Лихорадка

Лёху четвёртый день тошнило розовыми соплями. За это время уже вся квартира провоняла сладковатым приторным запахом. Розовые скользкие лужи и пятна на полу, на обоях, на мебели. Даже на потолке – кажется, они переползали туда сами – Лёха не помнил, чтобы его рвало фонтаном в потолок.

Грёбаная лихорадка!

Марсианская розовая сопляная лихорадка. Съездил, называется, в отпуск на соседнюю планету. Выпивка, девочки... Всю последнюю ночь перед отлётом он обжимался с этой синекожей обольстительницей, Рханой.

– Рха... на... – Лёху вновь вырвало.

Он стоял скрюченный на четвереньках и потоком исторгал из себя розовую субстанцию с мерзким сахарным привкусом.

Забившийся под кресло кот из ненадёжного своего укрытия с ужасом взирал на хозяина.

– Вот так быва-а-а... ет, дружище, – невесело усмехнулся ему Лёха.

Свежая, растекающаяся под Лёхой лужа доползла до кресла. Кот, прижав уши, осторожно принюхался и вдруг с остервенением начал лакать розовые сопли.

– Чёрт! Плюнь, зараза! – крикнул на него Лёха.

Пока Лёху вновь тошнило, он вспомнил, что не кормил кота четыре дня, а кот тем временем, не обращая уже на Лёху никакого внимания, продолжал жрать сопли, которые в ответ тянулись к коту из лужи тонкими розовыми нитями, облепляя его морду, запутываясь в шерсти.

Вот же гадость!

Лёха кое-как попытался распрямиться и встать. Мельком увидел в зеркале шкафа своё отражение – бледная кожа, красные глаза, заблёванные розовым трусы и майка.

Тьфу!

Он подхватил и постарался высвободить кота из окутавшей его инопланетной дряни, но кот внезапно зашипел и вырвался из рук, царапнув Лёху по пальцам. Пальцы оторвались от руки и, не долетев до пола нескольких сантиметров, повисли на длинных розовых соплях.

Живот скрутило. Лёха согнулся и увидел – нет, почувствовал – что там, в животе, под майкой и под кожей что-то ползает, шевелится, перекатывается.

– Сука!

Лёха, превозмогая боль и рвотные позывы, добежал до кухни, схватил первый попавшийся нож и начал резать им свой живот.

– Получай! Получай, тварь!

Розовосопливый кот смотрел на него осуждающе.

– Сука! Сука! – орал Лёха. – У меня ведь нет никакого кота.

Кот расхохотался и расплылся по кухне тягучей густой массой.

Из выпотрошенного Лёхиного живота в эту массу вперемешку с кишками вывалился огромный пульсирующий комок розовой слизи.

– Сука! – в последний раз выкрикнул Лёха и упал на пол следом.

Если бы он ещё был жив, то увидел бы, как из разрывающегося розового комка выползает маленькое синекожее существо, совершенно с такими же как у Рханы заострёнными кошачьими ушками и вертикальными тонкими зрачками. А ещё, если бы только Лёха был ещё жив, он бы увидел, как это существо подползает к нему на четвереньках и со смаком вгрызается в мягкую плоть, и как по губам существа стекают вниз розовые сопли.