Ловушка

История вторая.

На изрядно покосившуюся, и местами обрушившуюся башенку с остатками какой-то стены, примыкающей к ней, приткнувшуюся к склону горы, на опушке леса, я набрел совершенно случайно. Честно говоря, уже собирался подыскивать себе место под ночлег, выискивая взглядом, какой-нибудь выворотень, где можно было неплохо устроиться на ночь, разумеется обезопасив себя с одной стороны костром, с боков завалив сушняком, который после пойдет на поддержание огня, а со спины корнями упавшего дерева и образовавшейся от его падения ямой. Башенка, пусть даже такая полуразвалившаяся, решала очень многие проблемы.

Во-первых, давала возможность без особых физических переночевать, не вздрагивая от каждого шороха, и скрипа. Во-вторых, если в ней обнаружится хоть какой-то очаг, то можно будет на некоторое время остановиться здесь. Судя по количеству следов, в округе достаточно зверья, а это означает, что едой я себя обеспечу, следовательно, лучшего и желать не стоит, все же я основательно устал за последнее время, и хотелось просто выспаться и наконец согреться. Как бы то ни было, огонь костра не давал столько тепла, как жар самой захудалой печи. А башня, какой бы она не была, давала надежду и на то, и на другое. И честно говоря, мне просто надоело искать себе пристанище, а это место, было ничуть не хуже любого другого. И в некотором смысле даже лучше, хотя бы из-за того, что находилось в такой глуши, что по правде говоря, я даже не представлял себе, что смогу обнаружить здесь нечто подобное.

Вообще, на первый взгляд это строение напоминало старый бастион, какого-то барона, давным-давно почившего либо от старости, либо, что более вероятно в войне с соседями. Правда учитывая то, что до ближайшего соседа не менее ста верст, то все это произошло, наверное, лет сто назад, если не раньше. Нет, разумеется и здесь встречаются местами одинокие хутора, поддерживаемые одной двумя семьями, но владетелей, пусть даже самого низшего пошиба, я за все время путешествия по этим местам, так ни разу и не встретил.

Первым делом в глаза бросилось то, что башня, которая издалека касалось полуразрушенной и покосившейся, вблизи, производит совсем обратное впечатление. А полигональная кладка из огромных многотонных камней, из которых была она собрана, говорил скорее о том, что эта башня переживет века, не покосившись ни на вершок. В щели, между камнями, даже сейчас невозможно было просунуть даже лезвие ножа, не говоря уже о чем-то большем. Одним словам кладка внушала уважение и говорила о том, что опасаться того что, что-то рухнет под моими ногами или осыплется мне на голову, явно не стоило.

Поднявшись, на каменное крыльцо, когда-то судя по всему исполнявшее роль террасы, я для приличия несколько раз стукнул в чудо сохранившееся, и даже на самый придирчивый взгляд, еще довольно мощное дверное полотно, собранное из плах каменного дуба, что видимо и гарантировало ему долгую жизнь, хотя уже понял, что здесь никого нет. Хотя с виду, дверь и была закрыта достаточно плотно, но учитывая ветхость строения, и то, что я не знал, что находится позади него, вполне могло оказаться так, что жилище занято каким-нибудь зверем, нашедшим себе лаз либо со стороны противоположной стены, либо еще откуда-то. А неожиданно встретить дикого зверя в ограниченном пространстве башни, где наверняка темно, могло привести к гибели. Причем далеко не лесного обитателя.

Поэтому первым делом я вооружился, сняв со спины дворфийское ружье, носимое мною как раз для таких случаев. Все же, встретить противника отборной картечью из ружья, в огневой канал которого запросто входит большой палец взрослого мужчины, гораздо надежнее, чем нашпиговывать его стрелами, пытаясь превратить в эдакого ежики-переростка. Да и в ограниченном пространстве, все же надежнее картечь, чем лук со стрелами. Правда отдача у этой походной «кулеврины» такая, что может сбить с ног и самого стрелка, но за последнее время я как-то приноровился к ней и уже не испытывал того конфуза, что произошел со мною в тот день, когда она впервые попала в мои руки. Подсыпав на полку щепотку пороха, я взял ружье на изготовку, и потянул входную дверь на себя.

Осторожно, прислушиваясь к каждому шороху, приоткрыл створку двери и шагнул внутрь. Судя по полной тишине, башня была пуста. Если бы это было не так, я бы уже учуял хотя бы чуждый запах. За последнее время мое обоняние настолько преобразилось, что я чуял запахи не хуже хорошего пса. Разумеется, хуже, но в сравнении с тем, что было раньше, и с учетом перерождения в длинноухого обитателя здешних лесов… одним словом, я еще та ласточка. Здесь же пахло чем угодно, но только не зверем. По большому счету, я не чувствовал даже мышиного запаха, хотя мыши обычно находят такие постройки моментально, и столь же моментально в них обживаются.

Здесь же пахло скорее толикой сырости, вековой пылью, и некоторой затхлостью. Чувствовалось, что это строение покинуто достаточно давно, и к моему немалому удивлению, звери обходили его стороной, явно чего-то опасаясь. По всему выходило, что с этой башенкой что-то не так. Хотя в округе и достаточно следов различных зверей, но шагах в тридцати от строения они как-то разом обрываются. И даже те следы, которые направлялись к развалинам, вдруг резко, сворачивают в сторону и обходят строения по большой дуге. Причем это происходит не только с мелкими обитателями, но и с крупными хищниками.

По всему выходило, что здесь произошло нечто ужасное, эманации которого сохранились до сего момента и отпугивают всю живность не хуже ультразвукового сигнализатора из моего мира. Хотя возможно эти места посетило и какое-то моровое поветрие, и тогда я попал. Но в этом случае, наверняка присутствовал бы хоть какой-то запах, говорящий о застарелой болезни, или же умершем в этих стенах разумном, а такие запахи держатся в закрытых помещениях очень долго. Во всяком случае для дельфийского носа, коим в данный момент является мой собственный шнобель, но ничего подобного я все же не ощущал, и это вселяло некую надежду на лучшее.

Первый этаж этого строения напоминал скорее сени, или холодную прихожую. Из окон присутствовала только узкая щель, шириной не больше пары ладоней и вдвое большей высотой находящаяся в двух шагах, слева от двери на высоте примерно середины дверного полотна, и прикрытая, чем-то напоминающим каменную слюду. Во всяком случае, через мутноватую поверхность проходило хоть какое-то количество света, позволяющее не сломать ноги, споткнувшись о незамеченное препятствие, и закрывающее собой это помещение от снега, который наверняка набился бы сюда, если бы данный проем, оставался открытым.

Тут же слева от входа, сразу же за описанным выше окном, находилась поленница нарубленных и сложенных дров, занимающая большую часть площади, и возвышающейся до самого потолка. Причем этот самый потолок, возвышался надо мною метра на три. То-то в округе, на ближайшие пятьдесят шагов, не было ни единого дерева, кроме разве что мелкой поросли, только-только проклюнувшейся из-под снежного наста. Это радовало хотя бы тем, что мне не придется заниматься этим самому, да и в домике есть хотя бы очаг, где можно будет развести огонь. Кроме сложенной поленницы дров, и довольно чистого пола собранного все из того же каменного дуба, на первом этаже башни ничего не имелось.

Справа от входа, закручиваясь вдоль стены, вверх поднималась не очень широкая лестница с деревянными ступенями, и без перил по левому краю, исчезая в проеме потолка. Поднявшись по ней, я остановился перед очередной дверью все из того же материала. Что удивительно, нигде в округе ничего подобного не росло, да и по сути просто не могло. Каменные дубравы расположены далеко на западе, за тысячи верст от этих мест, и одно то, что в башне использовались эти материалы, говорит о состоятельности того, кто возвел это строение.

Здесь, у входа имелась небольшая прихожая на стене которой висела довольно широкая доска, из которой торчали несколько деревянных коротких колышков, на одном из которых висела смотанная в кольцо довольно прочная на вид веревка, на другом длинная почти до самого пола, доха, собранная из самых разных по размеру и принадлежности кусков шкур лесных обитателей, а под ней находились высокие кожаные сапоги со сложенными набок меховыми голенищами. Отметив все это для себя, я сделал несколько шагов вперед, и приоткрыл дверь, ведущую в основную часть башни.

Стоило переступить порог, как передо мною предстала довольно большая округлая комната, посередине которой лежал огромный восточный ковер с растительным орнаментом и высоким ворсом, который никак не согласовывался с тем, что я видел на первом этаже башни. В какой-то момент, мне даже захотелось снять обувь из-за боязни повредить это сокровище, лежащее на полу. Следующее, что бросилось мне в глаза, так это большущий камин, стоящий возле одной из стен. И хотя, я больше рассчитывал на обычную дровяную плиту, которая обеспечила бы и тепло в доме, и место для приготовления еды, камин в общем-то тоже, был достаточно неплох. Хотя насколько я помнил большого тепла ждать от него не стоит. Пока в нем горит огонь, в комнате будет вполне приличная температура. Стоит ему угаснуть, и через прямую трубу, все тепло сразу же улетит наружу. Но именно сейчас, я был рад даже этому. Все же как ни крути, а это было на порядок лучше любого выворотня, или грота, встречавшегося на моем пути. Тем более, учитывая полную прихожую дров, находящихся за моей спиной.

Именно поэтому, дальнейший осмотр был скорее достаточно беглым, убедившись в том, что здесь меня не поджидает никакая опасность, первым делом постарался разжечь огонь, а все остальное, включая и тщательный осмотр этого места, было решено отложить на потом.

Сделав пару ходок и принеся дрова с первого этажа, слегка почистил решетку, от остатков углей и золы, находящихся в камине, и сложив дровишки шалашиком, подложил под него немного мха, бересты, тоненьких пощипанных чурочек, и с помощью огнива несколько раз чиркнув кремнем об обрубок металла с грубыми насечками, запалил мох, а затем раздул крохотный язычок пламени, до вполне приемлемых размеров. Вскоре костерок, сложенный на чугунной решетке, довольно весело потрескивая превратился в довольно устойчивое пламя, от которого пошел дух жара, наполняя теплом и дымом комнату.

Пошарив по прилегающему к стене дымоходу, я обнаружил рычаг открывающий заслонку, оказавшуюся закрытой и вскоре дым, довольно быстро улетучился из комнаты, сменившись вполне приемлемым для дыхания воздухом. Я же, слегка прикрыв заслонку, добился того, чтобы и дым уходил в трубу, и в комнате оставалось достаточно тепла, при этом, чтобы тяга у костра, была не слишком сильной. После этого развернув свой походный мешок, достал из него травяной сбор, затем выйдя из дома зачерпнул своим котелком снега, постарался слегка утрамбовать его, чтобы в итоге получить больше воды и подвесив его на похоже специально предназначенный для этого крюк торчащий из стены, решил осмотреться.

Вообще все в комнате говорило за то, что еще совсем недавно здесь кто-то жил. То, первое впечатление о давно покинутом жилище, развеялось как дым. Пыль хоть и покрывала поверхность стола, но совсем немного, и скорее на нем только угадывалось ее наличие. То есть от силы неделю две, или чуть большее количество времени назад, за этим постоянно следили, перестав заниматься наведением порядка, совсем недавно. Казалось, что человек, или какой-то другой разумный покинул этот дом, или уйдя на охоту, и встретив там свою неожиданную кончину, или же оказавшись вне этого строения по какому-то другому поводу.

Причем, обитающий здесь человек, был достаточно обеспеченным по жизни, и не был чужд роскоши, которая и угадывалась на каждом шагу, и вместе с тем резко контрастировала с тем, что я увидел снаружи, и в прихожей.

Сам камин был сложен и довольно больших валунов красноватого цвета, и отшлифован с лицевой части до такой степени, что в нем можно было угадать собственное отражение. Благодаря этому, горящий в камине огонь отражаясь от его стенок и находящегося на противоположной стене, довольно большого зеркала, прилично осветил комнату, в добавление, к заходящему солнцу, которое было видно через Высокое готическое по форме окно, находящееся на западной стене дома.

У каминной топки, в специальной бронзовой подставке находилась короткая кочерга с изогнутым концом, и снабженная удобной рукояткой. Точно такой-же небольшой совок, для уборки золы, металлические щипцы, и что-то напоминающее пику, возможно предназначенную для чистки колосников. Сама топка была отделена от остальной комнаты небольшим ограждением, в виде фигурной решетки, нижняя часть которой завершалась металлической оградой примерно десятисантиметровой ширины. Которая, во-первых, не позволяла искрам или случайным уголькам выкатываться из камина, а во-вторых, нагреваясь обеспечивала дополнительную теплоотдачу.

Прямо над топкой имелась довольно широкая полка, на которой прямо по центру стояли обычные часы с круглым циферблатом, расчерченным на двадцать четыре деления, каждое из которых было обозначено дворфийскими цифрами, чем-то напоминающими римские обозначения. Только вместо «V» и «Х» в римском исчислении означающими «5» и «10» здесь значились символы «<» и «^^», соответственно. И в отличие от привычных земных или скажем местных людских часов созданных на основе дворфийских, эти часы имели всего одну стрелку. Когда я впервые увидел подобное обозначение, на ум сразу же пришла мысль, говорящая о том, что здесь до меня побывал какой-то римлянин, привнесший свою систему исчисления. Впрочем, оказалось, что подобные обозначения не являются цифрами в полном понимании этого слова. Сами дворфы, называют каждый час совсем иначе, чем любой другой житель этого мира, и для них эти обозначения являются скорее упрощенными названиями каждого часа, выраженные с помощью опять же сокращенного написания рун их алфавита. С другой стороны, они те еще затейники, и любят выдумывать такие зубодробительные названия своим изобретениям, что порой десяток раз выругаешься, прежде чем сможешь правильно произнести любое из них.

Часы, находились в деревянном корпусе, и остановились судя по всему, где-то ближе к полуночи. К сожалению механического календаря, показывающего еще и число месяца, и день недели, здесь пока еще не придумали, или вполне возможно, что я просто не сталкивался с этим. Прикинув примерно текущее время, я перевел стрелку на часах и подтянул в верх гирю, под тяжестью которой вниз спускалась цепь, заставляющая стрелку часов отсчитывать время.

Рядом с часами стояло несколько безделушек в виде небольших статуэток размером в кулак взрослого мужчины, изображающих диковинных животных дальнего юга, заснеженных гор Ипподакии, и рычащих порогов великого Ллинна. И я бы может и не обратил на них в другой раз внимания, подобные статуэтки можно встретить на любой ярмарке или восточном базаре, если бы не материал, из которого они были сделаны. Кровожадные дельфины Ллинна были изготовлены из нефрита, редкого черного цвета, снежные волки из лунного кварцита, и ездовые фуксории юга были золотыми. Но даже если бы все эти фигурки были вырезаны из обычного дерева, они бы наверняка ценились бы во сто крат дороже любой поделки ярмарочных мастеров. Каждая статуэтка выглядела как живая, дельфины, казалось, только что вынырнули из пенящихся вод рычащих порогов, и совершив свой грациозный кульбит, вот-вот вернутся обратно в родную стихию. Упряжка фуксорий, тянущая за собой легкую изящную повозку в восседающей на ней красавицей ферри, из кошачьего прайда, стремительно несутся вперед, и стоит только приглядеться повнимательнее, и кажется ты начинаешь видеть каждый волосок, на их рыжих шкурах, сверкающие глаза и острые клыки, готовые разорвать любого, кто только осмелится появиться у них на пути. А крадущаяся стая снежных волков вот-вот была готова напасть на огромного черного вепря, и разорвать его в клочья.

Возле камина вплотную к стене, стоял довольно большой стол. Сам стол был вырезан из цельного поперечного спила огромного дуба, примерно метров трех в диаметре, тщательно отполирован и установлен на мощную центральную опору естественным образом выходящую из верхней крышки стола, резко сужающейся прямо под нею, и слегка расширяющейся к полу. Соотнеся размеры стола с дверью, создалось впечатление что его принесли сюда задолго до того, как это строение обзавелось собственными стенами. Ради интереса, принялся считать кольца, явно проступающие на его полированной поверхности. Сбился где-то на второй сотне, так и не дойдя до центра.

В данный момент, кроме моего заплечного мешка на нем не было ничего, и какой-то момент, я даже посчитал себя святотатцем, из-за того, что на таком произведении искусства находится довольно потрёпанный мешок. Справа от входа на этот этаж, располагалась еще она лестница, ведущая выше, а под нею, вдоль всей стены, почти до самого камина располагался довольно высокий книжный шкаф, забитый книгами настолько, что некоторые полки в нем, прогибались от веса книг. В самом углу, если можно так выразиться, говоря о круглой башне, между книжным шкафом и камином, располагалось тяжелое кожаное кресло, весь вид которого располагал к тому, чтобы занять это место, положив на колени один из фолиантов снятый с книжных полок, и углубиться в чтение, время от времени, прикладываясь к какому-нибудь напитку, пусть даже обыкновенному травяному сбору, поставив кружку на небольшой столик, стоящий между креслом и полками.

Что я и сделал, как только снег в котелке растаял, вода согрелась, а брошенная в кружку щепотка трав, дала вкус и аромат напитку. Правда пока я обошелся без книги, но горячий настой был выше всяких похвал, особенно учитывая то, что комната в которой я сейчас находился достаточно прогрелась, и я уже не чувствовал того озноба, который возникает после долгого блуждания по заснеженному лесу. Будущая ночь, обещала пройти в тепле и удовольствии.

Согревшись травяным настоем, решил, что неплохо было бы подкрепиться с дороги. Поэтому спустившись вниз, пока не совсем стемнело дошел до небольшой пристройки, которая несколько раньше казалась мне полуразрушенной стеной, а сейчас вблизи выглядела как небольшой сарайчик, или же стойло для лошадей, или какого-то другого скота. Что находится внутри, меня пока не очень заботило, а вот свисающие с невысокой крыши сосульки, понравились мне гораздо больше. Все же растопив их я получу гораздо больше воды, нежели от снега, да и не нужно будет линий раз спускаться вниз. А то хоть следы и обходят эту башню, но кто знает, вдруг, появившись в ней, я нарушил какой-нибудь защитный контур, и табу на посещение башни исчезло.

Набив сосульками котелок вернулся обратно, подвесив его на крюк над пламенем камина, сам же взяв чистую тряпицу вновь спустился вниз и наломав еще и пяток оставшихся сосулек занес их на нижний этаж и положил на поленницу. Здесь было почти так же холодно, как и на улице, и потому они не должны были растаять. Входную дверь, на всякий случай запер на засов, который обнаружился возле окна первого этажа. Теперь можно было не особенно опасаться нежданных гостей. Во всяком случае, даже если они появятся, у меня будет время подготовиться к встрече. Подхватив с поленницы еще с десяток полешек, поднялся на второй этаж и сложил их возле камина. Сосульки, находящиеся в котелке, только начали таять, поэтому я решил подняться наверх, и осмотреть верхний этаж башни.

Лестница, сделав четверть оборота по стене башни, уперлась в небольшую площадку с на которой находилась еще одна, на этот раз винтовая лестница, поднимающаяся к потолку возле небольшого люка. Скорее всего за ним находилась верхняя открытая площадка башни. Решив, что это успеется, да и неохота было вылезать наверх на ночь глядя, решил отложить это на следующий день. В том, что я на какое-то время задержусь здесь, у меня не было никаких сомнений. Все же в пути я уже больше месяца, и пора было отдохнуть. А это строение лучшее из того, что могло попасться на моем пути. Пока же решил осмотреть что находится за этими дверями.

Первая открытая дверь показала мне богато украшенную спальню, с огромной мягкой постелью, высоким комодом в котором можно было найти свежее белье, и зеркалом над ним. Кроме того, из этой комнаты имелся выход, во вполне приличную ванную комнату в которой находилась медная купель, не вычурно изогнутых ножках, а самое главное умывальник с проточной водой. Причем из двух кранов, текла и холодная и достаточно горячая вода, что было просто удивительно, и решала многие проблемы. Теперь не нужно было собирать снег, или сбивать сосульки с крыши пристройки, для добычи воды и приготовления пищи. До смесителя здесь видимо не додумались, но зато имелась в наличии ванна. Здесь же за небольшой выгородкой находилось и что-то вроде туалета. Правда привычного мне унитаза здесь не нашлось, но вместо него стояло довольно удобное кресло с подлокотниками и дыркой посередине сидения. Рядом с креслом находился небольшой рычаг, который похоже открывал заслонку где-то внизу удаляя экскременты и промывая все это проточной водой. Во всяком случае никакого запаха здесь, не чувствовалось. В качестве туалетной бумаги на полочке имелась стопка желтоватых листиков бумаги, довольно мягкой на ощупь.

Соседняя комната тоже была разделена надвое. Большую ее часть занимала лаборатория. На длинном занимающим большую часть помещения столе, находился реторты, колбы, пробирки, спиртовки и прочая химическая, или скорее алхимическая утварь, соединенная между собой трубочками разной длины. На противоположной от стола стене находились многочисленные шкафы, со стеклянными дверцами, внутри которых плотными рядами выстроились бутыли, коробочки, ящички и мешочки с различными алхимическими снадобьями и ингредиентами. На стенах висели засушенные пучки трав, разноцветные перья, в отдельном металлическом шкафу хранились разные минералы. Возле каждого из образцов, имелась табличка с пояснительной надписью. Посередине между рабочим столом и шкафами находился высокий пюпитр, на котором лежала большущая книга с какими-то записями. Здесь же находилась чернильница и металлическое перо, на довольно удобном нефритовом стержне. Порядок во всей лаборатории был можно сказать идеальный.

Больше всего, поразило то, что лаборатория казалась гораздо большего размера, чем предполагалось в тот момент, когда я только появился здесь. Похоже здесь была задействована какая-то пространственная магия. Тем более, что из этой комнаты имелось еще и два выхода. Один из них привел меня к рабочему столу гораздо меньших размеров, находившемуся под колпаком мощной вытяжки, видимо предназначавшийся для изготовления особо ядовитых снадобий. На всякий случай я постарался оказаться от этого места как можно быстрее и дальше.

Вторая дверь и длинная лестница ведущая куда-то вниз, привела меня в пристройку, которую я заметил еще когда только подошел к этой башне. Оказалось, что она служила чем-то вроде продовольственного склада. Здесь похоже под специальными заклинаниями, не позволяющими продуктам портиться хранились самые разные продукты питания. На крюках были подвешены свиные и коровьи туши, разного рода колбасы, на полках имелись крупы, мучные изделия и мука, специи и много другое, что обрадовало меня, наверное, гораздо больше того, что я увидел наверху.

В этот момент, я вспомнил о котелке, подвешенном в камине, и сорвав с какого крюка круг копченой колбасы, перепрыгивая через ступеньку помчался в главный зал, где наверняка вся вода уже или выкипела, или близка к этому. Впрочем, на полпути успокоился. Вряд ли огонь камина сможет расплавить мой котелок, а в лаборатории, что находилась на третьем этаже рядом со спальней имеется более цивилизованное место для приготовления пищи. Крюк в камине, скорее дань обычаю, или же месть для подогрева пунша, чтобы лишний раз не подниматься наверх.

Поэтому остановившись, слегка призадумался, а после спустился вниз, отрезал походным ножом кусок окорока от свиной туши, положил его в найденную здесь корзинку, добавив к нему какие-то подвернувшиеся под руку специи, сюда же улегся круг колбасы, кусок сыра, откромсанный от большого круга, и единственное что мне сейчас не доставало так это хлеба, хотя что-то вроде лепешек вполне можно было и приготовить. Но видя все это изобилие, было просто лень и я решил пока не заморачиваться с этим. Перед самым подъемом наверх заметил винную стойку с положенными набок многочисленными бутылками вина, решив, что дегустация на сон грядущий, не будет лишней, подхватил одну из бутылок и нагруженный поднялся наверх.

Здесь, довольно быстро разобрался с тем, как использовать местную печь. Оказалось, что достаточно повернуть одну из рукояток, и варочная панель тут же начала нагреваться. Похоже, где-то внутри находились дворфийские кристаллы, примерно такие же, что стояли на любом транспортном средстве этого мира, при сближении нагревающие металлическую пластину, расположенную между ними. В локомобилях за счет этого вода превращался в пар, здесь же просто нагревалась варочная панель. Все это было достаточно удобно.

Порезав срезанное с туши мясо, я хорошенько прожарил его на сковороде, добавив к нему приправ, и вскоре уже накрывал стол, в каминном зале. Вино, оказалось выше всяких похвал, в меру терпкое и сладкое, как раз именно то, что требуется к хорошо прожаренному мясу. Плотненько поев, и откинувшись на спинку кресла, наверное, впервые с момента попадания сюда, задумался о сигаре, или хотя бы трубочке хорошего табака. Увы ничего такого здесь не водилось в принципе. Разве что где-то на юге курили какой-то легкий наркотик, добываемый из соцветий какого-то растения. Но вот уж чего меня никогда не привлекало, как наркотики. Поэтому откинув подобные мысли в сторону, я немного посидел, после чего собрав всю посуду, поднялся наверх.

Перемыв все использованное мною, и разложив по местам перешел в соседнюю комнату, где разделся и решил, что пора привести себя в порядок. Наличие ванной оказалось, как нельзя кстати, и где-то около получаса я нежился в ней, время от времени подливая горячей воды и наслаждаясь таким времяпрепровождением. Затем тщательно вымылся, используя найденное здесь же мыло, смывая с себя всю грязь, накопившуюся за время долгого пути, вытерся, пусть и не махровым, но достаточно мягким полотенцем, и наконец добрался до мягкой пуховой перины, в которой просто утонул, моментально уснув, едва моя голова коснулась подушки.

Следующие несколько дней, я наслаждался бездельем, хорошо ел, спал, развлекал себя чтением умных книг, и даже вычитав в них несколько полезных, как мне казалось снадобий, готовил оные используя вычитанную рецептуру в лаборатории. Одним словом, развлекался как мог. Оказалось, что камин находящийся в главном зале, скорее дань обычаю. Возле него приятно посидеть вечерком с книгой, или просто глядя на огонь. Тепло в спальне и лаборатории достигается несколькими артефактами, вроде того о котором я уже упомнил ранее, что обеспечивает вполне приличную и комфортную температуру.

За окном, все также лежал снег, порой я видел, как завывали метели, а я просто наслаждался жизнью и покоем, находясь в этой башне. Однажды, все-таки решился и вылез на верхнюю часть, туда, куда вела винтовая лесенка с площадки третьего этажа. Ничего особенного я здесь не обнаружил. Обычная верхняя площадка башни, огороженная каменным парапетом с несколькими зубцами. Разве что тут находилась древняя покрытая зеленой патиной бронзовая пушка, установленная в центре площадки, на когда-то вращавшемся постаменте, наверное, чтобы вести круговую оборону. Постамент был слегка перекошен, и потому я смог провернуть его, разве что на четверть оборота, после чего он окончательно заклинил. Сама пушка хоть и была снабжена разными рычагами, для подъема или опускания ствола, но заржавела настолько, что ничего из имеющегося даже не шевельнулось, сколько бы я не пытался хоть что-то сдвинуть. Единственное, что оказалось, как новенькое, так это каменные ядра, сложенные пирамидкой чуть в стороне. Омываемые дождями и высушиваемые почти постоянным ветром они выглядели как новенькие. Подняв одно из них, оказавшееся не таким уж и тяжелым, осмотрел и положил обратно.

В этот момент откуда ни возьмись на верхушку башни прилетел Лесной Крикун, маленькая птичка с желто-голубыми перьями на хвосте. В общем-то достаточно безобидная, но очень пугливая. Если ты попадешь ей на глаза в то время, как отправишься на охоту, считай, что твои намерения пошли насмарку. Птичка, своими истошными криками переполошит весь лес, и самое главное будет сопровождать тебя всю дорогу, не давая поохотиться. Ее появление именно сейчас меня сильно удивило. Хотя бы потому, что птичка зимой улетает у теплые края, а сейчас у подножия башни лежал снежный нас, а еще вчера я смотрел через окно на вьюгу, которая заметала все на свете. Еще более удивительным был тот факт, что Крикун, повел в отношении меня, достаточно спокойно. Что-то чирикнул вполголоса, затем поднялся со своего места и улетел. И лишь после того, как он удалился от башни шагов на двадцать, я услышал его заполошный крик.

Несколько удивленный такому раннему появлению пичуги я осмотрев, на сколько хватило моего зрения окрестности, решил, что наверное время движется к весне, либо это какая-то неправильная птичка, решившая перезимовать здесь, а не на юге, после чего выбросив ее из голову, вернулся обратно вниз, постаравшись, как можно плотнее запереть за собой люк.

В один из дней, мне все это надоело. С одной стороны, мне нравилось узнавать что-то новое, вопрлощать свои знания в жизнь готовя в лаборатории башни эликсиры из вычитанных рецептов, но с другой стороны, сидеть затворником в башне, тоже не хотелось. Поэтому я решил прогуляться по окрестностям, возможно подстрелить какую-то зверушку, очень хотелось свежатинки, припасы, имеющиеся в кладовой, конечно поражали своим изобилием, но я все же по натуре бродяга и мне иногда хочется чего-то иного. Поэтому собравшись, по-походному решил пройтись. Все же сидение на одном месте несколько утомляет, тем более, хоть я и не особенно общителен, но иногда хочется с кем-то и поговорить.

Странности начались, стоило только отойти от башни, шагов на тридцать. Стоило перешагнуть какую-то невидимую границу, как вдруг все окружающее меня, мгновенно преобразилось. Еще пару шагов назад, я двигался по замерзшему снежному насту, видя тоже самое на сколько хватало моего зрения, и вдруг оказался на зеленой лужайке покрытой местными одуванчиками. При этом листва на некоторых деревьях, мне почему-то показалась несколько пожухлой, как будто лето уже прошло, и было начало осени, когда еще немного, и деревья сбросят свою листву, и вновь окажутся голыми. Обернувшись назад, увидел тоже самое и там. Башня вновь казалось старой, дряхлой и перекошенной, готовой рухнуть от малейшего дуновения ветра. Дерево, растущее возле него, еще мгновение, назад покрытое снежными наростами, вдруг оказалось укутано зеленовато-желтоватой листвой, готовой сбросить свой наряд. Одним словом, все моментально изменилось настолько сильно, что я просто не понимал происходящего.

Чисто ради интереса попытался сделать несколько шагов назад, за ту невидимую черту, что недавно перешагнул, и с удивлением обнаружил, что башню окружает какое-то невидимое глазам поле, которое не дает мне сделать даже шагу вперед, мягко отталкивая от себя, и как бы говоря, что я здесь определенно лишний. И это вызывало не меньшее удивление, чем мгновенные изменения, произошедшие с окружающим меня лесом. На всякий случай скинув свой заплечный мешок, проверил есть ли какие-то изменения там, а то будет жать потерять взятые в дорогу продукты, и обнаружить это в самый неподходящий момент.

Да нет, в мешке вроде ничего не поменялось. Хорошо хоть выходя из башни догадался не оставлять в ней ничего своего, а иначе было бы совсем худо.

- Ну, что ж, – произнес я вполголоса, как бы самому себе. – Нет так нет. Спасибо этому дому, пойдем к другому.

Закинув за плечи свой сидор, поверх него дворфийское ружье, и повесив на плечо свой лук, и приторочив колчан со стрелами, встал на

Еле заметную тропку, вьющуюся между деревьев и пошел дальше на север. Что я там забыл? Да в общем-то ничего. Как в том анекдоте. Плывет бревно по реке, навстречу ему пароход.

- Эй, пароход! – Кричит бревно. – Где, Москва?

- Да ты не туда плывешь!

- А, мне все-равно куда плыть.

Вот и я так же. Иду куда глаза глядят. Пока на север, а завтра может пойду на юг. Я – бродяга. Может и из рода, но уже без племени, вот и иду. Где-то останавливаюсь, как совсем недавно, на отдых или побывку, где-то стараюсь прошмыгнуть незамеченным, чтобы не встрять в чужую драку, а где-то приходится действовать наоборот. В общем как придется. Не я такой, жизнь такая.

К вечеру мне стало дурно. Что тому виной не совсем было понятно. Сильно разболелась голова, икры на ногах, как будто я пробежал без остановки не один десяток верст, внутри меня все крутило и выворачивало наизнанку. Пришлось срочно подыскивать хоть какое-то местечко, разводить костер и принимать лекарство. Благо, что я взял с собою те эликсиры здоровья и маны, что сотворил в лаборатории башни. Сейчас некоторые из них пришлись как нельзя кстати.

Вот только стоило мне сунуться в заплечный мешок, как моему удивление не осталось предела. Все продукты взятые с собою в дорогу со склада башни, почему-то пришли в негодность. Вяленое мясо высохло, превратившись во что-то напоминающее подошву старого истоптанного башмака, с запахом давно не стиранных портянок. Копченая колбаса вдруг превратилась в какой-то фарш расползающийся от одного прикосновения к нему, недавно собственноручно испеченные лепешки кишели червями, как будто до этого момента хлеб лежал в каком-то сыром месте причем далеко не один день, а как минимум месяц или два. Стоило открыть мешочек с чаем, который так нравился мне в башне, и часть которого я отсыпал в дорогу, как оттуда взвился чуть ли не рой мелких мошек, да и аромат просушенных листьев был совсем иным нежели несколько часов назад.

Из всего содержимого мешка, более или менее приличными остались только старые запасы продуктов, что были со мною до того момента, как я оказался здесь, да и их я тоже побоялся употреблять по той простой причине, что они контактировали с остальными и наверняка и на них переползло что-то с остальных запасов. В итоге пришлось избавляться буквально от всего, причем, как можно дальше от моего бивака, потому что ароматы всего этого буквально убивали.

Тщательно вымыв походную посуду, я набрал воды из протекающего мимо ручья, собрал несколько листиков и трав с полянки неподалеку, благо, что все имеющиеся знания как недавно полученные, так и прежние, до сих пор были со мною, и завалился спать. Разумеется, это был не тот сон, какой проходил каждую ночь, в недавно оставленной башне, но я был привычен и к этому. Да и по большому счету, именно сейчас больших опасений не было. Судя по погоде и убранству леса, дело двигалось к осени, и хотя я не совсем понимал, как такое могло произойти, но так или иначе, зверье сейчас было сытое, отъевшееся за летнюю пору, и вряд ли кто-то из них позарится на одинокого дельфа спокойно спящего под деревом, у костра.

Ночью мне снились форменные кошмары. Вначале я пугал всех обитателей леса, непомерно отросшими когтями на ногах и руках, загнутыми как Морецкие кинжалы и острыми как бритва. Потом выдирался из каких-то зарослей, опутавших меня с головы до ног, и не дающих ступить и шагу по земле. Сон передался и на мое самочувствие и меня буквально выворачивало наизнанку, не возвращая в явь, и мучая кошмарами сна.

Затем мне почудился лай собаки, а следом за ним, на лоб легла шершавая как наждак, но такая теплая и живая ладонь отца. Причем не местного дельфийского владыки леса, а того, первого, которого я похоронил едва выпустившись из военного училища, и очень горевал по его утрате. В какой-то степени, он был для меня ближе матери, и мне от этого стало так хорошо, что я, прижавшись щекой к ладони, прошептал: «Отец! Ты жив?» и спокойно уснул.

Мое пробуждение, заставило меня сильно поволноваться. Хотя бы тому, что я прекрасно помнил о том, что засыпал на опушке леса, а не в какой-то хижине. И мое появление здесь, заставило меня задуматься о том, как же это могло произойти. Еще большее удивление вызвало то, что моя голова была острижена практически наголо. Я в принципе, не имею ничего против короткой прически, но скорее нужно сказать – не имел. Для Дельфа, остриженная голова это если и не позор, то, что-то очень близкое к этому.

Полностью остригают голову только в двух случаях, если ты безнадежно болен, и волосы мешают определенным процедурам, а это чаще всего связано с каким-либо проклятием, или в том случае, если тебя изгоняют из леса. Если ты просто покидаешь семью в поисках приключений, или скажем чтобы не мозолить глаза возможным наследникам рода, как это произошло со мною, ведь тушка, в которую я чудесным образом вселился всего лишь пятый сын своего отца, и соответственно ничего из наследства мне просто не светит. Голодным конечно не оставят, да и избавляться каким-либо радикальным средством у нас не принято, но жить всю жизнь в качестве нахлебника, как-то не тянет. Некоторые конечно остаются, но я или вернее мой предшественник решил уйти. Правда ушел он недалеко, но тут уж как повезет.

Приподнявшись на своем ложе, я осмотрелся. Все что меня окружало больше было похоже на обычный крестьянский домик. В принципе в округе, как я уже говорил, хоть и не было большого количества населения, но встречались отдельные крестьянские хутора или деревушки. Немного, нечасто, но встречались. Похоже сейчас я находился в одном из таких домиков, вот только как я сюда попал, убей не помню. Чувствовал я себя вроде неплохо, поэтому, откинув в сторону покрывало, занял сидячее положение, решив не подниматься слишком резко. Все же были кое-какие опасения на счет болезни. Стриженная голова давала о себе знать. Уж не знаю, в курсе ли здешние обитатели о наших обычаях, но одно то, что меня перенесли с лесной опушки в дом, и остригла почти наголо вызывало некоторую тревогу.

Комнатка, в которой я находился, была достаточно простой. Крепко сбитый топчан сосновых досок, укрывали оленьи шкуры поверх которых был брошен обычный тюфяк наполненный свежим, судя по запахам, сразу же донесшимся до моего чувствительного носа, сеном. Покрывало, коим я был укрыт представляло собой обычное, несколько грубоватое домотканое полотно, сотканное толи из лена, толи из какого-то другого местного растения, это чувствовалось даже на ощупь. В качестве подушки выступала небольшая наволочка, набитая все тем же сеном. В двух шагах от моего ложа стоял крепкий стол, на двух Х-образных опорах по торцам. На самом столе, находилась глиняная кринка, точно такая же миска, с какой-то едой. Все вместе было прикрыто какой-то салфеткой, и прямо говорило о том, что все это предназначено именно для меня.

Пересев на довольно широкую лавку, стоящую возле стола, снял салфетку, прикрывающую еду, и обнаружил под нею пару свежеиспеченных румяных булочек. В кринке, оказалось свежее молоко. Уже через несколько минут я досыта наелся, а миска и кринка опустели. Поднявшись, я сделал несколько шагов и увидел в лежащий в углу, возле двери, мой заплечный мешок стоящий возле него колчан с луком и стрелами, дворфийское ружье и мой пояс. Одним словом, все, что было на мне в тот момент, когда я уснул возле костерка.

Надев пояс на себя, сразу же почувствовал себя гораздо увереннее чем еще минуту назад. Подумав, не стал пока брать остальное. Судя по тому, что происходило до сих пор, ничего плохого мне здесь не грозило, а выходить из домика одевшись по-походному, значило бы оскорбить хозяина и своим недоверием, и неблагодарностью. В крайнем случае, если даже я и ошибаюсь, на поясе имеется кинжал, который я в любой момент смогу обнажить. Если же не поможет он, то наверняка окажется бесполезным и все остальное. Ведь я не знаю, что и кто находится снаружи. Как не знаю и причины по которой лишился своих волос. Что это было? Намеренное оскорбление, или необходимость? Поэтому, прежде чем хвататься за оружие следовало бы разобраться, что к чему.

Эпилог

…- Понимаешь Сань, это просто своего рода ловушка. Тебе предоставляется все, что ты можешь только пожелать. Еда, пища, полноценный отдых, и даже бесценные знания, которые не так-то просто отыскать в любом другом месте. И от тебя ничего не требуют взамен. Пожалуйста, живи, получай знания и чувствуй, как твои силы постепенно растут. Скажу больше. Это вы Дельфы – долгоживущие и потому не привыкли обращать внимание на самих себя, а попади туда простой человек, вроде, например, меня, и уже через пару лет возрадуется тому, что практически не стареет.

- Да я и прожил там всего ничего, от силы пару недель.

- Ты не прав, ты прожил там около года, ну, а как ты еще можешь объяснить то, что вошел в башню в начале зимы, а вышел из нее осенью?

- Меня это тоже удивило. Но послушайте, ведь там на каминной полке находятся часы, они вполне нормально отсчитывали ход времени, отбивая каждый час, что порой, даже действовало на нервы своим «бом-бо-бом».

Собеседник улыбнулся.

- Ты вообще в курсе, что именно означают руны, представленные на этих часах?

- Слышал как-то, но дворфы такие затейники, что у них даже обычный локомобиль называется так, что сроду не выговоришь это название даже в переводе.

- Это так, но сейчас мы говорим о другом. Это действительно руны, но они означают не час на суточном циферблате, а день в лунном календаре. А в лунном календаре именно двадцать четыре дня, чтоб ты знал. Вот и выходит, что делая полный оборот стрелка, отсчитывала не каждый час, а месяц лунного календаря. Мог мы и сам догадаться, тем более, что на обычных часах присутствует еще и минутная стрела. Сколько ты там прожил по твоим ощущениям?

- Да где-то декаду, может дней двенадцать, вряд ли больше. Не могу я долго на одном месте. Натура такая, беспокойная.

- Вот это тебя в общем-то и спасло. Дюжина оборотов часов, считай больше полугода, почти двести девяносто дней. Вот и выходит, вошел в начале зимы, вышел в начале осени. Там не ощущается бег времени, а башня по каким-то причинам останавливает его, неизвестно для чего, и что получая взамен.

И если ты находясь там практически находился в стазисе, то есть твой организм максимально замедлил свое развитие, то стоило оказаться вне башни, как время, замедленное заклинаниями, вновь пустилось вскачь, желая нагнать упущенное. Как итог, все продукты взятые в башне в дорогу, тут же испортились, а у тебя самого возник бурный рост ногтей и волос. И тебе еще повезло, что я вышел на охоту и моя Тявка, тебя обнаружила. Мне пришлось гораздо хуже. Хорошо хоть боги даровали мне лысину, но и моментально отросшая до самой земли борода, вуть не придушившая меня самого, вкупе со всем остальным, тоже дало не самые приятные ощущения.

- Так вы тоже?

- А ты как думал? И я, и как минимум еще трое живущих в округе, в свое время вышли из этой башни. И не оставили надежд вновь попасть туда. Вот только башня пускает к себе только один раз, хотя и говорят, что в какой-то день можно войти вновь, правда не говорят откуда и как. Но все же надежда остается.

- А зачем?

- Зачем? Да все просто. Это ты из долгоживущих, да и потерял находясь в башне всего год. А я из рода людей. Еще лет пять-десять, и можно будет забыть о моем существовании. А пребывание в башне гарантирует вечную, ну или почти вечную жизнь. Насколько долгую, не скажу, но все же гораздо большую чем здесь. Семьи у меня нет, хозяйство сам видишь небольшое, я держу его только из-за надежды, когда-нибудь отыскать вход. Но пока увы, ничего не выходит.

Я на какое-то время выпал из разговора, задумавшись о чем-то своем. Ведь по сути так все и было. Еще читая умные книги в башне, я удивлялся, как получается, что прочитанное так быстро усваивается мною. Помнится, в школе приходилось некоторые предметы, чуть ли не зубрить, например, ту же химию, которая мне никак не давалась, а здесь разок прочел, тут же все запомнил, и в лаборатории произвел все то, что вычитывал, даже не заглядывая в учебник. Не, я понимаю, что магия, но вдобавок к магии видимо добавилось и время. Ведь фактически за сутки, я проживал целый месяц, вот и выходит, что на освоение материала, я затрачивал гораздо больше времени, сам этого не замечая.

Так, а ведь проникнуть в башню все-таки, наверное, можно, правда, не знаю, как с этим справится мой добрый хозяин, но мне кажется подсказать ему этот путь будет правильным решением.

- Знаете. – Произнес я. – Это конечно далеко не факт, но с другой стороны в качестве бреда, вполне может подойти.

- Ты, о чем Сань?

- Когда я только оказался возле башни, заметил, что следы зверей огибают ее периметр, примерно в сорока шагах от стен, ни разу не забредая за определенную границу.

- Да, это так, туда не попадает никакое зверье, и потому двери можно даже не закрывать, никто туда не войдет. Особенно в тот момент, когда там кто-то живет. Пытались в свое время. Выискивали двоих новичков и пытались либо пройти с кем-то из них вдвоем, либо запустить двух одновременно. Ничего не выходило. Если прошел кто-то один, пока он не вернется назад, ходу туда нет, ни для кого. Это пока не знают, что сейчас там свободно, уже завтра слух пройдет и опять будут попытки проникновения.

- А вот здесь вы немного не правы. Однажды, я вылез на верхнюю площадку башни…

- …К старой древней коронаде, - перебил меня собеседник, - был я там, ничего особенного. Ржавая пушка и пирамида ядер.

- Вот и я однажды вылез. И именно тогда я впервые удивился тому, что башня была окружена снежными сугробами, а на парапет башни вдруг прилетел Крикун, ну знаете, мелкая такая пичуга с желто-голубыми перьями на хвосте. И ладно бы это произошло летом, но зимой, насколько я знаю они улетают на юг. А это прилетел, уселся на парапет, чирикнул, что-то свое, а после взмахнул крыльями и был таков. Больше я его не видел.

- Не может быть?! – После моих слов мужчина сделал шаг назад и тяжело опустился на лавку приложив руку к сердцу.

- Вот тем не менее. Еще я заметил, что Крикун улетел в сторону торчащего на склоне горы скального выхода. Мне кажется можно как то попробовать добраться именно оттуда, и по воздуху. Правда, как использовать эту ситуацию я не представляю. Все же, насколько я знаю, левитацию пока не изобрели. Камень возврата, на башню, сделать пока не додумались. Хотя, как вариант, это тоже можно как-то осуществить. Послать новичка и заставить его активировать камень в определенном месте. Воздушный шар? Тоже, наверное, не вариант, это ведь не гоблинский дирижабль, и он летит куда вздумается.

- Это все такая мелочь, что не стоит и вспоминать! Главное Саниэль, вы подсказали где, а как это осуществить, не ваша забота! Вы не представляете, что вы для меня сделали!

Больше хозяин ни на что не отвлекался, и, наверное, даже забыл о моем существовании, занимаясь решением проблемы полета на башню.

Я прожил в избушке отшельника еще около недели, приходя в себя после произошедшей передряги, и заготавливая припасы в дорогу. Пришлось вспоминать и использовать все дельфийские навыки для скорейшего завершения дела, а после попрощавшись в гостеприимным хозяином, который по моему даже не заметил этого, с головой погрузившись в решение своей проблемы, продолжил путь на север, как и было задумано ранее, когда я только делал первые шаги по этому миру.