Лесной Теленок

Тишина в ельнике была особенной — так тихо только в спокойном, лишенном людей лесу. Егерь Егор стоял, прислонившись к боку вездехода, и слушал. Он ждал выводок глухарей вместе с толстыми птенцами, еще не летающими, но вместо кудахтанья до его уха донеслось другое — тихое, нежное похрюкивание и шуршание валежника.

Осторожно раздвинув ветку папоротника, Егор замер. На небольшой полянке, залитой зеленоватым светом сквозь плотный полог, стояла корова. Точнее, не совсем корова в привычном понимании. Она выглядела дикой, поджарой, с длинными ногами и короткой, лоснящейся шерстью пепельного цвета. Но самое удивительное было рядом: у её ног, неуклюже переваливаясь, топтался телёнок. И этот телёнок был… странным.

Егор проморгался. Но нет, ему не почудилось. У теленка были явные коровьи черты — большая голова, тёмные влажные глаза, но ноги уж сильно казались непропорционально длинными и тонкими, как у лосёнка. А уши — большие, подвижные, явно лосиные. И на шее, чуть ниже загривка, проглядывал намёк на будущую «серьгу» — кожный вырост, характерный для лосей.

Мать, заметив движение, резко подняла голову. Её ноздри затрепетали, уловив человеческий запах. Корова фыркнула, негромко, но решительно, и телёнок мгновенно спрятался за её ноги. Ещё секунда — и оба скрылись в чаще, легко и бесшумно, будто их и не было. Столь высокая скорость характерна только для диких животных.

Егор долго стоял на месте, не веря своим глазам. Гибрид? В дикой природе? Такое случалось, но крайне редко. Забредшая в глушь домашняя корова и молодой лось-самец… Редкая, почти невозможная встреча, давшая ещё более редкий плод. Он не стал преследовать их. Только отметил в памяти место.

***

Вторая встреча произошла осенью. Лес горел красками, и Егор проверял солонцы. Дикие животные любят это место. У одного из них, на краю болотистой низины, егерь снова увидел лесных «коров». Телёнок заметно вырос. Он уже был выше матери, его ноги стали ещё длиннее, а на голове пробивались два небольших, пусть пока и кривоватых, отростка — не лосиные лопаты, но и не коровьи рожки. Нечто среднее. Бычок был неуклюж и грациозен одновременно: коровий стан сочетался с лосиной высотой и длинной мордой.

Мать, обросшая длинной шерстью и менее осторожная, паслась на противоположном берегу ручья. Гибрид же стоял по колено в воде и с глупым, очарованным видом ловил ртом падающие листья. Ветка хрустнула. Увидев человека, теленок не бросился бежать, а лишь насторожился, широко раскрыв ноздри. Его тёмные глаза, больше коровьи, чем лосиные, смотрели с немым вопросом, без дикой злобы.

Егор медленно присел, демонстрируя отсутствие угрозы. Достал из кармана конфету и положил на камень у воды.

— На, попробуй, — тихо сказал он. — Тебе, наверное, и то, и другое нужно. С солью не сочетается, но попробуй.

Лесной теленок, после минутного раздумья, осторожно, почти на цыпочках, подошёл, тяжёлой мокрой губой коснулся конфеты, а потом с громким чавканьем начал её есть. Мать тревожно мычала с того берега, но гибрид, увлекшись, не обращал внимания. Потом он лизнул соль. Видимо перебить вкус.

С тех пор Егор стал подкармливать его время от времени — конфетами, иногда яблоками. Лесной теленок, прозванный Лесником, оставался диким, но перестал видеть в Егоре угрозу. Бык был существом двух миров и, казалось, не принадлежал полностью ни одному из них. Лоси в стадо его не принимали, коровы бы его не поняли — дикий запах. Лесник родился одиноким странником, застрявшим между миром домашнего подворья и дикой чащи.

***

Прошла пара лет. История о странном гибриде стала для Егора тихой, личной легендой. Он никому о нём не рассказывал, даже друзьям, чувствуя, что такая тайна требует бережного хранения. Мать-корова, постарев, видимо, пала где-то в чаще, и Лесник остался совсем один.

Однажды поздней зимой, проверяя следы на снегу, Егор наткнулся на огромные, запутанные отпечатки. Как Егор узнал, это были не чистые лосиные следы — копыто было шире, шаг короче. Он пошёл по ним и вышел на заснеженную поляну.

Там посреди снега, стояло взрослое животное. Это было внушительное создание, ростом с хорошего лося, но более плотное и грузное в корпусе, как бык. На высокой голове красовались удивительные рога — не лосиные «шипы», и не коровьи дуги. Лесник водил головой туда-сюда, а за ниим в такт двигались мощные, разветвлённые отростки, каждый с несколькими острыми, саблевидными концам. Шерсть была густой, бурой, с серым подпалом на брюхе. И серьга под горлом отвисла, как у лося.

Услышав шаги, Лесник — уже не телёнок, а величественный, странный владыка леса — повернул голову. В его глазах не было страха. Было некое узнавание. Лесник фыркнул, из ноздрей вырвалось облако пара, и он медленно, величаво кивнул своей тяжёлой головой, словно говоря: «А, это ты. Старый знакомый».

Они стояли так несколько минут — человек и чудо. Егор понимал всю хрупкость этого создания. Браконьеры заплатили бы целое состояние за такой трофей. Учёные, возможно, захотели бы изучить, посадить в вольер. Лес был его единственным настоящим домом и защитой.

— Живи, — тихо сказал Егор. — И будь осторожен.

Он бросил на снег припасённое для птиц сало и сушёные ягоды, развернулся и ушёл, не оглядываясь. Егерь знал, что не будет искать специальных встреч. Его долг был иным — сделать так, чтобы в этом лесу, на его участке, было тихо и безопасно. Чтобы браконьеров не было. Чтобы странный лесной теленок, ставший могучим гибридом, мог спокойно бродить по своим владениям, не принадлежа ни миру людей, ни полностью миру дикой природы, но находя в этом свою особенную, одинокую свободу.

А дома, глядя, как Анна кормит с руки толстого Степана, а говорящий гусь пытается утащить у Огонька его «живой носок», Егор думал о том, как удивительно разнообразна жизнь. И как важно иногда просто знать, что где-то там, в глубине леса, живёт своя, тихая тайна. И этой тайне ничего не угрожает. Пока он, Егор, на посту.