево, неподвластное огню и стали. Ветер взвыл, унося их шепот в небеса, а дождь стал мягче, как слёзы леса, что оплакивал их судьбу. Его крона засветилась, будто звезда в ночи, и цветы — белые, как надежда Элизабет, — расцвели среди листьев, падая к её ногам, как обещание вечности.

— Не трогайте его! — закричала Элизабет, загораживая собой резонатора.

В них с Эндрю неслось одновременно несколько сотен пуль самых разных размеров. Элизабет прекрасно знала это, но не испугалась заступиться за друга. Не знала она, что спустя лишь секунду перед ней возникнет огромная фигура Маркуса, резонатора металла, и тот подставит под удар свою горячую голову. Собрав на себя большинство летевших пуль, он тут же поглотил их.

— Хватит! — раздался громоподобный глас Маркуса. Его крик был подобен грому среди ясного неба, и только он один был способен во мгновение ока угомонить разбушевавшуюся толпу.

Одна пуля прошла вплотную к коже Элизабет и оцарапала девушке руку. Но девушка на это даже не обратила внимания, она подошла к израненному человеку-дереву. По древесной коре, покрывавшей тело удивительного создания, из множества ран вытекала смола.

— Я не люблю тебя, Джордж, и никогда не смогу полюбить! — выкрикнула она. Обняв Эндрю, она шепнула ему:

— Все будет хорошо…

— Уже не будет, — мрачно ответил тот. Обхватив девушку руками, он взглянул на свою правую руку, которая уже стала высыхать от множества ран. Согнув пальцы в кулак, он уже не смог их разогнуть.

— Что? — на одном выдохе спросила Элизабет. — Нет, все будет хорошо, ты будешь жить…

Медленно к ней приходило осознание свершившейся катастрофы.

— Не забывай меня, Элизабет… — прошептал ей Эндрю.

— Не говори так, Эндрю, пожалуйста… — прошептала она, не замечая, как на её глазах собираются слезы.

— Прости… но я больше не смогу жить иначе как в облике дерева, — ответил он.

Зарыв свои ноги в землю, и прорастив корни, он шепнул ей:

— Прощай, Элизабет, я тебя никогда не забуду.

Произнеся эти слова, он прикоснулся ещё не высохшей рукой к лицу Элизабет, и улыбнувшись, сказал:

— Не плачь, ради всего святого, только не плачь. — он сделал глубокий вдох воздуха. — Каждый лист на моих ветвях — это история. История Анны, что так любила цветы. История тех, кто ушел вместе с лесом. История Элизабет, чье сердце бьется в унисон с природой. Я чувствую, как корни проникают глубже в землю, как древесина поглощает мою человечность. Но разве я не делал того же самое раньше — растворялся в деревьях, когда был садовником? Теперь этот процесс просто… необратим.

Застыв в одной позе, Эндрю превратился в дерево. Больше он не говорил и не улыбался, и только его деревянное лицо продолжало немым взглядом смотреть на Элизабет, а его рука по-прежнему касалась лица девушки.

Элизабет стояла на коленях перед деревом, её слёзы смешивались с дождём, что хлестал с небес, как плач земли. Её руки обнимали ствол, где застыло лицо Эндрю — деревянное, но всё ещё живое в её сердце. Толпа вокруг замерла, их лица были бледны, оружие дрожало в руках. Но Джордж не мог остановиться. Его глаза пылали безумием, пальцы сжимали мушкет.

— Ты выбрала его? — закричал он, голос срывался от ярости и боли. — Его, а не меня?

Элизабет подняла взгляд, её лицо было мокрым, но глаза горели.

— Я выбрала любовь, Джордж, — сказала она тихо, но твёрдо. — Ты её не знаешь.

Он задрожал, его рука дрогнула. Гнев боролся с чем-то глубоким, скрытым — тенью одиночества, что он прятал за силой. Но ярость победила.

— Тогда умри с ним! — выкрикнул он и выстрелил.

Пуля пробила её грудь. Элизабет вскрикнула, её тело качнулось, но она не упала — руки цеплялись за дерево, словно оно держало её. Кровь текла по платью, смешиваясь с дождём, но она улыбнулась, глядя на Эндрю.

— Я с тобой… — прошептала она, её голос был слаб, но полон света.

— Элизабет! — закричал Маркус, бросаясь к ней. Его металлические шаги гремели по земле, но он опоздал. Она медленно опустилась, её пальцы всё ещё касались коры.

— Джордж… я не хотела… твоей боли… — выдохнула она, и её глаза закрылись.

Джордж замер, мушкет выпал из его рук. Его лицо исказилось — не только ужасом, но и осознанием. Он смотрел на её тело, на дерево, и впервые увидел не добычу, а то, что потерял. Его колени подкосились.

— Что я… — прошептал он, голос дрожал. — Нет… это не я…

Он закричал, схватил мушкет и начал стрелять — в небо, в землю, в тени. Безумие поглотило его, но в каждом выстреле был крик души, что не знала любви. Он бросился на Маркуса, глаза полные слёз и ярости.

— Ты виноват! — заорал он, размахивая кулаками.

Маркус поймал его за шею, его металлические руки дрожали от гнева и горя. Одним движением он свернул Джорджу шею. Тело упало, глаза Джорджа застыли в последнем, потерянном взгляде.

Толпа молчала, дождь заглушал всё. Маркус опустился рядом с Элизабет, бережно подняв её и прижав к дереву. Он смотрел на Эндрю, чьи деревянные черты казались живыми в отблесках молний.

— Ты спас её… — прошептал он, кладя руку на кору. — И она спасла тебя.

Герренд подошёл, его лицо было мокрым не только от дождя.

— Она была твоей сестрой, — сказал он, голос ломался. — А он… её сердцем. Я расскажу их историю, Маркус. Пусть знают.

— Знаешь, Герренд… — заговорил Маркус. — Металл, составляющий мое тело, сегодня дрожал не только от жара горящих деревьев. Я помню, как Бритва рассказывал мне о семье Клеймор. Как он не смог выполнить приказ Уоттерлока. Не потому что боялся — он просто увидел в этих детях то, чего не понимал его хозяин: невинность, способную изменить даже самые черствые сердца. Теперь я стою здесь, наблюдая, как история повторяется, и тоже не мог пошевелиться. Мой металл — не защита, а клетка, держащая меня на службе у тех, кто разрушает. Но больше этому не бывать.

Тело Элизабет дрогнуло. Её кожа стала мягкой, как кора, волосы — листьями, что расцвели на ветвях Эндрю. Она срослась с ним, их тела сплелись в одно дерево — огромное, с кроной, что касалась облаков. Из его ветвей зазвучал шорох, как шепот любви, что не умрёт. Она чувствовала, как древесная кора начинает покрывать её руки, но не испугалась. Вместо этого она ощутила тепло и силу леса, текущие через неё.

— Я становлюсь частью чего-то большего, — прошептала она, прежде чем умолкнуть навеки. — Не конец, а новое начало.

Лес пылал вокруг, но в этом дереве осталась жизнь. Маркус вырвал из коры семя — маленькое, тёплое, пульсирующее их теплом.

— Вы будете жить, — сказал он, сжимая его в кулаке, и пошёл прочь, сквозь дым и пепел.

Когда всё стихло, пустошь лежала под серым небом. Уоттерлок-старший стоял на холме, его зонтик дрожал в руках.

— Мы победили… — прошептал он, но голос его был пуст, как ветер над пеплом.

Люди молчали, их глаза были полны ужаса и стыда. Они знали, что уничтожили больше, чем лес.

Вдали девочка нашла цветок среди пепла. Она подняла его, глядя на старика рядом.

— Дедушка, а почему лес умер? — спросила она старика, который стоял рядом.

— Потому что люди боялись его, — ответил он. — Но может быть, однажды он снова оживёт. Ведь даже в самой тёмной ночи всегда есть место рассвету.

Она кивнула, и её маленькие руки закопали цветок в землю. Где-то вдали Маркус посадил семя. Росток пробился к свету — слабый, но живой. Лес длиною в жизнь стал их вечным объятием.