Лишенный имени

Я расскажу вам о своих приключениях в другом мире…

С чего бы начать?

С того, как встретил самую настоящую эльфийку, а она чуть меня не съела. Как лишился имени, отчего навсегда потерял волшебную силу, которой никогда и не имел. Или как вместе с неожиданными союзниками победил злобного архимага, тянувшего силы из разумных?

Вот вы скажите – «Что за бред?! Как можешь ты - целый кандидат и старший научный сотрудник верить в эдакую чушь?». Наверное, вы будете правы, я бы вот и сам себе никогда не поверил.

Впрочем, я не стану утомлять вас мой дорогой читатель долгими россказнями о работе учёных, мне в той жизни хватило её сполна. Не поведаю я вам, как и зачем мы открыли портал в другой мир, потому, что посторонним этого точно знать не следует. В общем, вы услышите мою историю не с самого начала…

***

- Юрий Андреевич, я пуст! – сквозь грохот выстрелов, услышал я голос Коли.

Не поворачиваясь, я проорал в ответ:

- Колька, уматывай отсюда!

Я полоснул короткой очередью по высунувшейся из-за угла твари. Её уродливую голову буквально разнесло, и тело рухнуло на бетонный пол. Из мертвого чудовищ растекалась лужа голубоватой жижи.

– Бегите, мы их здесь задержим, - снова прокричал я, не оборачиваясь назад.

У меня оставалось ещё три полных магазина и три патрона в этом. Ещё пистолет с двумя обоймами. Я зло матюгнулся на самого себя. Как же я теперь жалел, что пропускал занятия на стрельбище.

Под грохот очередей из машинного зала раздался грозный, то ли рёв, то ли вой.

- Ща попрут… — во внезапно повисшей тишине произнёс Георгич, его белый халат весь был вымазан в голубой крови тварей.

Я сменил опустевший магазин. Как говорил, командир в армейке – «если мы не стреляем, мы перезаряжаемся». Я глянул на забрызганные синей жижей бетонные стены. Сейчас в красном мерцающем свете, они выглядели особенно зловеще.

Всего секунду спустя, из-за угла высунулась уродливая голова, потом ещё и ещё. Я, не останавливаясь, палил по рвущейся с той стороны массе чудовищ. Определить, что они собой представляли, оказалось совсем непросто, то ли крабо-осьминоги, то ли рако-каракатицы. Твари пёрли прямо по телам своих погибших и живых собратьев, давя их без всякой жалости.

Я стрелял, стрелял и стрелял, даже возьми я калаш в руки первый раз, не попасть, я бы вряд ли смог. Весь коридор уже был завален трупами, а монстры всё не кончались.

- Андреич! – меня окрикнул Корнеев, наш безопасник. - Оставь калаш и бегом к изделию! Надо закрыть портал… — он тыкал в меня ключом.

- Лучше вы… — ответил я, стараясь перекричать грохот выстрелов.

- Нет! Я здесь прикрою, ты мажешь!

Да, как тут промахнуться-то?!

Я секунду колебался. Потом положил на пол рядом с двумя полными магазинами, опустевший АКМ и рванул назад по коридору. На бегу я проверил свой пистолет и чуть завозился, вводя код в терминал, расположенный на двери в обходную галерею.

Вдруг меня кто-то толкнул.

- Колька, ты, что тут делаешь, мать твою?! Вали отсюда, – я продолжал материться, пытаясь скользкими от крови руками набрать код.

- Девчонок наверх отправил, мне места в лифте не хватило. Давайте уж вместе! – проорал он, перекрикивая визг чудовищ и грохот очередей.

- Идиот, я иду изделие активировать, – голос мой предательски дрогнул.

- Нормально, ща как дербалызнет! – попытался изобразить веселье он.

Я наконец-то смог ввести комбинацию, и дверь отскочила в сторону, пропуская нас в галерею – длинный коридор, отделанный сероватыми пластиковыми панелями. В левой стене были проделаны окна, забранные бронестёклами.

Галерея шла вокруг всего машинного зала. Лестница на нижний уровень находилась, с другой стороны — в самом конце коридора. Я на секунду задержался, чтобы выглянуть вниз.

Посреди огромного помещения мерцала зловещим тёмно-фиолетовым сиянием мутная гладь портала, из которой, давя друг друга, лезли всё новые и новые твари. Я матюгнулся и рванул по галерее. Коля последовал за мной.

***

- Заключённый номер два восемь один три восемь шесть, статья триста восемнадцатая, пункт «б» – произнёс парень, встав с узких нар во всю длину его одиночки.

У открывшейся только что металлической двери стояли двое в незнакомой форме. У обоих на поясе висели короткие огненные хлысты, скрученные в кольцо. Тот, что был повыше ростом, глумливо улыбнулся и кивнул, указывая на коридор.

Парень шагнул к ним, протягивая руки. Те, вместо того чтобы надеть кандалы, скрутили его, заломив локти за спину. Только после этого на нём защёлкнули наручники. Потом те двое проверили номер ошейника-блокиратора и повели к лестнице.

У рунной решётки они остановились, впечатав заключённого в стену. Один охранник держал, а другой отпер дверь. Надзиратель вышел на лестничную клетку, затем обернулся к заключённому, которого напарник выволок туда же.

Потом долго спускались. Явно дольше, чем должны были идти до первого этажа. Оказавшись в подвале, охранники впихнули парня в крохотную камеру, больше похожую на шкаф. Наручники с него снять даже и не подумали. Стоило двери закрыться, как заключённый три восемь шесть оказался в полной темноте и тишине.

Сколько прошло времени, он не знал, но дверь открылась и его грубо вытащили наружу, а потом, так же как раньше, повели по коридору, явно вырубленному в сплошной скале.

Они прошли совсем чуть-чуть и оказались у дверей укреплённой вязью незнакомых рун. Один из надзирателей распахнул створку, а второй с силой втолкнул парня в освящённый магическими фонарями зал. Он кубарем покатился по каменному по́лу.

- Заключённый номер два восемь один три восемь шесть Иван Кошкин – усталым голосом произнёс государев человек в форме сыскного приказа. - Вы обвиняетесь в убийствах, причинении вреда здоровью и сговоре с целью преступления – это сыскарь прочитал на листке, который вытащил из толстой пачки, лежавшей на столе перед ним. - Вы приговорены к лишению имени. – Парень с трудом поднялся на ноги и, выпрямившись, посмотрел на сыскаря. - Ваше прошение о замене наказания на смертную казнь суд не удовлетворил – всё тем же скучным голосом продолжил тот. – В связи с этим сегодня — в лето две тысячи пятьдесят четвёртое от Рождества Господа нашего, девятнадцатого числа пятого месяца вы будете лишены имени. Перед тем как приговор будет приведён во исполнение, я повторно спрашиваю, признаёте ли вы себя виновным в убийстве Ксении Лопухиной?

- Я Ксюшу… — он осёкся – да было… — продолжил заключённый.

- Может, хватит?

- Да, пошёл ты! – вдруг зло сплюнул парень.

Один из стоявших сзади охранников тут же с силой ударил его хлыстом по спине. Иван скривился от боли, но промолчал.

- Есть ли у вас, ещё что сказать, перед приведением приговора в исполнение? – всё так же скучно произнёс сыскарь.

- Нет…

Парню снова заломили руки за спину и поволокли в дальний конец зала. Через ещё одни рунные двери они попали в небольшую комнату, на по́лу, здесь зловещими тёмно-фиолетовыми сполохами мерцал сложный магический круг. Отсветы его бегали по дикому камню стен и людям, стоявшим вдоль них.

Парень с ужасом смотрел на всполохи, не в силах отвести взгляд. Один из охранников грубо сказал:

- Шагай…

Парня прошиб холодный пот. Он медлил, уставившись на круг. Колени его дрожали.

Надзиратель вдруг с силой подсёк его, одновременно с этим ловко, явно давно отработанным движением, толкнул вперёд, и парень полетел в переливающееся сияние…

***

Я бежал по галерее. Красный свет аварийных ламп смешивался с жуткими фиолетовыми отблесками портала. Они плясали на стенах, создавая нереальную атмосферу. Мне чудилось, что блики складываются в какие-то знаки.

Думать об этом времени не было. Я еле дышал и поминутно отплёвывался.

БАХ!

Что-то с силой ударило в бронестекло. Ещё удар, третий, четвёртый!

- Ходу! – крикнул я Коле, который отстал от меня, кажется, глядя в одно из окон.

Я припустил быстрее, удары приближались. Коля бежал чуть позади. Я на мгновение обернулся, чтобы поторопить его, и в этот момент окно лопнуло. В галерею хлынул поток осколков.

В мечущемся свете, мне показалось, что это искры. Словно в замедленной съёмке они полетели в сторону Коли. Парень инстинктивно попытался закрыться руками, от несущихся на него стекляшек, и тут же в галерею ворвалось что-то.

Это был полупрозрачный коготь, еле видимый среди осколков. Он ударил парня, а потом отскочил обратно. Коля полетел к стене. Я рванулся к раненому и, упав на колени, стал осматривать. Из крупной дыры в правой половине грудной клетки струёй вытекала кровь, на белом халате стремительно расползалось красное пятно.

Коля посмотрел на меня мутнеющим взором и прохрипел:

- А интересный эксперимент у нас получи…

Он затих. Глаза его закатились.

Меня всего трясло, гнев захватил всё моё существо. Я хотел подскочить к разбитому окну и пристрелить эту дрянь. Я не успел встать, как коготь ударил снова, на этот раз, попав в стену и разворотив пластиковые панели. Он почему-то задержался, то ли застряв, то ли ещё чего.

Потянуло палёным. Из машинного зала донёсся рёв, полный боли и ярости. Я инстинктивно рухнул на пол. Прямо в лужу крови.

Коготь был всё ещё здесь, я перевернулся, выхватил пистолет и разрядил всю обойму в лапу твари. Пули прошили полупрозрачную плоть, оставляя синие дыры, из которых полилась голубая кровь. Медь вместо железа, механически отметил я.

Я вскочил и рванул дальше по галерее. Чудовище продолжало реветь. Из того места, где его коготь вонзился в стену, валил дым. Аварийный свет мигнул и погас.

- Не суй пальцы в розетку, идиотина! – зло проорал я и тут же пожалел, потому что сбил дыхание и бежать стало тяжелее.

Я нёсся, виляя, как заяц, тварь в машинном зале пришла в неистовство и молотила своими когтями по стенам и стёклам. Лупила тварь так сильно, что, казалось, сотрясался весь подземный комплекс. То тут, то там лопались бронестёкла. В галерею летели потоки осколков.

Мне показалось, что я бежал целую вечность. Хотя здесь вряд ли было дальше полукилометра.

На другой стороне нашлась такая же дверь, как и та, через которую вошёл. Код я помнил наизусть, но дрожащими, скользкими от крови пальцами не попадал по кнопкам. Наконец, мне удалось набрать нужную комбинацию, и дверь открылась, пропуская меня на лестницу.

Стоило войти, как створка её захлопнулась и наступила полная темнота. Основное освещение вырубил электромагнитный импульс при открытии портала. Резервное электропитание же сослужило нам добрую службу. Тварь попала когтем в кабель и мало ей явно не показалось.

Я вытащил из нагрудного кармана ручку-фонарик и, светя ей, кинулся вниз по лестнице. Я бежал как умалишённый, один пролёт, два, площадка, ещё один, два, ещё площадка…

Удары здесь слышались еле-еле, больше чувствовалось, как вибрирует стена, за которую я придерживался рукой. Когда лестница кончилась, я оказался на пятачке немного большего размера, перед ещё одной дверью.

Мне стоило немалых усилий отпереть её. Руки дрожали. Ключ скользил в них. Наконец, я с грехом пополам вставил его в скважину и трижды повернул по часовой стрелке, дождался щелчка и сделал пять оборотов в обратную сторону.

Замок лязгнул, и дверь открылась. Я оказался в длинном абсолютно пустом коридоре. Сейчас я ничего не видел, но отлично помнил, бетонные стены и потолок.

Темнота здесь стояла непроглядная, но заблудиться я бы вряд ли смог — ход был прямым. Я со всех ног рванул по нему. Фонарик я выключил, экономя заряд батареи. Удары здесь ощущались намного сильнее, и коридор сотрясался, словно его била мелкая дрожь.

Я споткнулся и кубарем полетел по бетонному по́лу. Порядком расшибся, по лицу текло что-то тёплое, но я, нащупав рукой стену, поднялся и похромал дальше.

Сил уже не было. Дыхание спёрло. В боку кололо.

Матеря все съеденные за жизнь булочки и макароны, я нёсся по коридору. Казалось, бежать я больше не мог, но умудрялся как-то заставить себя, стараясь, как можно ярче представить, что случится, если твари прорвутся наверх. Перед глазами вставали растерзанные трупы и разрушенные дома, превратившиеся в ловушки для их обитателей.

Сосредоточившись, я представил Лену и детей на пляже в тот страшный день, когда над ними рассы́пался кассетный боеприпас. Эта картинка вызвала дикую ярость, а та дала силы, и я бросился дальше по коридору.

Я бежал, как умалишённый, пока с разгону не впечатался в дверь. Удар был так силён, что вышиб из меня дыхание. По спине пробежала холодная змейка: «А вдруг я разбил фонарик». Я завозился, доставая его, но тот оказался цел.

Дверь запиралась на механический кодовый замок. Комбинацию клавиш я помнил наизусть и легко набрал её. Раздался щелчок, и я шагнул в небольшую комнатку, расположенную точно под порталом. Я прекрасно помнил её серые стены, нависающий куполообразный потолок и металлический цилиндр в центре.

Сейчас клетушку освещали фиолетовые всполохи. Они проникали сюда через широкую трещину в потолке. Оттуда словно бы торчал край мутного марева портала.

Я принялся читать молитву и ползком, чтобы не задеть завесы, двинулся к цилиндру. Расстояние было плёвым, но я видел, как сверху наползает мерцающий студень. Всего несколько секунд и вот оно изделие.

Система управления находилась у него на верхнем торце. Мне ничего не оставалось, и я, повернувшись набок, с силой толкнул цилиндр. Не с первого раза, но мне удалось наклонить изделие. Оно с грохотом повалилось набок и немного откатилось.

Молясь, я прополз ещё несколько метров, с ужасом глядя, на то, как марево медленно спускается, словно течёт из трещины. Добравшись до изделия, я замешкался. Мне вспомнилась судьба самоубийц.

Секунды ползли, а я медлил… По лицу разливался мерзкий холодный пот, во мне всё застыло. Даже воспоминания о том страшном дне выцвели. Я весь трепетал от страха. Я боялся смерти…

Я протянул руку и проверил пистолет, выкинул пустую обойму и вставил новую. Нашёл на поясе аптечку.

Мне удалось отвлечься, и в голову пришла мысль: ещё чуть-чуть, один маленький шажок и мы с Леной снова будем вместе…

Я сосредоточился и стал повторять слова молитвы.

- Да воскреснет Бог…

Вставил ключ.

- Да расточатся враги его…

Набрал первый код.

- Да бежáт от лица его, ненавидящие его…

Повернул ключ.

- Яко исчезает дым, да исчезнут…

Набрал второй код

- Яко таит воск от лица огня, тако да погибнут, беси от лица любящих Бога..

Ещё поворот ключа.

- И знаменую…

В этот момент, инициирующие заряды взорвались. Энергия прошла сквозь металлические «линзы» и сжала плутониевые полусферы, мгновенно создав критическую массу, запустившую реакцию синтеза.

- …щихся крестным знамением…

Всё потонуло в невероятно ярком белом свете, словно загорелось новое солнце.

Вдруг оказалось, что я гляжу на себя со стороны. Вижу, как мгновенно обратился в прах. Я стоял и смотрел, как неумолимое термоядерное пламя разнесло бетон и испарило прорвавшуюся в наш мир нечисть. Как свет пошёл дальше, выжигая подземный комплекс, очищая его, освобождая всех, кто здесь остался.

Я с удовольствием наблюдал, как рухнули перекрытия, хороня под тоннами породы саму возможность того, что чудовища, прорвутся наверх.

Я перевёл свои новые свободные глаза на фиолетовое марево. Оно корчилось в термоядерном пламени, словно пыталось уползти, защититься, но спасения не было.

Я подумал: «Ну, вот и всё, наконец-то мы будем вместе» — но в этот момент откуда-то пришёл, нет, не голос, уверенность: «для тебя ещё есть работа, придётся подождать…»

Тут марево вдруг сжалось в крохотный шарик, из которого, мгновение спустя, вырвались протуберанцы всё того же жуткого фиолетового оттенка. Я с ужасом наблюдал, как одно из этих омерзительных щупалец метнулось ко мне. Я попытался уйти, увернуться, но оказалось поздно.

Протуберанец зацепил меня и с бешеной скоростью потащил к стремительно сокращающемуся фиолетовому комку. Всего миг спустя я попал в пустоту

Мгновение темноты, словно кто-то играл с выключателем, и я вновь очутился в комнатушке, заполненной фиолетовыми бликами. Только я теперь был кем-то другим.

Тот, иной я, слышал пение, хор негромко, равномерно вытягивал заунывную мелодию. От этого звука меня раздирала невыносимая запредельная боль. Из него... нет из меня. Из самого средоточия наших душ, что-то вырвали. Я бешено метался, сопротивляясь, но фиолетовые блики плотно держали.

Руки оказались скованы за спиной. В голову стремительно вливалась мучительная муть, я пытался кричать, но не мог. Боль становилась всё сильнее, разрывая всё моё существо.

Откуда-то, словно издалека вдруг стали появляться картинки.

Его, то есть здешнего меня раньше звали Иваном.

Вот он, то есть мы, нет я... дома. В большом, красивом особняке, там трудятся слуги. А ещё у здешнего меня целая толпа братьев и сестёр родных, двоюродных и даже троюродных. Они год за годом растут вместе. Все равны, все счастливы.

Вот здешний я уже старше и среди детей избраны первый, второй и третий наследники рода, но я — не один из них. Тот парень, который я, вообще мало чем выделяется на фоне остальных. Средний в учёбе, почти не способен к магии, только рукопашный бой даётся лучше, чем другим, но на что он здесь…

Стоп, какой ещё на хрен магии… Её же не существует! Это я... я - Виктор Андреевич — старший научный сотрудник НИИ №186 кричу, как сумасшедший, но крик мой тонет в наплывающих воспоминаниях.

Вот идёт время, я то есть он оканчивает самую обычную школу, скоро ему отправляться в академию, как и остальным аристократам. Здешний я не сильно-то этому рад. У него оценки так себе, да и магическая сила только на бумаге, не то, что у других.

Вот он тот страшный день. Отец приходит ко мне сам, невероятная редкость. Глава рода давно не обращает внимания на сына. Он долго говорит о чём-то.

Потом следует провал.

Затем почему-то был суд, совсем короткий два — заседания и Медногорская каторга для одарённых. Та самая, откуда не возвращаются. Малахит Медной горы вытягивает из людей жизненную силу, и прожить в подземельях дольше пяти лет не удавалось ещё никому.

На каторге мало охраны, надзирателям интересно, только то, чтобы все выходили на работу, и каждый сдавал норму малахита. Если кто-то отказывается трудиться, его помещают в магическую оболочку, через которую не передать ни еды, ни воды, и приковывают к стене.

Что происходило в жилых помещениях после отбоя, надзирателей не интересовало, пока зе́ков не осталось слишком мало. Значит, упала выработка малахита и не видать охране премии.

Вот тогда расследование оказалось очень простым и быстрым. Здесь отбывал наказание всего один заключённый с подтверждёнными навыками рукопашного боя, и блокировка магии ему лишь помогала.

Здешний я, и правда, был виноват в ранениях и даже паре смертей. Но он никогда не лез в драку сам. Будь расследование хоть чуточку справедливым, обвинить его ни в чём бы не смогли.

Всем, оказалось, плевать на то, что тот здешний я защищался. Вокруг этой истории организовали огромную шумиху. Меня теперь звали «Медногорским мясником».

Убитых, представили безобидными овечками, и вместо лёгкой смерти здешнему мне предстояло лишение имени, наказание, хуже которого в этом мире не существовало.

Во время этого ужасного обряда человека раз и навсегда лишали способности к волшебству. Для местных это было тоже, что для нас лишиться глаз, ушей и рук. Хуже того лишённый продолжал накапливать магическую силу, но тратить её больше не мог, что доставляло ему страдания, избавить от которых было уже невозможно.

Картинки больше не наплывали. Всё вдруг стало удивительно чистым. Боль пропала. Я с трудом разлепил глаза, но почему-то вокруг больше не было того жуткого фиолетового света. По комнате разлилось мягкое белое сияние.

Пение остановилось. Люди в балахонах стояли молча, не верящими глазами глядя на меня. Один даже рот открыл. Я вдруг почувствовал, что руки мои свободны и больше меня ничего не держит. И мы, то есть я встал, удивлённо оглядываясь по сторонам.

В тот момент я… а как меня зовут?.. Я, я… я… я не помню. Остался только нынешний я – безымянный. Затем была вспышка невыносимой боли и темнота.