Лунный кот

Очки делили его лицо на две части. Первая обозначала мягкий рот, тёплый раздвоенный подбородок, нос, кажется, с горбинкой, но на изображении незаметной, и прочее, не запоминающееся, однако видное хорошо и составляющее впечатление о мягком, спокойном человеке. Вторая — плотной занавесью — выражение и цвет глаз, разлёты бровей и даже часть лба: очки, да и все его снаряжение, были горнолыжными.

Её внимание он привлёк, во-первых, ростом. Был высок, плотно скроен, и фотография выгодно подчёркивала фигуру на фоне белых отрогов.

— Пошлём письмо и этому.

— И этому, и этому, — девочка весело рассмеялась, — тому, толстенькому, который на Винни-Пуха похож.

— И этому, и этому. Не волнуйся, всем напишем. Глядишь, кто и ответит…

Она не в первый раз так знакомилась. Впрочем, за последние года два — в первый. Тогда, давно, этот путь разочаровал: среди многих встреченных путного не оказалось. Разведённые плакали, вспоминая бывших жён. Те, кто до сих пор остался холостым, имели на то свои особые причины.

А действительность подбрасывала лишь женатых: одни мило улыбались, заигрывали и постепенно оборачивались в её любовников. Затем с течением времени исчезали, горечи, правда, не вызывая. То были не её. Другие честно признавались: «А знаешь, я в тебя влюбился». И после этого смотрели угрюмо, от кокетства отказывались и на сближение не шли. Этих она помнила отчётливо, хотя старалась жить без оглядки, повторяя про себя: «Ну, не судьба, ну что теперь сделаешь?»

Вторым качеством нынешней фотографии была анкета. Здесь чувствовался широкий мир увлечений, горные лыжи объявлялись… так, дополнением. Среди прочего перечислились: книги, театр, джаз, классическая музыка; скороговоркой «был женат — есть дети — высшее».

Анкета привлекла.

…После её развода прошло несколько лет, и жили они вдвоём с дочерью. На первый взгляд все шло хорошо: была собственная квартира, работа, наладился быт — «школа рядом, поликлиника рядом, до метро недалеко» — в который раз утомляла она подруг.

Но личная неустроенность давила всей тяжестью. «Плохо одной, плохо одной», — повторялось с утра и до позднего вечера, и даже в снах своих она видела, как ей плохо. Треть жизни проведя замужем и привыкнув ухаживать за второй половиной как за маленьким, который год расписывалась теперь в своей ненужности, невостребованности. Наряду с убеждением «плохо одной» рождалось «неужели я лишняя?» Помогала работа — этой было достаточно. Лишь окунись в неё с головой, и про все другое забудешь: банк, касса, отчёты квартальные, фээсэсы, пээфы, эрэфы, учёт персонифицированный — ну кто такое слово кроме бухгалтера вслух произнесёт? Так круг замыкался: об одиночестве помнилось в момент, когда усталость валилась глухой стеной, а знакомиться было попросту некогда.

Но иногда, по праздникам, в голове рождалось стойкое «тоже хочу». Так случилось и этим ноябрём бесснежным…

Как и следовало ожидать, Винни-Пух откликнулся тут же, прилепился всем телом. Встретились, сходили в кино. Дочка радовалась — фильм оказался отличным: про скалолазов, трёхмерным. Эффект присутствия ошеломил. Эффект присутствия Винни — не менее. На другой день звонила его любопытная матушка, приставала с расспросами: действительно ли её сын будет с ними встречаться? Он, дескать, скромный, отзывчивый, ростом невелик, но душою удачный. И пошли звонки каждый день: где были, что делали? К концу недели новый знакомый с родственниками утомил. Телефон вспух от звонков, а жажда встреч поубавилась.

Она перестала ходить на трезвон, и — судьба помогла — переключилась на следующее. Нежданно — целых десять дней прошло, а для встреч в Интернете это время немалое — объявился тот, горнолыжный. Письмо его было, правда, короткое, только две строчки:

«Простите, но анкеты Вашей на сайте я не нашёл. А какой из аспектов её (мужчина для серьёзных отношений, секса, дружбы…) в моём случае больше подходит?»

И подпись забавная: «Лунный Кот».

— Полинка, смотри, кто мне пишет!

Дочь взглянула, рассмеялась:

— «Кошарик-кошмарик!»

Она тут же вспыхнула, обиделась за него:

— Никакой не кошмарик!

И схватилась ответ сочинять. Вскоре занятие увлекло: слов накопилось достаточно.

«…Не нашли. Просто страсти-мордасти какие-то. Вот так и создавай анкету. Неблагодарный труд…

Сразу хочу сказать Вам «спасибо»! И ведь искали, и даже письмо ответное выслали. Поэтому буду с Вами предельно откровенна: для секса и дружбы. А разве это не серьёзные отношения? Так что для абсолютно серьёзных вещёй.

Видите ли, каждый вкладывает свой смысл в слова. Для одного познакомиться — это уже почти жениться. Он и знакомиться-то наобум не пойдёт — кабы чего не вышло! Предмет знакомства следует заранее знать в лицо: кто по гороскопу, по заработной плате, по метрам занимаемым, да и где вообще родилась?»

Здесь отвлеклась. Недавний случай с толстячком и «фамилией» как нельзя лучше под пример подходил: матушка его не уставала звонить и расспрашивать: «Ниночка, а где же ваши родители? Здесь? В Москве? А вы с ними живете? Одна? А сколько лет дочке?» Усмехнулась невесело и продолжала:

«Другой к новым встречам относится чрезвычайно легко: главное — имена новых дам стараться не путать (не каждые десять минут, например). И, кстати, оба субъекта ищут женщину для именно серьёзных отношений.

Ваш случай заранее прогнозировать не могу. Сначала — для дружбы. Затем, если на дружбе не остановимся, то — для секса. А замуж за Вас на сегодня — вот моё твёрдое «нет»! И не упрашивайте…

Нина»

Он получил ответ почти сразу: по долгу службы, если можно выразиться так, неотлучно находился в Сети — следил за работой веб-сайта. Фирма сбывала лекарства — оптом и в розницу, и последнее обязывало больше всего. Интернет-магазин находился под его неотлучной опекой. Иногда он чувствовал себя добрым доктором — приходили заказы от милых больных, каждому он находил, что сказать, координировал в выборе лекарства, в своё удовольствие подбирал тёплые слова для ответов. По большей части то была работа консультантов, он разгружал их, если было не слишком много оформительских дел. Правда, по осени, ближе к зиме, мучительно хотелось все изменить: фирма стонала от наплыва клиентов, больные раздражали своим количеством и однообразием проблем, руководство дёргало — совершенствуй нам сбыт, рекламируй таблетки. «Чем дороже средство, тем ярче, завлекательнее оно должно выглядеть. Дорогой, ну придумай нам там картиночки всякие, чтобы с юмором, но аккуратно, без пошлостей», ду-ду-ду — начальство раздражало крепче больных.

Однако в целом магазин-интернет было дело доходное, и в жизни Кота ничего не менялось.

Личная жизнь его, как человека «теперь уже без семьи», текла неоднозначно: он жил один довольно давно, свыкся с бытом, облегчив его монотонность, где можно: купил вместительную стиральную машину и сам больше никогда не стирал, в рабочие дни обедал в соседней столовой. Кормили там недорого и неплохо. С ужинами расправлялся где-нибудь в кафе. Знал несколько на выбор, где все компоненты под рукой: чтобы недалеко от дома, с приличною обслугой, вкусно и со спокойной ценой. Поначалу были нелады с утюгом. Несколько раз, смешно сказать, обжигался, но — приноровился. Частенько хитрил забавы ради: приведя в дом подружку, затевал наутро уборку, сладким голосом объявляя: «А знаешь, по выходным я всегда прибираю свою планету», и доставал из чуланчика пылесос. «Ах, Антуан!», — девчонки старались как могли. Так что в квартире было достаточно чисто.

В то же время жениться, как это ни странно, хотел. Навещая детей — то были мальчик и девочка, — завидовал бывшей жене. До боли завидовал. Теперь она расцвела и превратилась-таки в настоящую женщину. Холеная, красивая — быт её не портил, — налицо было участие второго супруга. Он разбудил в этой спящей красавице буйство огня. Ходила она теперь плавно качая бёдрами, говорила мягко, нараспев, не торопясь, хотя раньше за ней этого не водилось. Смотрела целой серией пленительных взглядов, как бы спрашивая про себя: «Ну, хороша я? Правда, красавица?» С ним вела себя подчёркнуто вежливо, обстоятельно расписывала занятия детей, их успехи в учёбе. И во всякую встречу оставляла контрольный взгляд: «Помнишь ли ты меня? Волнуешься ли ты при мне, как прежде?» Это было ужаснее всего: он не умел хорошо скрыть ответа. Моложе она не становилась, но — странная вещь эта жизнь — он хотел её с каждым разом всё больше. Потихоньку, исподволь она начинала стариться: кожа теряла детскую упругость, обозначилась тонкая полосочка над бровью. Эти мелкие штрихи не портили, напротив, делали её всё ближе, роднее.

Выходил за порог, бывало, с испариной. Готов был взять первую встречную, однако до дома доезжал в пустом одиночестве. Вся жизнь представала тогда перед ним как на ладони: их первые институтские встречи, любовь, будто с первого взгляда. До знакомства с нею с девушками ему не везло. Попадались либо глупышки, либо «себе на уме». С бесконечных «дам — не дам» дрожали колени: в то время от жажды секса он мог — по собственному определению — залезть на фонарный столб. Она сняла напряжение: в расчётливость не играла, приходила к нему домой, просто и мило общалась с родителями, а когда те обстоятельно-чинно пили на кухне чай, они, зажимая рты ладошками…

Расписались где-то через год. Уже тогда родились в ней первые признаки усталости от секса. Но он, как человек бесконечно влюблённый, этого не замечал. Появились дети. Сначала мальчик, затем, с небольшим отрывом, дочка. Папочкой был он славным: как в своё время родители нянчились с ним, теперь нёс домой и дарил детям ту же нежность, заботу. Подолгу гулял с малышнёй во дворе, учил сначала ходить, затем разговаривать, с удовольствием читал им на ночь сказки. Поздними вечерами все складывалось гораздо прозаичней. Жена перешла в царство спящих:

— Дай ты мне уснуть наконец! Отстань! Надоел! — Она забивалась к стенке, а он упрямо лез под тёплые рубахи. Получал по рукам. Дело чуть до молчаливых драк не доходило. Возродился проклятый фонарный столб, и полетели измена за изменой.

Подозрительность, доказательства, упрёки, скандалы, развод. Особым воспоминанием был этот «последний день вдвоём», когда перед ступеньками ЗАГСа — а пришли по странной цепи обстоятельств они туда вместе — он, слегка пошатываясь (три пива натощак — «анестезия»), вдруг резко повернул и бросил документами в лужу, она вскрикнула, грубо пихнула в бок и полезла пачкаться. Вышло весело: толкались — ладонями по лицу, ботинками о джинсы, орали, падали. Он, пьяно смеясь, лез целоваться, случайные прохожие растаскивали…

Итак, седьмой год подряд он жил один. Встречался со всякими, потихоньку теряя надежду встретить «одну единственную».

Знакомился, переставал, снова знакомился. Все были не те: интересные, умные женщины — на его возраст и взгляд — казалось, были разобраны. Неинтересные и неумные не интересовали. В мечтах своих он хотел повторить первые годы счастливой семейной любви, и безотчётно искал среди женщин нечто похожее.

Время шло. Снаружи он ещё оставался мягким, нежным, терпимым, изнанка грубела. Исподволь превращался в циника; всех сравнивал с той, кому некогда поставил высший балл, и критики в пользу последней не выходило. Он ещё не видел себя в «прочных» холостяках, но все же был на серьёзной дороге к этому образу.

К Интернету обращался не единожды: то анкету свою разместит, начнёт активно встречаться, то, глядишь, пыл поубавился — что сделаешь, если не те попадаются? Детьми его никто из новых знакомых не интересовался — оно и понятно. К чему чужие, когда своих нужно растить? Со многими не было общности интересов: о чем ни спросишь — не знает, общих тем для бесед не найти. Одно разочарование. В этом году, например, познакомился с одной довольно милой особой, и что делать с ней — теперь ума не мог приложить. Разница в возрасте составляла десяток лет. Различие в интересах тянуло на четверть века. Лишь постелью она его вполне устраивала: относительная регулярность ночных встреч вносила в его жизнь некоторое спокойствие. Тем не менее искал и на забавное письмо из Интернета сразу откликнулся:

«Здравствуйте, Нина!

Откровенность за откровенность. Полностью согласен с тем, что Вы (может быть, лучше «Ты»?) подразумеваете под серьёзными отношениями. Правда, с моей точки зрения, этот комплекс отношений ближе к понятию «любовь», но ведь я могу быть не прав?

В смысле же того, что за смысл я вкладываю в слова… Здесь я, пожалуй, ближе к первой категории, хотя и к «предмету знакомства» отношусь проще — мне все равно: гороскоп, место рождения, метры, и уж тем более деньги. Более всего привлекает (в ситуации «знакомство через Интернет») наличие интеллекта, а внешность и всё остальное — это всё остальное… А замуж Вас я не зову (пока… а там посмотрим); предложенный Вами «план» развития наших отношений вполне приемлем. Сам ему всегда следую (ну, по крайней мере, стараюсь). С наилучшими пожеланиями,

Лунный Кот»

***

— Полинка! Лунный Кот написал!

На следующий день обе крутились перед компьютером и радовались беспричинно.

— Говорила же я — никакой он совсем не Кошмарик. Ну, смотри, как пишет хорошо!

— Ага! А замуж не зовёт!

— Девочка моя, кто же будет в такой ситуации замуж звать? Ну что ты за человек?

Настроение в тот день в семье было хорошее.

«Что Вам сказать… Ну, Вы и киска же!!! В хорошем смысле слова: Вы меня очень порадовали своим вторым письмом, а в части «замуж я Вас не зову» вообще рассмешили. Честно говоря, я догадывалась. (Общайся мы устно, это прозвучало бы так: честно говоря-а-а, я-а — приличная пауза — до-га-ды-валась.) Теперь насчёт «мыслящего мозга». Говорят, в Интернете его мало (единицы). И тот больше к особям мужского пола относятся. Женщины же, как сказал один товарищ, вообще лишь горизонтального типа встречаются. Но не мне судить: моя цель не с женщинами, в конце концов, общаться. Кстати, судя по Вашим письмам, рискну сказать: Ваш мозг, определённо, мыслит — судя хотя бы по количеству ошибок на строку. (Практически, отсутствуют.) Да, и неплохая мысль с Вашей стороны: можно и на «ты» перейти. Не помешает. Как говорится, хуже не будет. И подскажите, пожалуйста, как Вас зовут, если это не является государственной тайной».

***

Забавно. Эта переписка стала волновать: в девушке наличествовало чувство юмора. Она смело критиковала и не стеснялась в эмоциях. Угадать сколько ей лет? Молодёжь так, судя хотя бы по слогу, не пишет. Не тот словарный запас, корявое изложение, частенько перескакивают с одного на другое — за мыслью не уследишь. Жаль, нет её фото. А то под завязку окажется: ей сорок лет. Да что сорок! Сети могут подставить таких, кто уже к тридцати, мягко говоря, неважно выглядит. Отбираешь их по параметрам, отбираешь, придёшь на встречу — там всё равно сюрприз. Нет, пока фото не вышлет, встречаться не буду.

Письмо составил, впрочем, тут же:

«Привет, Нина! Киска я, Киска… Кисейший я из кисейших… Не в похвалу своему интеллекту — book-keeper (твой интернет-адрес), если мне не изменяет моё довольно слабое знание английского, значит «библиотекарь», т. е. «хранитель книг», если брать буквальный перевод?

О замужестве. Не зову исключительно по той причине, что всегда крайне осторожно «иду на контакт», особенно в том случае, если знакомство может перерасти в хорошие длительные отношения — вследствие того, что надоело пожинать упрёки. В смысле — с девушками мне обычно не везёт. Я был женат (да и какой нормальный мужик к тридцати пяти годам не был женат?), но только ничего хорошего из этого, кроме детей, не вышло. Так что «подруга жизни» для меня — большая проблема. Поэтому и предпочитаю твой вариант — если не остановимся, то… Моя натура, видимо, весьма неприятная, для возникновения доверия (если оное, конечно, возникает) требует лишь несколько часов личного общения; но, к величайшему сожалению моему, на ближайшей неделе не получится. Поэтому предлагаю остановиться пока на почте (только не обижайся!!), ну, хотя бы на эту самую неделю…

О «горизонтальных» женщинах. Один мой приятель считал (это, правда, не его мысль), что «девушки бывают умные, а бывают красивые». Эту точку зрения, разумеется, я не разделяю. Здесь, наверное, сколько людей, столько и мнений.

Как меня зовут? «Что в имени тебе моем?..» — но, хорошего тона для, приведём моё имя — Антон.

С наилучшими пожеланиями,

Лунный Кот»

Не успел завершить, как отвлёк телефонный звонок:

— Антон! Ты обо мне не забыл? Мы в выходные встречаемся? Это Алёна! — И он улыбнулся.