Лестница в небо

– Первая пара: Сэмюэль Хан и Сайрус Лэнг! – голос наставника Храма Возвышения перекрыл негромкий гомон толпы подростков. – Готовятся: Линда Хоук и Тай Фэн!

Я начал пробиваться к площадке для спаррингов, старательно работая локтями и помогая себе голосом. Меня неохотно пропускали, активно желая в спину добра и справедливости. Кто-то даже пнуть попытался, но промазал, снайпер доморощенный.

– Тот, кто будет мешать кандидатам, не будет допущен к экзамену! – это уже кто-то из стражей Храма. Их голоса легко отличить от других, звук словно из металлической бочки. В моей прошлой жизни такое звучание называли “компьютерным”.

Идти стало значительно легче. Никто не хотел быть уличенным в попытке вмешаться в экзамен и вылететь из Храма, даже не поступив.

Мой противник успел выйти из толпы раньше и теперь неспешно разминался. Высокий, заметно выше меня. Широкие плечи, толстые запястья, ладони как лопаты. Сын лесоруба, скорее всего. Ногами работать не умеет, видно по движениям. Зато от его пудовых кулаков стоит держаться подальше

Я встал напротив него и сосредоточился. От основания позвоночника по всему телу пробежала теплая волна, разогревая каждую мышцу. Это, конечно, не полноценная разминка, но для экзаменационного боя точно хватит.

Сухая земля на площадке истоптана сотнями ног до каменной твердости. В центре стоял еще один наставник, укутанный в бесформенный балахон. На лице – безликая маска с прорезями для глаз. Он будет судить поединок.

– Бойцы готовы? – Наставник дождался подтверждающих кивков от меня и от Сайруса. – Начали!

Здоровяк ринулся на меня, как бык на красную тряпку. План его был очевиден: подскочить поближе, ударить посильнее — и победа. Он видел, что противник меньше и хлипче, значит, хватит одного удара.

Очень крупный, но очень медленный. Подшаг навстречу. Удар кулаком в неприкрытое горло. Нырок под левую руку. Оборот и удар ногой с выбросом Ки. Прямо в поясницу.

Ноги Сайруса ещё двигались вперёд, когда он начал заваливаться на спину. Наставник-судья оказался рядом с ним до того, как здоровяк упал.

– Сэмюэль Хан, ты проходил проверку на степень возвышения? – спросил у меня судья.

– Нет, мастер, этому младшему было отказано в проверке до окончания экзаменов, – и глубокий поклон.

– Кто тебе отказал? – голос наставника стал ниже и холоднее.

– К сожалению, этот младший не знает имени монаха, что принимал нас, – ещё один глубокий поклон.

К лежащему парню подбежал монах в зеленом ифу. Он сделал несколько пассов руками, тело здоровяка охватило розовое свечение, и Сайрус задышал.

– Какая у тебя степень возвышения, младший? – продолжил допрос наставник.

– Я открыл два телесных узла и первый из девяти лучей, старший, – может, вообще не разгибаться?

– Перестань кивать мне, как болванчик, младший! Я же вижу, что в тебе смирения меньше, чем в статуе Громовержца! С твоей степенью тебе вообще не нужно было сдавать этот экзамен! – раздражение в голосе наставника можно было ложкой черпать.

Сайрус, сгорбившись, пошел к воротам. Было видно, как тяжело ему далось и поражение, и внезапное спасение из лап смерти. Я ведь практически убил парня, если бы не целитель – тело здоровяка уже остывало бы на земле.

– Старший, могу я спросить? – ниже, ниже поклон, смиреннее!

– Спрашивай.

– Если в моем экзамене не было необходимости, то может ли этот бой быть экзаменом для моего оппонента?

– Дерзкий, но смышлёный… – протянул наставник. – И не чуждый справедливости. Какое интересное сочетание. Иди к брату-распорядителю, он сидит вон там, у храмового знамени. Скажи, что ты зачислен, и что нужно проверить твою степень возвышения.

– Сайрус Лэнг! – и вот возле меня уже никого, а наставник возник перед здоровяком. – Ты можешь попробовать ещё раз. Этот поединок ты не мог выиграть.

– Благодарю, старший! – чуть не переломился пополам Сайрус. Вот уж где смирения хоть отбавляй.

– Благодари не меня, младший. Этот ученик заметил несправедливость и указал на неё, – и махнул рукой в мою сторону.

Я церемонно поклонился и пошел искать брата-распорядителя.

***

Храм Возвышения располагался у подножия Драконьего хребта, прямо перед перевалом. Видом своим храм напоминал плод греховного союза между Шаолиньским монастырём и европейским средневековым замком.

Площадка для проведения экзаменов располагалась прямо перед воротами Храма. Монахи огородили территорию с помощью печатей, оставив небольшой проход, у которого сидел за раскладным столиком тучный мужчина в ифу чиновника шестого класса. Попасть внутрь можно было, лишь пройдя у него регистрацию на экзамен. Толстяк аккуратным почерком заносил в свиток имя кандидата, а также степень его возвышения, которую должен был определять с помощью специального одноразового амулета. Мешочек с такими амулетами лежал рядом со свитком.

Мужчина закончил записи, с хрустом потянулся и ласково погладил чуть звякнувший мешочек. Каждый такой амулет стоил пятнадцать серебрушек. Если не тратить их на всяких оборванцев, а проверять только достойно выглядящих юных кандидатов, к концу дня можно получить неплохую прибавку к скудному жалованью чиновника. Может быть, удастся наконец накопить на взятку для сдачи экзамена на пятый класс, получить медные пуговицы и шапку. Пятый класс – это уже возможность перейти из выездных писарей в архив провинции, не шутки! Глядишь, даже к секции налогового учета поближе получится подсесть, там и публика поблагороднее, и подарки от просителей побогаче…

Недовольный голос за спиной толстяка разогнал мечтательные мысли, как внезапное появление стражи разгоняет базарных воришек – быстро и беспощадно.

– Скажи мне, почтенный чиновник, ведаешь ли ты, сколько заплатил Храм провинции за твою работу?

Оглянувшись, тучный мужчина в ифу чиновника шестого класса увидел невысокого монаха в бесформенном балахоне и безликой маске. Храмовый наставник! Интуиция бывалого чиновника забила тревогу.

– Ведаю, почтенный монах! – тонким дрожащим голосом ответил толстяк. – Десять золотых за день работы отдано двору князя провинции и ещё пять отдано мне.

Монах сделал шаг. Движение это, обыденное и привычное, почему-то вызвало в голове чиновника ощущение оползня, который вот прямо сейчас погребёт его под собой.

– Скажи мне, почтенный чиновник, ведаешь ли ты, какое наказание следует за кражу у Храма Возвышения?

Чиновник покрылся холодным потом. План по небольшому обогащению за счёт некоторой безалаберности монахов явно свернул не туда. Предполагалось, что никто из оборванцев, которым толстяк отказал в проверке, не осмелится жаловаться наставникам на экзамене. Мысль о том, что у кого-то из них будет хоть какая-то степень возвышения, в его голове даже не мелькала.

Монах сделал ещё шаг и вдруг оказался совсем рядом с толстяком. Узкая ладонь храмового наставника опустилась чиновнику на плечо почти нежно, но тому показалось, что на него рухнула каменная плита.

– Скажи мне, почтенный чиновник, ведаешь ли ты, для чего мы требуем проверять всех кандидатов без исключения на степень их возвышения?

– Н-нет, п-почтенный м-монах… – от страха голос чиновника задребезжал.

Глаза в прорезях маски смотрели на него словно на дорожную пыль, осевшую на одежде, абсолютно безразлично.

– Дело в том, почтенный чиновник, что мы принимаем достигших первых ступеней возвышения без экзамена. Ведь тот, кто открыл хотя бы первый телесный узел, безо всяких усилий способен победить того, кто лишь готовится к этому. А если кандидат смог открыть более одного узла и дотянуться до первого луча, к нему вообще требуется особый подход. Такой кандидат может случайно искалечить и даже убить своего противника.

Вторая ладонь монаха легла на грудь трясущегося толстяка.

– Храм не терпит бессмысленных смертей в своих стенах, почтенный чиновник. Храм не терпит воровства своего имущества. Ты не проверил кандидата на степень возвышения, и теперь Храму придется отложить экзамен, так как твои списки неточны. Храм заплатит виру и вызовет нового писца, более устойчивого к соблазнам, чем ты.

В ясный безоблачный день разглядеть вспышку успел бы только мастер высокой степени Возвышения. Монах отряхнул ладони от осевшего на них пепла и, подхватив раскладной столик, циновку и мешочек с амулетами, неторопливо пошел обратно к воротам.

***

Брат-распорядитель сидел, скрестив ноги, прямо на земле в тени храмового знамени, прикрыв глаза и обратившись лицом к небу. Одетый в потрепанное ифу неопределенного цвета, больше всего распорядитель походил на дедушку, давно и прочно застывшего сознанием в периоде блаженного счастья. Лицо монаха напоминало печеное яблоко, а рисунок морщин говорил о том, что старик часто улыбается и редко хмурится.

– Этот младший хочет обратиться, – вежливо проговорил я, кланяясь.

– Говори, юноша, – ответил старичок-монах и перевел взгляд на меня. Никогда не видел у стариков таких пронзительно-синих глаз. – И давай без церемоний. Этот старик предпочитает ценить время.

– Вы и есть брат-распорядитель?

– Да, юноша, так и есть.

– Брат-наставник велел передать вам, что я зачислен, и необходимо проверить мою степень возвышения.

– О, как интересно! – с энтузиазмом воскликнул старичок и одним слитным движением встал.

Из ниоткуда возник толстый свиток, затем мешочек с чем-то звенящим и небольшая палочка угольно-черного цвета.

– Посмотрим, посмотрим… – забормотал старый монах.

Вокруг меня началась кипучая деятельность. Брат-распорядитель по части скорости явно мог дать фору многим молодым, включая наставников на площадке. Некоторые движения я просто не успевал заметить. Вот он вешает мне на шею какой-то амулет со словами: “Не бойся, юноша, может чуть-чуть щипать”. Вот чертит палочкой на земле незнакомого вида фигуру. Вот я сам не понимаю, как оказался в её центре.

– Сделай глубокий вдох, юноша, – посоветовал мне старичок.

“Может чуть-чуть щипать” оказалось краткой вспышкой адской боли, после которой я растянулся на земле, судорожно вспоминая, как дышать.

– Посмотрим, посмотрим… – бормотание распорядителя раздалось прямо надо мной. – Два телесных узла полностью сформированы, тело уже формирует третий… О, первый луч посвящен Времени! Как любопытно, давно не встречал такого! Каналы чистые, меридианы Инь и Ян в очень хорошем состоянии… Юноша, ты там не умер? Нет? Тогда вставай, хватит прохлаждаться.

Пришлось подниматься на ноги. Чувствовал я себя ещё довольно паршиво, но на ногах стоял твёрдо. Брат-распорядитель тем временем снова сел на землю и принялся водить ладонью над свитком. На пергаменте начали проступать символы: “Сэмюэль Хан, ученик Храма Возвышения”. Дальше я прочитать не успел. Старичок выдал мне кожаную бирку и краткое напутствие:

– Всё, ученик, делать тебе здесь больше нечего. Иди в Храм, там найди красное здание у северной стены. Где-то там шляется старший смотритель. Отдай ему бирку, получишь форму и ключ от своей кельи. Распределение будет завтра, на рассвете, старший над учениками расскажет тебе остальное. Давай, бегом-бегом, не стой столбом, тут и без тебя столбов хватает!

Пришлось брать ноги в руки и бодрой рысью двигаться к воротам Храма, огибая толпу “абитуриентов”. Монахи-наставники в безликих масках среди подростков напоминали пастушьих собак – согнали стадо и зорко следили за порядком, время от времени одергивая самых нетерпеливых, шумных или агрессивных.

Вблизи храмовые ворота производили сильное впечатление. Очень высокие и на вид очень массивные. По легенде, их целиком выковал из адского железа основатель Храма. А добыл он это железо, убивая демонических воинов и забирая их доспехи. Судя по воротам, в местном аду был произведен акт форменного геноцида или точнее – демоноцида.

С правой створки яростно скалился тигр, с левой насмешливо смотрел дракон. Аккурат между тигром и драконом, у почти незаметной дверцы стояли два стража. Легкие пластинчатые доспехи из небесного металла, копья-цзи с лунным лезвием, безликие металлические маски.

Я молча протянул стражам кожаную бирку, те посмотрели на неё и пропустили меня в Храм. “Иди налево от ворот вдоль стены, так найдешь приют первогодок и смотрителя,” – прогудел правый страж, распахивая узкую дверцу. Я едва успел благодарственно что-то мяукнуть, как меня бесцеремонно втолкнули внутрь и захлопнули дверь.

Налево так налево, решил я — и отправился на поиски красного здания, приюта для первогодок или как оно там ещё может называться.

***

Приют новичков оказался приземистым зданием из красного кирпича. Похожий на усеченную пирамиду, он стоял у северной стены Храма, в окружении полудюжины построек похожей формы, но поменьше и из грубого серого камня.

Порядки здесь напомнили мне армейские. Из тех давних времен, когда я жил в мире электричества и смартфонов, а не Ки и культивации. Монах-смотритель в Приюте новичков выдал мне в обмен на бирку ученический ифу, кожаную обувку, свёрнутую в тугой валик циновку для сна и бронзовый амулет ученика. В процессе выдачи мне сообщили, что отдельную келью я получу только после распределения, если попаду в личные ученики. А до этой прекрасной поры мой путь лежит в общий спальный зал на втором этаже Приюта. На ужин всех новичков отведут в отдельную столовую, затем отбой. Подъем на рассвете, на пятый удар храмового гонга. На распределение тоже отведут. Задача новичка – молчать, слушать что говорят и не отсвечивать. По крайней мере, до распределения.

Я переоделся, выбросив свои старые обноски в большую мусорную корзину. Похоже, меня впустили первым, других тряпок в корзине не было. Ученический ифу, желтый как лимон, сел на меня идеально. Нигде не жало, нигде не терло. А мягкая обувь, очень похожая на чешки, приятно облегала стопы.

Лестница на второй этаж явно видала лучшие дни. На гранитных ступенях блестели выемки, отполированные тысячами тысяч ученических ног. Интересно, сколько Храму Возвышения лет?

Судя по размеру общего зала, это здание внутри существенно больше, чем снаружи. От входа до дальней стены можно было посадить самолет (или уложить взрослого дракона, если местными мерками). В качестве удобств – аккуратно очерченные места для циновок да отопительные амулеты в стенах. Для отправления естественных надобностей – отдельные комнаты на первом этаже. Места под личные вещи не предусмотрено, как и самих личных вещей. Всё, что может понадобиться, дадут по мере необходимости. Интересно, такой аскетизм во всех школах Возвышения, или только в этом Храме?

Я выбрал спальное место шагах в сорока от входа, поближе к отопительному амулету. Второй телесный узел уже неплохо защищает от простуды и иных болезней, но я ненавижу мерзнуть. В прошлой жизни в моих родных краях зима стояла пять месяцев из двенадцати, так что предубеждение перед морозами засело в базовых настройках накрепко.

Интересно, кем я был до того, как родился здесь? Воспоминания о другом мире, часто совершенно бесполезные, всплывали в голове лет с четырёх. Смартфоны, компьютеры, сказки про попаданцев, наставление по практической стрельбе, тактика диверсионных подразделений, шутки про гусей, Интернет… Бессистемная каша. Кем я был, кто были мои близкие, чем я зарабатывал себе на хлеб с икоркой? Почему именно с икрой, а не с рыбой, например? Так много вопросов и так мало ответов.

Правы монахи: мы живем свою жизнь и перерождаемся, чтобы проживать новые жизни в новых мирах и новых телах. Мне повезло переродиться, да ещё и на путь Возвышения встать — значит, я прожил достойную и благочестивую жизнь. Пожалуй, в этой стоит забраться повыше и как следует отдохнуть. Ведь быть благочестивым и достойным постоянно – это очень утомительное занятие!