Лунная Кровь

Москва, Тверской бульвар. В дорогой квартире с видом на памятник Пушкину жизнь Татьяны, казалось, текла, как шампанское – легко и беззаботно. Богатый муж, любимая работа в модной галерее, недавно родившийся ребенок… Мечта? Скорее, позолоченная клетка.
С каждым днем Татьяна ощущала, как вянет, словно растение, лишенное солнца. Ребенок, крошечный тиран, выпивал из нее все соки, лишая сил и энергии. Муж, холеный и безупречный, казался чужим и далеким. Его благополучие, его чистота и опрятность вызывали лишь раздражение. В нем не было жизни, лишь отполированный фасад.
- Я превращаюсь в тень! – шептала Татьяна, глядя на свое отражение в зеркале.
Она ненавидела ребенка, отнявшего у нее молодость, ненавидела мужа, с его безупречной жизнью, и ненавидела себя за то, что позволила им загнать себя в эту ловушку.
И однажды, чаша переполнилась.
В тот вечер муж задержался на работе. Ребенок капризничал, требуя внимания. Татьяна, охваченная яростью, смотрела на газовый баллон, стоящий на кухне. В голове зрел безумный план.
Она открыла вентиль. Газ заполнил квартиру. Тихо, незаметно, словно змея, заползающая в дом.
Когда муж вернулся, Татьяна уже ждала его. С безумным блеском в глазах.
– Что ты сделала? – прошептал он, почувствовав запах газа.
– Я освободилась, – ответила Татьяна, и щелкнула зажигалкой.
Взрыв! Квартира содрогнулась. Стекла вылетели, словно птицы, выпущенные на волю. Огонь охватил все вокруг.
Татьяна, охваченная безумным смехом, слышала крики и стоны мужа и ребенка. Ее родные корчились в огне, а она танцевала, танцевала от радости.
Когда все стихло, она выбежала на улицу. Луна освещала ее лицо, измазанное сажей и кровью. Танцуя, она разбрасывала по Тверскому бульвару карты и драгоценности. Смеялась, кричала, словно обезумевшая вакханка.
Прохожие шарахались от нее, как от чумы.
И вдруг, под ногами Татьяны разверзлась земля. Она провалилась в люк, в темноту, в бездну. В Трубу.
Ей надоело жить и вянуть. Она хотела свободы, она хотела жизни, она хотела… чего-то другого. Чего-то, чего не могла найти в этом мире.

Очнулась Татьяна в месте, которое больше походило на декорации к фильму ужасов. Вокруг – трубы, влажные стены, покрытые плесенью, и спертый, удушливый воздух.
– Где я? – прохрипела она, пытаясь встать.
– Ты в Трубе, – ответил голос.
Из тени появилась фигура. Высокая, худая, с огромными, светящимися глазами.
– Кто ты? – спросила Татьяна, чувствуя, как по спине бегут мурашки.
– Я – Фил, Смотритель Трубы, – ответила фигура.
– Трубы? Какой трубы?
Фил вздохнул.
– Это место, куда попадают те, кто не вписывается в ваш мир, – объяснил он. – Отверженные, безумцы, преступники… - Создание говорило это в тысячный раз.
– И я – преступница? – усмехнулась Татьяна.
– Ты совершила ужасный поступок, – ответил Фил. – Но здесь, в Трубе, все возможно. Ты можешь измениться. Ты можешь найти свой путь.
– Мой путь? – переспросила Татьяна. – Какой путь? Я хотела умереть.
– Но ты жива, – ответил Фил. – И пока ты жива, у тебя есть выбор.
– Какой выбор?
– Ты можешь стать частью Трубы, – ответил Фил. – Ты можешь найти свое место среди ее обитателей. Крысолюдей, Тру Банд.
– Среди этих… чудовищ?
– Здесь есть и другие, – ответил Фил. Он присел на корточки рядом с ней. – Есть те, кто ищет гармонии, красоты, искусства.
– И где они?
– В Садах Иллюзий, – ответил Фил. – Там живут кКарякалы. Они ищут вдохновение в безумии.
Татьяна вспомнила своего мужа. Его безупречность, его чопорность, его… отсутствие жизни.
– Может быть, – прошептала она. – Может быть, мне там и место.
– Ты хочешь стать кКарякалой? – спросил Фил.
– Да, – ответила Татьяна. – Я хочу забыть о прошлом. Я хочу найти новое лицо. Или хотя бы маску.
– Тогда ты должна измениться, – сказал Фил. – Ты должна принять Трубу.
Фил указал на туннель, уходящий в темноту.
– Иди, – сказал он. – Тебя ждут.
Татьяна посмотрела на туннель. Ее охватил страх. Но она понимала, что это ее шанс. Шанс на новую жизнь.
– Прощай, – сказала она Филу и шагнула в темноту.
Шла Татьяна по туннелю и проклинала своего мужа. Жалела, что не вышла замуж за того ролевика из университета. С ним, наверное, было бы не так скучно. Проклинала ребенка. Он выпил из нее все соки и украл ее молодость. Ненавидела мать. Которая всегда твердила что надо потерпеть. И ее, как выяснилось, терпение не спасло.
И вдруг, ее тело начало меняться. Ее кожа покрылась зелеными листьями, волосы превратились в лианы, а из пальцев начали расти корни.
Она превращалась в растение.
Но ей не было страшно. Она чувствовала, как из нее уходит боль, тоска и ненависть. Она чувствовала, как ее тело наполняется жизненной силой, энергией и вдохновением. Она становилась карякалой.
Татьяна выбрела из туннеля в Сады Иллюзий. Ее встретили другие карякалы, одетые в яркие одежды и играющие на музыкальных инструментах.
– Добро пожаловать, Лунная Кровь, – сказали они. – Мы ждали тебя.
Татьяна, уже не Татьяна, а Лунная Кровь, улыбнулась. Она была дома.

(Прошло несколько лет…)

Лунная Кровь стала одним из самых уважаемых и влиятельных Карякал в Трубе. Она создавала удивительные произведения искусства, писала стихи, сочиняла музыку. Ее работы вдохновляли и завораживали. Она нашла свой путь. Она нашла свое место в этом безумном мире. Но она не забыла о прошлом. Она помнила о своей жизни в Москве, о своем муже, о своем ребенке.
Она не жалела о содеянном. Она знала, что поступила правильно. Она освободилась от рутины. Она стала свободной.
Однажды, прогуливаясь по Садам Иллюзий, она встретила Фила.
– Как ты живешь? – спросил он, глядя на нее с интересом.
– Я счастлива, – ответила Лунная Кровь. – Я нашла себя.
– Это хорошо, – сказал Фил. – Но помни: в Трубе ничто не вечно. Рано или поздно тебе придется столкнуться со своим прошлым.
Лунная Кровь улыбнулась.
– Я готова, – сказала она. – Я больше не боюсь.
- Посмотрим - Фил исчез, растворившись в листве.
Лунная Кровь посмотрела на небо. Солнце светило ярко и тепло. Птицы пели свои песни. Цветы благоухали. Она вздохнула полной грудью.
Она была жива. Истинная пляска жизни стучала в ней как барабан. Лунная Кровь повернулась и пошла дальше, вглубь Садов Иллюзий. Ее ждали новые произведения искусства. Ее ждали новые поклонники. Ее ждала новая жизнь. И она была готова принять ее со всеми ее безумиями и чудесами.