Лита

Жара и замершее солнце в зените – это Лита.

Танцы до упада, веселье и гомон – это Лита.

Цветок папоротника, огоньки в лесу, там, где прячется лепреконов клад – Лита.

Горящие колеса, катящиеся с холмов. Венки, песни и хороводы – солнцестояние. Солнцеворот. Лита. Середина лета.

Русалки среди живых, ведьмы, крадущие детей, полудницы, уводящие парней – это все Лита. Венки на воде, купания, утопленники, пропавшие дети…

Праздник, веселье и тяжелое сердце после. Когда домой кто-то не возвращается после Литы.

В этот раз охранять гуляния королевской семьи позвали боевых магов, потому как праздновать собрались в Озерном крае. Лучшего места для празднования Литы нет.

Горы в снежных шапках, крутые холмы для пуска украшенных колес, предсказывающих будущее. И озера, озера, озера везде, куда ни кинь взгляд.

***

Снег посмотрел на парней, устраивающих бивуак на пологом берегу горного озера. Все старательно делали вид, что заняты по самое горло – дежурить никто не хотел. Ураган, пыша жаром, куда-то ушел.

– Поль, твоя очередь… – начал было Снег.

Зелёнокожий вурдалак вскинулся, отвлекаясь от безделья - он старательно копался в своем походном мешке:

– А че я? Не боишься животом маяться завтра – аккурат в самое веселье? – Поль расплылся в плутовской улыбке. – Могу обеспечить.

– Поль… - Вампир дернулся – Поль и так преотвратно готовит, а уж отравить всех для прикола, просто, чтобы проучить, может запросто. Снег поправил очки, защищавшие его глаза, –солнце было еще высоко, вдобавок множество солнечных зайчиков плясало вокруг, отражаясь от водной глади. – За водой иди! Пламя, на тебе костер… И не так буквально!

Саламандра, сам ставший пламенем, превратилась обратно в человека:

– Да понял я. Есть костер, о моя высококлыкастость! – Он козырнул, пародируя вурдалака. Праздник, можно и подурачиться, забывая о вражде и ненависти. Хотя бы ненадолго.

Поль, пугая всю команду покладистостью, быстро и, главное, без пререканий, гремя ведром, пошел к ближайшему озерку. И дальше, когда ему что-то там не понравилось. И следующее озерцо он тоже проигнорировал, уходя куда-то за холмы. Снег качнул головой и перестал за ним следить. Напакостить охраняемым не позволит сдерживающее заклинание инея, а они, вся команда боевых магов, привыкли ждать от Поля подлянки.

***

От озера, почти идеально круглого, в ободке из рогоза, щекочуще нервы Поля пахло вожделением и страстью, скорой смертью и жаждой тепла, ожиданием, холодком, ехидным весельем. Флер опасности, различимый только эмпатом, летел прочь от воды. А Поль как раз эмпатом и был. Он отбросил ведро в сторону – оно только мешать будет. Наклонился над водной гладью, вглядываясь вглубь… Она уже была там – холодная, синекожая, с огромными завораживающими глазами. Волосы, такие же синие, как она сама, короной колыхались вокруг её лица.

Её ручка поднялась над водой, ломко, под нелепым углом – русалка не привыкла к человеческим движениям. Словно почувствовала, что делает что-то не так, – ладошки выпрямилась и прикоснулась ко лбу Поля. Кожа под пальчиками была чуть теплее, чем сама русалка, но она этому не придала никакого значения. Ни блеск в глазах будущей жертвы, ни замедленный ритм его сердца не подсказали ей, что же происходит на самом деле.

Она еще чуть-чуть потянулась из воды и прикоснулась своими губами к его рту. Обычно, этого хватало, чтобы парни теряли голову и летели в воду за ней. Этому хватило сил ещё и раздеться, быстро скидывая одежу и сапоги прочь.

Немного подумав, русалка решила, что жертва чуть более стойкая, чем обычно. Русалки не славятся умственными способностями.

Она вновь прикоснулась к его рту, а в ответ… Его губы опалили её, лаская и нежа. Он крепко обнял её, позволяя увлекать за собой под воду, глубже и глубже, и только пузырьки воздуха, вырывающиеся из него, указывали дорожку к свободе, к жизни, к поверхности.

Их страсть прочувствовали все обитатели озерца – и рыбы, не склонные к нересту в это время года, и рачки, ползающие в темноте по дну, и даже несчастная ряска, расцветшая буйным цветом.

Шумел рогоз, раскрывались, как громадные белые ромашки, кувшинки, мелкие кубышки волновались, плясали на волнах, внезапно охвативших все озерцо. Даже небольшая костянка, которую уже третий год гоняли рачки под водой, проснулась и неожиданно, забывая, что ей здесь не место, пошла в рост. Тонкие, изящные лепестки открылись, трепеща на ветру и являя этому миру маленькое чудо – цветок лотоса, розовый и нежный.

Злоехидное веселье бурлило в воде, привлекая внимание падкой на эмоции нечисти, навь вокруг проснулась, ожидая кровавой развязки.

Из груди Поля вылетел последний пузырек воздуха. Он хлопнул глазами и выдал:

– Ой?

Русалка, чуть отстранивший, наблюдала, ожидая, когда же жизнь покинет её жертву. Она ждала, готовясь съесть его. Но парень в её руках хлопал зелёными ресницами и нагло улыбался. Он вновь как-то слишком радостно выдавил из себя пузырек воздуха, что понесся вверх, к жизни.

Русалка подалась к нему в предвкушении, но он усмехнулся:

– Опачки! – Поль выпрямился и скрутил русалку, таща наверх, на берег. Она вырывалась, с трудом пытаясь понять, почему же жертва так странно себя вела? Она кричала, переходя в высокие ноты, что вызывали кровь носом и дикие головные боли, но он тащил её прочь, удобнее закинув на плечо. Не обращая внимания на пинки, ядовитые клычки и удары магией.

Даже на берегу, хватая ртом сухой воздух, она не понимала, что происходит. Умственных способностей не хватало. Дрожала, рвалась к воде, кричала снова и снова, разевая огромный, ставший лягушачьим рот.

Чтобы привлечь её внимание, Полю пришлось схватить её за горло, чуть сжимая пальцами и стараясь не задеть жабры, ходящие ходуном на шее. С трудом он поймал её обезумивший взгляд:

– Твое последнее желание, рыба моя?

Она с трудом выдавила:

– Жизнь!

Поль, зная, что его сейчас никто из команды не видит, особенно Снег, все еще надеющийся на адекватность вурдалака, сурово сказал:

– Те, кого ты утащила на дно, тоже хотели жить. Так что… – Он добавил задумчивости голосу, – я думаю, твоя жизнь за их жизни…

– Жизнь, жизнь, я жить хочу…– билась она в его руках.

Он заглянул своими изумрудными глазами ей в лицо, словно в сердце читал, все её животные, перепуганные мысли заметил. Она вздрогнула и истошно завопила вновь ему в лицо:

– Жить хочу…

Потом она что-то вспомнила, глаза засияли от счастья.

- Откуп...Откуп... – выдохнула русалка.

– Поклянись на крови, что больше никогда никого не будешь топить. – Поль был серьезен, как никогда: убивать её не хотелось, русалкам сложно идти против природы, но и позволять топить снова и снова, забирая глупые жизни людей – нельзя. Главное, чтобы никто из команды не увидел – не поймут. Еще и бояться его перестанут.

– Отпустиииии... – русалка забилась в истерике.

– Поклянись на крови - отпущу.

Если она принесет клятву, собственная кровь закипит при попытке нарушить обещание.

– Живой? – Она уточнила, морща прелестный лобик. – Живой отпустишь?

– О, уже общалась с нашими... – хмыкнул Поль и подтвердил. – Живой отпущу.

Русалка собралась с мыслями:

– Кля... Клянусь на собственной крови, что никогда никого больше не буду топить.

Полю больше и не надо было:

– Ну... Что ж, клятва принята. И ты мне кое-что задолжала... Так что... Продолжим? – Он расплылся в улыбке. Пусть не весна, но кровь, растревоженная русалкой, ещё пела и искрилась в жилах. Её следовало унять, чтобы не нарваться на неприятности.

***

К костру, приветливо сиявшему в сумерках, он вышел, задумчиво втягивая воздух – пахло сырной похлебкой, пряно и остро.

Снег, доедая поздний ужин, выгнул белую бровь:

– И где ведро?

– На берегу, – дернул плечом вурдалак.

– А где вода? – уточнил Пламя.

Поль отмахнулся, садясь к костру:

– В озере.

– А русалка? – не удержался от вопроса Пламя – уж слишком явственно от того пахло женщиной.

– Опачки, уточнять? – Поль даже руками всплеснул.

Пламя хохотнул:

– Сказал же: не оставлять ему еду. А вы: «Голодный придет! Голодный придет!». Чур остатки – мои! Он русалку схарчил.