Леший

Пыльный тракт, извиваясь по Тройской равнине, вывел троих путников к деревне Верхостав. Солнце клонилось к закату, отбрасывая длинные тени на покосившиеся избы и ветхую ограду. В центре селения, у колодца, толпились крестьяне, их голоса сливались в гулкий ропот, то и дело прерываясь резкими выкриками.

Киртан, могучий воин с гривой чёрных волос и львиной шкурой на плечах, сжал кулак.

— Что за переполох? — пробасил он, шагнув в сторону толпы.

Солун, худощавый философ с проницательными серыми глазами, поднял руку:

— Не спеши, мой друг. Сначала послушаем.

Песец Принц, пушистый комочек серебристой шерсти с иссине-черными глазами, тихо тявкнул и прижался к ноге Солуна. Он чуял тревогу в воздухе, а может его беспокоил запах пота, страха и несвежей пищи.

Из обрывков фраз стало ясно, что в Верхоставе неспокойно. Уже третью неделю в окрестном лесу пропадают люди. Первой исчезла юная Дарина, дочь кузнеца. Селяне винили Лешего, то есть древнего духа, что, согласно поверьям, охранял чащу и карал нарушителей. В общем, все выглядело так, словно бы к происходящему в деревне стоило присмотреться повнимательнее.

— Где тут можно переночевать? — спросил Солун у седого крестьянина, державшего вилы как оружие.

Тот кивнул на край деревни:

— У Маруса. Дом с резным коньком. Только денег он просит вперёд, так как времена нынче лихие.

Дом Маруса стоял на отшибе, словно сторожа вход в лес. Старик с крючковатым носом и цепким взглядом, открыв дверь, прищурился на гостей:

— Места есть, но плату беру вперед, — весь его вид выдавал бывалого воина.

Солун без слов выложил на стол тяжёлый золотой диск с профилем короля Лидаса. Марус взвесил его на ладони, рассмотрел и удовлетворённо хмыкнул. По нему было видно, что он видел оригинал.

— Служил?— прямо спросил Киртан.

— В страже короля Лидаса. Накопил немного деньжат да и вернулся домой. Имейте ввиду, у меня денег на сдачу нет.

— Сдачу оставь себе, — быстро успокоил его Солун.

— Пойдемте, я покажу вашу комнату, — с этими словами он провёл путников в горницу.

— С деньгами плохо? — поинтересовался философ.

— Вы не первые нынче, кто золото платит, — пробормотал Марус, раскладывая соломенные тюфяки. — Недели три назад тут жрец богини Номы останавливался. Тоже золотой отдал. Я ему на сдачу выгреб все серебро и медь, что были.

Киртан хмыкнул:

— Жрец? В этих краях? Что ему тут понадобилось?

— А Нома его знает, — вздохнул Марус. — Пробыл тут всего день, а потом пропал. Да и пес с ним. У нас беда похлеще. Старики твердят, что ещё прадеды платили духу дань, мёд да хлеб оставляли на опушке. А нынче ничего не помогает…

— Мы видели большой сбор в деревне...— осторожно начал Солун.

— Так беда у нас. Как только пропала первая девица, то ее родня вой подняла. А еще ее жених требовал всем собраться и идти в лес спросить с лешего. Еле их успокоили. А потом старшина деревни и еще трое старожилов пошли в лес на переговоры с лешим. И вот уже вторую неделю от них нет вестей, как в воду канули.

— Где жила та девушка, Дарина? — перебил Солун. — Хотим расспросить её родных.

Марус указал на избу у околицы, крытую свежей дранкой:

— Там кузнец Гвор живёт. Только он сам как медведь раненый, никого не слушает, только кулаками машет.

— Мы будем осторожны, — ответил философ, и они с Киртаном покинули дом.

На улице воин потянул воздух:

— Пахнет опасностью. Пойдём в лес, допросим этого Лешего. Принудим говорить силой, если слов не поймёт.

Солун покачал головой:

— Ты всегда рвёшься в бой, мой друг. Но мудрость гласит, что прежде чем рубить, надо понять, что или кого рубишь. Давай сначала поговорим с Гвором. Может, он видел или знает что-то важное.

Воин скрестил руки на груди, но после паузы кивнул:

— Воистину так. Но если кузнец будет мямлить что-то несуразное, то пойдём прямо в чащу.

Солнце висело над Верхоставом, окрашивая соломенные крыши в багрянец. Киртан, Солун и песец к дому кузнеца Гвора шли недолго. Вот показался приличный забор. У распахнутых ворот толпились мужчины, у всех суровые лица, сжатые кулаки, в глазах горе и ярость. Изба оказалась распахнута настежь. Внутри царил хаос: опрокинутый стол, разбитая кринка, на полу виднелся след волочения, будто что-то тяжёлое тащили к двери.

В центре двора стоял сам кузнец, представляя собой гору мускулов, с руками, словно вырубленными из дуба. Рядом с ним ярился молодой крестьянин, бледный от гнева. В правой руке он сжимал большой нож, украшенный затейливой гравировкой. Лезвие мерцало в закатных лучах, будто налитое кровью.

— Я найду её! — кричал юноша. — Дарину найду, а если этот лесной демон встанет на пути, то пусть сам боится меня! Я или убью его, или же сам погибну!

Киртан шагнул вперёд, окинув взглядом толпу:

— Кто ты, что так рвёшься в бой?

— Борвин, — бросил юноша, не отрывая взгляда от леса. — Жених Дарины. Этот нож в моей руке не что иное, как родовая реликвия, клинок предков. Им мой дед поверг тролля у Каменного ручья.

Песец прижался к земле, тихо заскулил.

— От ножа пахнет смертью, — прошептал он человеческим голосом, едва различимым за шумом толпы.

Солун, задумчиво погладив бороду, склонил голову:

— Лишить тролля жизни ударом ножа сложно, но возможно. А вот убьёт ли он духа? Не думаю. Леший ведь не зверь и не человек. Его плоть суть туман, его кровь есть мрак.

Борвин резко развернулся, глаза полыхали:

— Ты сомневаешься в силе этого клинка?!

— Я ставлю под сомнение все в моей жизни, — спокойно ответил философ. — Скажи, кто в деревне видел Лешего? Кто может рассказать, каков он на самом деле?

Юноша стиснул рукоять ножа, затем резко кивнул:

— Есть один. Старик Велемилис. Он жил на опушке, пока… пока не случилось то, что случилось.

Они прошли через деревню, мимо молчаливых изб, где за ставнями прятались женщины и дети. Велемилис сидел на завалинке, сгорбленный, с глазами, полными житейской мудрости. Когда путники приблизились, он поднял взгляд на них, в нём не было страха, лишь холодная, выстраданная уверенность.

— Пришли, значит, — проворчал он. — Ищи не ищи, а Леший сам выбирает, кого взять. Он не зверь, не человек. Он — лес. Его корни в земле, его ветви в небе. Он видит всё, слышит всё. Кто заходит в его владения без дара, тот не выходит.

Борвин шагнул ближе, нож блеснул:

— Я не боюсь сказок! Я иду в лес. Сегодня. Сейчас.

— Юноша, — тихо сказал Солун, — если ты хочешь спасти Дарину, а не стать ещё одной жертвой, нам нужно знать больше. Как он нападает? Есть ли у него слабости?

Велемилис усмехнулся, обнажив редкие зубы

— Слабости? У леса нет слабостей. Но он чтит обычаи. Раньше, в старые времена, поселяне оставляли ему мёд и хлеб на опушке. Он принимал дар и не трогал людей. Теперь он мстит.

— Мстит за что? — поинтересовался Солун.

— За все хорошее, — огрызнулся Велемилис. — Я почувствовал, что лес в гневе и вернулся в деревню. Пока мы не накажем того, кто прогневил лес, не будет нам покоя.

— И кто же это? — продолжал допытываться Солун.

— А вы у них спросите, — Велемилис кивнул в сторону дома Гвора. — Почему лес забрал Дарину? Почему забрал старшину и его дружков? Пусть повинятся в своих преступлениях!

— Ты! Ты не смеешь клеветать на Дарину! — Борвин принялся размахивать ножом. — Дарина всегда была честной девушкой. Никто не может возводить на нее хулы!

Киртан положил руку на плечо юноши:

— Ты горяч, как молодой бык. Но если хочешь драться, то направь свою ярость на настоящего виновника. И держись рядом. Один ты не выстоишь.

Борвин посмотрел на могучего воина, затем на философа, чьи глаза светились холодным рассудком. Песец тихо тявкнул, будто подтверждая слова.

— Хорошо, — наконец выдохнул юноша. — Но если вы тянете время, то знайте, что я не стану ждать до рассвета.

Солнце окончательно скрылось за лесом. Тени вытянулись, сливаясь в сплошную черноту. Где-то вдали раздался протяжный вой.

— Значит, идём, — сказал Киртан с воинственной ухмылкой. Он явно предчувствовал схватку. — Но помни, Борвин, что в этой битве твой нож лишь символ. Настоящая сила заключена в разуме и единстве.

Солун кивнул:

— И в знании. Если Леший чтит обычаи, мы принесём ему дар. Но если он отвергнет его, то у нас есть и другие средства.

Юноша сжал нож, взгляд его был твёрд:

— Пусть будет так. Но если Дарина… если с ней что-то случилось…

— Тогда мы все узнаем, какова на вкус месть, — закончил Киртан.

— Тогда вперед! — воскликнул Борвин.

— Тебе что только что сказали? — вопросил Солун. — Разум и единство, вот наша сила. Кто же разумный помчится во владения лешего ночью? Нет, мы подождем утра. На рассвете встречаемся у дома Маруса. Договорились? — с нажимом спросил философ.

— Угу, — поник юноша.

— Не бойся, — Киртан похлопал его по плечу, — вместе мы вернем твою невесту.

Борвин кивнул. Они разошлись на ночлег. Ночь опускалась на Верхостав, и в её глубинах таилось нечто древнее, голодное и ждущее.

***

Рассвет едва тронул небо над Верхоставом, когда Киртан, Солун и песец вышли из дома Маруса. У крыльца, сжимая в побелевших пальцах родовой нож, стоял Борвин. Его глаза лихорадочно блестели, а на виске пульсировала вена.

— Вы опоздали, — бросил он, не глядя на вышедших. — Солнце уже встало. Леший любит сумрак, но и утро ему не помеха.

Киртан скрестил руки на груди:

— Мы здесь. Идём вместе.

— Вместе? — Борвин резко развернулся. В его взгляде мелькнуло что-то дикое. — А может, вы уже сговорились с ним? Может, вы с самого начала пришли сюда помогать ему?

Солун поднял ладонь:

— Успокойся. Мы дали тебе слово. Сейчас наша цель состоит в том, чтобы спасти Дарину.

— Слова… слова… — Борвин отступил на шаг, нож дрогнул в его руке. — Вы все говорите, но никто ничего не делает!

— Ты вообще спал? — поинтересовался Солун.

Песец тихо тявкнул. Юноша вздрогнул, словно увидел змею, и рванулся прочь, растворяясь в предрассветной дымке.

— За ним! — Киртан сорвался с места.

Они мчались через деревню, мимо молчаливых изб, где за ставнями прятались жители. Борвин бежал к лесу, не разбирая дороги. Песец, мелькая серебристой шерстью, настигал его с лёгкостью хищника.

Вдруг раздался громкий лай, перешедший в тревожный вой.

— Там! — Солун указал на просеку, где земля внезапно обрывалась тёмной пастью ямы.

У края, цепляясь за корни, висел Борвин. Одна нога уже провалилась в глубину, пальцы скользили по рыхлой земле.

— Помогите! — выкрикнул он, и в голосе уже не было ни гнева, ни подозрений.

Киртан бросился вперёд, схватил юношу за запястье. Солун подхватил за плечи. Вместе они вытянули Борвина на твёрдую почву. Тот рухнул на траву, задыхаясь.

— Кто-то… толкнул меня, — прошептал он, глядя в яму. — Я не видел, но чувствовал… холод.

Солун осмотрел край обрыва. На глине отпечатались следы, но не человеческие, а словно когтистые лапы, слишком большие для зверя.

— Это не случайность, — проговорил философ, выпрямляясь. — Нас предупреждают.

Песец обнюхал следы.

— Лес не хочет, чтобы мы шли дальше, — сказал Киртан. — Но мы пойдём.

Борвин поднялся, дрожа, но нож по-прежнему сжимал в руке. Теперь в его глазах не было подозрительности, а лишь только отчаяние и мрачная решимость.

— Конечно пойдем. Пойдем до конца, каким бы он ни был.

— Леший умеет играть с разумом и пространством, — пояснил Солун. — Держитесь рядом. И не теряйте головы!

Они двинулись вглубь леса. Деревья смыкались над головой, превращая утро в вечный полумрак. Тропа, едва заметная, вилась между корягами, будто сама природа не желала пускать их дальше.

— Здесь пропадали люди, — прошептал Борвин, оглядываясь. — Сначала Дарина, потом трое охотников, затем старшина и его соратники. Все они пропали за этим оврагом.

— Овраг? — Солун остановился, вглядываясь в густую тень впереди. — Покажи.

Юноша повёл их к краю обрыва. Дно скрывалось в тумане, но оттуда доносился странный звук, словно бы кто-то скребётся о камни.

Песец зарычал, отступая.

— Не нравится мне это, — пробормотал Киртан, сжимая кулаки. — Слишком тихо.

— Тихо? — Борвин вздрогнул. — Я слышу голоса…

Солун резко обернулся к нему:

— Какие голоса?

— Шепчут… зовут меня. Говорят, что Дарина ждёт внизу. — Юноша шагнул к краю, глаза его снова затуманились.

— Стой! — Киртан схватил его за плечо. — Это иллюзия. Лес пытается разлучить нас.

Борвин рванулся, но воин держал крепко. В этот миг из тумана вырвался вихрь листьев, и перед ними возник… силуэт. Это был не человек, не зверь. Тело напоминало огромного медведя, чью шкуру переплели корни и ветви, глаза выделялись в глубине словно два тлеющих угля. Руки напоминали лапы, обмотанные ветвями с острыми, как кинжалы, сучьями.

— Леший, — выдохнул Солун. — Он пришёл.

Дух не спешил нападать. Он медленно обходил их по кругу, шелестя листьями, будто смеясь.

— Покиньте мои владения, — прошелестел голос, словно ветер в кронах. — Я чую ваш страх.

— Страх? — удивился Киртан. — Кто тут тебя боится?

— Точно не я, — крикнул Борвин, еле сдерживаясь, чтобы не броситься в атаку. Солун молча посмотрел на песца, тот виновато опустил мордочку.

— Мы не уйдем, — подвел итог Киртан.

Леший замер. Затем его тело затрещало, разрастаясь, превращаясь в живую стену из ветвей и мха.

— Тогда вы все станете частью леса, — с этими словами он исчез.

Но где-то в глубине чащи, среди теней, снова зашелестели листья. Лес ждал.

— Ты говорил, что где-то за оврагом ваши старейшины встречались с лешим, — повернулся Киртан к юноше, — сможешь провести нас туда?

— Конечно. Идем. — Борвин первым решительно зашагал вглубь леса. Остальные потянулись следом за ним.

Ранняя заря едва коснулась верхушек вековых дубов, когда Киртан, Солун, песец Принц и Борвин вступили в мрачные дебри. Воздух был пропитан сыростью и запахом прелой листвы; туман стелился по земле, словно призрачные змеи, оплетая корни деревьев. Киртан, могучий воин с плечами, широкими как дубовая дверь, шёл впереди, догнав Борвина, рассекая густую траву тяжелыми башмаками. Его черные волосы блестели в первых лучах солнца, а синие глаза, холодные как сталь, внимательно разглядывали чащу. За ними следовал Солун, странствующий философ с седой бородой и взглядом, полным древней мудрости. Песец, пушистый комочек серебристой шерсти, бежал рядом, то и дело останавливаясь, чтобы принюхаться к земле. Его глаза светились необычным, почти разумным светом, а уши настороженно подрагивали. Особенно нервничал Борвин, молодой охотник, чьё лицо было искажено тревогой. Его невеста Дарина была похищена лешим, и теперь он был готов на всё, чтобы вернуть её.

— Здесь начинается его территория, — пробормотал Борвин, сжимая рукоять ножа. — Леший никогда не выходил за пределы леса.

Киртан лишь кивнул. Солун задумчиво погладил бороду:

— Леший ведь не просто дух леса. Он представляет собой воплощение его воли. Хитрый, коварный, любящий игры с чужаками.

Песец вдруг замер, прижав уши к голове, и тихо заскулил.

— Что такое? — насторожился Борвин.

— Чую смерть впереди, — зверек указал носом вперёд, где сквозь густую листву пробивался бледный свет. Киртан первым вышел на большую поляну, и его лицо омрачилось.

На траве лежали тела. Старейшина деревни и ещё трое селян были слегка прикрыты листвой, все с лицами, искажёнными ужасом, словно перед смертью они увидели нечто невообразимое.

— Это посольство, — прошептал Борвин, бледнея. — Они пошли к лешему, чтобы договориться о возвращении Дарины…

Солун опустился на колени рядом с одним из погибших, внимательно изучая следы на земле.

— Их убили не оружием, — произнёс он. — Это магия. Леший играет с нами, как кот с мышью.

Киртан хмуро оглядел поляну.

— Но тела Дарины здесь нет. Значит, она ещё жива.

Борвин сжал кулаки, в его глазах вспыхнула надежда.

— Мы должны идти дальше!

— Остынь, — резко оборвал его Киртан. — Леший не просто зверь. Он знает каждый куст в этом лесу. Если мы пойдём напролом, он заманит нас в ловушку.

Солун поднялся:

— Нам нужно сохранять спокой...

Вдруг тишину разорвал громкий крик, это был женский голос, полный ужаса и отчаяния.

— Дарина! — взвыл Борвин и бросился в чащу, не дожидаясь остальных.

Киртан рванул следом, Солун и песец бросились за ним. Они мчались сквозь заросли, ветки хлестали по лицу, корни норовили подставить подножку. Крик повторился, но теперь он звучал откуда-то слева. Борвин резко сменил направление, и вскоре все они оказались на небольшой прогалине.

Но там никого не было.

— Где она?! — задыхаясь, выкрикнул Борвин, озираясь.

Киртан ошарашенно заозирался:

— Это ловушка.

Солун закрыл глаза, прислушиваясь к шелесту листьев.

— Леший насмехается над нами. Он создаёт иллюзии, чтобы сбить с толку. Мы должны сохранять хладнокровие.

— Вы пришли в мой лес, — прошелестел голос, будто ветер в листве. — И теперь станете его частью.

Киртан шагнул вперёд и возвысил голос:

— Отдай нам девушку, дух, и мы уйдём.

Из ниоткуда пришел новый звук, напоминающий скрежет дерева по камню, вероятно, это был смех.

— Она уже моя. Её душа сплетена с лесом. Но вы… вы можете присоединиться к ней.

В тот же миг поднялся ветер, деревья вокруг зашевелились, их ветви потянулись к путникам, словно когтистые лапы. Солун что-то крикнул на незнакомом языке, стукнув ладонью по ветке, что слишком нагло прицепилась к нему.

— Держитесь вместе! — приказал Киртан, отбрасывая приближающиеся ветви.

Борвин, несмотря на охватившее его нетерпение, вытащил нож и встал рядом с воином. Песец зарычал, пару раз лапами пристукнул по выступающим из земли корням.

— Нам нужен огонь! — крикнул Солун.

— Идем, — приказал Киртан. — Найдем место для лагеря.

Они тесной группой пошли дальше, пока не вышли на более менее открытую полянку.

— Соберем валежник, — приказал Киртан.

Упрашивать никого не пришлось. Рассредоточившись, они быстро набросали кучу сухих веток. Но в последний момент из земли вырвался огромный корень, ударив Борвина в грудь. Охотник отлетел на несколько шагов и упал, застонав от боли.

— Нет! — Киртан бросился к нему, но угроза уже отступила. Солун, достав из сумы огниво, высек искры и валежник занялся огнем.

— Лесная нечисть боится огня и соли, — выдохнул Солун, доставая из сумы склянку с белым порошком. — Но мы все равно должны быть осторожны.

Борвин приподнялся, держась за бок.

— Мы не можем ждать. Дарина где-то здесь.

Киртан помог ему встать.

— Садись к огню. Отдохнешь, и мы продолжим путь.

Настал полдень. Солнце, раскалённое добела, висело над лесом у деревни Верхостав, пробиваясь сквозь густую листву редкими золотыми стрелами. В небольшой ложбине дымился костёр, вокруг него постарались устроиться четверо: могучий Киртан, седобородый Солун, пушистый песец и бледный от тревоги Борвин.

Киртан сидел вроде бы расслаблено, однако его глаза, холодные и острые, не переставали следить за шевелением листвы. Солун что-то бормотал про себя, роясь в сумке. Песец, свернувшись клубком у огня, время от времени приподнимал уши, будто прислушиваясь к шёпоту леса. Борвин, сжимая в руках нож, не находил себе места.

— Что дальше? — наконец спросил он, глядя на спутников. — Мы не можем сидеть здесь вечно. Дарина… она где-то там.

Солун поднял взгляд, его глаза светились мудростью, отшлифованной годами странствий:

— Вернёмся в деревню. Соберём людей, расскажем им все, что увидели в лесу. Вместе мы подготовим рейд, вооружим селян, возьмём факелы, может быть какие-нибудь амулеты. Леший силён, но против сотни противников ему не устоять.

Киртан хмыкнул:.

— Сотня селян лишь станет добычей. Леший не зверь, которого можно загнать в ловушку. Он ведь дух леса, хозяин теней. Мы справимся сами.

— Сами?! — Борвин вскочил. — Ты не понимаешь! Он уже забрал Дарину! Если мы потеряем время…

Внезапно песец вскочил, шерсть на его спине встала дыбом. Борвин замер, вслушиваясь. Где-то в чаще раздался шорох, будто кто-то медленно шагал по сухим веткам.

— Там! — выкрикнул Борвин и, схватив горящую головню, бросился в чащу.

— Стой! — рявкнул Киртан, но юноша уже исчез среди деревьев. Им всем пришлось бежать следом за ним.

Лес сгущался, ветви хлестали по лицу, корни норовили подставить подножку. Борвин мчался, не разбирая дороги, огонь из головни рассыпался искрами. Киртан, Солун и песец старались нагнать его. Вдруг впереди они услышали отчаянный крик, полный боли.

Киртан, бегущий впереди, выскочил на край оврага. Он увидел Борвина, лежащего на дне, а над ним возвышалась чудовищная фигура, напоминающая медведя, но это был не просто зверь. Его шкура была покрыта мхом и переплетёнными корнями, глаза горели нестерпимым огнём, а из пасти вырывалось дыхание, похожее на шелест листвы.

— Леший… — прошептал подбежавший Солун.

Киртан не стал ждать. С яростным рыком он прыгнул в овраг, его кулаки сверкнули в лучах солнца. Первый удар пришёлся по лапе чудовища, но зверь даже не дрогнул. Второй удар прилетел прямо в грудь, но леший отмахнулся, словно от комара, и Киртан отлетел, ударившись о ствол дерева.

— Борвин! — Солун тем временем спустился в овраг, пытаясь оттащить юношу.

Леший развернулся к ним, его когтистые лапы потянулись к философу, но тот кинул в него щепотку соли. Чудовище противно заревело, но тут Киртан снова бросился в бой. Он ударил снизу, целясь в брюхо, а затем обрушил на него град ударов. Чудовище взвыло еще громче, его тело задрожало, а затем оно рванулось назад, вырываясь из рук воина. На миг всё замерло. Затем леший развернулся и, ломая ветви, скрылся в чаще.

— Он ушёл… — выдохнул Солун, поднимая Борвина.

Юноша был жив, но без сознания. Киртан поднял его на руки, его лицо было мрачным.

— Мы не можем рисковать людьми. Если леший так легко атакует нас четверых, то что будет с селянами? Они станут его добычей.

Солун кивнул, его взгляд был тяжёлым.

— Ты прав. Вернемся к костру и все обсудим.

Так они и сделали. Киртан бережно положил Борвина на листья, а сам спросил:

— Как нам победить его?

— Леший по своей природе является духом, хоть и может на время обретать плоть. Лешими становятся души погибших в лесу людей. А держатся в нашем мире души за свои тела или кости. Нужно найти останки этого лешего и сжечь их. Тогда его душа потеряет опору и уйдет в мир мертвых.

Киртан посмотрел в ту сторону, куда исчез леший. В его глазах горел холодный огонь решимости.

— Мы найдём его кости. И уничтожим. Есть идеи, как нам их найти?

Принц тихо заскулил, его глаза сверкнули в полумраке леса:

— Я чувствую их.

— Хорошо. — кивнул Киртан. — Ты проведешь нас.

Борвин застонал, приходя в себя.

— Дарина… — прошептал он.

— Мы вернём её, — твёрдо сказал Киртан. — Но теперь будем действовать по моим правилам.

Солнце перевалило зенит, тени в лесу становились длиннее, а воздух тем временем все тяжелее. Где-то вдали раздался протяжный вой, похожий на смех. Леший ждал. Полдень в лесу у Верхостава стоял душный, тягучий, словно расплавленный мёд. Солнце пробивалось сквозь кроны редкими золотыми копьями, но в чаще царил вечный полумрак, пропитанный запахом прелой листвы и древней магии.

— Мы должны найти останки лешего, — твёрдо произнёс Киртан, когда Борвин встал на ноги. — Если сжечь их, дух потеряет силу. Ты сможешь идти?

Борвин кивнул, его пальцы дрожали:

— Смогу!Но где искать? Лес огромен…

Солун рассмеялся:

— Есть способ. Принц чует магию. Он возьмёт след.

Песец приподнял морду, принюхался, затем тихо тявкнул и двинулся вперёд, прижимаясь к земле. Киртан кивнул:

— За ним!

Они шли за песцом сквозь густые заросли. Лес становился всё мрачнее, здесь деревья срастались ветвями, образуя свод, сквозь который почти не пробивался свет. Зверь двигался уверенно, то и дело останавливаясь, чтобы принюхаться.

Вдруг он исчез. Только что был тут, и вот его уже нет, испарился среди деревьев.

— Принц! — крикнул Борвин, бросаясь следом.

— Стой! — всполошился Солун. — Не спеши.

Юноша замер. Они втроем крутили головами, пытаясь отыскать песца, но безрезультатно. Они пытались звать, но в ответ их ждало молчание. Проводник как в воду канул.

— Он пропал, — выдохнул Борвин, озираясь. — Как сквозь землю!

Киртан нахмурился, сжимая кулаки:

— Леший похитил его. Это ловушка.

Солун покачал головой, задумчиво поглаживая бороду:

— Не думаю, ведь Принц у нас не простой зверь, а зачарованный. Его не удастся запутать лесной магией.

— Тогда где он? — вскинулся Борвин.

Философ прищурился, разглядывая окружающие деревья:

— Возможно он там же, где и был. Боюсь, заблудились мы. Лес играет с нами.

Киртан окинул взглядом стволы, чьи очертания казались подозрительно знакомыми.

— Ты думаешь, мы ходим кругами?

— Именно. — Солун тоже осматривался вокруг. — Есть древний способ обмануть чары леса. Леший меняет стороны, путая следы. Нам нужно переодеть рубахи наизнанку. Так мы вернемся из перевернутого пространства в нормальное.

Не говоря ни слова, Киртан стянул рубаху, вывернул её и надел обратно. Борвин последовал его примеру, хоть и с сомнением. Солун сделал тоже самое, что-то бормоча себе под нос. И в тот же миг из-за деревьев раздалось раздражённое тявканье. Песец выскочил на прогалину, шерсть его была взъерошена, а глаза сверкали укоризной.

— Ну и где вы были? — зарычал он, глядя на людей. — Стояли как истуканы, не отзывались!

Борвин рассмеялся с облегчением:

— Он сердится!

— А ещё бы, — хмыкнул Киртан. — Мы-то думали,что тебя дух утащил.

Солун улыбнулся:

— Лес проверял нас. Теперь он знает, что мы не простые путники.

Песец, всё ещё ворча, подошёл к ним и снова принюхался. На этот раз запах следа чувствовался увереннее. Зверь двинулся вперёд, и все остальные последовали за ним, уже не теряя бдительности. Лес вокруг будто изменился. Тени стали менее плотными, а ветер становился чуть теплее. Принц уверенно вёл их вглубь чащи, время от времени останавливаясь, чтобы проверить тропу.

— Близко, — прошептал Солун. — Я думаю, что останки лешего где-то недалеко.

Киртан ухмыльнулся. Борвин сглотнул, но взгляд его был твёрд.

— Дарина… — прошептал он. — Мы идём.

Лес замер в ожидании. Где-то вдали раздался протяжный вой, словно бы кто-то, то ли ветер, то ли сам леший предупреждал, что дальше пути нет. Но путники непреклонно шли вперёд. Час шёл за часом. Тишину нарушали лишь шорох листвы под ногами и редкое ворчание песца, когда ему приходилось перепрыгивать овраги. Борвин то и дело оглядывался, будто ожидая увидеть среди деревьев силуэт Дарины. Солун молча шагал следом, время от времени бормоча под нос. Он был явно раздосадован, что его прогноз не оправдался.

Вдруг Киртан замер. Вдали, между стволами, промелькнул женский силуэт, стройный, в белом платье, с длинными распущенными волосами.

— Дарина! — выдохнул Борвин и рванулся вперёд.

— Стой! — рявкнул Киртан, отталкивая юношу. — Это ловушка.

Он шагнул навстречу призраку.

— Подожди!Я иду за тобой! — крикнул воин, ускоряя шаг.

— Там плохое место! — сообщил песец. — Туда нельзя ходить!

Зверь пронзительно заскулил, бросился за воином, пытаясь ухватить за штанину, но Киртан не обратил внимания. Солун что-то выкрикнул, но слова утонули в шуме внезапно поднявшегося ветра. Через десяток шагов воин остановился. Призрак исчез. Вместо него показалась чёрная прогалина, заросшая бледными грибами и покрытая скользким мхом. Киртан почувствовал холод, проникающий до костей. Ноги подкосились, в глазах потемнело. Он рухнул на колени, затем упал лицом в сырую листву.

— Киртан! — Солун подбежал первым.

Борвин склонился над воином. Тот дышал, но был без сознания, кожа покрылась испариной, а на губах выступила пена. Солун высыпал из флакона щепотку соли, разжал зубы Киртана и всыпал белое зерно на язык. Затем немного подождал. Киртан вздрогнул, распахнул глаза. Взгляд был мутным, но постепенно прояснялся.

— Что… что случилось? — прохрипел он, пытаясь подняться.

— Ты пошёл туда, куда не следовало, — строго сказал Солун. — Это место пропитано магией лешего. Оно высасывает силы.

— Вы с Борвином не пострадали.

— Потому что сначала съели немного соли, прежде чем лезть сюда. И да действие кратковременно, так что нужно побыстрее уходить отсюда.

Они вернулись назад, где их ждал разъяренный песец:

— Если я говорю, что место плохое, значит туда ходить нельзя!

— Прости, мой друг, — прошептал воин, гладя серебристую шерсть. — Больше не буду идти туда, где ты говоришь «нет».

Песец фыркнул, будто говоря: «Наконец-то понял». Борвин молча протянул ему флягу с водой. Воин сделал глоток, вытер губы и произнес:.

— Идём дальше. Но теперь идем только по следу Принца.

Песец двинулся вперёд с удвоенной осторожностью. Он больше не бежал, а крался, прижимаясь к земле, время от времени останавливаясь, чтобы принюхаться. Лес вокруг будто притих, затаил дыхание. Даже ветер перестал шелестеть листвой. Полдень в лесу у Верхостава выдался хмурым. Солнце, едва пробиваясь сквозь свинцовые тучи, бросало на землю бледные пятна света. Киртан, Солун, песец и Борвин пробирались сквозь чащу, их лица были напряжены, взгляды настороженны. Через полчаса песец замер, оскалился и тихо зарычал. Впереди, среди густых зарослей, виднелось что-то тёмное, словно провал в самой материи леса. Из него сочился бледный туман, а в воздухе стоял запах тлена и старой крови.

— Принц чует след, — пробормотал Солун. — Останки лешего где-то близко.

— Ты уверен? — саркастично поинтересовался Киртан.

— Здесь ни в чем нельзя быть уверенным.

Киртан рассмеялся. Борвин, бледный от тревоги за похищенную невесту Дарину, то и дело оглядывался. Песец, принюхиваясь, уверенно зашагал вперёд, изредка останавливаясь, чтобы проверить направление.

Внезапно небо потемнело, загрохотал гром, и хлынул холодный, пронизывающий дождь, превращающий лесную подстилку в скользкую кашу.

— Придётся искать укрытие! — крикнул Киртан, прикрывая глаза от потоков воды.

Но песец, вопреки ожиданиям, не замедлил шаг. Он прижал уши к голове и устремился вперёд, будто почуял нечто важное. Через несколько минут сквозь пелену дождя они разглядели смутные фигуры. Люди!

— Эй! — закричал Борвин, размахивая руками. — Стойте!

Киртан тоже попытался докричаться, но голоса тонули в шуме ливня. Фигуры продолжали удаляться, словно не замечая путников.

— Надо предупредить их! — решительно сказал Борвин. — Леший безумен, он убьёт любого, кто зайдёт на его территорию!

Не раздумывая, отряд бросился вслед за незнакомцами. Вскоре они заметили тропу, она была узкой, но отчётливо видимой среди бурелома.

— Вот путь! — выдохнул Солун.

Они ступили на тропу. Земля под ногами сперва казалась твёрдой, но уже через десяток шагов Киртан почувствовал, как почва уходит из-под ног.

— Топь! — рявкнул он, но было поздно.

Трое мужчин провалились в вязкую, холодную жижу. Борвин вскрикнул, пытаясь ухватиться за ветки, но они ломались в руках. Солун, погружаясь в болото, успел вытащить из сумы верёвку.

— Принц! — прохрипел он, протягивая конец песцу.

Песец, не мешкая, схватил верёвку зубами, метнулся к ближайшему дереву и обмотал её вокруг ствола. Затем упёрся лапами в землю и потянул. Киртан, собрав все силы, схватился за веревку и вытянул себя из болота. Затем он помог выбраться на твёрдую землю Солуну, а потом и Борвину.

— Проклятье… — выдохнул Киртан, отплёвываясь от болотной тины. — Это был морок.

Солун, дрожа от холода, кивнул:

— Полагаю, что люди, которых мы видели, тоже. Леший играет с нами, заманивает в ловушки.

Борвин, едва переведя дух, спросил:

— Но куда тогда идти?

Песец, отряхиваясь, издал короткий лай и снова двинулся вперёд. На этот раз он шёл медленнее, принюхиваясь к каждому шагу, будто проверяя землю на обман. Отряд последовал за ним. Дождь не утихал, но теперь они были настороже. Каждый куст, каждая тень казались подозрительными. Через час лес начал меняться. Деревья стали ниже, их ветви искривились, словно в муке. Воздух наполнился запахом гниения.

— Мы близко... — зашептал Солун.

— Не начинай! — прервал его Киртан.

Вдруг Принц замер, шерсть на его спине встала дыбом. Из чащи вырвался волк, огромный, с горящими глазами и оскаленной пастью. Он бросился на песца.

— К бою! — рявкнул Киртан.

В тот же миг из-за деревьев выскочили ещё несколько волков. Один кинулся на Киртана, другой — на Солуна, третий — на Борвина. Киртан взмахнул пудовым кулаком, и вот первый зверь рухнул, оглушенный ударом. Борвин увернулся от прыжка хищника, вонзил тому нож в бок. Скулящий зверь скрылся в чаще. Солун, не имея оружия, схватил какую-то корягу и ударил ближайшего волка по морде. Зверь взвыл и отступил. Киртан бросился на помощь рычащему песцу и оглушил атаковавшего его хищника ударом кулака. Последний враг оставил попытки достать философа и одним прыжком исчез в кустах. В одно мгновение всё было кончено. Волки, оставшиеся в живых, с визгом скрылись в лесу.

Солун отбросил корягу, глаза его пылали гневом:

— Довольно! — выкрикнул он, обращаясь к лесу. — Ты, леший, трус, болван и ничтожество! Прячешься за зверями, за мороками, за тенями! Покажись, если смеешь!

Песец, оправившись от испуга, оскалился и тявкнул так грозно, что даже Киртан вздрогнул:

— Я найду тебя! — свирепо прорычал зверек. — И отгрызу тебе всё, что можно!

Борвин поднял старинный нож, лезвие которого мерцало в дневном свете знаками:

— Это оружие моих предков! Оно жаждет твоей крови, леший!

В этот миг между деревьями возник призрачный силуэт. Девушка в белом платье, с длинными распущенными волосами.

— Дарина! — воскликнул Борвин. Призрак медленно обрёл чёткость. Дарина, но не совсем та, которую он знал. Её платье было испачкано бурыми пятнами, волосы спутаны, а в глазах застыла тихая печаль.

— Он похитил меня, — её голос звучал как шелест листьев под ветром. — Я погибла, но душа не может покинуть лес.

Борвин подошел к ней и протянул руку, но пальцы прошли сквозь её образ.

— Что он с тобой сделал, любовь моя? — голос Борвина дрогнул. — Я хотел спасти тебя, а теперь...что мне делать?

Дарина покачала головой. Слеза, прозрачная, как лунный свет, скатилась по её призрачной щеке.

— Ты будешь жить, — ответила она. — Так надо.

Молчание. Только дождь стучал по земле, будто отсчитывая мгновения. Только слезы сбегали по лицу Борвина.

Солун шагнул вперёд:

— Я знаю, как освободить тебя. Скажи нам, где твое тело? Мы достойно похороним тебя, и ты обретешь свободу...

Внезапно деревья задрожали. Ветви заскрипели, выворачиваясь, словно руки, пытающиеся схватить. Из тумана вырвался силуэт медведя, огромного, сгорбленного, покрытого корой и мхом. Только это был не зверь, а хозяин леса. Глаза лешего горели нестерпимым огнём, а из раскрытой пасти вырывалось шипение, похожее на шелест листьев в бурю.

— Вот ты и явился, — процедил Киртан, бросаясь навстречу.

Леший не ответил. Он рванулся вперёд с нечеловеческой скоростью, земля вздыбилась под его ногами. Борвин закрыл собой призрак Дарины, замахнулся ножом, но безрезультатно, ведь чудовище лишь махнуло лапой, и юноша отлетел, ударившись о ствол дерева. Тело обмякло, нож выпал из ослабевших пальцев.

— Борвин! — крикнул Солун, но было поздно.

Леший уже надвигался на Киртана.

— Я тебя побью! — рявкнул воин и бросился в рукопашную.

Схватка закипела. Киртан бил кулаками, целясь в голову, но удары тонули в плотной массе мха и коры. Леший отвечал, и тогда когтистая лапа рассекла воздух, оставив на груди воина глубокие борозды, разрывая ткань рубахи. Кровь хлынула, но Киртан не отступил. Он схватил противника за шею, пытаясь сдавить, но пальцы лишь впивались в шершавую кору. Леший взревел, его тело начало трансформироваться, при этом его руки удлинились, превращаясь в ветвистые сучья, ноги вросли в землю. Теперь он был не просто духом, а частью чего-то непоколебимого. Корни вырвались из-под земли, оплетая ноги Киртана, пытаясь повалить его. Киртан, задыхаясь, упёрся плечом в грудь лешего. Тот наклонился, и его лицо, если это можно было назвать лицом, оказалось в дюйме от глаз воина.

— Ты умрёшь здесь, — прошелестел леший. — Как и она. Как и все вы.

— Нет, — выдохнул Киртан и, собрав последние силы, ударил коленом в живот чудовища. Леший пошатнулся. Однако корни не ослабили хватку, ветви снова охватили воина..

— Дарина, — обратился к ней Солун. — Послушай меня! Для победы над лешим нам очень нужно сжечь его кости. Ты знаешь, где они?

— Я чую их! — влез песец. — Они неподалеку, — и он рванул в чащу.

Не теряя времени, Солун бросился за ним. Песец мчался, не разбирая дороги, пока не остановился у старого дуба, чьи корни выпирали из земли, образуя причудливые узоры.

— Здесь! — воскликнул зверек, указывая лапой.

Солун начал рыть землю у корней. Через несколько минут показались кости. Философ полил останки маслом из фляги, выбил искру огнивом. Пламя вспыхнуло, пожирая добычу. Останки лешего трещали, рассыпаясь в пепел.

— Вот и конец ему. Теперь вернёмся к Киртану, — сказал Солун. — Проверим как там обстоят дела.

Они поспешили назад. К их удивлению, битва всё ещё шла.

— Киртан! — крикнул Солун. — Мы сожгли кости, но он всё ещё здесь!

Воин отпрыгнул от удара, тяжело дыша:

— Значит, это не все!

— Что еще тогда?

Леший снова обхватил Киртана и повалил его наземь. Воин завопил:

— Я немного занят!

В этот момент Борвин открыл глаза. Увидев, что Киртан всё ещё держится, он схватил нож и, шатаясь, поднялся.

— Время платить, — прошептал он и бросился в бой.

Он воспользовался тем, что Киртан и леший сплелись друг с другом, и вонзил нож в спину чудовища. Внезапно, к всеобщему удивлению, хозяин леса рассыпался ворохом листьев и веток.

— Он мертв! — завопила Дарина. — Я его больше не чувствую!

— Странно, — заметил Солун, — почему какой-то сельский нож уничтожил столь сильное существо? Здесь есть какая-то загадка!

— Я же говорил, что это наша семейная реликвия, — заметил Борвин.

— Это ничего не объясняет, — философ был сама категоричность.

— А я больше не чувствую запаха смерти от этого ножа, — оповестил песец.

— А вот это уже объясняет все! — обрадовал окружающих Солун.

— Как так?! — хором воскликнули Дарина и Борвин.

— Скажи, кто-то из твоих предков участвовал в заключении договора с лешим?

— Да, это был...

— Имена не важны. Важно то, что клятва была взаимная и давалась она на этом ноже. Если леший нарушит клятву, но клятва активируется и делает этот нож смертельно опасным для лешего, что мы и увидели. А если бы клятву нарушили люди, то нож был бы бесполезен. Единственное, что мне не понятно, так это почему леший нарушил клятву?

— Я знаю. — ответила Дарина. — Он рассказал мне.

— Что именно? — полюбопытствовал философ.

— Жрец богини Номы.

— Был здесь такой, — вспомнил Солун. — Три недели назад, если память меня не подводит. И что он натворил?

— Заблудился. Леший сказал, что тот был отмечен Даром богини, поэтому хозяин леса указал ему дорогу и вывел к нашей деревне.

— Разумно. Что дальше?

— Дальше... — Дарина запнулась, — мы встретились. В деревне. Он возжелал меня. Я отказала ему, ведь у меня есть жених. Думала, что тема закрыта. На следующий день Марус сообщил мне, что Борвин ждет меня на опушке в лесу у Каменного ручья. Я пошла, и там на меня напал жрец. Хотел изнасиловать. И тут появился леший и убил его.

— Марус послал тебя в ловушку?! — поразился Борвин.

— Полагаю, что жрец не посвящал Маруса в свои планы, а использовал втемную. — пояснил Солун. — Что было дальше?

— Я поблагодарила лешего, и он вывел меня из леса. Я вернулась в деревню, а ночью леший пришел ко мне во сне и попросил прийти к нему. Утром я пошла в лес, и леший заявил, что теперь я буду его невестой и останусь с ним до конца. Я попыталась бежать, но леший путал следы, и я утонула в болоте.

— Я правильно понял, что накануне у лешего не было никаких чувств к тебе, а уже ночью он вдруг воспылал страстью? — спросил философ.

— Да, — ответила Дарина. — Я ничего не поняла.

— Зато я все понял, — нахмурился Солун.

— Что именно? — спросил подошедший Киртан.

— Жрец был одарен Номой, следовательно это был не рядовой служитель, а кто-то очень важный для богини. И когда леший убил его, Нома обиделась. Посчитала случившееся превышением самообороны. И она наслала на лешего проклятье, пробудив в нем те же чувства, за которые он убил ее слугу. Ей не откажешь в извращенном чувстве справедливости.

— Так Дарина...— возмутился Борвин, — и все остальные... погибли только потому, что богине захотелось отомстить?!

— Добро пожаловать в отношения с богами, — нахмурился Киртан.

— Сейчас важнее другое, — прервал их возмущение философ. — Дарина, нам нужно вытащить твое тело из болота и похоронить. Тогда ты освободишься от пут леса и сможешь уйти в мир мертвых.

— Я не хочу, — отрезала девушка. — Лешего больше нет, а за лесом нужно присматривать. Теперь хозяйкой леса буду я!

— Все не так просто. — начал объяснять Солун. — Призраки, как правило, утрачивают память со временем. Вы конечно можете постараться общаться, по крайней мере пока жив Борвин, но никто не даст гарантий, что у вас получится сохранить ей память. А, и вам обязательно нужно будет заключить договор на ноже, сами видели насколько полезная это штука, так что обговорите все условия.

— Я думаю, что они и сами это прекрасно знают. — Киртан положил на плечо философа руку. — А нам пора. Оставим влюбленных одних.

— Хорошо. — Солун повернулся к Дарине. — И отправь его домой. Пусть не околачивается здесь до смерти!

— Идем же. — Киртан потянул друга прочь. — Они и сами разберутся.

Попрощавшись с новоявленной хозяйкой леса и ее несостоявшимся женихом, Киртан, Солун и песец отправились на выход из чащи. Впереди их ждала дорога и новые приключения.