Люблю

Я люблю тебя.

Твое мерное, спокойное дыхание нарушает тишину нашего тихого дома.

Нет, не нарушает - дополняет. Да и тишины никакой нет: за окном гудят машины, суетливо и нервно сигналя друг другу на нашей маленькой узкой улочке рядом с Мосфильмом. Что-то ремонтируют. Всегда. Перманентно. С грохотом. Так, будто здесь, вблизи МГУ и Воробьёвых гор, обнаружили нефтяное месторождение.

Было бы неплохо, кстати, но нет.

Ты спишь, а я не могу. Всю жизнь была совушкой, а теперь ранняя пташка. Научилась писать, жить, дышать и чувствовать в другое время суток. Кто бы мог подумать. Ночь твоя, твоя вотчина, твоя стихия и твоя творческая обитель. Поэтому утром ты спишь, а я лежу рядом и читаю твои произведения.

Я люблю их, как и любила. Но раньше, до нашего романа, я читала их иначе. Как поклонница и ценительница твоего таланта и слога. Теперь я читаю тебя еще и как женщина. Твоя женщина. Женщина, которая лежит рядом под тонкой простыней, и прижимается голым телом к твоему телу, кожей к коже, естеством к естеству.

Ты говоришь, что я всегда видела в твоих произведениях больше, чем другие читатели, что я читала между строк.

Это правда, да. Но теперь я вижу живого тебя и только тебя в каждой твоей строке.

Того тебя, которого совсем не знают читатели твоих книг.

Им и не положено. Это мое. Это мне.

И это удивительное чувство - читать твои книги, лежа с тобой в постели, прислушиваясь к твоему дыханию в утренней не-тиши. Читать, смеяться, плакать над ними и ощущать всепоглощающую волну любви, которая обдает, охватывает целиком.

Охватывает и заставляет шептать «о мой трижды романтический Мастер!..»(ты же знаешь, что я за спиной тебя постоянно так называю, правда?)

И чувствовать, что я все так же влюблена в тебя, как два года назад.

Или как десять лет назад.

Или как с самого детства, задолго до того, как встретилась с твоими книгами и тобой.

Мне часто кажется, что я всегда любила только тебя и искала одного тебя во всех, кого встречала. И выписывала во всех своих героях.

Но на самом деле это не совсем так.

У нас обоих была другая жизнь. В какие-то периоды она даже была вполне хорошей.

А теперь пришло наше совместное время, именно так, именно сейчас.

И знаешь, когда ты сопишь рядом во сне, а я лежу рядом, соприкасаясь с тобой кожей, кажется, что нигде, никогда, ни в какой вселенной, не может быть ничего более важного и более счастливого.

А потом, когда я обниму тебя, и ты шутливо спросишь, чем вызван прилив такой спонтанной нежности, я признаюсь, что дело в твоем рассказе. Ты уточнишь, в каком, и я смущенно отвечу: «В том, где наступает зомби-апокалипсис, и братки отстреливаются от мудачков».

И мы будем смеяться.

А потом обниматься.

И любить друг друга. Горячо. Глубоко. Яростно. Нежно.

Насовсем.

Потому что по-другому - нельзя. Немыслимо. Не хочется.

Да и не нужно.