Ликантропия

Часть 1. В дороге

— Дэнни, а звери они какие: злые или добрые?

— Ну как тебе сказать.

А что еще я должен был ответить десятилетнему ребенку? С одной стороны, стоило осведомить ее о мерах предосторожности с животными. Я мог припомнить с десяток статей в газетах, которые освещали случаи нападения на людей разной живности — медведи, волки, еноты, собаки, даже совы, черт возьми! Не Америка, а зоопарк какой-то!

С другой стороны, все эти сказки о злых медведях, лисах и волчках, которые непременно ухватят за бочок невинное чадо, пока то мирно спит у себя в кроватке, и без того внушают страх и постоянную тревогу перед представителями фауны.

Я не хотел, чтобы моя сестра Мармеладка вздрагивала при виде каждого котенка. И уж тем более не хотел душить ее нравоучениями, сидя в автобусе, на пути в детский лагерь. Так что, я счет благоразумным отмахнуться от вопроса и отложить нравоучения на эту тему до следующего раза.

Тем более, что ее вопрос вполне мог не иметь под собой серьезных оснований — она сидит со мной на соседнем сиденье и расчесывет мех игрушечному волку, и, может статься, этим вопросом она всего лишь щупает почву, можно ли ей завести собаку.

У малышки дома куча игрушек, а она жадно выхватает у меня этого безобразного волосатого зверя с зубастой пастью, которую я купил себе в качестве брелка в ларьке с барахлом у какого-то индуса.

Фигурка волка была размером с ладонь. Она имела жесткую основу, покрытую колючей шерстью. Черные глазки свирепо озирались вокруг, а открытую пасть зверя венчал ряд таких острых зубов, что о них можно было порезаться.

Игрушка выглядила отталкивающе — потому-то я ее и купил: решил, что она будет придавать мне грозный вид. И все же, я не удивлен, что она нравится Мармеладке. Все современные игрушки так похожи. Эта же привлекает своей выразительностью. Колоритом леса, так сказать. На месте зверя я бы радовался безраздельному вниманию моей сестры — все лучше, чем бесцельно болтаться у меня на ремне.

Кстати, у этой игрушки забавная история (впрочем, не то, чтобы я верил в нее). Индус уверял меня, что этот мохнатый волк — своего рода талисман, защищающий своего владельца. Волк для индейцев — священное животное. Они делали много таких амулетов и проводили над ними магические ритуалы.

О том, каким образом индейский талисман попал индусу в руки тот умолчал (наверное, потому что врал с три короба), но зато дал забавную инструкцию к фигурке. Он уверял, что стоит только ударить три раза по заколдованному талисману в полнолуние, как его сила перейдет к владельцу. Так он сказал. А я повелся на красивую сказку и заодно прикупил какое-то безобразное чучело с крылями для своей тогдашней подружке, Вирджинии.

Как не парадоксально, после того, как я подарил Вирджинии это нечто с крыльями, она стала постепенно отдалятся от меня, а затем и вовсе замутила с моим другом, Артуром. Видимо, я не знаток по части женских подарков.

Эта парочка, Джинни и Артур, тоже ехали в этот лагерь; вот они, сидят впереди нас. Локоны черных волос Джинни выглядывают из-за спинки сидения, рука ее размахивает веером.

— Откройте вторую форточку. Вы что тут все, мазохисты? О чем думает администрация? За неработающий кондиционер в общественном транспорте можете схлопотать штраф!

— Тише, Джини, сейчас приедем, — успокоил ее Артур и взял за руку.

Каждый раз, когда они прикасались друг к другу, во мне вспыхивал пожар. И почему я так и не осмелился поговорить с ней с тех пор, как мы расстались? Наверное, я думал, что раз для нее это не важно, то и для меня не должно быть таковым.

Чтобы унять эмоции, я повернулся к сестре и мы начали играть в игру «Моя новая машина». Суть заключалась в том, что я называл ей число, а девочка считала проезжающие мимо машины. Та, которая выпадала на загаданное число считалась ее новой тачкой. Или моей, если попадался мусоровоз.

Как вы поняли, Мармеладка — моя младшая сестра. Но это слово — сестра — я почти и не использовал. Другое дело — малышка, детка, Печенька, Мармеладка, Конфетка. Я помню, не прошло и минуты, как она родилась, а я уже бесцеремонно растолкал врачей и схватил маленький теплый комочек, завернутый в полотенце, почувствовал исходящий от него сладкий запах то ли меда, то ли конфет (благодаря чему она и заслужила свои прозвища Конфетка, Мармеладка и Медок). С ее появления на свет я сразу понял, что у меня появилась Ахиллесова пята. Потому, хотите верьте, хотите нет, но с той минуты, я ни разу ее не выпускал.

Не выпускал из виду, я имею в виду. В этом плане, я — лучше любых нянек. Я в ней души не чаю и никому не даю в обиду. Поэтому и поехал в лагерь вместе с ней — чтобы приглядеть за ней. А заодно подзаработать.

По правде говоря, душный, пропахнувший потом старшеклассников, автобус — не лучшее место для ребенка. Но Мармеладка, по крайней мере, находилась под моим присмотром. Очень мило со стороны администрации лагеря выслать за нами автобус — то была привилегия лишь для вожатых.

Если бы я не собрался подработать ночным дежурным (вожатым я быть не хотел, для асоциального подростка вроде меня роль вожатого — не многим лучше роли аниматора на детском празднике), то пришлось бы родителям раскошеливаться на бензин и тратить три часа времени, чтобы отвезти Мармеладку в «Бивербрук кэмп» (дурацкое название, учитывая, что за все время существования лагеря, там не видели ни одного бобра).

Флаеры на подработку в этом месте заполонили тогда все школьные стенды, как будто рекламировалась не вакансия летней подработки, а концерт популярной корейской поп-группы.

Однако, надо отдать должное этой рекаламе — обещали неплохой заработок, комплексное питание, красивый пляж и комфортабельные комнаты. Не удивительно, что из нашей школы многие откликнулись на эту вакансию. Среди них я, Вирджиния, ее парень (и мой лучший друг) Артур, зануда Клейтон и задира Рейли со своими дружками.

Вожатые, инструкторы по плаванию и физкультуры, ночные дежурные и помощники повара — кто им только не требовался.

Мои обязанности, например, были несложными. Я должен буду слоняться ночью у костра и наказывать нарушителей, осмелившихся вылезти из хижины посреди ночи. Рабочих часов у меня гораздо меньше, чем у остальных — с десяти вечера до четырех утра, а после смены я волен идти спать до обеда или наслаждаться привилегиями лагеря, пока мои одноклассники только вступают в свою смену.

Подходящая работенка для добровольного аутсайдера. К тому же, платить мне будут прилично, видимо, за молчание, ведь по закону несовершеннолетним нельзя работать в ночную смену.

А я только рад! Буду писать свои романы, вдохновляясь зловещим видом ночного леса.

По правде говоря, Мармеладка первая увидела рекламу этого лагеря. И это она уговорила родителей отпустить ее туда. А затем уже я, став случайным свидетелем их разговора, вдруг заделался поклонником свежего воздуха, солнечных ванн и веселых детишек.

Пока мы ехали, я то и дело волновался за сестру. Она будет спать с кучкой девчонок, и по закону подлости, ей отведут скрипучую верхнюю полку. Одно меня радует — если прыщавые мальчишки подсунут в девчачью хижину лягушку, она не будет терять сознание от страха, как остальные девчонки. Ее такими фокусами не возьмешь — она у меня смелая. Приручит земноводное, пока остальные поднимут визг на весь лагерь. Но не смотря на ее бойкий характер, я все же переживаю. Сможет ли она себя защитить? Смогу ли я удержаться, чтобы не сводить нас обоих с ума гиперопекой?

Я буду делить просторную комнату с одним из вожатых. Хоть бы это был не Клейтон. Кстати, где он? Ах, вот его скаутская шляпа маячит за сиденьями поодаль.

Не то, чтобы мне не нравился Клейтон. Это, скажем так, конфликт философий. Я — расслабленный, он — напряженный. Он толдонит о конце света, я живу сегодняшним днем. Короче, от него веет паникой. А паника не способствует моему аппетиту (а поесть я люблю). К тому, же он не смеется над моими шутками, что вконец отметает всякую возможность нашей дружбы. Нет, быть с ним в одной комнате — хуже этого его апокалипсиса. Пусть гоняет своих воспитанников со своим курсом выживания, а меня в это не втягивает.

Началось! Рейли с дружками на задних сидениях подхватили кричалку «Рэд сокс» и орут ее во все горло. Если так пойдет и дальше, я конфискую плеер у Мармеладки и заткну уши наушниками.

— Эй, чудила, взял с собой хоккейную маску? — крикнул мне Рейли.

Ну да, как же без отсылки на «Пятница тринадцатое»!? Остроумие — не твой конек, Рейли.

— Не-а, не поместилась в сумке из-за мачете, — съязвил я.

И с чего это Рейли счел меня главным кандидатом на роль резника в маске? Я все понимаю, ночлежка в лесу и отдаленность от цивилизации возбуждает воображение школьников и служит подспорьем для страшных баек и дурацких сплетен. Но неужели я подхожу на роль маньяка? Пардон, но для убийств я слишком ленив. Я по-циничному спокоен и издевательски расслаблен, так что в случае клейтонского конца света, вы застанете меня мирно сидящим в столовой и уплетающего бургеры.

Автобус катил по пустынной дороге прямиком в городской Диснейленд. Steppenwolf, которых я обнаружил в плеере у Мармеладки, заглушали дорожные звуки, а также мои бесконечные мысли, играя в моих наушниках свой лучший хит о свободе, любви и приключениях. Километр за километром мы отдалялись от дома, час за часом приближались к готовящейся нам зловещей западне, ночи леденящего кровь ужаса и ада…

Часть 2. Прибытие

— Шевелитесь, новобранцы. Мне еще приветственную речь готовить. Открытие сезона, черт его дери!

Мы спешили за тучной леди с суровым голосом и еще более суровым лицом. Не скажу, что успел разглядеть ее — она так торопилась покончить с экскурсией по лагерю и вернуться к своим делам, что даже не соблаговолила представиться.

Она неслась впереди нас, предоставляя нашему взору лишь свою красную форму администратора и пышную корону из мелких черных кудрей, вьющихся на ее голове словно маленькие змеи. Вылитая Медуза Горгона.

— Корпус номер один. Здесь у нас спят девочки. Три хибары по двенадцать мест в каждой. Не пятизвездочный отель, но все, что нужно есть — туалет, шкаф, двухъярусные кровати. А большего сопливым фифам и не надо.

— Это тебе не надо, химера, — возмущенно прошептала Вирджиния, так, чтобы суровая мэм не услышала. — Один туалет на двенадцать человек! Бедлам!

— Ты-то что переживаешь? — спросил я ее. — Вожатые спят в другом корпусе.

— Я беспокоюсь о юном поколении, Дэнни. И у тебя пахнет изо рта. Так что держись от меня подальше.

Я дыхнул на ладонь и нюхнул. Ничего от меня не пахло. Просто у кого-то критические дни. Уж не знаю, почему Вирджиния резко невзлюбила меня и стала избегать. Может быть, романтическая атмосфера природы поможет мне возродить в ней былые чувства? Или она хотя бы соизволит поговорить со мной.

Женский корпус располагался слева от дороги, по которой мы шли, у самых ворот. Возле домиков уже толпились девочки, а двое воспитателей пытались перекричать хор их голосов и расселить всех по комнатам. Я невольно замедлил шаг, ища глазами хвостик Мармеладки. Ага, вижу. Она стояла спиной ко мне со своим розовым рюкзаком, болтающимся на ее плече.

— Лично я сюда не суюсь без надобности. От них шума, как от стаи попугаев. Но по крайней мере, им не взбредет в голову угнать байдарку, — своенравная мэм остановилась и указала на противоположную сторону от корпуса — туда, где располагалась река. — И они не затеят ночной поход в чащу леса.

Она повернулась лицом к нам и многозначительно изогнула бровь в немом предостережении.

— Были знаете ли случаи.

Медуза Горгона побрела дальше, бурча себе под нос.

Я шел за ней вместе с толпой ребят и вдыхал свежий воздух; мой волк болтался у меня на ремне и слегка ударял меня по бедру с каждым моим шагом.

А тучная леди продолжала причитать.

— Нас тогда чуть не лишили аккредитации из-за этих гаденышей. Поэтому корпус юношей мы переместили поближе к коттеджу работников лагеря и администрации — теперь-то они у меня в узде. Это в самом конце. А пока поглядите сюда.

Администратор опять остановилась и гордо всплеснула руками, представляя нашему вниманию широкий одноэтажный домик с пристроенной террасой с деревянными столиками. Постройка занимала большую территорию и располагалась практически в центре лагеря. Я уже догадался по манящей яркой вывеске, что перед нами кафетерий.

— Моя гордость! Только подумайте, сколько мне пришлось выложить за отменное питание пять раз в день для вас и мелких дармоедов.

Она проговорила это с таким упреком, как будто ей самой приходилось сильно недоедать, стремясь щедро накормить посетителей.

— Время подачи еды указано в расписании. Опоздаете — останетесь без еды.

Я навел камеру телефона на вывеску с расписанием подачи еды, но мой друг Артур пихнул меня локтем в ребра, и фото получилось смазанным.

— Думаешь, там водятся медведи?

Я спрятал телефон в карман и взглянул туда, куда показывал друг. За домиками, за спортивной площадкой и теннисным кортом — за всей территорией лагеря стеной возвышался дремучий лес, заключающий весь лагерь в огромное полукольцо, прерываемое лишь бурной рекой.

Единственный выход из окруженного соснами лагеря находился за воротами — там, где дорога, тянулась вдоль леса, понемногу рассеивая его густоту.

— О, нет, нет! — глаза леди-администратора в гневе сузились до щелочек, она предупредительно выставила указательный палец, пресекая наш разговор. — Даже не думайте соваться туда. Походы в лес у нас запрещены.

— Это из-за тех мальчишек, что тайком ночью пробрались в лес? — спросила Вирджиния, предварительно поднимая руку, словно была на уроке.

— Соображаешь, крошка! — ответила Медуза Горгона. — Один из этих сорванцов поднял весь лагерь на уши, вопил, будто увидел там волка. Плел всему лагерю ахинею про то, что видел пасть размером с него самого, а с зубов капала кровь. Будто волк не сожрал его только потому, что был увлечен какой-то тушей возле ног. А на следующий день родители этого маленького выдумщика подали на нас в суд. Комиссия прочесала окраины и не нашла никаких следов хищника. Никак, парнишке померещилось. В темноте эти мелкие паразиты боятся и собственной тени.

Давайте опустим тот факт, что теней в темноте быть не может.

— Скажу вам так, если в этом лесу и водится волк, то он и близко не подойдет к лагерю. Не то наш охранник его на шкуру пустит. Но комиссия все равно запретила нам проводить там занятия.

Клейтон, похоже, не был готов к таким ограничениям.

— Вы это серьезно? Мой полевой курс выживания нужно проводить в диких условиях!

— Тогда проводи свой курс в мужском туалете! Как по твоему, достаточно дико? — Женщина разразилась громогласным хохотом, довольная собственной шуткой.

Дружки Рейли давили смешки, подпихивая разочарованного Клейтона.

После обеда я направился бродить по территории. Остальные были заняты проведением мероприятий или подготовкой к ним, я же был свободен до вечера.

Нас определили в хороший коттедж в самом конце территории. Это было современное двухэтажное здание с мансардной крышей, балконами и отделкой облицовочным кирпичом. Внутри работникам предоставлялись в пользование новейшая система кондиционирования, просторные номера, четыре санузла и быстрый вай-фай. Облагороженный удобствами коттедж выделялся на фоне других домиков, и тем более не шел ни в какое сравнение с тесными хибарами, предназначенными для проживания детьми. Казалось, коттедж всем своим видом насмехался над отсталостью и первобытностью остального лагеря.

Меня подселили с Клейтоном, но это, вопреки тому, что я говорил, меня не расстроило. Я и так не собирался долго торчать в душном номере.

Здесь есть футбол, пейнтбол, зиплайн, теннис, сноргклинг, водные лыжи. Столько опасных видов спорта, которые предлагаются детям. Кто-то должен был следить за моей малышкой! Правда пока, у меня получалось плохо.

Я ходил взад-вперед перед домиком Мармеладки, наблюдая, как вдалеке Артур проводит веревочный курс.

Мальчики и девочки по очереди лезли по натянутой между деревьями сетке. Команда ловко преодолела это препятствие и теперь дети стояли на деревянной платформе перед канатом, натянутым высоко над землей.

Ребята в нерешительности замерли, а Артур подгонял их. На каждом были страховочные троссы и шлемы, но страх перед высотой все равно брал свое. Толпа начала немного расступаться и я увидел Мармеладку, которая вышла вперед и с готовностью подняла руки. Я до боли сжал кулаки и мысленно взмолил Артура не спускать с нее глаз.

Мармеладка подпрыгнула и ловко вцепилась за канат. Она закинула ноги — сначала одну, затем вторую, и стала карабкаться по канату. Все шло, как надо, дети весело кричали, подбадривая их новую предводительницу. Артур стоял внизу прямо под движущейся по канату Мармеладкой и следил за ее движениями. Почему же я так волнуюсь? Веревка казалась такой тонкой издалека. Отсюда, за десятки метров от места, где проводилось спортивное мероприятие, где я не мог прийти на помощь.

Вдруг я заметил, что страховочный трос как-то странно провис. Артур, похоже, тоже заметил это, потому что что-то кричал Мармеладке.

Она преодолела больше половины пути, как вдруг, к моему ужасу конец страховочного троса — тот, который был прикреплен к балке над канатом, оторвался. Трос бесполезным червяком повис на спине у девчонки — больше ее ничего не страховало.

Дети завизжали, а Артур внизу распростер руки над ней, готовясь в любой момент ее подхватить.

Я схватился за голову, сердцебешено колотилость. Я наблюдал, как Мармеладка ползет на высоте по канату, надеясь лишь на свои силы и ловкость Артура. А вдруг у нее соскользнет рука?

Я стоял, как вкопанный. Секунды тянулись вечностью. Моя малышка смело ползла по канату, крепко держась. И если ей и было страшно, я этого не заметил.

Когда она приземлилась на платформу, я выдохнул.

А потом меня одолел гнев. Я был в ярости на администрацию за паршивое оснащение лагеря и за пренебрежение правилами безопасности.

Очевидно было, что Горгона тратила все деньги на благоустройство коттеджа и кафетерия. На остальное она плевать хотела.. с балкончика своего шикарного номера.

Но прежде, чем я выскажу тетке свои претензии, я должен был взять себя в руки. Нервы были на пределе и я решил прогуляться за пределами лагеря, чтобы прийти в себя.

Я вышел за ворота. Но там меня ждал еще один неприятный сюрприз.

Прямо у ворот на берегу реки стоял криво припаркованный джип с откидным верхом. Двое неблагополучного вида парней полулежали в машине и хлестали пиво. Из магнитолы, выкрученной на максимум, доносились тяжелые гитарные рифы, которые приглушали крепкие словечки, опускаемые двумя мужланами.

За машиной я насчитал еще троих — те плюхались в речке словно неуклюжие медведи. Один из них, самый помятый и оттого самый безобидный, валялся на мелководье. Кряхтя и перекатываясь он пытался приподняться. Другой, тот, что стоял спиной ко мне, допивал пойло из стеклянной бутылки и прицеливался, намереваясь катапультировать бутылку в реку. Третий стоял по пояс в воде и глядел в сторону лагеря, грязно улыбаясь. Повсюду валялись пустые банки и окурки.

Видите ли, забор защищал территорию от края леса до самой реки. На машине к нему не проехать. Однако, пройти вверх по реке и оказаться на территории Бивербрука можно было за пару секунд — нужно было лишь повыше засучить брюки.

Эта ситуация меня напрягала. С минуту я размышлял, стоит ли самому лезть на рожон и пытаться пропесочить пьяный скот с помощью нравоучений и порции кулаков. Или стоит сообщить администрации лагеря о правонарушителях?

Я не большой любитель до жалоб, к тому же, равнодушие администратора внушало сомнение в том, что они возымеют эффект, но благоразумие, во всяком случае, сейчас, все же победило. Преимущество явно было на их стороне.

Я с неохотой развернулся и пошел обратно.

Закрыв ворота на задвижку, я вновь очутился в безопасной обстановке, где толпа детишек, загорелых инструкторов и опытных воспитателей убаюкивали мою тревогу. Посмотрел туда, где проводился веревочный курс — там было пусто.

Вдруг мой взгляд зацепился за небольшую фигуру, прячущуюся за ближайшим дубом. Некто чуть выглянул, демонстрируя свое розоватое лицо. Жуткие желтые глазки игриво таращились на меня. Вместо носа — пяточек, из-за чего лицо напоминало свиное рыло. Улыбка с отвратительными острыми, перепачканными красным зубами растягивалась в зловещем оскале. По бокам торчали слегка изогнутые свиные ушки.

Фигура слегка дернула головой и полностью исчезла за толстым дубом. Я направился к дубу, но существо выскочило оттуда и скрылось за домиками девчонок.

Мой испуг сменился раздражением. Вместо того, чтобы решать вопрос с безопасностью, я потакаю чьим-то шалостям.

— Эй, сталкер, попался!

Внезапно на мою спину заскочил кто-то маленький и повис на моей спине. Я узнал голос младшей сестры.

— Что ты здесь устроила, Мартышка! Ну все, шалунья, слезай!

Девочка спрыгнула, я развернулся и застукал ее, снимающую с лица резиновую маску. Никакая проблема с тросом не испугала малышку. В ее возрасте все воспринимается, как приключение.

— Я не мартышка, а Катакираува.

— Мне все равно, больше не разыгрывай меня, ясно? Мы же разговаривали об этом. Дурачится будешь дома! — На последних словах я вырвал маску из ее рук. — Откуда ты вообще вычитала о японских монстрах?

— Я о них не читала! Это на маске было написано. Вот, читай глупый, — она протянула руки к маске и ловкими пальцами вытянула этикетку. — Катаки.. Ну ты понял!

Девочка потеряла интерес к маске и повернулась в сторону реки.

— Фу! Я вся вспотела. Твой друг нас просто загонял. Ну же, пошли купаться!

Я не успел ответить. Она уже беззаботно бежала к реке, прямо туда, где были ворота. В который раз я мысленно выругал администраторшу, поселившую девочек в самом начале лагеря перед ограждением. Что если пьянчуги до сих пор там? И где-то там в реке осколки от брошенной мужланом бутылки!

Я побежал за малышкой. Та уже хлюпалась на мелководье, к ней подбегали другие девочки в открытых купальниках.

Приблизившись к ним, я первым делом глянул за ворота. Черт их дери! Они все еще стояли там, только теперь в реке было четверо: они стояли в воде, то и дело хватаясь друг за друга, чтобы не свалиться в воду. Они стояли и таращились на девчонок!

— Здесь детский лагерь, парни! А вы, при всем уважении, на детей не смахиваете. Да и на вожатых, если уж быть честным. Даже с большой натяжкой, — сказал я со злобой в голосе.

Мармеладка стояла в воде и испуганно смотрела на пьяньчуг. Остальные девочки пятились назад.

— Пацан, мы на свободной терри.. Территории, — с наигранно вежливой интонацией едва проговорил мужик. Его язык заплетался, он был явно пьян.

— Да, мы просто отдыхаем вот и все. — подхватил другой и хитро улыбнулся, демонстрируя паршивые кариозные зубы.

Я прошел в реку и не сводя с мужиков глаз, подхватил Мармеладку на руки и унес на берег.

Как я и предполагал, администрация не пошевелила и пальцем. Эта безразличная тетка, ворчала на меня, не отрывая взгляда от телевизора, который стоял прямо в ее офисе:

— Какого черта ты от меня хочешь? Они были на общей территории! Мне проблемы не нужны. Давайте так, вожатые, вы не трогаете меня, я не трогаю вас, уяснили? Иначе вы все быстро отправитесь по домам!

А потом она буквально запретила мне подначивать охранника лагеря мешать, по ее словам, «мирно отдыхающим за пределами лагеря». В моей душе сменяли друг друга гнев, страх и бессилие. Детям угрожала опасность, а мои жалобы лишь ставили под угрозу пребывание в лагере единственного человека, которому на это не наплевать, то есть меня.

Конечно, я заставил Артура сходить со мной и выпроводить этих «мирно отдыхающих», но тех там уже не было.

«Они уехали, расслабься, друг» — говорил мне Артур. Но чутье подсказывало мне, что мы так легко не отделаемся. И вы не представляете, как я тогда был прав.

Часть 3. Ночное дежурство

— ..А то что фазы луны напрямую влияют на нашу психику давно доказано! В полнолуние все наши неврозы обостряются, сон становится беспокойным, наблюдается рост психотических расстройств.

— Да ну! И кем это доказано? Т

обой, Клейтоном Коннелом? — сказал я и посмеялся.

— Смейся сколько угодно, Дэнни. Кто знает, может быть, я действительно, когда-нибудь докажу это. В научных кругах это будет сенсацией.

— Ага. Так и вижу заголовки «Кусайте локти, мозгоправы! Луна — причина всех людских проблем, от вонючих носков до симптомов маниакального психоза».

Послышались смешки. Уж не знаю зачем я затеял эту перебранку с Клейтоном. Можно подумать, я специально хотел его высмеять при остальных. Но был ли это простой скепситизм или что-то еще. Быть может в моей душе протестовала вовсе не банальная неприязнь к лженаукам? Что если это был страх? Быть может отвергаяя влияние сверхъестественного, я неосознанно пытался сохранить нетронутой свою картину мира, в которой преобладали логика, причинно-следственные связи и предсказуемость.

Мне нравилась определенность. Нравилось, что наука дает конкретные ответы на вопросы в рамках своей области. Стоит лишь приложить усилие и ответы у тебя «в кармане». На самом же деле, я не был противником астрологии, как и прочих учений, у которых отсутствует доказательная база, по крайней мере, на сегодняшний день. Но Клейтон явно перебарщивал, нагоняя жути своими апокалиптическими гипотезами во время посиделок у лагерного костра.

Мы сидели на складных сидениях ночью вокруг костра вдали от цивилизации, и последнее, что мне хотелось слушать, так это о том, что согласно прогнозам именно сегодня выглянет кровавая луна и сведет всех нас с ума. В этом плане, я бы предпочел обычные лагерные страшилки.
Дети уже легли спать — все, кроме моей маленькой шаловливой сестренки.

Когда все расходились по домикам, она вцепилась в рукав моей куртки и твердила, какая она взрослая до тех пор, пока я не сдался и не позволил сидеть у костра со мной и остальными вожатыми. Но только потому, что мы и сами были под присмотром.

На свое ночное дежурство вышел единственный охранник лагеря Бивербрук — Барри Уилсон. Это был крепкий старик с небольшой седой бородой, аккуратно обрамляющей его подородок. Одет он был в простую клетчатую фланелевую рубашку, из-за чего его можно было спутать с фермером, если бы не охотничья фетровая шляпа с круглой тульей и широким полями, которая придавала ему брутальный вид и делала его похожим на постаревшего Клинта Иствуда.

У него был сильный южный акцент, которая порой превращала его речь в полную кашу. Однако, надо отдать ему должное, брани в его речи не было. С ним легко было найти общий язык — его манера общения была непринужденной, с ноткой доброго юмора. Сейчас он двигал поленья в костре длинной палкой и в его энергичных и легких движениях угадывалась довольно подтянутая для старика фигура.

— Ты как всегда все переиначил, умник, — вставила Вирджиния и неодобрительно посмотрела на меня. — Фазы луны действительно влияют на нас. Не смотрите на меня так! Да, Клейтон — безумный фанатик. Но сейчас он прав. Приливы и отливы, давления воздуха, изменение температуры, направление ветра, магнитное поле. Все это зависит в том числе и от положения луны на земной орбите. И человеческое поведение тоже. Настроение, сон и, как сказал Клейтон, психотические расстройства.

— И ты туда же! — засмеялся Рейли. — Уж от кого, но от главной пижонки такого не ожидали. Вы с Клейтоном — отличная парочка. Парочка сумасшедших.

Вирджинии титул главной пижонки явно пришелся не по вкусу. И она решила сравнять счет.

— Хорошо что ты, Рейли, у нас от сумасшествия застрахован. Умом, я смотрю, ты не слишком обременен.

Мармеладка тихо посмеивалась, наблюдая за перебранкой.

А потом все притихли. Я прислушивался к трескам костра и тихому напеванию Барри. Со стороны реки подул порывистый ветер и я укутался в куртку плотнее.

Вдруг Артур, вырванный из раздумий внезапным порывом ветра, серьезно произнес:

— Не знаю, как вас, а меня космос так не занимает. А вот земля, природа, лес.

На последнем слове не сделал акцент, словно оно являлось квинтэссенцией всего таинственного, мрачного и злополучного.

— В темноте мне то и дело кажется, что вот-вот выскочит медведь — гризли и с ревом нападет на нас. Или волк, что ничуть не лучше.

Мой взгляд упал на мой брелок, что висел на ремне. Пламя костра отражалось в черных глазках игрушечного волка, в его острых белых зубах. В темноте этот маленький сувенир выглядел зловеще.

— Ты только глянь, такой здоровый парень и боится медведей, — шутливо пожурил его Барри.

— Вам легко говорить, мистер Уилсон, — ответил мой друг с кислой гримасой на лице. — На вас, наверняка, не нападал медведь.

— О, нет, прошу, никого мистера! Просто Барри. Нечего серьезничать, как будто я какой-то задавака наподобие нашей хозяйки, — он качнул головой в сторону дома администратора. — И если ты думаешь, что я не встречал медведя — это ты зря. Я сам-то в прошлом, охотник. Впрочем, нападать-то им я на себя не давал. Моя двухстволка всегда со мной. Без нее в лесу делать нечего.

— Он убивает животных. Фу! — Мармеладка презрительно прошептала мне в ухо.

Я сделал вид, что не расслышал.

— У вас и сейчас есть оружие? — спросил Артур.

— А то. Иначе стали бы старика охранником брать? Не думаю. Ружье заменяет их сразу десятерых. Да не трусьте! Оно ни разу мне и не пригодилось. Пылится себе в углу моей хижины, словно старая рухлядь.

— Это все хорошо, но наружу я все равно ночью ни ногой! — отрезал Артур.

— Глядите, — вскрикнул Клейтон. — Кровавая луна! Я же говорил!

Все повернули головы к ночному небу.
Из-за туч выглянул багровый круглый диск, озарявший своим рубиновым сиянием край темных туч, и отражающийся в тихой реке так, что казалось, будто кровь стекала с неба прямо на реку.
Я хотел было отшутиться, хотел напомнить всем, что все это лишь оптический эффект, возникший из-за лунного затмения. Что Луна всего лишь проходит через тень Земли и поэтому отражает длинные солнечные лучи в красных оттенках. Но слова застряли у меня на полпути. Я был потрясен зрелищем красного полнолуния так же сильно, как и остальные. Холодок прошелся у меня по коже от вида такого впечатляющего природного явления. Я поежился от одной мысли о том, что мне предстоит провести ночь на улице одному после всех событий днем, после всего, что наговорил Клейтон.
Опасения сменились безысходностью. В конце концов, Барри будет дежурить вместе со мной. Бояться было нечего, разве что кровавой луны, которая, в конце концов, была всего лишь оптическим феноменом.

— Пора на боковую, Мармеладка.
…

Забавно, как легко порой мы меняем наши убеждения. Нет, я все еще считал клейтонский апокалипсис идиотской выдумкой, но то, что положение Луны каким-то образом может влиять на происходящее на планете мне, сидящему в одиночестве посреди пустынного лагеря, — среди молчаливых деревьев, сонных домиков и заброшенных площадок, которые освещала красная луна, словно налитый кровью глаз в приступе ярости и безумия — эта идея мне уже не казалась таким бредом.

Фактически, я не был один. Барри дежурил вместе со мной. Но два охранника на почти сто гектаров территории означало, что в течении всей ночи мы можем так и не столкнуться друг с другом.
Впрочем, это и не предполагалось. Караулить нужно было в основном детей. И так как я вызвался охранять корпус девочек, значит Барри пошел в самый дальний конец лагеря — туда, где спали мальчики.

Когда мы разминулись, Барри напутствовал: «Если что случится, немедля зови меня, сынок». Я поблагодарил его, хотя не совсем понимал, как можно докричаться до кого-то, кто находится в стапятидесяти, а может и в трестах футах отсюда.
Я сидел возле домиков девочек и в моей душе все больше зрели смятение и злоба.

Не правильно все это. Какой-то школьник бродит ночью на улице, словно пес, которого выгнали из барского дома, и охраняет ворота лагеря, пересечь которые может любой желающий. Какой отпор он может дать?

Предполагалось, что я должен вылавливать лишь мелких нарушителей. Но недавние события вынуждали меня не исключать возможность столкновения с нарушителями по-крупнее. Что и говорить, настроение у меня было паршивее некуда.
В костерке уже тлели угли, но и без него мне было вполне тепло в моей короткой, но плотной куртке. Мне выдали фонарик — небольшой, но достаточно мощный. Я нащупал выпуклую кнопку — фонарик издал уверенный щелчок. Луч белого света упал на мои ботинки. На дисплее фонарика зеленым загорелось число — восемьдесят семь процентов. Число, по всей видимости, означало процент заряда аккумулятора. Что ж, по крайней мере, об этом они позаботились. Я пошелкал прибор, играя с режимами, затем выключил и спрятал в карман куртки. Окрестности были и без того неплохо видны из-за красного свечения.

Я прошелся к воротам, обошел приветственный знак «Добро пожаловать в лагерь Бивербрук», проверил задвижку и вернулся обратно. Везде было тихо. Тишину нарушало лишь шарканье моих ботинок по гравию. Я остановился у домика Мармеладки и прислушался. Дети спали. Минуту я боролся с желанием прокрасться в хижину и убедиться, что та в порядке. Конечно, в порядке. Просто кое-кто сам себя накручивает.

Вдруг, я заметил темную фигуру вдали возле реки.

- Эй! — крикнул я.

Мой крик приглушали порывы ветра и журчание реки.

Я поспешил к фигуре, гадая, кто мог нарушить сон час. Приблизившись, я достал фонарь. Луч света выловил из темноты черные локоны.

Я узнал Вирджинию. Она стояла лицом к воде и не замечала меня. Голову она задрала вверх, уставившись на лунный диск в ночном небе, и, не отрывая от него взгляд, стягивала бретели своего платья с плечь. Казалось, девушка была в каком-то трансе. Я нерешался окликнуть ее, словно я вторся в какое-то интимное действо. С другой стороны, моя работа как раз и заключалась в том, чтобы ловить ночных гуляльщиков. Что если она была пьяна? Нужно было отвести ее назад.

— Эй, Ви, ты что, берега попутала?

Мой голос звучал менее уверенно, чем я хотел. Она вздрогнула и замерла. Я облизнул губы, ожидая, что произойдет дальше. Вдруг она быстро натянула платье и повернулась ко мне. Она выглядела почти нормально.

— Дэнни! Тебя не учили стучаться?

— О, прости мою бестактность, — я пригнулся и выскользнул из воображаемой двери, закрыв ее за собой, подчеркивая абсурдность ее претензии. — А если серьезно, что ты тут делаешь?

— Мы с Артуром договорились встретиться. Прогуляться под Луной, заняться любовью возле реки. — она улыбнулась несколько натянуто.

Похоже, все было нормально. Мое воображение сыграло со мной злую шутку. Никакого припадка не было, она просто раздевалась, чтобы встретить Артура во все оружии.

Я уже развернулся, чтобы вернуться к домикам, но остановился. Это был мой шанс поговорить с бывшей подружкой. Ночная мгла придала мне смелости и я вознамерился, наконец-таки, спросить, почему она меня избегает.

— Послушай, Джинни. Пока не пришел Артур, я хочу кое-что у тебя спросить.

— Ты хочешь знать, почему я тебя бросила. Что ж, Дэнни. В таких случаях принято говорить «Дело не в тебе, дело во мне». А я не знаю, в ком из нас «дело», понимаешь?

— Нет, — честно признался я. — Не понимаю.

— Ах, я и сама не понимаю, в чем дело. Просто я чувствую, что ты для меня опасен. Чертовски опасен. Я не понимаю, откуда этот иррациональный страх, но всякий раз, когда я с тобой, мне хочется бежать. При том, что ты знаешь, какая я смелая девчонка. Нет, нет. Ничего не говори. Просто уходи. Или уйду я.

Что мне оставалось делать. Она даже видеть меня не хотела. Или не могла. Я развернулся и побрел прочь.

Оказалось, что от домиков девочек я удалился на приличное расстояние.

Ну и чушь Вирджиния вбила себе в голову! С чего это я опасен для нее? Я же и мухи не обижу.

Скоро должен прийти Артур — единственный человек, на которого я мог положиться. Стоп. С чего это Артур решил выйти? Он ведь сам дико трусил выходить ночью на улицу. В голове всплыли слова Артура, произнесенные всего пару часов назад.
«Это все хорошо, но наружу я все равно ночью ни ногой! »

Видимо, ради своей Джинни он таки поступился своим обетом. Или нет?

Я обернулся. Вирджиния исчезла. Как такое может быть? Как она могла раствориться в ночи среди пустынного берега реки. Раздался шелест крыльев в ночном сумраке. Мимо меня пролетела летучая мышь. И тут началось.

Тыщ! Сзади я услышал грохот распахнутых вметаллических ворот и рев мотора. Я обернулся и увидел, как три внедорожника с шумом въезжали в лагерь. Машины виляли в разные стороны, не слишком заботясь о том, чтобы ехать по тропе. Из окон тачек раздавались дикие победоносные крики. В конце адской колесницы я увидел тот самый Джип с откидным верхом, что видел днем. Ужас приковал меня к месту. Я был так далеко от них! Две машины с визгом тормозных колодок остановились у комнат девочек, другая проехала чуть дальше, к кафетерию.

Я был примерно посередине лагеря и был на одинаковом расстоянии от здания администрации с дежурящим там Барри и от домика с Мармеладкой.

Идти в пекло было безрассудно — в одиночку я не смог бы противостоять пьяным вторженцам. С другой стороны, сердце звало как раз туда. Вдруг я увидел, как некоторые из них поливают кафетерий бензином. Минута и огонь обволок строение. На какое-то мгновение я обрадовался, ведь здание привлечет внимание охранника. Но затем я с ужасом понял, чего те добивались. Негодяи отвлекали внимание от главного, от домиков с детьми.

Я побежал вдоль берега. Паника охватила меня, голова отказывалась соображать. Я просто бежал.
Эти твари подобрались к домикам. Послышались девчачьи крики. Бугаи тащили девочек в машину. Кто-то из девочек успел выбежать. Я заметил, как одна из них, самая бойкая, вырвалась из толпы и побежала дальше всех. Это была Мармеладка.
Волна ужаса охватила меня, когда бугай погнался за ней. Я снял куртку и побежал так быстро, как только был способен. Я бежал, волк на поясе с такой силой бился о мое бедро, но я не обращал на боль внимание.

А потом я запнулся и упал в реку. Я с досадой заревел, как раненый зверь и ударил по воде. Точно стрелой меня поразила ярость. Ярость которая придавала сил. Вкровавом свете полной луны я заметил краем глаза свое отражение в воде. Точнее не мое. Из мутного отражения на меня глядел зверь с желтыми глазами, полными гнева и безумия. Он скалил зубы в бешенстве, обнажая острые клыки, густая шерсть покрывала его тело. Кровавая лунная дорожка окрашивала его разинутую пасть в кроваво-красный цвет.

— Руки от нее прочь, скотина! — Я не узнал свой рвущийся от хрипа голос.

«Дэнни! » — крикнула Мармеладка. По всей видимости, мужик уже был близко. Я не видел, я знал. Волосы стали дыбом на мои руках, зашевелились и уплотнились. Я вытянул перед собой руку в недоумении, из под эпителия на тыльной стороне ладони, словно трава, вырастала кипа черных волосков.

Шерсть прямо у меня на глазах поднималась по рукн выше и скрылась за коротким рукавом футболки.

Какая-то невероятная сила тянула мои пальцы изнутри, растягивая их, словно резину. Пальцы растопырились. Я почувствовал, как суставы с болью начали вытягиваться и расти. Я встал на четвереньки, вцепился пальцами в мокрый песок, чувствуя, что стопы и икры тоже начали с треском увеличиваться в размерах.

«Руки от нее. »

Теперь что-то толкнуло меня из под ребер изнутри и я выгнул спину, плача и ревя от боли. Одежда начала причинять боль из-за того, что мое тело увеличивалось и трансформировалось. Я начал рвать на себе одежду, в диком припадке избавляясь от нее. Все произошло за несколько секунд, хотя мне казалось, что прошла вечность.
И когда боль понемногу начала отступать, я привстал.

Внутри я ощутил голод. Зверский голод, унять который можно было лишь покарав обидчиков и защитив свою стаю. Ярость нашла свое прибежище и теперь ей позволено было утолить свой голод.

«Прооочь. »

Я перевернулся на живот и выгнул колесом спину, из которых бились мышцы, словно хотели вылезти наружу. Шерсть заполняла весь кожный покров. Я приподнялся на задних лапах и тряхнул головой по волчьи, кровавая волна одобрительно задила меня своим светом.

«Аааууууу! »

Чуткий слух пронзала какофония звуков. Я слышал крики администратора, слышал повылазивших работников из своих уютных гнездышек, которые теперь вопили при виде этого хаоса, слышал каждое дыхание. Обоняние тоже вышло на новый уровень — в нос ударил запах людского страха, пота, отрыжки и миллион других запахов, которых я никогда прежде не ощущал.

Мне было на это все равно. Внутри пылала ярость и потребность защитить свою стаю.

В три прыжка я преодолел огромное расстояние и четвертым снес мужика, тянущегося своими грязными лапами к отбрыкивающейся от него, малышке. Послышался крик. Звук рвущейся плоти и вкус крови на языке. Но голод разыгрался лишь сильнее.

«Кто следующий? »

Надсадные крики ужаса мужиков, детские пронзительные визги и далекие крики работников лагеря слились воедино, лаская мой чуткий слух.
Теперь я был главным. Все равно, что получить компьютерного персонажа гораздо сильнее прежнего — ощущения те же, только ставки другие.
Я обернулся на Мармеладку — та спряталась за деревом и стала наблюдать за происходящим. Убедившись, что ей больше никто не угрожает, я обернулся и заметил, как враги врассыпную скрылись в женских домиках. Ну что ж, поиграем.

Я подошел к первому домику, стоявшему ближе всех к воротам.

«Открывай! Не то подую

И ваш хлипкий домик сдую! »

Я набрал в легкие по-больше воздуха.

Оглушительное рычание раздалось по всему лагерю, эхом прокатился по лесу. Он выбил окна из жилища, от него потрескались доски у хижины, посыпалась штукатурка. Затем мои громадные лапы принялись без разбору сносить дом, швыряя хлипкие доски во все стороны. Дом разлетелся в щепки вместе с грязными мужланами.

«Волк, конечно рассердился.

Дунул. Дом и развалился. »

Я направился ко второму домику. Лапы перебирали по земле, пасть моя скалилась. Изо рта текла слюна вперемешку с кровью. Людишки застыли в изумлении. Отлично.

«Волк ужасно рассердился

И сдуть домик погрозился. »

Я снес дверь с петель, словно картонку, и влетел в хижину. Внутри бились в испуге бугаи, подталкивая друг друга ко мне на съедение.

Мне эта игра стала надоедать. Я хлестнул одного громоздкой лапой, отшвырнув его — тот вылетел прямо через окно. Я впился зубами в другого, заимствуя кусочек для себя на обед.

«У Дэнни зверский аппетит».

Затем я принялся за третьего. Тот намеревался удрать, но я настиг его сзади, вцепился в его ворот и потащил за шкирку из дома. Там я швырнул его словно тряпку прямо к ногам всего лагерного состава, толпившихся передо мной в пижамах и ночнушках. Среди них был Рейли, Клейтон, Артур и десятки детей — мальчишек и девчонок.
Десятки пар глаз толпились, глядя на меня в испуге. Ярость прошла, но голод.

Не знаю, что со мной произошло. Хотелось бы верить, что это было умопомешательство. Но я боюсь, что все не так просто. Отведав плоти своих обидчиков, я терял рассудок. Инстинкты взяли верх над разумом, стирая грань между понятиями добра и зла — я уже не задумывался насчет того, кто заслужил наказания, а кто нет.

Потому, я видел перед собой не беззащитную толпу детей и друзей, а свой плотный обед. Казалось, я не ел неделю.

Я бы накинулся на них и растерзал в одно мгновение. Если бы из толпы не вышла она — Вирджиния.

— Прекрати, Дэнни! — завопила Джинни. — Прийди в себя!

Смелая девчонка! Интересно, будет ли она такой же смелой, если я утащу ее в лес и предамся с ней разврату?

Красивые глаза испуганно таращились на меня. Несмотря на испуг, она стояла впереди толпы и ждала от меня действий. Неужели то были мои мысли? Я ее никогда не трону.

Искорки разума, промелькнувшей в моем мозгу, хватило, чтобы я замешкался и пришел в себя.

А затем появился Барри с ружьем.

— Посторонитесь!

Толпа расступилась и на меня нацелилось дуло его охотничьего ружья. Я оцепенел и уставился на него.

Я окончательно пришел в себя и хотел крикнуть: «Не надо Барри, это я! Я не причиню вам вреда! », но получился лишь протяжный вой.

Никто не мог меня узнать. Никто, кроме Джинни. Для них я был волком, голодным хищником, по стечению случая принявшийся сперва за аппетитные бицепсы мужланов. Барри перезарядил ружье и нажал на курок.

— Нет!

Я увидел, как Вирджиния толкнула дуло ружья вверх с нечеловеческой силой (Кто она, черт подери, такая?).

Выстрел разразил небо. У меня было в запасе всего пара секунд, чтобы ретироваться.Скуля, я развернулся назад. Подбежал к дереву, где стояла Мармеладка, аккуратно сгреб ее лапой и на трех поскакал в лес.

Я ждал еще выстрелов, но все было тихо. По мере того, как я приближался к лесу, некогда бывшей для меня обители мрака и зла, я все больше успокаивался, все больше чувствовал себя в безопасности.

От Мармеладки веяло страхом, который постепенно рассеивался, точно так же, как моя ярость. Она меня не боялась.

Я припал к ближайшему дереву и старался отдышаться. Теперь я держал девочку двумя громадными лапами, а она вцепилась в мою шерсть. В лесу было прохладно, я чувствовал, как девочка немного дрожит, тогда я притиснул ее поближе к своей груди и лапами стал укрывать ее от ветра. Теперь, когда я был таким огромным, она казалась такой маленькой. Точно ей снова было всего пара месяцев. А я кормил ее из бутылочки.

Она уткнулась в мою грудь и через какое-то время еле слышно засопела. Мой разум не оставлял меня, однако анализировать произошедшее я не мог. Сейчас доминировал зверь, его животные инстинкты и его обостренные чувства, улавливающие запах леса и медовый аромат детеныша.

Ночь в лесу меня теперь не пугала. Лес скрывал меня от более грязного места, от жестокостей и безразличия людей.

Проснувшись, я сразу почувствовал холод. Было раннее утро и мое тело пробил озноб. На руках у меня малышка все еще сладко спала. Вчерашнее безумие казалось сном и с каждой минутой этот сон ускользал от меня все дальше. Я обнаружил, что абсолютно нагой. Спина прикасалась к жесткой сосновой коре. Я сидел нагишом на холодной земле.

В растерянности оглядел опушку леса и с удивлением неподалеку заметил фигуру. Это опять была Вирджиния, которая и без того оставила так много вопросов вчера. Она вышла из-за деревьев, заметив, что я проснулся.

— Вот, возьми… — она снисходительно швырнула в меня теплую одежду.

От моего шороха проснулась Мармеладка. Я не решался ничего говорить, ожидая, что кто-нибудь из них, наконец, скажет, что мне все это приснилось или, на худой конец, что я спятил.

— Дэнни, мне приснился сон, что ты был волчонком и покусал плохих людей, — сонно бормотала девочка.

Похоже, я не спятил и это все действительно было правдой. Не удивительно, что Мармеладка узнала меня в обличии волка, кто еще мог так рьяно защищать ее. Убаюкивающие руки, которые ты знаешь с детства не перепутать, даже если их покрывает густая волчья шерсть.

Но как узнала меня Вирджиния, которая спасла меня от Барри? Может быть она видела мое превращение, ведь тогда она была поблизости?

Вяло поблагодарив Ви, я встал и начал натягивать одежду. Чувствовал я себя неважно. Вирджиния отвернулась и стала делала вид, что разглядывает ветки сосен, пока я переодевался. Мне это напомнило вчерашнюю сцену у реки, только теперь мы поменялись ролями.

Я отдал куртку Мармеладке, наказав надеть ее, а сам подошел к Ви.

— Это какое-то безумие. — неуверенно начал я, — ты не могла бы объяснить, что вчера было?

— А что вчера было? По-моему, ничего необычного.

Я разозлился. Знал, что она все понимает. Понимает, но только делает вид, что я рехнулся.

— О да? А то, что я превращал людей в фарш тоже довольно обыденно?

— Это были нелюди, так что я бы не стала так убиваться по этому поводу, — ее спокойствие поражало. Она определенно знала больше, чем я.

— Может ты все-таки объяснишь хоть что-нибудь?

— Слушай, Дэнни, — начала она снова после паузы, — я на твоей стороне, поэтому я спасла тебя. Но тебе предстоит еще многому научится. Ты не контролируешь себя в обличие зверя. Я понимаю, мне легко говорить. Я превращаюсь с тех пор, как ты подарил мне тот амулет.

— В кого ты превращаешься, Вирджиния? — послышался требовательный голосок Мармеладки.

Отлично! Теперь нам придется посвящать во всю эту муть десятилетнего ребенка.

С другой стороны, я понимал Мармеладку — она чувствовала себя взрослее, чем к ней относились. Мне бы тоже надоело вечно стоять в стороне.
Ви и не собиралась ничего скрывать. Она нагнулась к малышке и ласково сообщила:

— Видишь ли, я — вампир, а твой братик теперь — оборотень.

— Вирджиния! Что за чушь ты несешь!?

— А что? Когда ты ей это сообщишь? — едко поинтересовалась Вирджиния. — На ее шестнадцатилетие?

— Я не оборотень. Это невозможно! — я все еще не мог принять свою звериную сущь, надеялся, что вчерашнее было единоразовым недоразумением.

— Ошибаешься, Дэнни. Теперь ты будешь обращаться каждое полнолуние.

— Я не вынесу этого. Это было больно. Так больно, ты не представляешь.

— У этого есть свои преимущества. Я помогу тебе.

— Но ты ведь избегаешь меня?

— Ах да! Теперь я знаю почему! Все это время ты был потенциальным оборотнем. Такие, как ты опасны для таких, как я.

Мне вспомнилось, как я читал в каких-то старых журналах о том, что оборотни опасны для вампиров. Но я думал, то были просто легенды.

Какая досада, что несовместимость наших звериных сущностей ставит крест на наших отношениях.

— Слушай, Дэнни, — Ви подошла ко мне. — Мне показалось, что вчера ты хотел напасть на беззащитных людей.

Я отвернулся, не в силах слышать то, что старался забыть.

— Но когда ты увидел меня, — продолжала она, — в твоих глазах проблескнули признаки разума. Это значит, что ты справился. Справился благодаря своим чувствам ко мне. Потому, — она говорила осторожно, словно боялась чрезмерно обнадежить меня, — потому я предлагаю начать все сначала.

Я хотел кричать от радости. Но вместо ненужных слов, я подошел к ней и припал к ее губам.

— Ура! Вы снова вместе! — обрадовалась Мармеладка и захлопала в ладоши.

Мы побрели в лагерь. Солнце слабо пробивалось сквозь ветви деревьев. В лагере уже работала полиция. Администраторша всхлипывала, описывая молодому копу огромного волка во всех подробностях. А где-то неподалеку я услышал голос Барри, дающий интервью репортеру.

— Это девчонка спасла волка от моего ружья. Если б не она, я бы его подстрелил. И быть может, это к лучшему. Не знаю почему, но нас-то он не тронул.

Мне не хотелось здесь больше находиться. После вчерашнего буйства все, что мне хотелось — уединения и сна. Детям готовили автобусы, чтобы отвезти их в город. Вожатых же рассадили в полицейские машины, чтобы отвезти тех домой и, если нужно было, кого-нибудь из них допросить, чисто для формальности.

Мы с Мармеладкой забрались в предоставленную нам полицейскую машину. Там уже нас ждал полицейский средних лет в солнцезащитных очках. Его рация, прицепленная к карману, то и дело принимала неразборчивые голосовые послания. Мы тронулись.

— Вы как? — бодро поинтересовался водитель-полицейский, когда мы выехали на шоссе.

— Порядок! — крикнула моя сестра и потянулась к нему раскрытой ладошкой. Он встретил ее ладошку звонкой «пятеркой» и слегка посмеялся.

— Чудная девочка!

— Что будет с Бивербруком? — спросил я.

— Его закроют. Слишком много там не соответствует требованиям безопасности. Конечно, впереди еще долгие судебные разбирательства, но итог уже ясен.

Меня удовлетворило это заявление.
Остаток поездки мы провели в тишине, каждый в своих раздумиях. Только раз моя сестренка Мармеладка прервала мои блуждающие мысли, обвила меня руками и сказала:

— Дэнни, я думаю иногда звери могут быть очень хорошими. И часто — гораздо лучше людей.
Я ничего не ответил, лишь прижал ее к себе, наслаждаясь сладким запахом ее макушки и ее ласковыми прикосновениями.