Лунное создание

Острова Ариадны – кладезь самых интересных и разнообразных эндемиков. Природа не раз и не два позволяла себе невероятные вольности. Если на Мадагаскаре или в Австралии эта величайшая художница увлеклась млекопитающими, создавая причудливейших их представителей, то здесь её кисть коснулась исключительно пернатых и чешуйчатых существ, от вида которых у любого натуралиста замирает сердце.

Здесь всё кажется вывернутым наизнанку. Звери представлены тут лишь парой видов летучих мышей да завезенными поселенцами грызунами, которых сейчас активно стараются вытравить. Но животный мир архипелага не потерял от этого ровным счетом ничего.

Гигантские нелетающие голуби Мануари важно расхаживают по лесным опушкам, точно заменяя собой оленей или антилоп. Есть здесь и длинношеие Пангалапа, занявшие место пингвинов. А в море вы встретите реликтового ящера Моулоа — живое напоминание о том, что эти клочки суши существует вне времени.

Но есть здесь и существа, не столь бросающиеся в глаза, но от того не менее прекрасные. Одной из них является крошечная певчая сова.

Да, ночь полна самыми разными трелями. Но ни одна из них не сравнится с печальной и таинственной песней Лисайо.

Я смотрел на эскиз, сделанный мною накануне со случайно найденного пера. Оно было и правда удивительным — белым, с едва уловимым серебристым отливом. Глядя на него, я понимал, что ни одна, даже самая точная, научная классификация не сможет передать истинную сущность этого создания. Lysaio ariadnis для биолога — это вид мелкой сипухи с уникальной вокализацией. Но для тех, кто родился и вырос под этим звёздным небом, Лисайо была и остаётся вечным, живым напоминанием о том, что даже в самой глубокой ночи можно найти утешение и неземную красоту.

Местные жители, народ Ниуатуваи, верят, что ночь — это не время страха. Ею правит богиня Луны Йора, сестра бога Солнца Ароа, добрая и тихая защитница. А Лисайо — её дитя.

Есть легенда, которую мне поведал Аки’Анити, мой проводник.

Говорят, что когда богиня Йора оглядела свои владения, она увидела, что ночь прекрасна, но безмолвна. И в этой тиши прятались злые духи Утуа’Аки, похищавшие сновидения. И тогда она взяла горсточку звезд с неба и несколько капель росы с трав. Она слепила маленький комочек и вдохнула в него жизнь. И лишь потом она увидела, что в руках её лежала маленькая сова. Та первым делом пропела несколько нот. И злые духи сгинули в тот же момент. Так и родилась Лисайо.

Впервые я услышал её ещё до того, как увидел. Ночь была настолько тёмной, что на небе можно было увидеть все звезды до единой, и настолько тихой, что слышалось собственное сердцебиение. И вдруг эту первозданную тишину пронзил самый нежный, самый чистый звук, какой только можно представить. Он не был похож ни на один известный мне птичий голос. Это не было улюлюканье сыча, уханье филина. Это была мелодия. Несколько печальных, свистящих нот: «тю-виии-тю-тю... тю-виии-у». Звук, казалось, не разрывал тишину, а вплетался в неё, становясь её частью — музыкой самой ночи. Мигом выбравшись из палатки, я принялся улавливать каждую фразу.

У всех сипух, каких я слышал, голоса варьируются от леденящих душу воплей и шипения до пронзительных скрипов. Ничего общего с блестящими соло Лисайо. Уже этого хватило бы на выделение этой совы в отдельный род. Но она пошла дальше. Если настоящие сипухи – прирождённые мышееды, анатомия их слуха и лицевого диска настроена на малейший шорох грызуна в траве. Лисайо же — преимущественно насекомоядная, хотя и не отказывает себе в удовольствии полакомиться рукокрылыми. Её диета состоит из крупных ночных насекомых, которых она часто ловит на лету, а не выслеживая на земле. И этот образ жизни сказался и на её внешнем виде. Её костяк ещё более легкий и изящный, клюв чуть шире, а глаза больше.

Она – продукт своей собственной эволюционной истории, ничуть не менее интересной, чем у других сов.

Я стоял, разинув рот минут двадцать, не в силах поверить своему счастью. Наверное, местные давно привыкли к столь дивной песне. Но я был одним из тех, кто слышал её первый раз в жизни, услышал в таком возрасте, когда уже можешь по-настоящему оценить шедевры Матушки Природы – лучшего композитора на планете.

- Вот она, товарищ Федотов, - с улыбкой прошептал Аки’Анити, - Лисайо, «Лунная мелодия». Она поет для своей госпожи.

Учёный во мне спешит отметить, что такая вокализация — результат изоляции и развития уникального механизма коммуникации. Но поэт и натуралист во мне предпочитает версию моего спутника. Гораздо приятнее думать, что ты слышишь не просто брачный зов или обозначение территории, а песню дочери Луны, спустившейся с небес, чтобы охранять твой сон. На Островах Ариадны подобные чудеса кажутся не только возможными, но и совершенно естественными.

В очередной раз я ощутил восхищение верованиями туземцев. Многих из них не смогли переубедить пароходы, автомобили, аэропланы. От одного из них я услышал фразу: «Быть может, мир и появился из космической пыли. Быть может на Земле когда-то и царствовали «Ужасные ящеры». Но острова Авеси`Атусету создала наша Великая Богиня Уэла`Атуваи, и мы чтим её заветы».

В такие моменты мне искренне хотелось, чтобы народы всей земли позволяли себе чуть больше магического мышления.

И все же, цель моего пребывания на островах была весьма прозаична. Я и сам был готов клясть себя последними словами за то, что собирался сделать, хоть и понимал необходимость этого.

Для зоопарка мне было поручено раздобыть пару этих прелестных сов. Цель была самой благородной: создать устойчивую резервную популяцию в неволе, страховку на случай, если какой-нибудь завезённый вирус или природная катастрофа настигнут этот хрупкий вид на его крошечном родном архипелаге.

И вот, после нескольких ожесточенных бюрократических битв, от Природнадзора было получено разрешение на отлов ровно двух пар Лисайо. Это было даже больше, чем то число, о котором просил директор.

Осознание этого возлагало на мои плечи тяжёлую ношу ответственности. Как можно похитить, пусть даже временно, голос самой ночи? Как объяснить богине Йоре, что я собираюсь увезти её дитя в далекую северную страну?

- Не волнуйтесь. Йора – добрая и щедрая богиня. Она знает, что вы не хотите зла, что вы хотите помочь сохранить её творение, - принялся успокаивать меня Аки’Анити.

Но едва ли мне было от этого легче.

Поймать сову — дело, в общем-то, нехитрое. Знаешь, где она сидит, натягиваешь сеть — и готово. Но как можно поймать лунный луч? Как можно поймать саму мелодию ночи? Мысль о том, что я должен буду изъять из этой идеальной экосистемы хотя бы одну из этих дивных птиц, заставляла меня чувствовать себя вандалом с монтировкой, готовым осквернить прекрасную фреску.

Мой первоначальный план по поимке был прост и прямолинеен, как и подобает человеку, воспитанному на классических методах орнитологии. Помогать мне вызвалась Маша, вчерашняя студентка, успевшая стать замечательным орнитологом. Мы с моей помощницей натянули между деревьями легчайшие, почти невидимые «паутинные» сети — те самые, что обычно используются для ловли мелких птиц без малейшего вреда для них.

Мы выбрали идеальное, как нам казалось, место на опушке леса, где песни Лисайо звучали особенно часто. Маша выразила несколько непонятный мне тогда скепсис, но спорить не стала.

С наступлением сумерек мы замерли в укрытии, затаив дыхание. Вскоре мы услышали желанную трель. Сердце моё забилось чаще. Из темноты выпорхнул лёгкий силуэт и направился прямиком к нашей сети. Я уже мысленно предвкушал успех.

И вот тут случилось чудо, заставившее меня в очередной раз восхититься этим творением эволюции.

Она летела в сеть так стремительно, что я уже мысленно уже предвкушал успех.

За несколько метров до почти невидимых нитей она совершила в воздухе такой кульбит, которому позавидовал бы любой мастер высшего пилотажа. И спустя мгновение она уже сидела на ветке напротив ловушки, всего в метре от неё. Она внимательно изучала наше творение своими огромными тёмными глазами. Казалось, в её взгляде читалось не столько опасение, сколько вежливое, исполненное достоинства недоумение. Она просидела так с ещё пять минут, словно давая нам время устыдиться, а затем бесшумно снялась с ветки и растворилась в темноте, не приблизившись к сети ни на сантиметр.

- Она что, издевается? - прошептал я.

- Юрий Николаевич, - начала Маша, - а я ведь говорила, что не получится. Лисайо не так глупа, как может показаться.

Она была права. Наш «паутинный» метод провалился с треском. Три дня мы продолжали наши попытки и не только не поймали ни одной птицы, но и, я подозреваю, здорово позабавили всех Лисайо вокруг. Наверное, они увлеченно рассказывали друг другу на своём языке о двух нелепых двуногих, пытающихся поймать луну сетью для ловли бабочек.

И лишь потом до меня дошло. Мы имеем дело не просто с птицей. Мы имеем дело с существом, чья вся жизнь — это охота в сложнейших условиях. Её крылья созданы для бесшумных, юрких, идеально точных маневров в трёхмерном лабиринте ночного леса. Для неё наша сеть была просто ещё одним препятствием, куда более простым и предсказуемым, чем внезапно появившаяся ветка.

- Лисайо нельзя просто так поймать, - сказала моя юная помощница. - Завтра я покажу вам, как это делал мой дедушка. Но для этого вам придётся задержаться здесь до полнолуния. Сова должна быть к вам благосклонна. И вам нужно будет научиться слушать. Не просто слышать, а именно слушать.

- Хорошо, - вздохнул я, - попробуем ваш способ.

Мы ждали полнолуния. Я, признаться, отнесся к этому с известной долей иронии — биолог, уповающий на фазы луны, как суеверный моряк. Но Маша была непреклонна.

- Они не просто активнее в полнолуние, - объясняла она, чистя мощный фонарь с красным светофильтром, - они… другие. Более смелые. Более любопытные.

И вот над островами взошла полная луна.

Мы снова были на опушке, но на этот раз наш метод кардинально отличался. Никаких сетей. Вместо них Маша принесла небольшую, искусно сплетенную из веточек клетушку-ловушку, напоминавшую крошечный вигвам. Внутри она положила приманку — несколько крупных, ещё шевелящихся сверчков и маленькую, слепую ящерицу, которую нашла под камнем.

Рядом с ловушкой она установила нашу главную надежду — магнитофон. Запись мы сделали несколько ночей назад — чистый, ничем не нарушенный свист Лисайо.

- Она подумает, что это сосед, может быть, потенциальный партнер, - прошептала Маша, замерев у ручки магнитофона, - или просто захочет проверить, кто это поёт в её владениях.

Мы устроились в укрытии. Маша нажала на кнопку. Из динамика магнитофона, тихо, чуть с шипением, полилась та самая мелодия.

Из темноты чащи в ответ прозвучал живой, настоящий свист: «тю-виии-тю-тю... тю-виии-у».

И тогда она появилась. Не резко, не стремительно. Она буквально выплыла из лунной тени, сев на ветку прямо над клеткой.

Она выглядела не настороженной, а заинтригованной. Песня явно вызывала у неё любопытство. Она перепорхнула ниже, на край самой клетки, всё ещё не сводя глаз с магнитофона. Она что-то говорила ему, а он, глупая железка, продолжал повторять один и тот же мотив.

И тогда она заметила приманку. Сделала лёгкий, грациозный прыжок внутрь клетки. Клюнула одного из сверчков. В этот момент Маша, не дыша, дёрнула за почти невидимую верёвочку. Дверца бесшумно захлопнулась.

Я ахнул. Сердце упало в ботинки. Мы поймали её. Мы сделали это.

В наших руках оказалась великолепная молодая самка.

Это была не просто птица. Нет. Казалось, я держал в руках кусочек луны. Её оперение было невероятно мягким, шелковистым, оно буквально струилось сквозь пальцы. Я чувствовал её учащённое, отчаянное сердцебиение — крошечный моторчик. Она не сопротивлялась. Она замерла, и лишь её огромные, угольно-чёрные глаза были полны немого укора.

Я стоял, боясь даже дышать, завороженный этим хрупким существом.

Осторожно, стараясь не напугать пленницу ещё сильнее, мы пересадили её в просторную переносную клетку. Сердце моё бешено колотилось — от восторга, от облегчения, и, признаюсь, от щемящего чувства вины перед этим прекрасным, доверчивым существом.

- Прости, красавица, - произнёс я, - это во имя твоего же будущего. Обещаю, у нас тебе будет хорошо.

- Теперь вы в ответе за неё, Юрий Николаевич. Берегите её, - сказала Маша.

Я назвал её Селеной. В ту ночь нам удалось поймать ещё одну особь - самца. А в последующие ночи – ещё пару. Мы уложились в разрешенный лимит. Для них были оборудовали две просторные временные клетки. Признаться честно, я не мог отказать себе в удовольствие любоваться этими прекрасными созданиями. Почти каждый вечер до самого отъезда я навещал их. Доставить их на «Большую землю» было сложно, но мы все же справились с этим. Они были здоровы и сильны. Мы везли с собой крошечный кусочек лунного света, щепотку магии ночи. И этот груз ответственности был куда тяжелее любой клетки. Несмотря на сложности, уже через полгода мы смогли заполучить первых птенцов...