Лотерейный билет

Марк прижался ухом к крышке багажника, потом постучал, но так и не услышал ни звука.

— Ты живой? — крикнул он.

Не получив ответа, он отпрянул. Кровь из рассеченной брови тут же смыло ливнем с металла.

Всего минуту назад синий «форд седан», в котором ехал Марк, на большой скорости попал в выбоину и вылетел в кювет. Марка выбросило из машины, но он быстро пришёл в себя, когда едва не захлебнулся водой из лужи. Он поднялся и на шатких ногах поспешил к автомобилю, лежащему на боку. Колёса все еще вращались из-за работающего двигателя. Поскользнувшись на мокрой траве и грязи на склоне, Марк покатился вниз и едва не свернул шею. Все это будто попытка мироздания убить его под номером три, но нелепая смерть миновала его.

Теперь Марк цеплялся за крышку багажника, пытаясь ее открыть, но ту перекосило и заклинило. Прежде времени Марк решил не пугаться — двигатель всё ещё работал и, возможно, заглушал крики. Так он думал, пробираясь к салону автомобиля.

— Мишель?! — крикнул Марк, ладонью стёр грязь с лобового стекла и несколько мгновений вглядывался в чёрное нутро форда. По стеклу изнутри ударили, и он вздрогнул.

Глухо раздался сердитый голос:

— Вытащи меня!

— Как Хосе? Скажи ему, пусть выбирается. Перевернём автомобиль, — прокричал он. — Сможешь выключить двигатель?

Мишель дотянулась до зажигания. Вмиг всё стихло, остались лишь звуки барабанящего дождя и ругань Хосе на испанском. Фары потухли, и Марк остался в сумраке летней ненастной ночи. Из заднего окна высунулись жилистые руки Хосе и следом его коротко стриженая голова.

— Это твоя вина! Твоя! — повторял Хосе. Он гневно уставился на Марка, пытаясь вылезти наружу.

— Моя?! — заорал в ответ Марк.

С утра Хосе начал с поддевок и закончил почти рукоприкладством, так что Марк не собирался помогать ему, а стоял и смотрел, как мексиканец корячится и кряхтит. Наконец Хосе спрыгнул на раскисшую от воды землю. Набычась, он подскочил к Марку.

— Сукин сын, ты чуть не угробил нас! — Хосе уткнулся лбом в лоб Марка. — Если ты покалечил мою сестру, я убью тебя!

Марк скривился, когда Хосе больно ткнул его в грудь указательным пальцем, но сплюнув под ноги, он отстал и обошёл автомобиль, оценивая ситуацию.

— Мы не сможем даже перевернуть тачку, не то что вытолкать на дорогу. Посмотри, всё раскисло. И некому будет помочь. Если кто и проедет здесь, он нас не заметит, — подвёл Хосе итог, размял правое плечо и шею и выдохнул: — Легко отделались.

— Вы долго будете трепаться? — заорала Мишель.

Марк ладонью отёр лицо, потому что из-за ливня почти ничего не видел. С подбородка Хосе тонкой струей бежала вода. Оставаться у машины не было смысла, ведь никто не собирался звонить в экстренную службу. На то имелись особые причины.

— Пойдём пешком. По-моему, в ту сторону, — указал Марк туда, где начиналось кукурузное поле. — Мишель, давай выбирайся!

Марк сбегал на дорогу за дорожным знаком, предупреждающим о ремонтных работах. Тот лежал аккурат рядом с оторванной дверью Форда. Именно из-за знака они попали в аварию — кто-то оттащил и бросил его на обочину. Марк сработал им как ломом и вскрыл багажник. Спёртая смесь запахов старого нестиранного одеяла, бензина и машинного масла вырвалась наружу, и худое тело вывалилось и устремилось на землю. Марк вовремя успел подхватить.

— Что там? — Мишель с испачканным кровью лицом с тревогой смотрела на Марка, который пытался нащупать пульс на шее белобрысого парня.

— Жив. Дай одеяло.

Уложив «багаж» на землю, Марк велел забрать вещи. Пока брат с сестрой занимались ими, он склонился над пленником и похлопал его по щеке. Тот сдавленно простонал.

— Эй, просыпайся. Ты как? — спросил Марк. — Мы попали в аварию, слышишь? Мы у поля. Далеко до фермы?

— Не знаю... Минут сорок. Дом со стороны грунтовки.

Марк в злобе поджал губы, но аккуратно поплотнее завернул парня в одеяло. Сзади раздался чавкающий звук.

— Как там твой «лотерейный билет»? — издевательски спросил Хосе.

— Хватит, — оборвала сестра. — Когда Марк устанет, ты потащишь его. — Проводив брата косым взглядом, он обратилась к Марку: — Смотри-ка, не пристегнулся, а живой. Везунчик.

Не без труда они взвалили парня Марку на спину. Мишель обвязала их по талии веревкой. Мокрые насквозь, продрогшие, они тронулись в сторону поля за проволочной изгородью и вскоре брели через кукурузные стебли высотой со взрослого мужчину. Сумерки почти стали ночью. Мишель шла впереди, освещая фонариком дорогу. Внезапно она встала как вкопанная. Хосе потеснил её, и Марк услышал, как он присвистнул.

— Твою мать, как живой!

На маленькой полянке с высокой балки глазами-крестиками на них смотрело пугало. Лицо было сделано из мешка, тело смастерили так хорошо, что казалось будто к столбу привязали человека.

— Не знаю, — сказала Мишель. — Кусок дерьма какой-то.

— Не стойте. Дом уже близко, — нетерпеливо пропыхтел Марк.

Он обошёл спутников и скрылся за растениями, за ним следом и Хосе. Мишель, пересекая полянку, продолжала светить в лицо чучелу. Покачав головой, она отвернулась.

— Кусок дерьма, — раздался внезапный шепот

Мишель резко обернулась, отыскивая фонариком того, кто прошептал эти слова. Справа колыхнулись стебли кукурузы.

— Кто здесь? — со злостью крикнула она. — Эй?!

Вода стучала по земле, по листьям и гнилым початкам.

— Пф... — фыркнула Мишель, уходя. — Парни! Подождите меня!

Сверкнула молния, осветив пустой столб на маленькой голой полянке посреди поля.

— Подождите меня, — повторился шепот

***

Марк стоял на пороге в луже воды, набежавшей с его одежды, и разглядывал хозяйку. Его ноша сидела здесь же у него в ногах.

Стук дождя по крыше и козырьку крыльца действовал на нервы. Голова старушки беспрерывно подрагивала. Она всё время делала движения беззубым впалым ртом, будто что-то жевала. Эта рухлядь неопределённого возраста, видимо, была ровесницей своему фермерскому дому, вид которого напоминал стиль колониальной эпохи. В свете желтой лампы молчала типичная обстановка гостиной брошенных стариков. Затхлая, пыльная, с бессчетным количеством кружевных салфеток, ковриков и светильников в абажурах с бахромой.

С лестницы на второй этаж спустился Хосе.

— Вроде никого. Ты уверен в этом месте? — обратился он к Марку. — От кого ты узнал про ферму?

Марк не сразу ответил. Если он скажет, что сам похищенный привёл их сюда, он сильно огребёт.

— Знакомый рассказал.

Хосе прошёл в кухню и рванул дверцу холодильника.

— Мадре Миа! Мы умрём с голоду! — Не церемонясь, он полез по шкафам. — Есть консервы. И то ладно...

Мишель прошла из гостиной в кухню и грохнула на обшарпанный обеденный стол металлический бокс с красным крестом на крышке.

— И аптечка.

Марк оставил парня в коридоре и выглянул из кухонного окна. Во дворе не было автомобиля. Это насторожило.

— Эй, солдат, — позвала Мишель. — У меня «Беретта» намокла, подсоби?

Она отправила пистолет в путешествие по столу, словно бармен стакан виски по стойке. Марк ловко поймал.

— Да, малышка.

Они переглянулись, как люди, которым понятна одна шутка на двоих. Хосе брезгливо поморщился.

— Я бы на вашем месте не расслаблялся. — Он уже вскрыл банку тушёнки и теперь жадно поглощал куски мяса прямо с ножа. — Вы же не думаете, что эта мумия на колёсах сама себя обслуживает? Завтра приедут родственники, а тут мы.

— К утру нас здесь уже не будет, — спокойно сказал Марк, перебирая обойму. — Мишель, осмотри парня.

Тот сидел, прикрыв глаза и дремал. Как оказалось, он отделался шишкой на лбу. Тесное пространство багажника и рюкзаки с вещами смягчили удар при аварии. Мишель обработала ссадины на лице пленника и отшвырнула ватный диск, смоченный в перекиси. Пару мгновений она смотрела на парня, поджав полные губы.

— Как твоё имя?

— Шон, — тихо и бесцветно ответил он.

Он поднял голову и уставился на подошедшего к ним Марка, который присел на корточки и принялся снимать с Шона обувь.

— Помоги, — попросил он Мишель, подхватив парня под мышки.

Но она посмотрела так, будто пришла в недоумение от его просьбы о помощи.

— Стойте, стойте, — воскликнул Хосе. Желваки его ходили взад-вперёд, пока квадратная челюсть перемалывала мясо. — Сколько можно с ним таскаться?

Он подошёл к старушке, словно тряпичную куклу подхватил её на руки и пересадил из кресла-каталки на диван. Бабулька даже не сообразила, что происходит.

— Санта Мадре! — вяло возмутилась Мишель. — Что ты творишь?

— Какая разница?! Ей всё равно. Да, бабуля?

Хосе пощёлкал пальцами у старухи перед носом, она не отреагировала. Мишель рассмеялась.

— Что ты сказала, донна миа? — Хосе склонился к старушке. — Вот чудная, говорит, мы останемся здесь навсегда. Делать нечего? — крикнул он ей в ухо. — Как только подсохнет, отправимся за тачкой.

Хосе подтолкнул инвалидное кресло к сестре. Мишель с Марком водрузили в него Шона и закатили в гостиную.

— Твоя очередь, солдат. — Мишель подтолкнула Марка в сторону ванной комнаты.

Он сел на край жёлтой от извести ванны. Внутри было довольно тесно, тусклая лампа добавляла обстановке убогости.

Мишель потрепала короткие кудри Марка.

— Я говорила, что ты похож на молодого бычка?

— Хочешь устроить корриду?

Марк запустил пальцы в тёмные волосы Мишель. Они почти высохли и стали пушиться. Она стянула с него футболку и погладила ладонью по татуировке слева на груди. Марк поморщился.

— Больно? — вскинула брови Мишель.

На торсе Марка не было ни синяка, ни царапины.

— Да, странное ощущение. Когда Хосе ткнул в меня пальцем, показалось, что у меня огнестрел.

Мишель взяла его лицо ладонями, повертела влево и вправо и подвела итог:

— Целее не бывает.

Она склонилась над ним, намереваясь поцеловать, но внезапно сверху тихо зашуршало. Они вскинули головы к потолку.

— Крысы? — Мишель выругалась. — Этого не хватало! — Она включила воду в раковине, и кран харкнул грязью. — С меня хватит. Займись делом. Я хочу скорее свалить отсюда.

Оставшись в одиночестве, Марк полез в телефон. Сети не было. Он встал и протянул руки к потолку, ловя сигнал, но напрасно. Снова послышалось шуршание. Казалось, наверху кто-то сминает конфетный фантик. Точно крысы.

Его отражение в забрызганном в потёках зеркале недобро поглядело на Марка.

— Вот это рожа, — сказал он ему.

Он склонился над раковиной, но тут же вскинул глаза наверх. Ему померещилось какое-то движение.

— Чтоб тебя... — выдохнул он, злясь на себя за малодушие.

Кран закашлялся, в подвале задребезжали трубы. Вода поднялась снизу на первый этаж и прыснула в раковину. Набрав пригоршни желтоватой воды, Марк ополоснул лицо, стряхнул руки и еще раз напоследок окинул ванну взглядом.

Дверь скрипнула, когда он вышел в коридор. Марк щёлкнул выключателем.

Когда погас свет, отражение Марка в ванной проводило его блестящими в темноте зрачками.

***

Пару часов назад в Клойствуде, когда хозяева вернулись с праздничного ужина, Мишель словно тень проскользнула за их автомобилем в закрывающиеся створки ворот и побежала к дому, скрываясь за насаждениями. Марк ждал у ворот, прислонившись спиной к каменной кладке, Хосе — в автомобиле в укромном месте.

Дом четы Купер походил на крепость. Соседние дома пустовали. Это было известно наверняка — Марк заранее обошёл соседские дома.

Расклад был прост: Куперы отправятся спать, а перед этим включат сигнализацию. Мишель подсмотрит код и откроет дверь. Все застыли в ожидании.

Сигнал мобильника дал старт. Объектив камеры на подъездную дорожку Марк залил аэрозольной чёрной краской, набрал код — калитка в воротах издала скрежещущий звук и отворилась. Весь двор миссис Купер засадила декоративным кустарником, и теперь растения приятельски скрывали Марка, быстро приближавшегося к чёрному входу.

Марк разулся на улице. Через балаклаву с прорезями для глаз было тяжело дышать, он чувствовал, что волосы намокли. Но ему не привыкать — служба в американской пехоте приучила его терпеть.

Мишель ждала на лестнице. Знаками она дала понять, что отключила камеры. Марк поднялся в кабинет. Дверь была не заперта, и Марк быстро окинул взглядом холл Сам президент лопнул бы от зависти к роскошной обстановке. Сейф, как заведено у богачей, спрятали за картиной. Марк узнал об этом, побывав у Куперов пару дней назад, когда приходил якобы проверить проводку в подвале.

На сейфе стоял кодовый замок. Когда Купер расплачивался с Марком, кнопки издавали писк при нажатии, негромкий, но противный. Марк запомнил мелодию последовательности. Теперь у него было две попытки её подобрать. Но для начала он прослушает звук каждой кнопки.

Мишель неотрывно смотрела на Марка, стоя у двери на стрёме. Её чёрные глаза в прорезях раскрылись широко, когда раздался щелчок сейфа.

— Сколько там?! — не выдержала она.

Заглянув в сейф, Марк понял, что просто и легко отделаться не удастся. Удача по-прежнему не шла в руки.

***

Теперь, спустя два часа и одну аварию, он сидел на козырьке фермерского дома, пытаясь поймать сигнал мобильной сети.

— Одно деление. Твою ж...

Марк скользнул вниз по мокрому деревянному навесу. Ливень перестал, но моросило.

— Ерунда какая-то. Ни один не ловит, — сказал он Мишель, свесившись наполовину.

Она забрала свой сотовый и Хосе.

— Что делать?

— Иди в дом. Я видел в гостиной телефон.

— Хосе его проверил. Он дохлый.

Марк ощутил раздражение.

— Возьми шнур и поищи обрыв. Ну же, малышка, ты же знаешь.

Мишель вскинула брови.

— Что?! Ты собираешься просто позвонить?

— А что остаётся? Интернета тут как будто и в помине не было.

Мишель, кутаясь в куртку, юркнула в дом. Из гостиной слышался напев Хосе. Он сидел на диване рядом со старухой, ковыряя под ногтями лезвием ножа, Шон как будто дремал. Мишель взяла телефонный аппарат и проверила гудок — тишина. Она дернула за шнур, выдирая его из-под плинтуса и пошла за ним в кухню.

Шум колёс инвалидного кресла заставил её обернуться.

— Что уставился? — буркнула она.

Шон остановился на пороге, наблюдая за тем, как она возится, вытаскивая провод из-под холодильника.

— Я слышал какой-то шум сверху, — сказал он наконец. — Твой брат считает, это крысы. Но если так, то они размером с собаку. Они там что-то уронили.

Мишель только поглядела исподлобья. Ногой она откатила кресло в сторону и, перебирая кабель, направилась в подвал.

Деревянные ступеньки скрипели и прогибались под весом ее тела, угрожая проломиться. Гнилой, сожранный термитами дом.

— Скорей бы уже убраться отсюда, — прошипела Мишель, чувствуя пыль и грязь на ладонях. — Cagada, — выругалась она, обнаружив, что кабель уходит через техническое окошко на улицу.

Дверь в подвал заперли изнутри на подвесной замок. Мишель передёрнула затвор «Беретты» и снесла его выстрелом. Сверху её тут же окликнул Хосе. Она хотела крикнуть в ответ, что в порядке, но тут наверху раздался грохот и топот, а через мгновение женский крик.

Мишель ринулась наверх и подоспела в тот момент, когда с улицы в дом вбежал Марк.

— Какого хрена?! Кто это?! — закричал он.

В коридоре на полу Хосе боролся с молодой женщиной. Она отбивалась кухонным ножом, но очень быстро лишилась оружия. Хосе оседлал её и приставил к горлу нож.

— Не вздумай рыпаться! Кто ты такая?!

— Я здесь живу! — сквозь зубы процедила женщина. Во взгляде её было столько ненависти, что ею можно было сжечь как напалмом.

Хосе втянул носом.

— Пылью пахнет... Где ты пряталась? Я всё обшарил.

— На чердаке тоже идёт дождь? — Мишель пнула женщину по грязным стопам.

За незнакомку ответил Марк:

— Она ходила к пикапу. Он спрятан в лесу, но его видно с крыши.

— Забирайте машину, забирайте всё, но убирайтесь отсюда! — прорычала женщина, глядя в лицо Хосе.

Тот чертыхнулся и подскочил на ноги. Рывком он поставил женщину и толкнул к гостиной так, что она едва не налетела на Шона. Всё это время инвалид молча и равнодушно наблюдал за свалкой, словно видел это в сотый раз. Мишель нахмурилась при виде его безмятежного лица, а вот женщина застыла перед Шоном, округлив глаза.

— Что ты тут делаешь? — прошептала она.

— Кто ты? И где тут? — ответил Шон.

Она обернулась и ошарашено оглядела Марка с Мишель и Хосе.

— Чего встала? — толкнул её Марк. — Мишель, держи её на мушке. Мы проверим тачку.

Слякоть хлюпала и чавкала под ногами. Марка и Хосе окатило водой, когда они двинулись через кусты. Старый пикап бликовал в свете фонариков разбитыми фарами. Марк рассмеялся, найдя ключи под козырьком лобового стекла. Исцарапанный замок зажигания щёлкнул, двигатель засипел, хрюкнул и заглох. Хосе тут же полез под капот.

— Тёлка затыркала тачку. Наверное, свечи залило, — сказал он.

Марк вылез из машины.

— Сделать сможешь? Надо выбираться туда, где есть связь. Прошло много времени, копы могли сесть нам на хвост.

— Само собой, гринго. Спроси у стервы, есть ли у неё свечи.

По дороге к дому Марк из-за ощущения чего-то мокрого и тёплого, сунул руку к татуировке на груди и тут же одёрнул. Липкая кровь окрасила его пальцы алым.

***

В гостиной стояла напряженная тишина. Мишель пристегнула женщину наручниками к дивану, и теперь пленница таращилась на Шона, а он криво ухмылялся, глядя на неё.

— Зачем ты устроила этот цирк? — обратилась Мишель к женщине. — Мы что, ворвались сюда и принялись грабить? Мы пришли за помощью.

— В самом деле? — ехидно произнесла хозяйка.

— Кто-то опрокинул знак о дорожных работах, и мы улетели в кювет. С нами инвалид, между прочим.

— Мы с прабабушкой заметили… — злорадно произнесла женщина. — А твой брат — образец благочестия, и охотничий нож ему для бутербродов нужен. Зачем тебе пистолет?

— Отбиваться от психопаток, если они выскочат из ниоткуда. — С этими словами Мишель встала с кресла и пошла на кухню, но на пороге обернулась. — И, кстати, нас сюда знакомый Марка отправил. Вот он придёт и поговорите.

— О чём? — Марк вошел с улицы и закрыл входную дверь.

Несмотря на то что он стоял в другом конце коридора, Мишель заметила, что с ним неладно.

— Ты в порядке?

Марк замешкался с ответом.

— Поранился, когда спускался с крыши, — кинул он небрежно, направляясь в кухню. — Дай аптечку. Где бабуля?

— Спать отправили.

Марк пристально оглядел пленницу, потом кивнул ей:

— Ты залила свечи в пикапе, пока пыталась завести. Есть запасные? Обещаю, мы уедем после того, как сгоняем на заправку.

Хозяйка поразмыслила над предложением.

— В шкафу справа от печки, — процедила она недовольно.

— Ты сказал, тебя знакомый на ферму отправил? — процедила ему Мишель, наблюдая, как Марк ищет свечи. — Он разве не предупредил об этой чокнутой? Или не сказал ей о нас?

— Он обещал, что тут будут старики.

Мишель постучала пальцами по крышке медицинского бокса.

— Ладно. Что там у тебя?

Марк снял куртку, на футболке красовалось бурое пятно. Потом он разделся до пояса, и Мишель испуганно выдохнула.

— Что это такое?

Багровый синяк, в центре которого из пореза шла кровь, разлился по левой стороне груди Марка. Невозможно даже стало рассмотреть татуировку.

— Это ты с козырька упал? Зачем врешь? Ты подрался с Хосе?

— Нет, не вру, — пожал он плечами.

Марк обработал рану.

— Ты поешь, — попросил он, приклеив повязку пластырем. — И парня накорми.

— А ты? Ты такой бледный.

Из гостиной раздался стук металла по дереву — это женщина долбила наручниками по ручке дивана.

— Мне надо в туалет!

Марк сгреб свечи и прошел в гостиную.

— Здесь точно никого больше нет? Я вырос на похожей ферме. В одиночку обрабатывать столько земли невозможно.

Женщина с надутым видом вперила в него глаза.

— Я хочу в туалет, — повторила она по слогам.

Мишель прошла к ней и отстегнула наручники от дивана, но застегнула спереди на руках. Закрыв за женщиной дверь, Мишель прислонилась к стене. Нервно постукивая стволом пистолета о бедро, она обдумывала случившееся. Если б Хосе не был ее братом, черта бы с два она здесь оказалась.

Она всё больше раздражалась, пока ждала у двери в туалет.

— Скоро ты встанешь со своего трона, королева?

— Наручники мешают.

— Была бы паинькой, всё было бы по-другому.

— Так бы я и сделала при виде людей с оружием.

Женщина вышла из туалета, встала перед Мишель и надменно задрала подбородок. Ростом она была выше, но худее в комплекции. Мишель смерила её взглядом, прикидывая перевес сил.

— Как тебя зовут?

— Мэгги.

— Вот что, Мэгги. Я с Марком служила в Афганистане. Мы участвовали в операции по устранению опиумного каравана. Я не бандитка. Я защищаюсь этим. — Она продемонстрировала пистолет. — Усекла?

— Думаешь, вы здесь главные, а мы — заложники? — вполголоса спросила женщина. — Ты и близко не подозреваешь, что на самом деле тут творится. Как вы оказались в компании этого инвалида? Что он вам сказал?

Мишель скривилась в недоумении.

— Ясно... Я бы тоже рехнулась, живя здесь. Чеши к бабуле.

По крыше снова забарабанил дождь, но теперь ещё и ветер завыл. Ветки деревьев заскребли по стеклу окна в кухне.

— Приятного аппетита.

Мишель поставила перед Шоном тарелку с разогретой тушёнкой и фасолью. Он недоверчиво обнюхал ужин. Взяв вилку, попробовал немного и поморщился. Мишель фыркнула.

— Не омары, да?

— Думаешь, если мои родители богатые, так мы деликатесы каждый день едим? А что я думаю о тебе, видя, что ты мексиканка? Что ты годна лишь мыть полы в универмаге?

Мишель промолчала. Она уселась на стул и принялась за еду. Её набор вполне устраивал — не хуже сухпайка в армии.

— Или, — продолжил Шон, — буду думать, будто ты издевалась над военнопленными? Всем известна история с Гуантанамо.

— Заткнись, мать твою! — Мишель махнула на него вилкой.

Холодный ветер ворвался в дом. Хлопнула дверь.

— Малышка, — Марк суетливо кинулся к раковине, — мы с Хосе поедем до заправки. Постараемся обернуться как можно скорее. — Он отмыл руки от машинного масла, бегло чмокнул Мишель в губы и, перед тем как уйти, добавил: — Будь осторожна.

— Кажется, я скоро вернусь к омарам, — ухмыльнулся Шон, поглядев на Мишель. — Но прежде поспал бы.

В доме настала полная тишина. Мишель заняла детскую на втором этаже. Это была единственная более-менее чистая комната, где не пахло сыростью и пылью. На прикроватной тумбе горел ночник, на потолке красовалась звёздная карта неба.

Мишель легла на кровать, положив оружие подле и сунула руку под подушку.

— Миа Мадре, — сказала она, достав из-под неё куклу.

Это была тряпичная самоделка с волосами из мулине. Вид у неё был отвратительный: глаза и рот куклы зашили крест-накрест, из развороченной груди торчали соломинки. Мишель отшвырнула уродину в дальний угол.

Закрыв глаза, по армейской привычке она быстро заснула, и сон вернул её в ту минуту, когда она увидела пугало. Свет фонарика освещал лицо чучела. Правда во сне Мишель не услышала шёпота. Снова она прошла по кукурузному полю к дому, где старуха всё также сидела перед выключенным телевизором, шамкая ртом. Череды последовавших событий во сне не было. Мишель вдруг увидела себя, сидящую на кровати и всматривающуюся в темноту комнаты.

Хотя она помнила, что идёт дождь, внутрь проникала полоса лунного света. А там, за этой полосой, пряталось Нечто. И Нечто всматривалось в Мишель. Тусклое жёлтое пятно, которое вероятно было лицом, едва светилось в темноте на пороге комнаты. Мишель сковало оцепенение, и каждый волосок на теле вздыбился. Единственная мысль о пистолете вертелась в голове.

Мишель силой заставила себя очнуться и, вскочив, уселась на постели. Щёлкнул взведённый курок. Целясь куда попало, она несколько мгновений обводила чёрную спальную дулом пистолета. Наконец она успокоилась и перестала шумно дышать, и тогда услышала шум приближающегося автомобиля.

***

— Сколько там? — спросила Мишель.

В сейфе были жалкие восемьдесят сотен. Марк гневно выдохнул, зажмурившись. Этого не хватит, чтобы выкупить у картеля жизнь. Максимум — полтуловища. Его обожгла мысль, что теперь на них повиснет еще и ограбление. И все же он сунул деньги в рюкзак.

— Уходим.

Внезапно на первом этаже загорелся свет. Марк с Мишель замерли, прислушиваясь, правда всего на секунду.

Окно кабинета выходило во двор, туда, где росли дубы у забора. Мишель выбралась на подоконник, прыгнула в листву и очень скоро оказалась на бетонной изгороди. Марк занёс ногу, намереваясь последовать за ней.

— Стой, — раздался громкий голос.

Машинально Марк выхватил пистолет и взвёл курок. Он направил дуло вглубь комнаты и увидел парня в инвалидном кресле.

— Не нужно, убери пушку, — миролюбиво произнес тот. — Я хочу договориться.

— Ты кто такой?

— Можешь снять маску? Тебя плохо слышно, — по-прежнему отгораживаясь ладонью, сказал инвалид. — Я видел тебя. Ты чинил нам проводку.

Марк стоял, тяжело дыша. Ситуация выбила его из колеи.

— Что тебе нужно?

— Я хочу договориться. Ты можешь устроить мне побег? У отца есть ещё один сейф, в нём лежит миллион долларов. Если ты увезёшь меня из дома, то получишь половину. Не нужно ездить в банк, искать убежище, и я не стану сопротивляться. — Он сделал паузу. — Что скажешь?

***

Когда Мишель увела женщину в туалет, Марк приблизился к Шону и шёпотом спросил:

— Мы не перепутали адрес?

— Ммм... Нет, хозяин дома работал у нас садовником лет пять назад. Может, он умер? Вроде она похожа на его жену.

Марк кивнул, а потом пощупал стопы Шона. Они были ледяными.

— Ладно, я собираюсь позвонить твоим родителям, — сказал он, укрывая Шона пледом.

— Окей. Имей в виду, он станет отрекаться от меня. Стой на своём.

Старый драндулет клокотал двигателем, когда Марк вышел из дома. На минуту он встал, глядя на Хосе. Вот бы сдать его, подумал он, и тут же покачал головой — Мишель не даст. С ощущением, что попал в тупик, он сел в тачку.

Стеклоочистители со скрипом тёрли лобовое стекло, не справляясь с потоком воды. Одноглазый пикап выхватывал лишь левую сторону дороги. Зад машины постоянно вилял.

— Что ты дёргаешь руль, гринго? — взбесился Хосе.

— Тачку ведёт влево.

Марк сунул в рот сигарету из пачки, что нашёл в бардачке. Запах газа из зажигалки коснулся ноздрей.

Хосе не унимался:

— Чёрт бы тебя побрал, Марк. Взяли бы свои восемь тысяч и уехали. Теперь занимаемся какой-то хернёй! Будто без этого проблем мало!

— Вот и расхлёбывал бы кашу, которую заварил!

Тон обоих накалялся, они ругались всё громче.

— Я заварил? — взвился Хосе. — Ты предложил толкнуть опиум!

— Кто его просрал? Я или ты?! Я свою часть плана выполнил — привёз товар с другого конца света! Могу свалить прямо сейчас, разбирайся с картелем сам!

Переднее левое колесо провалилось в яму, и днище автомобиля ударилось об асфальт. Марк нажал на тормоз, тачку закрутило, но она осталась на дороге.

Хосе резко заткнулся. Марк сидел пару мгновений с зажженной сигаретой в зубах и глядел вдаль. Вдруг он подался вперед, вглядываясь в темноту.

— А где тачка?

— В смысле? Какая тачка?

Они вышли из машины и оказались аккурат на том месте, где вылетели в кювет. Та же самая яма, знак лежит неподалёку, но форда не было. Марк схватил фонарик и пробежался туда-обратно вдоль обочины. Хосе наблюдал за ним, жмурясь из-за воды, заливавшей глаза.

— Может, отбуксировали?

— Кто? Её не видно с дороги. Сам же сказал. Да и кто поедет в такой ливень? — прокричал Марк. — Живо в машину!

Марк сжимал старый облупившийся руль до побелевших костяшек. Он всё больше ощущал нарастающую панику, был на взводе.

Спустя полчаса показалась заправка с кафешкой. «Бьюкис» встретил светом больших окон. Марк велел Хосе ждать в машине.

Ароматы яичницы, тостов и кофе на секунду заставил тревогу утихнуть. Будто не было долга перед бандитами, ограбления Куперов и похищения их сына. Но всего на секунду.

Марк огляделся, стоя на пороге кафешки. Ряд столиков справа пустовал, кроме второго стола, за которым сидели старушка и белобрысый мужчина, как будто смутно знакомый. Марк прошёл к стойке. Молодая женщина, тоже показавшаяся ему знакомой, вперила в него глаза:

— Слушаю.

— Воды.

Официантка вскинула правую бровь и смерила его взглядом. Через несколько секунд стакан грохнул о столешницу.

— Наслаждайтесь, — резко кинула служащая перед тем, как скрыться в кухне.

Марк сделал глоток, а потом полез в телефон. На почтовый ящик на защищённом сервере, который подсказал ему Шон, должен прийти ответ Купера. Как и предупреждал Шон, его отец написал, что у него нет сына, что похититель может засунуть свои требования в известное место. Чертовы придурковатые богачи, пронеслось у Марка в уме. Выбора не осталось — надо звонить.

Марк ударил по колокольчику. Недовольная физиономия высунулась в окошко кухни.

— Что? Вода кончилась?

— У вас есть телефон?

— Вы есть будете?

Марк медленно выдохнул, сдерживая гнев. Он сделал заказ, и тогда женщина ткнула пальцем в дальний конец кафе.

Гудки шли долго. В конце концов Купер проснулся и взял трубку.

— Алло, кто это?

— А ты как думаешь, старый хрен? Так ты печёшься о сынке?

— Что? Ты кто, мать твою, такой? — прорычал Купер.

— Ты хочешь, чтобы я начал присылать тебе отпрыска по частям?

Купер взорвался хриплым смехом. Успокоившись, он угрожающе сказал.

— Не знаю, из какого стендапа ты сбежал, олигофрен чёртов, но у меня НЕТ сына, и никогда НЕ БЫЛО. Ты понял? Если ты ещё раз позвонишь, я вызову копов!

Марк замер, вслушиваясь в короткие гудки в динамике, и никак не мог понять, что же только что случилось. Сбросив оцепенение, он проверил номер — тот был верным.

— Эй! Заказ готов.

Словно во сне Марк подошёл к стойке и взял пакет. Он обернулся к двери, и увиденное заставило его похолодеть от ужаса. Моргнув мигалкой, у входа остановилась машина полицейских. Марк тут же отвернулся.

— Сделайте мне кофе.

Двое копов вошли в кафе.

— Здравствуй, Мэгги, — сказал один из них. — Нам как обычно.

Они прошли у Марка за спиной, и он ощутил запах сигарет и воловьей кожи, исходящий от влажных курток. Они уселись за столик.

— Боже мой, ну и погодка.

— Да, если б знал, ни за что бы не согласился на вызов, — ответил напарник. — Это ведь ужас. Вот их разворотило. Лучше бы поехал к Куперам.

Марк напрягся, услышав это. Полицейский продолжал:

— Но слушать причитания этой снобки не хотел.

— А что случилось?

— Кто-то влез в дом. Забрызгали камеры на воротах краской. Чёрт знает, как они умудрились обойти сигнализацию, все провода целы. Да и неважно. Хозяйка позвонила через полчаса и сказала, что всё на месте.

Слова копа дали Марку понять, что Куперы отказались от вызова, получив его требования ни с кем не связываться, иначе их сын пострадает. Допив кофе одним глотком, он кинул на стойку деньги и направился к выходу.

Когда он проходил мимо столика, за которым сидели старушка с мужчиной, последний вдруг поднял голову, посмотрел на Марка и явственно произнёс:

— Пять, семнадцать. — И тут же уставился назад в тарелку.

Раздражающий дождь всё долбил по крыше заправки. Марк огляделся, и, не найдя пикап, кинулся за угол кафе. Но и там никого не было. Хосе бросил его, как только подъехали копы.

Марк отёр ладонью глаза. Терпение его лопнуло, и он принял решение вернуться на ферму и забрать Мишель. А остальные пусть горят синим пламенем. Запахнув куртку сильнее и прижав к груди бумажный пакет, Марк отправился на ферму.

***

Мэгги остановила машину на краю болота. Оставив бабушку сидеть на пассажирском месте, она вышла и направилась к низкой приземистой хижине, притулившейся под древней ивой. Войдя, она закрыла за собой дверь на кожаных петлях. Из полумрака комнаты к ней вышла девочка-негритянка лет одиннадцати.

— Папа Джекоб, к тебе гости, — громко сказала она. Когда ответа не последовало, она обернулась и посмотрела в угол на темную фигуру, сидевшую на полу. — Ты слышишь? — спросила она, а потом обернулась к Мэгги. — Прости, папе Джекобу уже сто два года.

— Я знаю. Разбуди его, пожалуйста, — нетерпеливо велела Мэгги.

Девочка поманила ее рукой. Они прошли вглубь комнаты. Казалось, старый негр не сдвинулся с места, с прошлого раза, как Мэгги приходила к нему. Он сгорбившись сидел у очага, на котором кипел котелок с едко пахнущей жидкостью, и мерно дремал, склонив голову на грудь. Правнучка потрясла Джекоба за плечо, старик вздрогнул, поднял лицо и уставил слепые, подернутые белой пленкой глаза на Мэгги. Затем он улыбнулся наполовину пустым ртом, и из-за сетки морщин лицо его приобрело зловещее выражение.

— Я слышу, слышу. Она уже приходила.

Мэгги вздрогнула — как слепой старик понял, кто перед ним?

Папа Джекоб причмокнул.

— Иди, принеси горшочек, — попросил он девочку.

Та хмуро поглядела на Мэгги, снова на старика, но ничего не сказала. Папа Джекоб протянул руку и помешал варево в котелке.

— Ты знаешь, как создается зувемби? Для этого нужен особый порошок, сделанный из костей и маленьких змеек. — Голос старика неожиданно стал ясным и звонким. — Зувемби должен оставаться дома, чтобы я смог найти его. Он дома?

— Да. Ты уже говорил это в первый раз.

— Я забываю настоящее.

— Ничего. Главное, чтобы ты помнил, как провести ритуал.

— Главное — держать горшочек закрытым. — Он сделал паузу, как будто подумал над чем-то, перед тем как задать вопрос: — Для кого он?

Ноздри Мэгги дрогнули от гнева.

— Я уже говорила. Для Купера…

***

Марк быстро шёл в сторону кукурузного поля по дороге, посыпанной гравием. Часы показывали четвёртый час утра, значит, к пяти он доберется до фермы. «Трусливый сукин сын», — матерился про себя Марк. Бумажный пакет промок насквозь, яблочный пирог и пять хот-догов, должно быть, тоже. Но Марк не собирался расставаться с ним, ему казалось, что этот пакет — единственная связь с внешним миром.

Пожухлая кукуруза сбросила накопленную листьями воду на Марка.

— Да когда же это кончится?! — сорвался Марк.

Когда они выехали из дома Куперов, радио предупредило, что Аризону зацепит шторм. Диджею надо было добавить — «и тот утопит нас».

Марк остановился в надежде увидеть столб с чучелом, бывший единственным ориентиром на бесконечном поле. И он вроде бы разглядел его и тронулся в нужную сторону, но вышел из-за стены стеблей и внезапно снова очутился на дороге.

— Что за чёрт? — прошептал он себе под нос.

Он пошёл по дороге, оглядываясь в поисках дома и вдруг споткнулся обо что-то. Дорожный знак, предупреждающий о ремонте на дороге, лежал прямо перед ним. В смятении Марк развернулся и направился к полю. Он снова увидел пугало и пошёл к нему, но через несколько минут поле кончилось, а Марк вышел на дорогу. Перед ним лежал дорожный знак. Несколько мгновений он глядел на него, затаив дыхание.

Медленно он попятился и, когда стебли коснулись спины, кинулся бежать через поле.

— Боже, что это? Что это... — причитал Марк, несясь со всех ног.

Листья хлестали по лицу, оставляя тонкие порезы, корни норовили запутаться в ногах, он бежал и вдруг... Проклятый дорожный знак, словно насмехаясь, лежал на своём месте. Не в силах сдержаться Марк закричал в пустоту и тьму:

— С*ка!

Он отшвырнул пакет и схватил знак, в бешенстве оттащил его к противоположной обочине и выкинул в кювет.

— А! Боже!

От пронзающей боли в левой груди он согнулся пополам. Теперь уже вся ладонь оказалась в крови. Тяжело дыша, Марк кинулся назад к полю. Он бежал в никуда, пока яркий свет не ослепил, полоснув по глазам.

— Какого хрена ты творишь, гринго?!

Голос Хосе звучал словно из-под воды, но потом стал яснее.

— Слышишь? Ты рехнулся?!

Марк сбросил оцепенение. Он стоял на дороге, сжимая в руках пакет, в каких-то ста метрах от заправки. Хосе, выпучив глаза, смотрел на него, как на умалишенного.

— Я зову тебя, зову, а ты... Что с тобой?!

Когда они уселись в пикап, Марк всё ещё был не в себе. Не зная зачем, он поглядел на часы, те показывали четыре утра.

Минут двадцать они ехали молча, пока Хосе наконец не сказал:

— Ты тоже что-то видел?

Марк медленно развернулся к нему. Хосе мельком глянул на него.

— Что-то было в лесу, пока ты ходил за свечами. Я видел. С этим местом что-то не так.

На подъезде к дому Марк не ощутил облегчения, скорее наоборот — морозец пробежался по спине. На крыльцо выскочила Мишель. Вид у неё был встревоженный.

Марк взбежал по ступеням.

— Что случилось?

— Я хочу убраться отсюда. Ты позвонил? Что они сказали?

Марк вспомнил слова Купера и вздрогнул. Всучив пакет Мишель в руки, он кинулся в дом.

— Где Шон?

Мишель и Хосе бросились следом. Шона Мишель уложила на первом этаже в комнате слева. Не церемонясь, Марк ввалился туда с пушкой в руке.

— Какого хрена?!

Мишель выскочила из-за его спины и замерла. Выражение недоумения застыло на её лице — комната была пуста, инвалидное кресло стояло возле кровати. Тут же Хосе растолкал их в стороны и кинулся к стенному шкафу, потом к окошку.

— Дверь была заперта или нет?

— Заперта, — полушёпотом ответил Марк.

Все трое, не мешкая, кинулись на второй этаж, где ночевали старуха с хозяйкой. В комнате горел свет, и дверь была приоткрыта.

— Вот тварь! — Мишель пришла в бешенство, когда увидела, что женщина сбежала. Наручники болтались на спинке кровати. — Как она их сняла?

Марк подскочил к лежащей старухе.

— Эй! Где парень? Парень с нами был, тощий, белобрысый, где он? — Он пошлёпал старушку по дряблой щеке. — Где парень? — твердо повторил он, когда она перевела на него взгляд.

Губы беззубого рта разлепились, и старуха, словно веселясь, сказала:

— Нет парня.

— Это мы и так знаем. Где он?

— Нет парня. Нет парня, — качала головой рухлядь и глухо смеялась, сотрясаясь всем телом.

Марк в оцепенении попятился. Старуха продолжала веселиться, глядя на всех троих заблестевшими глазами.

Грохот выстрела раздался внезапно и ошеломляюще. Красные тёплые капли забрызгали лица Марка и Мишель. В ужасе они открыли рты и замерли, когда старуха распласталась на постели с дыркой во лбу.

— Достала, тварь...­ — прошипел Хосе и устало опустил руку с пистолетом, дуло которого ещё дымило.

И тут шум двигателя снаружи заставил всех троих кинуться вниз. Но всё, что им осталось, — это проводить взглядом зад пикапа.

— Хватит, валим отсюда, — скомандовал Марк.

В кухне на полу лежали их рюкзаки. Марк открыл свой, проверить на месте ли деньги, и обомлел. Вместо купюр, стянутых резинками, внутри лежала труха, которая испачкала ладонь чёрным. Он отшвырнул рюкзак. Мишель и Хосе уже стояли в дверях.

— Марк, идём!

По пути к выходу Марк зацепил рукой пакет с едой. Тот бухнул на пол, содержимое вывалилось из него. Еда оказалась протухшей, словно гнила уже несколько дней.

Марк бежал впереди, за ним — Мишель, потом Хосе. Все трое без оглядки продирались сквозь стену воды и стеблей, которые превратились теперь в секущего врага.

— Марк! Стой! — задыхаясь, закричала Мишель. — Хосе! Его нет!

— Что?

Марк кинулся назад, ища мексиканца. Несколько раз он позвал его по имени. Мишель вдруг вцепилась в него.

— Мы не сможем уйти. Оно не отпустит.

Её растерянный и напуганный вид взбесил Марка — Мишель никогда не позволяла себе слабину.

— Возьми себя в руки! — тряхнул он её за плечи.

— Я видела. Видела её.

— Кого?

— Ту девочку. Она была в комнате, и её кукла тоже...

— Что ты несёшь? Какую девочку?

Мишель всхлипнула.

— В Афганистане, в нашу последнюю операцию, помнишь? Девочку из кишлака возле базы. Она всё смеялась надо мной, обзывая чучелом. Из-за каски и очков... — рыдания оборвали её слова. — Когда мы расстреливали караван... Кажется, я случайно убила её. Я хотела позвать медика, но мне не дали.

Марк засопел. Схватив Мишель под руку, он поволок её через заросли кукурузы. Она попыталась сопротивляться и искать брата, но потом сдалась. Они всё шли вперёд. И вдруг Марк поймал себя на мысли, что небо словно немного прояснилось, и стало светлей. Он глянул на часы, было почти пять.

Впереди в стеблях метнулось нечто слева и замерло прямо на их пути. Марк встал. Медленно из-за пояса джинсов он вынул пистолет и прицелился.

— Беги, — шёпотом велел он Мишель и сделал шаг вперёд.

Стебли с угрожающим шелестом раздвинулись в стороны, когда нечто рвануло навстречу Марку.

— Беги!

Кинув рюкзак, Мишель бросилась в сторону. Она услышала выстрел, и это заставило её развернуться и побежать назад, но, выскочив на дорогу, она запнулась о дорожный знак и упала на асфальт без чувств.

***

В предрассветных сумерках на поле остались только Марк и Нечто. Выстрел не испугал того, кто прятался в стеблях кукурузы. Листья зашевелились, растения медленно раздвинулись, и Марк замер от ужаса — на него смотрело его собственное лицо. И оно ощерилось улыбкой Пеннивайза.

— Марка наклеили на конверт и отправили на ферму, — произнёс двойник и взорвался истеричным хохотом.

У Марка заледенели пальцы, он уронил пистолет в лужу и бросился прочь. Первобытный страх толкал его в спину, заставляя бежать. Ничего, кроме стука сердца, он не слышал, в горле пересохло. Поле оборвалось, и Марк чуть не налетел на столб с пугалом. Оно дёрнулось и сдавленно замычало через холщовый мешок. Его вид заставил остановиться.

— Хосе? — Марк обалдело оглядел пугало, одетое в джинсы и куртку мексиканца.

В ответ оно замычало и задёргалось ещё сильнее. Марк огляделся и прислушался — не приближается ли Нечто. Всё будто бы стихло.

— Где твой нож? — спросил он, сунув руку за голенище ботинка Хосе.

Он перерезал верёвки на щиколотках, потом забрался наверх и освободил запястья. Хосе повалился на него, и они рухнули на мокрую землю.

— Боже... Что это? — Марк сдёрнул мешок с головы мексиканца.

Рот Хосе грубо зашили толстой нитью.

— Сейчас, потерпи...

Он старался действовать аккуратно, но лезвие охотничьего ножа было грубым для тонкой работы. Слёзы текли из глаз Хосе, но он не умолял, а как будто...

— Сзади! — едва успел предупредить он.

Марка сгребли сзади за шкирку и пару раз шмякнули головой о столб. Скрючившись, он упал в грязь. Кровь потекла со лба, заливая правый глаз. Ноги, обутые в такие же точно ботинки, как его, топтались перед носом взад-вперёд.

— Марка приклеили на конверт... Приклеили на конверт...

Всё сжалось у Марка внутри. Он ощутил себя подростком, жалким, беспомощным юнцом. Совсем, как тогда...

Тяжёлый армейский ботинок ударил его под рёбра в живот. Марк дёрнулся. Хосе лежал на спине и с ужасом глядел на второго Марка. А тот снова занёс ногу для удара.

Марк вскочил на ноги. Ударом головы под дых он сбил двойника, повалил на землю и принялся бить противника в лицо.

— Ты сдох! — заорал Марк. — Ты сдох. Тебя нет!

Он захрипел, когда близнец сжал его горло. Хватка казалось нечеловеческой, а руки словно сделанными из железа. Когда Марк ударил по локтям, второй Марк даже не моргнул.

Подмога пришла неожиданно. Хосе подобрал нож, подскочил со спины и всадил лезвие под рёбра двойнику. Тот завыл, выгнулся и пока занимался ножом, Марк и Хосерванули к дому.

Выскочив с поля, оба врезались в бампер пикапа — хозяйка вернулась. Марк огляделся, ожидая увидеть машину копов, но тут же нервно хохотнул и чуть не расплакался.

— Открывай, тварь! — захлёбываясь кровью, кричал Хосе, ломясь в дом. — Открывай.

На удивление дверь распахнулась, и дуло обреза уткнулось ему в нос. Женщина зашипела:

— И кто тут тварь теперь, а? Вонючий мексикашка.

Марк встал внизу у крыльца, молча глядя на женщину. Эта фантасмагория лишила его всяких чувств и мыслей. Устало он опустился на колени.

— Мы сдохли, да?

— А ты как думаешь? И не надо соплей. Живо заметайтесь в дом.

Хосе и Марк вошли, и женщина заперла дверь на ключ. Хосе дошёл до входа в гостиную и ахнул. Безвольным мешком он осел на пол, когда увидел в гостиной старуху в её инвалидном кресле. Она, как и в начале, смотрела выключенный телевизор.

Женщина, по-прежнему целясь в гостей, пнула Хосе ногой. По какой-то причине она так и не удосужилась обуться.

— Там твоя сестрица оставила наручники в комнате. Иди-ка, полежи отдохни, или получишь дробью в уголовную рожу.

— Я ранен, ты не видишь? — комкая слова, ответил Хосе.

— Скажи, что происходит? — спросил Марк упавшим голосом. — Я почти свихнулся.

— Ну что ты. Потерпи немного, ты ещё не видел всего!

— Видел. Я только что видел брата, который умер десять лет назад, и он чуть не отбил мне мозги!

— С чего ты взял, что это он? Это не дешёвое кино о зомби, урод.

Марк поднял руку и показал ей средний палец в ответ. Женщина фыркнула. Подумав, она опустила обрез.

— Во всём виноваты вы. Вы начали, и теперь вы же и будете расхлёбывать. Зачем полезли в дом Куперов? Что, никто не хочет жить честным заработком, да? Надо всё и сразу. На хрен вы притащили парня?

— Так, значит, он был? Купер солгал, что у него нет сына?

— Конечно, мать твою, у него нет сына. Зачем вы потащили его с собой?

Пришлось объяснить, что Хосе занял денег у картеля на опиум, который Марк привёз из Афганистана. Что товар просрали, и теперь все трое ходят с лезвием у горла. Рассказал и о сделке с Шоном.

— Он сказал, что хочет сбежать, но его не отпускают.

Женщина с горьким отчаянием расхохоталась в ответ, а из гостиной вдруг подала голос старуха:

— Зувемби должен оставаться дома. Или он умрёт.

— Да, слышал её? — процедила женщина. — И теперь, если твоя подружка не разберётся с Куперами, мы останемся вариться в этом аду навсегда!

***

Три мышки пропали в глуши.

На три тела — четыре души.

В горшочке мышка душу несла:

Обменять на другую хотела она...

Тонкие полоски соли насыпали на пороги по всему дому. Так велела сделать хозяйка. Двери заперли, а те, что вели наружу, дополнительно забаррикадировали. Марк на кухне выбирал подходящий для самообороны нож, Хосе сидел тут же за столом и клеил пластырем распухшие губы.

— Где твоя пушка? Потерял? — нечленораздельно промямлил он и вывел этим Марка из себя.

— Ты можешь перестать зудеть? Или уже я зашью тебе рот!

— Или это сделаю я. — Хозяйка дома отвернулась от окна и посмотрела на Хосе, он в ответ одарил её озлобленным взглядом.

— Пока эта... Пока она не объяснит, что это всё значит — я не заткнусь.

— Она сама не знает, что происходит, поэтому и молчит, — перебирая ножи, спокойно сказал Марк. — Я прав? — Он подошёл к столу и подвинул к себе аптечку. — Она даже имени своего не назовёт. Она с нами вращается на разных орбитах.

Женщина ухмыльнулась. Оставив цепочку на шее в покое, она сказала:

— Я — Мэгги. И я знаю, что происходит. — Она задумалась. — Это был не он, — прошептала она и громко добавила: — Судя по тому, что я не могу найти свою обувь... Скорей всего, мы застряли на границе между жизнью и смертью.

Марк засмеялся: и это после всей дьявольщины, что случилась с ними за эту ночь?

— Серьёзно? При чём тут обувь?

— Ты хочешь услышать объяснение или придраться?

Они уставились друг на друга и смотрели молча какое-то время. Покачав головой, Марк снял футболку. Синяк разлился на всю грудь, а рана походила на язву. Хосе присвистнул:

— Ну и дерьмо!

— Это ничего не значит. — Мэгги подошла к Марку, взяла из аптечки бинт и перекись.

— Это просто эхо случившегося. Вот у меня нога болит, вероятно, я её сломала… Там. Это касается и дождя. Для кого-то из нас он стал последним воспоминанием.

— Видимо, для меня. — Марк поморщился, когда Мэгги прижала мокрый бинт. — Меня выкинуло из машины. Я почти захлебнулся в луже.

— Вот. Ферма и дом — наши с бабушкой воспоминания. Мы выехали с фермы в ночь аварии.

— Аварии? Посмертная общая галлюцинация?

Мэгги пожала плечами:

— Можно и так сказать.

— Минуту, — встрял Хосе. — Мы же с тобой ездили в «Бьюкис»? Там были копы.

— А ты видел их лица? — оскалилась Мэгги.

Хосе замялся с ответом, а Марку было ясно и так, что мексиканец ничего не видел, впрочем, как и он. Он слышал лишь разговор.

— Ты была там, — обратился он к ней, припоминая. — Да, ты была за прилавком. И твоя бабка с Шоном. Просто я не заметил этого. А ещё Шон сказал, вроде: пять, семнадцать. И часы никак не перевалят за этот рубеж.

— Значит, ты приезжал в «Бьюкис» ранее. — Мэгги продолжила заниматься раной. — Может, пять семнадцать — время, когда нас нашли.

— В кафе я слышал, как копы обсуждали аварию, — взбудоражился Марк.

— Значит, ты был на границе сознания, когда они приехали там, по ту сторону.

— Допустим, но я дозвонился до Куперов. И где Шон теперь? Зачем Купер сказал, что у него не было сына?

— Здесь нет времени и пространства. Только клубок воспоминаний. — Мэгги замерла. Взгляд её был направлен Марку за спину. Она моргнула пару раз, словно догадалась о чём-то. — Ну-ка, повернись.

По тому, как Хосе опять присвистнул, и как сильно нахмурилась Мэгги, стало ясно, что что-то не так. Марк испугался.

— В чём дело?

— У тебя спина синяя, — ответил Хосе.

В кухне повисла тишина. Мэгги взяла большой бинт, усадила его на стул и принялась перевязывать грудь. Осознание, что истинное положение дел может быть куда хуже, пронзило сознание Марка.

— То, что мы здесь, не значит, что мы ещё живы, да?

Мэгги снова замерла, глядя ему в глаза.

— Существуют такие места, где есть вещи похуже смерти.

Белая повязка скрыла синеву. Марк глянул на Хосе и увидел в его взгляде мольбу, будто тот ждал, что сейчас ему скажут — всё не то, чем кажется, но буквально через мгновение сдался. Безысходность промелькнула в глазах мексиканца. Марк отвернулся.

— Мишель правда выбралась? — спросил он у Мэгги.

— Я же сказала. Я видела её на дороге и видела рассвет. Может, её откачали или она вот-вот придёт в себя.

— Хорошо. Это справедливо. Насчёт тебя не знаю, но мы всё это с Хосе заслужили. Я уж точно.

Щёлкнув зажигалкой, Мэгги закурила.

— Ты о том, что видел брата? Обычно Оно приходит по твою душу в образе того, что мучает тебя при жизни.

— Да. — Марк помедлил. Ему не хотелось исповедоваться, но остановиться он уже не мог: — Он был шизофреником. Родители сначала носились с ним, но потом бросили... На меня. Я ухаживал за ним с тринадцати лет. Он мог обмочиться или сходить под себя. Но хуже всего то, что он был агрессивным, мог ударить. Я ненавидел его.

Он замялся, дыхание его сбилось от злости.

— А потом он заболел. Дистрофия мышц. Чтобы оплатить лечение, отец продал ферму. — Он вдруг хохотнул. — На восемнадцатилетние брат попросил купить ему лотерейный билет. Вписал туда цифры от балды и выиграл. Почти восемьсот тысяч. И я захотел забрать их себе...

Мэгги слушала, забыв затянуться. Даже Хосе не перебивал.

— У нас был надувной бассейн. А он уже не мог ходить. Я отнёс его поплавать. — Он сглотнул. — Я просто отпустил его руки. Только вот он стал цепляться за бортик и стянул рубашку со штанами в воду. А билет он носил в кармане рубашки. И цифры вписал гелиевой ручкой. — Он замолчал и зачем-то поглядел на Мэгги. — Ну да ладно...

Никто не успел больше ничего сказать. Дом внезапно затрясло так, что с потолка посыпалась штукатурка, а в шкафах забряцала посуда. Входная дверь со скрипом прогнулась под чьим-то весом.

Мэгги побежала в гостиную:

— Помоги, Марк!

Схватив старушку, они кинулись в подвал. Дом продолжал дрожать под напором невидимой силы, которая играла с ним, как ребёнок с игрушкой.

Они уселись на пол, в ужасе глядя вверх.

— А это за кем? — промычал Хосе.

Мэгги дрожащими губами произнесла:

— За мной.

— И что это? Что явится за тобой?

Дом дрожал, скрипя деревом и дыша пылью. Мэгги сжала руку Марка.

— Шон Купер.

***

Мишель очнулась, когда ей послышался вой сирены скорой помощи. Открыв глаза, она увидела все ту же стену из кукурузы и знак о дорожных работах. Вот только ливень прекратился, и мир теперь оказался погружён в мёртвую тишину. Мишель села, и холодок пробежал по ее спине, когда она не почувствовала движения воздуха. Из-за этого казалось, что всё вокруг — лишь декорация.

Статичность картины потревожило движение справа. Мишель открыла рот, но из него не раздалось ни звука. Тогда она испуганно уставилась на хозяйку фермы, которая, как манекен, неподвижно стояла у пикапа. Её слова донеслись до слуха Мишель словно из-под воды.

— Купер потребует отдать душу брата. Она спрятана под пугалом. Он привезет вас на ферму. Найди горшочек прежде него, чтобы получить преимущество. Если там будет Папа Джекоб и его внучка, отдай горшочек им.

В конце Мишель застыла от ужаса, когда Мэгги напоследок объяснила ей, что произошло.

Женщина, двигаясь как в замедленной съёмке, села в автомобиль. Тусклый свет целой фары как будто пробивался через густой туман. Пикап тронулся и поехал прямиком на Мишель. Она инстинктивно закрылась руками в попытке спастись от наезда, но машина как дым прошла сквозь нее и растворилась за ее спиной, и Мишель тут же проснулась.

Открыть глаза сразу не получилось из-за слипшихся ресниц. Проморгавшись, она различила аппарат для искусственной вентиляции легких, капельницу и монитор сердцебиения. Она лежала в палате.

Мишель захотелось позвать на помощь, но в горло словно набили пластика, а губы склеили. Правда, оказалось это к лучшему.

— Бог мой... Вот это их разворотило, — услышала она мужской голос.

Скосив взгляд в сторону, Мишель увидела спины двух мужчин в полицейской униформе. То, что сказал коп дальше, заставило похолодеть от ужаса.

— Никогда такого не видел. Парня насадило на дорожный знак, как курицу на вертел. А с Мэгги даже обувь слетела.

— Ты уже говорил.

— Да, просто всё это так странно. Колёса пикапа как будто лентой с шипами пробило.

— Забей, — отмахнулся худой. — Езжай домой.

В палате повисла тишина. Из уголка правого глаза Мишель по виску в ухо скатилась слеза и неприятно защекотала. Она всхлипнула. Женщина с фермы сказала правду. Не было поля, не было фермы, они действительно не добрались туда. Всё оказалось страшным видением. Вот только...

Мишель потрогала лицо рукой: нос распух, челюсть болела, а на шее был воротник Шанца. Монитор издал долгий сигнал из-за участившегося пульса, и меньше чем через минуту послышался шум в коридоре.

— Доктор Купер! В пятой палате пациентка пришла в себя!

Мишель принялась вращать глазами, пытаясь разглядеть людей, вбежавших в палату. Купер, тот самый Купер, которого они обворовали, склонился над ней и посветил маленьким фонариком в глаза. При этом на долю секунды показалось, что губы его дрогнули в ухмылке. Доктор вынул трубку из гортани Мишель.

— Слышишь меня? — Он поднёс к её лицу загорелые длинные пальцы и принялся спрашивать, сколько она видит. — Хорошо. Она сказала, где он?

— Что? — прохрипела Мишель.

— Мэгги Холл сказала, куда спрятала Шона?

Навыки поведения при допросе, вколоченные армией, не подвели Мишель.

— Вы о чём? — хладнокровно спросила она.

Купер на миг засомневался, но почти сразу его холёное лицо исказила гримаса бешенства.

— Я скоро вернусь. Готовь её для перевозки.

Медсестра подошла к кровати и поднесла стакан с трубочкой к губам Мишель, но она отпихнула.

— Со мной было двое парней. Что с ними?

— Не волнуйтесь, — с выражением, будто говорила с идиоткой, утешила медсестра. — Им уже не помочь.

— Ты охренела? — чертыхнулась Мишель и попыталась встать.

Медсестра перехватила её запястья и пристегнула мягкими ремешками к ручкам кровати. Закончив, она направилась к выходу, но ей перегородил путь полицейский и заявил:

— Купер зовёт тебя присмотреть за Шоном. Мы повезём его.

Оставшись одна, Мишель подёргала ремни. Ободрав кожу на запястье, она умудрилась вытащить левую руку. С большим трудом она встала с постели. Опираясь на капельницу и толкая ее перед собой, вышла в больничный коридор. Наудачу он был пуст, только где-то в отдалении разговаривали медсёстры. Мишель пошла, заглядывая в палаты в поисках Марка и Хосе, но осталась ни с чем.

У лифта она встала перед планом здания. Искомое место оказалось в цоколе. Кабина приехала вниз. Двери открылись, и Мишель увидела подсвеченный голубоватыми лампами коридор, в дальнем конце которого горел знак «Морг».

Маленькие колёсики подставки для капельницы жутко поскрипывали. Мишель заглянула в дверное окошко. У металлического стола она увидела мужчину в форме и фартуке.

Патологоанатом обернулся на ее оклик, снял маску и в недоумении уставился на Мишель в дверях.

— Что вы здесь делаете?

— Я ищу моего жениха. Марка Уолша. И брата — Хосе Родригеса.

Мужчина не сразу, но всё же заглянул в документы.

— Нет таких.

Мишель с облегчением выдохнула.

— А Шон Купер?

Мишель насторожилась, когда патологоанатом вздернул бровь и вороватым взглядом обвёл помещение.

— Да. Сейчас покажу, — ответил он и в этот раз заглядывать в документы не стал. — Проходите.

Мишель подошла к стене с ящиками. Патологоанатом возился слишком долго, чтобы мишель насторожилась. Она перехватила подставку и с размаху ударила его по затылку. Пнув бессознательное тело, она принялась выдвигать ящики. Холодные застывшие масками лица, одно, другое... Мишель замерла. Сдавленное всхлипывание сорвалось с её губ.

— Святая матерь… — Она взяла брата за руку.

Но шум позади не дал ей оплакать потерю.

— Вот она!

В помещение влетел доктор Купер, а за ним и коп.

Отбиться Мишель не смогла. Купер воткнул ей шприц в плечо, и всё поплыло перед глазами. Но она не потеряла сознание совсем. Она слышала разговор, но не могла разобрать слов, чувствовала, что её куда-то несут, а потом ощутила тряску, словно в автомобиле. Невозможно было пошевелиться или закричать.

Когда действие наркотика закончилось, и Мишель снова смогла адекватно воспринимать реальность, она обнаружила, что находится на ферме, на диване, связанная по рукам и ногам.

Она обвела взглядом гостиную.

— Марк! — вырвалось у неё.

Марк лежал на полу с закрытыми глазами. Он был голый по пояс. Верхняя часть туловища была замотана бинтами, а рука на перевязи. Мэгги с загипсованной ногой сидела в кресле-каталке в углу гостиной. Оба без сознания. Возле лежали куры с отрубленными головами и лапками. Горели толстые красные свечи, по периметру комнаты стояли высокие зеркала, а стены были исписаны символами.

— Бесполезно! — раздался в кухне мужской голос. — Мы обыскали всё, его здесь нет.

С лестницы на второй этаж послышались шаги.

— Я достану её с того света и узнаю. Приведи их.

Мишель прикрыла глаза. В проходе появился Купер, мимо него прошмыгнул коп, а потом показалось инвалидное кресло, в котором жена Купера вкатила Шона.

— Я распорю ей живот и намотаю кишки на шею, если она не отдаст его, — прошипела она словно змея.

Купер перехватил ручки кресла и вкатил Шона в центр гостиной. Лицо парня выражало безволие и отрешённость, словно он был овощем. И спустя минуту в дом ввели новых гостей.

Старый, почти столетний негр, придерживаемый девочкой-негритянкой, шаркающей походкой вошёл в комнату.

— Ну что? Вспомнил? — со злобой спросил у негра Купер.

— Я не знаю, где он.

— Тогда пришло время спросить, — процедил врач. — Ты, жди снаружи, — велел он копу.

Они расселись в круг, и только Купер стоял в центре. Старый негр затянул напев, из которого Мишель не поняла ни слова. Стены затряслись, или по крайней мере так казалось.

Медленно Мишель открыла глаза и повернула голову к Куперу, который стоял к дивану спиной. В мечущихся огнях свечей и теней она разглядела, что его стопы не касаются пола, и сам он медленно поворачивался вокруг себя. Когда его искажённое лицо с белыми глазами развернулось к Мишель, вопль ужаса вырвался у неё из груди.

***

Стены фермерского дома сотрясала невидимая сила, а с потолка подвала сыпалась пыль. Марк отвлекся от разговора на секунду, когда с полки свалилась стеклянная банка и разбились вдребезги об пол.

— Зачем ты ему сдалась? — Марк повысил голос, чтобы его было слышно сквозь грохот и скрежет дерева. — Что ты ему сделала?

Мэгги вцепилась в край стола, словно в том был прок.

— Луизиана больше сотни лет живет магией вуду. Куперы — два брата и сестра. А еще они древние колдуны вуду. Они живут, воруя тела, в которые затем переселяют свои души. Они делают это, когда стареют. Младший брат должен был поселиться в новое тело. И они забрали моего мужа. Вы привезли на ферму Купера младшего в теле Шона..

Марк покачал головой, не веря в услышанное.

— Шон — твой муж?

— Да. И его душа осталась внутри глубин сознания, как в паутине. Но он боролся. Тело не может стать вместилищем двух душ. Поэтому у него отказали ноги. Я узнала об этом, когда до меня дошли слухи, что Куперы подыскивают новое вместилище. Я поняла, что Шона можно спасти. Я попросила старого колдуна, он помог мне вытащить Купера-младшего из Шона. Я возвращалась домой с его душой, а Шон в это время пришел в себя, и попросил вас помочь с побегом. Вы нарушили мои планы. Я бы обменяла Шона на душу Купера.

— Секунду, — встрял Хосе. — Колдуны? Вуду? Мы же в США, а не в гребаной Мексике!

— Сто пятьдесят лет назад хозяева плантации привезли их из Гаити. Куперы, которых вы видели действительно врачи.

Марк поднял руку, прося паузы.

— А что значит, ты вытащила душу Купера-младшего? Как?

— То и значит. Колдун поместил душу в глиняный горшочек. Он закопан под пугалом. Когда я увидела вас в доме, то решила, что вас прислал Купер-старший. Если бы я не думала, что вы станете пытать меня, я бы сразу рассказала. Но потом я увидела Шона, вернее, Купера, ведь Шона остался там. В общем, даже если бы и рассказала, проку было бы мало.

Наверху раздался грохот. Хосе, прижимая ладонь к распухшим губам, с выпученными глазами посмотрел на лестницу и на дверь в подвал. Ручка истошно задергалась.

Мэгги сильнее прижала старушку к себе, но та отстранилась.

— Не нужно ждать, когда Оно придёт. Если Оно растерзает вас, в тела вы уже не вернётесь.

Взгляд Мэгги забегал по лицу старухи.

— Но Оно и снаружи.

— Он знает место пересечения. — Старуха ткнула костлявым пальцем в Марка.

Хосе схватил Марка за плечо.

— Точно! «Бьюкис»!

Мэгги растерянно кивнула головой.

— Ладно... ладно.

Она кинулась к двери из подвала на улицу и поднялась по приставной лесенке. Дверь была открыта. Нежелание Мишель ковыряться с замками сыграло пленникам на руку.

— Марк, помоги бабушке, — попросила Мэгги.

— Нет. — Старушка, сидевшая на полу, оттолкнула руки парня. — Мне некуда возвращаться, я это знаю наверняка. Я не выжила в аварии. И ты тоже...

Хосе побледнел, когда она уставилась на него.

— Что? — Марк растерялся окончательно. — Хватит трепаться, идём!

— Она права, — вдруг сказал Хосе. Голос его звучал спокойно и ровно. — Я, в отличие от вас, ничего не чувствую. Я давно знаю правду. — Он подошёл к Марку и протянул ему ладонь. — Передай ей, пусть у нас разные отцы, она была мне сестрой на все сто.

Все замерли на несколько мгновений. А потом Хосе забрал из рук Мэгги обрез.

— Я их задержу. И вот ещё. — Он посмотрел на Мэгги, затем присел на корточки и стал развязывать шнурки на ботинках. — Босиком далеко не убежишь.

Выбравшись наружу, Марк оглядел фермерский дом, но не увидел ничего явного. Здание просто потряхивало, а над крышей вертелась чёрная воронка. При этом бесконечный дождь по-прежнему отгораживал ферму от внешнего мира.

Двигатель пикапа заревел, и, разбрызгивая грязь из-под колёс, машина рванула вперёд к гравийной дороге.

— Попробуй сосредоточиться на «Бьюкис», — попросила Мэгги. — Хотя я не верю в это. Когда я сбежала, то проехала по кругу и вернулась к ферме.

Они выехали на шоссе, на то самое место, где машина Марка улетела в кювет. Мэгги зачем-то ударила по тормозам так резко, что Марк чуть не врезался лбом о панель.

— Ты что?!

— Ты видишь это? — Она указала пальцем вперёд. На асфальте под дождём дымились и светились линии, складываясь в символы.

— Что это?

Мэгги лихорадочно соображала, взгляд её бегал по линиям.

Внезапно раздался женский крик, а затем словно кто-то позвал Марка по имени.

— Мишель?! Мишель! Она здесь?! Ты ведь сказала, что она спаслась! — Марк больно сжал плечо Мэгги.

— Это... Это старые силки, которые они использовали, чтобы поймать Шона. Вот почему вы угодили в аварию! Они сработали дважды.

— О чем ты?

— Разве ты не помнишь? Вы влетели в выбоину и врезались мой пикап! Это не демоны. Это Куперы. Они пытаются вынуть нас из ловушки и вернуть в тела! Чтобы я сказала, где Купер-младший. Мы должны вернуться в дом!

Пикап съехал на обочину и рванул прямо по кукурузному полю. Он подскакивал на ходу, а Марк и Мэгги ударялись головой о крышу.

Снова дорога через стену растений, и вот показалась ферма. Мэгги резко затормозила. На крыльце стояли близнец Марка и чумазая афганская девочка, о которой Марку толковала Мишель.

Марк с силой сжал дверную ручку, а Мэгги руль.

— Видишь, не мы одни хотим наружу, — зловеще сказала она. — В конце всего один пункт назначения — твоё тело и моё. Эти двое попытаются занять их. Держись за меня. Ты понял? — Они обменялись взглядами. — Хорошо. Тогда приготовься.

***

Из-за воротника Мишель не могла повернуть головы полностью. Лишь краем глаза она видела ужас, творящийся в доме. Мерный напев старого негра леденил душу.

Внезапно чья-то рука коснулась её стопы, а затем она почувствовала прикосновение холодной стали, и как ослабли путы. Девочка-негритянка, которую привели со старым почти древним негром, потянула Мишель за ногу.

Пока Купер и его жена были в трансе, Мишель с девочкой пробрались к выходу и остановились у входной двери.

— Расскажи, что там творится? — попросила девочка.

— Там мой парень, ты его видела. Еще там мой брат, но… — Она собралась с силами. — Я нашла его тело в морге.

— Мэгги?

— Там же. И старушка. А Шон сначала был с нами, но потом исчез.

— Это не Шон. Шон здесь. Там с вами был Купер, спрятанный Мэгги. Вот что. Куда она его спрятала?

— В огороде.

— Снаружи коп и медсестра. Если ты их отвлечешь, я принесу Купера, — предложила девочка. — Ради него эти двое сделают все, что мы им скажем.

— Я поняла.

Мишель выглянула через стекло входной двери. На улице стоял непроглядный туман и темнота. Но она разглядела полицейскую машину, а в чёрном внедорожнике узнала автомобиль Куперов.

— Может, просто убить Купера?

Но девочка покачала головой.

— Купер поставил силки, ему нужна Мэгги. Только Мэгги. Когда он выбьет из нее признание и получит душу брата, то поселит ее в тело твоего парня. Оно сейчас — пустой сосуд. Я надеюсь, он окажется расторопным малым и сможет постоять за себя, когда очнется. Он и Купер-младший — не единственные, кто претендует на вместилище. Там полно демонов. Если что-то пойдёт не так, внутри могут оказаться именно они. Если твой парень окажется не самим собой, будь готова разобраться с ним.

Мишель сдавленно простонала, закусив кулак — потерять еще и Марка было выше ее сил.

— Ладно. Я займусь копом, — тем не менее сказала она.

Она опрокинула маленький столик, на котором стоял телефон, и вывинтила из него ножку. Девочка ухватилась за край больничной рубашки Мишель.

— Подожди. Не вздумай испугаться, когда всё начнётся. Или из тебя вытрясут душу и демон займет твое тело.

— Ты хочешь напугать меня? — вскинула бровь Мишель.

Девочка грустно ухмыльнулась.

— Всего лишь предупреждаю.

***

Мерно гудел двигатель пикапа. Мэгги не сводила с дома взгляд.

— Рванём прямо через них. В гостиной стенка слабая.

Воронка над крышей дома приняла ужасающие размеры. Вдруг что-то грохнуло по крыше автомобиля, и Марк с Мэгги увидели, как столб вместе с пугалом втянуло в эпицентр вихря. С крыши дома полетела черепица, деревья гнуло к центру закручивающегося по земле кольца.

Марк нервно сглотнул.

— Ещё раз: мы едем туда, нас затягивает. И на этом всё. — Он посмотрел на Мэгги, и по её взгляду стало ясно, что её слова — лишь домыслы. — Ладно, понял. Ну... Чего ты ждёшь?

— Собираюсь с последними мыслями. — Она выдохнула. — Им нужен Шон, я его им отдам. — При этом она посмотрела на Марка со странным выражением на лице.

В это мгновение близнец и девочка бросились к автомобилю и слились воедино, став огромной химерой.

— Жми, жми, жми! — заорал Марк.

Мэгги вдавила педаль газа до упора. Бампер ударил тварь. Подпрыгивая на ходу, пикап колёсами проехался по клокочущей массе. Марк левой рукой упёрся в панель, а правой вцепился в ручку, чтобы при ударе в стену не вылететь в лобовое. Куски облезшего дерева разлетелись в клочья.

Мэгги выскочила в гостиную и побежала к лестнице на второй этаж, но громкое утробное рычание, раздавшееся за спиной, заставило остановиться. Она обернулась как раз в тот момент, когда двуглавое чудовище накинулось на Марка. Здоровой лапой одним ударом тварь откинула его в противоположный конец гостиной к камину.

— Господи, Мэгги, помоги! — закричал Марк.

Побелевшая от ужаса Мэгги не сдвинулась с места.

— Извини, но им нужно будет тело для Купера-младшего, — произнесла она и ринулась наверх.

В детской уже не было крыши, и Мэгги увидела глаз торнадо. Ужасающей силы тяга трепала её волосы и платье, срывала и поглощала лёгкую мелочь в комнате. Внизу раздались выстрелы, явно послышался голос Хосе. Значит, они с прабабушкой ещё здесь.

Тяга усилилась. Мэгги ощутила, как её отрывает от скрипящего пола.

— Мэгги! — в дверях спальни возник Марк с залитым кровью лицом. Он кинулся к ней. — Ты просто сволочь!

Она попыталась отбиться, но он крепко схватил её за руку.

— Сделай что-то доброе хоть раз в жизни! — выкрикнула Мэгги и вдруг осеклась — на пороге возник ещё один Марк.

Но было поздно. Их накрыла непроглядная тьма. Тело Мэгги, как щепку, подняло в воздух и завертело. Она вырвала свою руку из руки Марка или кого бы то ни было. Там он уже будет не её проблемой. Пару раз кто-то попытался уцепиться за её стопы, но безуспешно. А затем настала тишина.

***

— Стой, вонючая оборванка! — заорала медсестра и кинулась догонять девочку, но та успела скрыться в стеблях кукурузы.

Коп ударил Мишель кулаком в челюсть, и у нее зазвенело в ушах, но она смогла собраться и ударила его в пах, отчего коп согнулся пополам. Мишель выбила из его руки пистолет, схватила его два раза выстрелила копу в стопы.

Мишель побежала к пугалу. Она подоспела в тот момент, когда медсестра пыталась придушить девочку. Мишель ударила медсестру рукоятью в основание черепа, и та повалилась без чувств.

— Спасибо, — прохрипела девочка, когда Мишель сняла с неё обмякшее тело. — Скорее.

Очень быстро они перерыли землю и достали горшочек. Девочка, не церемонясь сняла крышку. Красная вспышка вырвалась из него и рассеялась в воздухе.

— Что ты делаешь?!

— Пока Купер-старший вытаскивает души из Лимба, папа Джекоб вытаскивает душу из него, — крикнула она уже на полном ходу назад к дому.

***

Мэгги распахнула глаза и громко втянула воздух ртом, словно до сих пор задыхалась под водой. Тут же её сгребли за шею, и к правому виску прижалось холодное дуло пистолета. Сверху нависло лицо жены Купера.

— Где мой брат, тварь?! Я упрячу тебя туда, где тебя будут рвать на части вечно!

— Верните мне мужа, — прохрипела Мэгги. — У вас этот парень, возьми его тело.

Глаза миссис Купер блеснули. Она подскочила к старому негру и что-то прошептала на ухо. Его напев тут же оборвался, а доктор Купер шмякнулся на пол безвольным мешком.

— Что с тобой? — подбежала к нему жена. — Ты меня слышишь? — Не дождавшись ответа, миссис Купер развернулась к телу Марка. Он лежал недвижно. — Начинай, — велела она папе Джекобу. — От этого полудохлого зувемби теперь нет проку. — Она пинком послала коляску с Шоном в дальний угол.

Мэгги села на полу и огляделась: Купер без сознания лежал в центре пентаграммы, Марк — возле дивана, и на всё это слепыми глазами смотрел старый негр.

— Не дай ей обсыпать парня порошком, — сказал он. — Порошок для старшего, мне нужен он.

— Что ты сказал? — обернулась миссис Купер. Она навела пистолет на старика. — Что ты задумал, чертов ниггер?! А где девка?! — вдруг воскликнула она, заметив, что Мишель исчезла. — Ладно. Черт с ней.

Миссис Купер взяла из сумки склянку с жёлтым порошком и подскочила к телу Марка. Чтобы отвинтить крышку, она положила пистолет на пол.

— Вечно приходится всё делать самой, — зашипела она, натягивая на руки латексные перчатки, как вдруг Марк открыл глаза и вцепился ей руками в шею. Миссис Купер в ужасе попыталась отбиться. Жуткий смех Джекоба стал музыкальным сопровождением происходящему. Мэгги сбросила оцепенение, когда Купер зашевелился в двух шагах от неё. Она упала на пол. Загипсованная нога глухо стукнула. Мэгги поползла на животе к банке. Купер почти поднялся на колени, когда она выбросила содержимое ему в лицо.

— С*ка! — зарычал он.

Смех папы Джекоба перешёл в напев, через мгновение в дом вбежала его правнучка, и за ней — Мишель. Купер метался по гостиной. Он врезался в мебель, опрокинув столик и стул в попытке стряхнуть с себя порошок. Всё больше его движения начинали напоминать безвольную тряпичную куклу. Девочка подскочила к нему и подставила к лицу горшочек. Мэгги увидела, как изо рта доктора Купера вырвалось красное облачко, которое втянуло в сосуд. Напев оборвался. Тело старого негра обмякло, он завалился на бок, а вслед за ним упал и Купер.

Обряд завершился.

Мишель подбежала к Марку и заставила его разжать руки. Бездыханное тело миссис Купер глухо стукнуло об пол. Мэгги же встала на карачки и, шаркая загипсованной ногой, поползла к мужу. Девочка подошла к Папе Джейкобу и положила голову ему на грудь. Выпрямившись, она сказала:

— Папа умер…

***

— Папа умер, — спокойно сказала девочка. Она встала и подошла к доктору Куперу. Сняв с себя кофту, накинула на тело, чтобы не касаться порошка, и перевернула его. — Живой.

Купер-старший открыл глаза и закашлялся. Усевшись, он обвёл глазами людей в гостиной и глухо засмеялся, когда правнучка вручила ему горшок.

— Восемьдесят лет я ждал. И вот он сам пришёл. И сам дал себя поймать.

Шум колёс инвалидного кресла заставил всех обернуться. Мэгги втолкнула коляску с телом мужа, устало опустилась рядом и с мольбой смотрела на нового Джекоба.

— Ты поможешь нам?

— Конечно, как договаривались. Нам нужно домой к Куперам... То есть ко мне. Для ритуала понадобится много средств.

В коридоре вдруг стукнула дверь и раздался голос раненного копа:

— Купер, твою мать, что у вас творится?

Джекоб поднялся на ноги и вышел в коридор.

— Купер мертв. Твои хозяева мертвы. Можешь вызвать себе скорую, а им труповозку.

В фермерском доме остался труп старого негра и миссис Купер. Джекоб донес тело Шона до автомобиля, а правнучка помогла Мэгги. Мишель, поддерживая Марка, повела его к полицейскому автомобилю.

Мэгги окликнула Марка.

— Ты бы поступил так же, — сказала она. — Будь у тебя шанс, ты бы так и сделал.

Марк покачал головой.

Девочка подсела к Мэгги на заднее сиденье. Джекоб завел автомобиль.

— Это чудесно — чувствовать силу в руках, — радостно сказал он.

Автомобиль с Папой, девочкой и Мэгги с ее мужем покатился к гравийке.

— Вызовите мне скорую, — простонал полицейский, обращаясь к Мишель.

— Твоя подружка скоро придёт в себя. Она увезёт тебя в больницу. — Мишель посмотрела на Марка. — Что она имела ввиду, сказав, что ты поступил бы также? — спросила она.

— Она хотела предложить моё тело в обмен на мужа.

Мишель замерла на миг.

— А ещё меня назвала дрянью.

Полицейская машина медленно поползла прочь от фермы. Мишель положила руку Марку на больное плечо.

— Как ты?

— Голова болит...

— Не хочешь в больницу? Нет? Тогда куда поедем? Ни денег, ни одежды, — засмеялась Мишель. Она была в больничной рубашке, а Марк в бинтах и гипсе.

— В «Бьюкис». Надо позвонить. Кстати, знаешь, когда я звонил Куперу, он сказал, что у него нет сына. Я вспомнил потом. Это сказал мой отец. Не помню только кому — мне или брату. — Марк сделал паузу. — Хосе умер?

— Да.

С минуту они ехали молча. Радости от окончания заварушки не было, проблемы никуда не делись: картель по-прежнему ждал своих денег за товар.

Широкое чёрное шоссе, влажное после прошедшего шторма, начало парить под восходящим солнцем. Мишель повернула руль и вдруг ей показалось, что Марк застонал от боли.

— Ты как? — Она бросила на него короткий взгляд.

Марк внезапно согнулся, словно его ударили под дых, а затем он прошептал:

— Марка наклеили на конверт...

— Что ты сказал?

Мерзкая улыбка растянулась по лицу Марка. Он дёрнулся в её сторону и вцепился в горло.

— ...и отправили в деревню! — заорал он, разбрызгивая слюну.

Мишель вывернула руль. Автомобиль завертело, с грохотом он опрокинулся на бок, а потом на крышу, и остановился, вращаясь вокруг оси. Мишель повисла вниз головой на ремне безопасности, воздушная подушка прижала её к сиденью. Открыв глаза, она осмотрелась. Марк лежал внизу на крыше. Остекленевшими глазами он глядел в никуда, а его шея была неестественно вывернута.

— Зря ты не пристегивался, Марк, — прохрипела она и невольно судорожно всплакнула.

Мишель отстегнула ремень и рухнула на крышу, выбила дверь и вывалилась на шоссе. Встав на четвереньки, она ощутила боль в шее и в груди. Боль не явную, а словно эхо.

Шатаясь, Мишель прошла немного по шоссе, пока не встала, как вкопанная. Солнце застыло в мареве, ветра не ощущалось, и кукуруза застыла точно нарисованная. Дежавю холодом заставило вздрогнуть.

— Мишель, — раздалось за спиной.

Она обернулась в ужасе. Марк стоял, чуть склонив голову к плечу. Он был одет, как и всегда в футболку и любимую кожанку и тянул руку в ожидании, когда она подойдёт ближе. На его лице застыло выражение скорби, и в то же время он словно бы был рад ей.

— Я опасался, что случится что-то такое. Мне жаль. Но я…

Мишель кивнула.

— Мы остались вместе. Это главное.