Лихой

В обшарпанной палате больнички, построенной ещё при царе Горохе, на кровати лежал мужчина лет пятидесяти. Побитая сединой шевелюра, крепкое телосложение, боевые шрамы на руках и лице, властные движения выдавали в нём командира, и не маленького звания. Казалось вот сейчас как сверкнёт серыми глазами, как гаркнет во всю мощь лёгких приказ… только кричать он больше не мог. Доконала его не пуля врага, не осколки артиллерийского снаряда и даже не вездесущая шрапнель, а чахотка.

- Бураков! – раздалось у входа и в палату залетел коренастый, круглолицый мужчина в мундире комдива. - Ты что-то совсем расклеился! Разлёгся как настоящий больной! О! Смотрю пилюльки у тебя тут, микстурки! Да медсестра?

Медсестра - женщина лет сорока с раздражением набросила на плечи комдива белый халат, не демонстрируя абсолютно никакого почтения к высокому званию посетителя. И кого она только не лечила. В конце концов комдивы болеют также как рядовые, и даже чаще.

- Ходют тут всякие, ходют. Людям болеть мешают…

- Ух строгая какая! – проводил взглядом женщину комдив. – Это хорошо, Михалыч. В этом случае я за тебя спокоен.

- Здравия желаю, товарищ комдив, - попытался подняться на кровати Бураков, но неожиданно закашлялся и прикрыл рот и нос куском чистой материи. - Так списали меня доктора. Подчистую списали. Так и говорят: «Всё, отвоевался ты Степан Михайлович…»

- Да знаю я, знаю, что всё серьёзно, - снял улыбку с лица комдив, пододвигая к кровати колченогий табурет. - Поэтому и пришёл. Вот тебе яблоки свежие с рынка…

- А папиросы? – уставился на комдива комбриг.

- И папиросы, - подмигнул тот опуская в ладони Буракова бумажную пачку «Ксанти». - Спрячь быстрее.

- Благодарствую, товарищ комдив, - улыбнулся комбриг шустро пряча папиросы под подушку.

За здоровье своё он больше не боялся. Ему теперь всё было можно. Но недолго.

- Пустое, - кивнул комдив, поправляя халат на плечах. - Я же к тебе по делу.

- Я догадался.

Какое-то время они вместе наблюдали за жирной мухой бьющейся о грязное, в потёках краски стекло, мысленно вспоминали совместную, многолетнюю службу.

- Так как Гражданская ещё не закончилась (ну это ты и без меня знаешь), а кавалерийский дивизион твой у меня самый передовой и опытный, без тебя никуда, - начал комдив с грустью разглядывая похудевшего, осунувшегося старого сослуживца. - Так сказать главный инструмент. Я пришёл требовать… нет, скорее просить, по-человечески, чтобы ты назначил на должность достойного человека. Михалыч, мне паркетные шаркуны не нужны. Я их при царе вооо, как насмотрелся. Нужен НАДЁЖНЫЙ человек, и командир. Тот, что и сам в бой не побоится вступить и стратегическим видением не обижен.

Бураков убрал тряпицу от губ, и комдив с сожалением увидел на ней явственные следы крови.

- Знаю, что прошу многого. Но у нас тут скоро начнётся нешуточный замес и мне надо знать, что со мной надёжные ребята, а не прожектёры… мать их, - продолжил комдив.

Комбриг уселся поудобнее, подоткнув подушку под спину, на мгновение он даже закрыл глаза собираясь с силами.

- Есть у меня такой человек, товарищ комдив. По всем параметрам вам подходит.

Высокопоставленный посетитель даже подпрыгнул на месте. Табурет по ним жалобно скрипнул. Бураков языком трепать не любит и не будет.

- Серьёзно?! Ну-ка, ну-ка! Рассказывай!

- Кхэ-кхэ-кхэ! – снова прижал тряпицу к губам комбриг. - Начал он службу ещё в четырнадцатом году. Добровольцем. В Пятом драгунском Каргапольском служил у ротмистра Занкевича. Слышали про такого?

- Это тот что в Пятом кавалерийском 12-й армии блистал?

- Тот самый.

- Ну-ну… - комдив подвинулся ещё ближе к собеседнику. - Дальше!

- Пришёл наш герой туда мальчишкой в восемнадцать лет…

- Так уж прямо и герой? Так Михалыч… подожди! В драгуны же вроде раньше двадцати брать не положено было? Вроде как негласное распоряжение?

- Герой! Сейчас сами поймёте, - тряпица исчезла в костлявом кулаке. - А насчёт возраста уверен прибавил он себе пару годков. Занкевич же кого попало не брал. Только крепких ребят.

В палату заглянула уже знакомая медсестра дабы проверить не курят ли вояки. Уж она то их хорошо знала. Не обращая внимание на строгий взгляд женщины Бураков добродушно улыбнулся ей и, медсестра тут же растворилась в коридоре.

- В общем научили его драгуны обращаться с лошадью, винтовкой, шашкой. Даже с пикой. И уже через три месяца парень свой первый «Георгиевский крест» получил.

- За что? – забросил ногу на ногу комдив.

- Вызвался добровольцем. Переоделся в гражданку, проник в тыл врага и добыл ценные сведения о кавалерийском полке немцев. По дороге парочку из них зарезал. Глазастые оказались.

- Добре. Но это же не всё что ты мне хотел рассказать?

Дурацкий белый халат даже оказался и не халатом вовсе, а какой-то белой накидкой на завязках постоянно сползающей с плеч. Не спуская глаз с Буракова комдив связал бантиком кончики.

- Нет, - помотал головой комбриг, синяки под глазами его казалось стали ещё глубже и темнее, беседа явно давалась ему нелегко. - Года не прошло, а парень новый «георгий» заработал. В рукопашной двоих матёрых германских драгун зарубил, одного ранил и в плен утащил. Ефрейтора тогда ему дали.

- Восьмёрки поди шашкой крутит?

- Восьмёрки не видел, а вот отрубленные конечности немцев и меткую стрельбу собственными глазами.

- То, что он не трус я понял, - достав перочинный нож комдив принялся чистить яблоко от кожуры.

- А в шестнадцатом году ещё один «георгий».

- Опять за личную отвагу? – почищенное яблоко перекочевала в ладонь комбрига. - Ешь! Это приказ!

Бураков вздохнул и принялся лениво жевать яблоко хотя аппетита у него давно уже не было.

- Не только. Ещё за «умелые и бесстрашные действия в разведке при переправе через реку». Старшим его поставили. Место гиблое было, враг там даже секрет не выставил. Но переправились все живыми. Задание выполнили и вернулись тоже все.

- А вот это уже лучше! – потёр от предвкушения ладони комдив попытавшись представить чудо-молодца. - Тут видно командира!

- Так он уже и есть готовый командир. Эскадроном у меня командует. Недавний прорыв его рук дело.

- НЕ МОЖЕТ БЫТЬ!

Стул под комдивом не выдержал и развалился. Барахло потому что. Заглянувшая в палату медсестра только недовольно покачала головой уперев кулаки в бока.

- Я ничего не делал. Он сам! – попытался оправдаться герой колчаковских воин, а затем бесцеремонно уселся прямо на кровать рядом с комбригом.

- Очень даже может, товарищ комдив! – половина яблока легла на изъеденный короедом прикроватный столик.

- Поверь мне Михалыч, прорыв этот на Орден Красного Знамени тянет! Ловко у него вышло! А ведь враг численно превосходил нас! Белые потом сами глазам не поверили, что сдались батальону. У страха глаза велики. Думали то что пара дивизий по ним вдарила…

- Он отвлёк основные силы и уколол в слабое место, - растянул улыбку на бледных, почти синих губах, комбриг. – Если честно даже я сомневался в успехе. Но он меня убедил.

Последние слова немало комдива удивили.

- Хм, давно тебя Михалыч знаю. Уважаю и люблю. Но всегда считал тебя упёртым. Да и не только я. Как он смог тебя убедить-то?

На мгновение Бураков замолчал.

- Да просто… да просто он такой…

Новая волна кашля скрутила мужчину.

- Попей, попей водички! Вот! – плеснул в гранёный стакан из графина комдив.

Наконец комбригу удалось совладать с кашлем. Правда с большим трудом.

- Спасибо, товарищ комдив. В общем я тоже думал, что убедить меня не просто. Да что уж там, невозможно. Но у парня этого такой взгляд… нет, не правильно. От него будто исходит спокойная уверенность. Типа «всё будет как надо товарищ командир, не переживайте. Не подводили, не подведём».

Комдив только плечами повёл и лоб нахмурил. Что же там за уникум такой нашёлся.

- Заинтриговал ты меня, Бураков.

- Врать я не буду.

- Да я ж не про враньё! Просто всегда есть одно «но». Идеальных не бывает. В чём его минус?

- Минус. Ха! – и снова Бураков улыбнулся, но на этот раз серые глаза его засверкали озорными огоньками. - Не знаю уж минус это или плюс, но у парня свой собственный кодекс чести! И принципы! Настоящие, офицерские. И он не поступится ими. Плевать ему на чины, звания и награды.

- О! Даже так?

- Так.

Тут уж комдив не выдержал и соскочил с кровати. Рассказ комбрига произвёл на него странное, неизгладимое впечатление. Вот прямо захотелось самому увидеть этого парня. Хотя с чего вдруг? Мало что ли у него офицеров в подчинении было...

- Лихой значит паренёк.

- Лихой. У врага аж зубы сводит, - подтвердил расцветая улыбкой Бураков и будто на секунду стал прежним. Крепким, здоровым мужиком.

- Ясненько. Так надо познакомится с ним поскорее!

Комбриг тем временем откашлялся и уселся поудобнее. В коридоре раздались шаги

- А вот и он, товарищ комдив.

В палату заглянул высокий, статный красавец. «Да такому не воевать, а баб толпами охмурять!» Увидев комдива (гадская накидка на том опять сползла с плеч открыв взгляду знаки отличия), тот, чеканя шаг подошёл к кровати Буракова.

- Товарищ комдив! Разрешите обратиться к товарищу комбригу!

В руке белобрысого парня был кулёк яблок. С рынка. И папиросы.

Командир эскадрона был совсем не такой каким его представлял комдив. Он-то ожидал казачка. Нет, ну правда совсем другой. А рост-то, рост! Это что ж, почти сто девяносто? Ещё и глаза тёмно-синего цвета. Правда взгляд внимательный, цепкий.

- Стоп! – произнёс комдив, оборвав молодца.

- Слушаюсь! – каблуки до блеска начищенных хромовых сапог парня звонко щёлкнули.

- Как зовут тебя герой?

- Костя. Константин, товарищ комдив.

И тут стали ясны слова Буракова о характере парня. Тот смотрел на старшего по званию открыто, с уважением, но не пресмыкался, не старался угодить.

- А по отчеству как?

- Константин Константинович.

- Тёзка значит мой, - хмыкнул под нос комдив, обменявшись взглядами с комбригом прячущим под подушкой вторую пачку папирос. - Отлично. Ваша фамилия, товарищ офицер?!

Почему-то комдиву важно было услышать фамилию этого обаятельного парня. Почему? Чёрт его знает.

- Рокоссовский я…

ГЛОССАРИЙ:

Комдив - до 1940 года в Красной армии командир дивизии, соответствует званию генерала.

Комбриг - до 1940 года в Красной армии командир бригады, соответствует званию полковника.