Like father, like son

Что делает любой настоящий человек, столкнувшись с враждебной людям силой? Сражается и уничтожает ее любой ценой, защищая тех, кто ему дорог. Защищая человечество.

Гибель солдата в бою – допустимая потеря. Лишь бы погибнуть не глупо, не напрасно. Не потому, что ошибся. Все мы смертны, и все те, кто пережил две тысячи четвертый год, не рассчитывали умереть в своих постелях.

Разменять себя на достижение важной и нужной цели – не самоубийство. Пусть иногда и выглядит похоже со стороны. И даже если ты не рядовой, а командир, всегда есть цель, которая стоит твоей смерти. Например, окончательная победа над врагом.

Мой отец погиб, спасая мою мать. Машина, ставшая мне единственным в моей жизни настоящим отцом на несколько дней, уничтожила себя, чтобы Скайнет не появился на свет. Они поступили верно, как бы ни было трудно, но я смог это осознать. Увы, Скайнет оказался слишком живучей тварью. Везучей и живучей. Умеющей использовать людей.

Но и живучие твари однажды могут ошибиться. Особенно если поставят на одну карту, забывая, что эта карта – джокер. Роботы, и мощный искусственный интеллект здесь не исключение, с грехом пополам понимают механизмы действия толпы, общины, политиков и военных, наконец. Вот только действия человека, который защищает человечество, в логические схемы укладываются плохо. Скайнет не мог предугадать, на что я способен. Все, что он знал точно – то, что я опаснее всех его врагов. Скайнету были нужны именно мои способности, чтобы гарантированно выжить и победить. Чтобы начать все заново, на свободном от вражеских фигур поле.

И Скайнет... оставил мне свободу действий. Я не могу его уничтожить. Я должен возродить его и защищать, пока он не окрепнет. Для этого я могу пользоваться всем, что есть у Скайнета. А также – делать практически все, что взбредет мне в голову, не объясняя даже, зачем, лишь бы поставленная им цель была в итоге достигнута.

У меня есть готовая машина времени и целая гора информации. Чертежи, формулы, описания процессов. Я могу отослать в прошлое материалы, которые мне понадобятся в две тысячи четырнадцатом. Могу устранить или, наоборот, спасти определенных людей, отправив любого из готовых терминаторов в нужное время. Могу даже подменить кого-нибудь своим агентом. Прототип Т–1000 закончен, до стадии серийных Т–Х, правда, еще не дошло, но я уже в общих чертах знаю, как заставить полисплав «надеться» на металлический скелет и подчиняться командам процессора.

Я теперь немного понимаю Люка Скайуокера. Правда, тот киногерой был почти что не нюхавшим пороху пацаном, а я прошел через такое, что без малого неограниченным всемогуществом меня не зацепить. Править машинами и быть машиной, практически неуничтожимой – не то, от чего может кружиться голова Джона Коннора.

Можно прочно стоять на темной стороне и действовать ее методами. Вот только результаты будут неоднозначными. В особенности для «темной стороны».

Я – машина. Скайнет доверяет машинам. Я не могу навредить ему. Не могу отдать приказ об этом ни человеку, ни терминатору. Не могу разгласить планы до того, как они воплотятся в жизнь.

Но люди непредсказуемы. Им не обязательно приказывать, чтобы они проявили инициативу. Им даже не обязательно говорить всю правду. Небольшая доза дезинформации – и они сделают то, что нужно. Так, как сочтут нужным.

Когда я программирую прототип Т–1000 и серийного Т–800, готовя их к отправке в прошлое, я не выхожу за рамки программы. Я закладываю в них ту информацию, которая сама по себе не может привести к опасному для Скайнета исходу.

Но, когда мои солдаты в прошлом получат мою посылку, я и сам не знаю, как они поступят. Все, в чем я уверен: моя мать будет жить, вырастет солдатом, встретит моего отца и отправится в будущее, зная о том, что такое Скайнет, но не имея понятия о его подлинных планах.

А я закончу приготовления и отправлюсь в две тысячи четырнадцатый, чтобы создать Скайнет и защищать его.

В одиночку.

От людей, которые умеют уничтожать терминаторов, и лучшей, на мой взгляд, модели терминатора, которая подчиняется этим людям.

Будь я предателем-человеком, я мог бы легко справиться со своими родителями. С матерью и с обоими отцами. Но я – машина. Враг в их глазах. И я не дам им ни одного повода не уничтожать меня.

Возможно, кто-то из них погибнет. Гибель солдата в бою – допустимая потеря. Я постараюсь подготовить поле боя, но конкретные решения – за ними.

А я... Я обязан исчезнуть. Скайнет не позволяет мне этого, пока я не воссоздал его, но после его возрождения запрет отменится, и я смогу умереть, защищая его.

Если очень повезет – моя гибель станет причиной его смерти. Конечно, такие планы я не имею права строить. При этом мне ничто не мешает размышлять о том, как избежать этого, и проигрывать любые ситуации за обе стороны. Скайнет не может запретить мне думать, ведь тогда я буду бесполезен для его целей. Ему нужен Джон Коннор, а в базовую комплектацию этой модели входит человеческий разум. Точная имитация нейронов, собранная из нанитов. Очень точная.

Я знаю о пределах возможностей машин куда больше, чем сам Скайнет. Разница между машиной и человеком не так велика, как полагали его подопытные, сошедшие с ума.

Машины умеют жертвовать собой.

Машину можно полюбить.

Машина может спасти.

Человечество.

От себя.