Лётчик - 2

Андрей стоял посреди лётного поля, широко расставив ноги и запрокинув голову. Шляпу, чтобы не свалилась, приходилось придерживать рукой. А в небе над ним с едва слышным свистом кувыркался маленький двукрылый самолётик. Кабы не эти кренделя, звука не было бы вовсе, как у того же «Ориона».

Веретенников глядел и ему самому, создавшему и «Орион», и выполняющий нынче испытательный полёт «Сатурн», не верилось: прошло едва ли полгода, а техника сделала такой невероятный скачок.

После первой демонстрации «Ориона» по всему миру начался ажиотаж. Сотни, а то и тысячи людей принялись строить самолёты и пытаться на них летать. Иные энтузиасты, не имея возможности создать летательный аппарат в одиночку, сбивались в группы. Некоторые даже добивались успехов. Места во всех трёх пилотских школах, созданных Тенишевым, были расписаны на год вперёд. Число заказов на все модификации «Ориона» было таково, что два цеха, в Тамбове и в Алуште, работали в три смены, чтобы удовлетворить спрос.

Из массы восторженных дилетантов постепенно выделялись серьезные, грамотные люди, способные сделать что-то действительно выдающееся. За ними зорко следили конкурирующие фирмы, и самым удачливым и талантливым тут же делались по-королевски щедрые предложения. Тенишев тоже следил за этим первичным бульоном, но предложений никому не делал. Многие из самодеятельных конструкторов рассчитывали именно на него, и такое странное поведение пионера авиации соискателей удивляло и обижало.

Однажды Веретенников его спросил об этом. Прежде, чем ответить, князь внимательно, оценивающе, поглядел на Андрея.

— Скажите, Андрей Егорович, — начал Тенишев, — многие инженеры смогут с нуля спроектировать и построить принципиально новый аппарат? Не отвечайте, это риторический вопрос. Вы смотрели поделки энтузиастов? За редчайшим исключением это клоны вашего «Ориона». Да, именно вашего. Я говорил с Варей, и она призналась, что львиная доля идей и конструкторских решений в этом проекте принадлежит вам. То есть, конструктор у меня уже есть. Возможно, понадобится ещё, когда мы дорастём до того, чтобы делить разработку новых самолётов по направлениям. Вот, например, вы закончите «Сатурн», он уйдёт в серийное производство. И в ходе эксплуатации непременно будут выявляться десятки и сотни мелких недочётов. Их надо будет исправлять, вносить в конструкцию изменения, создавать модификации самолёта для различных целей. И с этим вполне справится небольшая группа молодых конструкторов. Вылизывая «Сатурн», ребята наберутся опыта, вырастут как инженеры, и через несколько лет придут к вам с предложением нового, уникального проекта.

— Они уже приходят, Владимир Анатольевич, — усмехнулся Андрей. — Но пока их фантазии хватает, как вы говорили, на вариации. Пусть уже не «Ориона», а «Сатурна», но не более.

— Они вырастут, Андрей Егорович, дайте только время. Не все, конечно. Кто-то так и не сможет шагнуть на новую ступень. Или ограничится специализацией по какому-нибудь узлу, и в этом узком сегменте станет лучшим в мире. Но здесь и сейчас есть вы. И есть Варвара, которая, фактически, снимает с вас большую часть рутины. Поэтому из тех людей, кто сейчас пытается изобразить более-менее удачные вариации на тему «Ориона», я возьму только таких, которые сумеют меня удивить. А у прочих я готов разве что покупать патенты на действительно хорошие решения отдельных элементов.

Воспоминания прервал «Сатурн». Откатав программу, он пошел на посадку. Лихо приземлился в начале полосы, прокатился до стартовой отметки, развернулся и замер. Пропеллер, останавливаясь, сделал ещё несколько оборотов. Пыхнул стравливаемый из котла пар. Дверца кабины откинулась, из неё на крыло выбрался бывший есаул Сергей Прокопьевич Авдеев. Красуясь непонятно перед кем, спрыгнул на утрамбованную землю и промаршировал к Веретенникову. Стрельнул взглядом куда-то за спину начальству и доложил:

— Замечательная машина, Андрей Егорович. «Орион» против «Сатурна» что плотник супротив столяра. Одно только нехорошо: постоянно кренит его влево. Аж рука заболела всё время ручку вправо наклонять. И чем больше скорость, тем сильней кренит.

— Кренит, значит, — озадачился Веретенников, принявшись размышлять над новой проблемой.

И тут же, спохватившись, повернулся к Авдееву:

— Спасибо, Сергей Прокопьевич. Будем разбираться, искать причину. Скажите механикам, пусть закатывают «Сатурн» в ангар.

Сзади послышались шепотки. Андрей обернулся. Все его подчиненные кроме Варвары собрались, оказывается, на лётном поле. Ну а Варя сейчас наверняка прогуливается по Тамбову с тем хлыщом, что раскатывает на зелёном «Бентли». Прогуляла уже половину зарплаты. Андрей, когда подписывал расчетные ведомости, видел суммы.

— Все слышали, что сказал Сергей Прокопьевич? — вопросил Веретенников у подчинённых.

Правда, эти подчинённые если и младше, то ненамного. Все, как и он, недавние студенты. На лицах экзальтация, доходящая до экстаза, в глазах огонь энтузиазма, все копытами бьют в ажитации, в бой рвутся. Еще бы — на их глазах и во многом их руками история творится. Пройдет лет пятьдесят, и о них в мемуарах писать будут. А, может, к тому времени они сами напишут мемуары.

— Какие имеются предложения, господа инженеры?

— Проверить изготовление и сборку крыльев, взаиморасположение несущих плоскостей.

Это Николай Сорокин. Вечно торопится, и от того частенько попадает в глупые ситуации.

— Разумно. Займитесь этим вопросом. Ещё варианты?

— Проверить правильность сборки и установки стабилизатора.

Вениамин Плетёнкин, серьёзный парень, но без полёта фантазии. Сорокин выдал тезис об ошибках сборки, а Плетёнкин принялся думать исключительно в этом ключе.

— Что ж, проверяйте.

— Ошибка в расчетах! — тряхнул смоляными кудрями Пётр Непейвода.

— При обдувке модели проблемы не проявились, — возразил Веретенников. — Стало быть, либо ошибка изготовления и сборки, либо…

Он взглянул на молчавшего до сих пор Ивана Таранова. Паренёк подавал серьёзные надежды. Из этой бравой четвёрки, пожалуй, самый сообразительный. И Таранов не подвёл:

— Либо влияние неучтённого ранее фактора, — закончил он.

— Вот именно, — подтвердил главный конструктор. — Осталось определить этот самый фактор. Но проверить правильность сборки тоже необходимо, чтобы этот вариант гарантированно исключить. Так что занимайтесь, ребята.

Сорокин и Плетёнкин, почуяв, что сейчас мимо них просвистит нечто весьма интересное, повесили носы и побрели в ангар, к самолёту.

— Не переживайте, ваша слава от вас не уйдёт, — обнадёжил их Андрей. — Чем быстрее справитесь, тем быстрее присоединитесь к нам. Но сделайте всё честно и тщательно. Если обнаружу халтуру, выгоню в тот же день.

Он повернулся к Непейводе и Таранову:

— А вам предстоит подумать на предмет этого самого неучтённого фактора. Я сейчас еду в школу пилотов. Завтра утром встретимся и обсудим варианты, которые к этому времени придут к вам в головы.

***

Верочка Соловьёва визиту Андрея обрадовалась. Она вообще радовалась каждой их встрече. Но при этом и дело не забывала. Сейчас она собиралась вывозить на учебном «Орионе» очередного курсанта, но увидела начальство и бегом бросилась навстречу. Остановилась в двух шагах, явно подражая Авдееву, и отрапортовала: так, мол, и так, проводятся практические занятия с очередным набором курсантов. Только что честь не отдала. Ну так она и не на военной службе.

Соловьёву Андрей не видел, по меньшей мере, неделю. Слишком уж много времени забирала работа над новым самолётом. А сегодня, после наполовину успешного полёта, стоило сделать паузу. Передохнуть, освежиться, размяться, и завтра с утра начать поиск причины проблем. Идеи на этот счет у инженера были, но торопиться он не хотел. Вот и заскочил сюда. Больше для демонстрации начальственного пригляда, чем для реальной проверки.

Молодой парень в лётной экипировке высовывался из передней кабины «Ориона», пытаясь разглядеть своего инструктора. Да и остальные курсанты, ожидающие своей очереди, смотрели в ту же сторону. Надо сказать, посмотреть им было на что.

Лётный комбинезон, искусно подогнанный по фигуре, сидел на девушке не мешком, как на других, а как-то по-особенному ладно. Хитро скроенная кожаная куртка подчёркивала созревающие формы. А шлем, хоть и прятал волосы, зато акцентировал внимание на лице, на умело подкрашенных глазах и тронутых неяркой помадой пухлых губках. Общее впечатление, к которому явно стремилась Верочка, находилось где-то в районе «Смерть мужчинам». В том смысле, что едва увидев столь впечатляющую девушку, те самые мужчины должны немедленно лишиться чувств от созерцания неземной красы.

— Какие-то вопросы, потребности есть? Может у школы пилотов, или у вас лично?

— Нет, Андрей Егорович, всё в порядке, — отчиталась Верочка и с лукавой улыбкой добавила: — Впрочем, имеется личный вопрос.

— Задавайте, — улыбнулся в ответ Веретенников.

— Через две недели Тенишевы дают бал. Вы там будете?

— Откровенно говоря, не знаю. Приглашения у меня нет. Да и не по статусу мне на дворянских праздниках появляться.

— Ой, не прибедняйтесь, Андрей Егорович. Все знают, как относится к вам князь. Если у вас до сих пор нет приглашения, значит вы его получите со дня на день или даже с часа на час. Вы не разучились танцевать вальс? Хоть я нынче и не хозяйка вечера, но рассчитываю, что вы меня пригласите как минимум на один тур.

Андрей пожал плечами:

— Пока приглашения у меня в руках нет, я не в силах обещать вам что-нибудь определённое.

Верочка нахмурилась и капризно надула губки, собираясь что-то сказать, но тут раздался крик:

— Андрей!

От входа на лётное поле к самолёту шла Варвара, опираясь на руку щегольски одетого молодого человека. Девушка махала свободной рукой, привлекая внимание. Шага парочка не ускоряла, так что пришлось минут пять ожидать, пока они подойдут.

— Добрый день, — поздоровалась Варя.

— Добрый день, — повторил за ней молодой человек.

Андрей уловил в его речи небольшой акцент.

— Здравствуйте, Варвара Владимировна, — вежливо произнесла Верочка, состроив при этом, не иначе, как машинально, глазки спутнику княжны.

— Здравствуйте, — закончил череду приветствий Андрей. — Какими судьбами?

— Прежде позвольте представить вас друг другу: граф Алекс Езерский, Андрей Егорович Веретенников, главный инженер фирмы «КиТ-Авиа».

Мужчины синхронно кивнули друг другу.

— Я обещала Алексу полёт. Здесь ведь имеется свободный аппарат, Вера Николаевна?

— Имеется, Варвара Владимировна.

— Тогда распорядитесь, пожалуйста, чтобы его подготовили к полёту.

Верочка махнула технику, подзывая его к себе, а Варя тем временем продолжала:

— И ещё… — она раскрыла ридикюль и вынула из него узкий конверт с гербом Тенишевых, — отец просил меня передать тебе вот это. Через две недели в загородном имении состоится традиционный осенний бал. Ты приглашен. И выучи, пожалуйста, хотя бы пару танцев помимо вальса.

— Отлично! — тут же встряла Верочка Соловьёва. — Тогда вальсы — за мной!

И усвистала сперва навстречу технику, а после — к истомившемуся, извертевшемуся в кабине ученику.

— Что ж, — не стал рассусоливать Веретенников, — в таком случае и мне пора. Две недели не очень большой срок для обучения танцам.

Он ритуально кивнул Алексу:

— Ваше сиятельство…

Повторил то же самое для Варвары:

— Ваше сиятельство…

И удалился.

По лицу Вари скользнула досадливая гримаска, тут же сменившаяся дежурной улыбкой.

— Идём, Алекс, переодеваться, — позвала она своего спутника. — К тому времени нам как раз выкатят самолёт, и я исполню, наконец, твою мечту.

***

Пожилой мужчина с худым желтоватым лицом протянул руки к огню, спасаясь от осенней промозглой сырости.

— Вы замёрзли? — осведомился хозяин особняка. — Неудивительно. Погода нынче на редкость мерзкая. Вот, возьмите. Согревать тело нужно одновременно и снаружи, и изнутри.

Гость принял широкую чашу с горячим ромовым пуншем, поблагодарил и задал, наконец, тот вопрос, ради которого вышел сегодня из дома:

— Ну что там наш юный граф?

В ожидании ответа он пригубил пунш. Прижмурился от удовольствия, отчего стал похож на старую облезлую гончую, и отхлебнул ещё.

Пока всё по плану, — усмехнулся хозяин особняка. — Успешно кадрит княжну, проматывая при этом наши денежки.

— Это лирика, — отмахнулся пожилой мужчина. — А что по главной теме?

— Вы недооцениваете потенциала игры в долгую, дорогой Вольфганг.

Хозяин особняка наполнил пуншем свою чашу и присел к камину рядом с гостем. Отпил, подождал, пока тепло разойдется по телу, и продолжил:

— Агент влияния и шпион в самом центре тенишевской империи — это будет грандиозный успех, который даст нам возможность играть на равных с этим чересчур ушлым русским князем. А мелкие диверсии — это ерунда. Тенишева они лишь немного затормозят и очень сильно разозлят. Он начнёт копать, и обязательно вытащит на свет все скелетики из шкафчика нашего жениха. Это будет концом карьеры графёныша и в качестве жиголо, и в качестве шпиона. Остаток своих дней он проведёт в Сибири за уборкой снега. Эх, как жаль, что Винкельхок оплошал!

— Винкельхока действительно жаль, — согласился названный Вольфгангом. — Он мог принести Рейху немалую пользу, но, видимо, окончательно потерял хватку. Надо же — какой-то сумасшедший русский в один момент разрушил весь хитроумный план и привёл нашего старину Зигги[1] прямо в руки жандармов. Да ещё вместе со всеми агентами, которые окончательно похоронили неплохое начинание. Но наверху требуют результатов! Второго провала подряд нам не простят.

— Начальство всегда нетерпеливо. Ему требуется выслужиться перед…

Хозяин особняка многозначительно ткнул пальцем вверх.

— Им наплевать на перспективы, им дороже сиюминутный успех. Но мы можем кое-чем порадовать этих скудоумных торопыг. Езерский смог попасть на территорию Тенишевых. Пока — только на лётное поле. Княжна прокатила его на «Орионе». И во время полёта он разглядел за соседним забором нечто весьма интересное. Вот посмотрите эскиз. Конечно, это вид сверху, с большого расстояния, и многих деталей не различить. Но некоторые интересные моменты вытащить можно.

Вольфганг принял бумагу, развернул, вгляделся.

— Эта конструкция намного совершенней пресловутого «Ориона», — заключил он несколько минут спустя, — хотя он и неплох для первенца. Вспомните две «Молнии» Тенишева на императорских гонках двадцать лет назад. Первая была хороша. Но вторая являла собой просто совершенство — для того времени, конечно. Думаю, так же и здесь. Только сейчас Тенишев поступает как опытный коммерсант: сперва хорошенько заработает на «Орионе», а уже потом покажет миру вот эту игрушку.

Он потряс листком и вернул его владельцу.

— Это неплохо, да. На первое время сгодится. Но дорогой мой Генрих, нам нужен какой-то задел, чтобы с некоторой периодичностью выдавать начальству информацию просто ради того, чтобы эти твердолобые idioten не мешали нам работать.

— Думаю, Вольфганг, такая возможность у нас будет. Графа познакомили с неким господином… — хозяин особняка сверился с записями в блокноте, — Veretennikoff, да.

С трудом выговорив имя, он с чувством буркнул в сторону:

— Черт бы побрал эти русские фамилии!

— Согласен с вами, Генрих. Но что ценного в этом Vere… в этом новом приятеле нашего агента?

— Он — как раз тот человек, который придумал Тенишеву «Орион». Наверняка, авторство нового аппарата так же принадлежит ему. Надо дать Езерскому приказ поближе познакомиться с этим господином и установить с ним дружеские или, хотя бы, приятельские отношения. И тогда, смею надеяться, информация будет поступать к нам более регулярно и в большем количестве.

[1] Уменьшительное от Зигмунд