Любовь в двух актах или Молот Ведьм 2.0

Любовь в двух актах

или

Молот Ведьм 2.0.

Акт 1.

Эпиграф.

«В начале была Ведьма».

Действие первое.

Очень средние века. На заднем плане – силуэт замка. На переднем – пень и костёр, с жарящемся на вертеле поросёнком.

На пне сидит инквизитор Генрих Крамер. Напротив него, по другую сторону костра, со связанными руками и ногами, на траве сидит женщина лет 19, в чёрном платье, с чёрными волосами, смуглой кожей, зелёными глазами…

В левом от зрителя, дальнем углу от общей мизансцены: три маленькие хижины, на которые изо всех сил дует человек в костюме волка.

Генрих:

Какого чёрта, душа моя!? Только посмей ещё раз превратиться в эту треклятую кошку – разрублю на куски!

Женщина одаривает инквизитора презрительным взглядом.

Генрих поворачивает поросёнка другим боком.

За мизансценой, человек в костюме волка изо всех сил дует на домики.

Генрих:

Ты пойми, душа моя, у меня не было выбора. Ты – ведьма, а я – инквизитор. И клянусь богом – чертовски хороший инквизитор. Ты, кстати, тоже ничего – в этом твоя беда. Все бабы, как бабы, а ты… Ну да ладно, придём в город, сожгу тебя к чертям свинячьим и чары твои рассеются. Сожгу на площади, прилюдно, пусть все знают, что бывает с теми, кто чужие чувства…

Человек в костюме волка, дующий на домики, сильно закашлялся от перенапряжения.

Генрих и женщина, поворачиваются и несколько секунд смотрят в его сторону, после чего вновь возвращаются к разговору.

Генрих:

Так вот… - пристально смотрит в глаза ведьме - Голодная? Хочешь кусок жареной свиньи?

В ответ женщина только ещё более презрительно смотрит на инквизитора, в величайшем негодовании закатывая глаза куда-то внутрь черепа, за пределы глазниц.

Человек в костюме волка прокашлялся и снова принялся дуть.

Генрих:

Я пришёл в этот мир, чтобы сделать его чище, чтобы невинные люди оставались невинными. Человек только начал жить, только поднял глаза к Богу, только начал отличать свет от тьмы… и тут появилась ты! И все эти невинные уже не смотрят на Бога, а смотрят на тебя! Нельзя быть красивее Бога! Нельзя! Слышишь! Не молчи!

В сердцах Генрих кидает куском поросёнка в женщину, но промахивается. На сцену из-за кулис выбегает человек в костюме собаки, хватает кусок и убегает за кулисы.

Генрих, с ноткой не то усталости, не то обречённости в голосе:

Почему ты всегда молчишь…

Вдалеке, человек переодетый в волка уже хрипит от натуги, но продолжает дуть. Домики, естественно, стоят.

Генрих:

Аппетит только испортила. Вставай, пошли. Привал окончен.

Действие второе.

Городская площадь. Посередине площади, обложенный хворостом, столб, с привязанной к нему женщиной в чёрном платье…

Толпа негодует, но сдержанно, боясь инквизитора.

Вдалеке от основных декораций уже нездорово хрипит человек в костюме волка, пытаясь сдуть домики.

Генрих с факелом в руке подходит к столбу. Глядя на женщину, говорит тихо, словно про себя:

Ведьма. Нет сомнения. Смуглая кожа, зелёные глаза, чёрные волосы… Но Боже! Боже!... Если бы я только мог… я смотрел бы только на неё… весь остаток дней, без пищи и сна… просто смотрел – и был бы счастлив, Боже! Я не хочу больше видеть Тебя! Святая инквизиция… будь ты проклята!

Он опускает факел в хворост. Пламя занимается.

Последний раз, как-то тяжело и нерешительно он смотрит в глаза женщине, ожидая увидеть знакомый, холодный как лёд, презрительный взгляд. Но вместо этого на него смотрят глаза полные какого-то нового, доселе невиданного им чувства. От потрясения Генрих пошатнулся, но устояв на ногах, впился взглядом в лицо женщины. Она улыбалась ему, от чего на щеках её образовались ямочки…

Солнечный луг, детские годы, любовь матери, беззаботная радость, которая, казалось, будет с ним навсегда, словно из давно забытых грёз ворвались в изуродованный мир уставшего от жизни и людей, поневоле жестокого инквизитора и наполнили собой всё его естество…

Пламя разгоралось.

Как заворожённый, он смотрел в её глаза и, вечно беспокойная, душа его обретала покой…

Генрих, с ужасом, словно бы что-то осознав:

А что, если я ошибся? Что, если она – та, о ком я даже не смел мечтать, но кого ждал всю сознательную жизнь…

Я должен… должен. Будь Ты проклят… – прошипел он.

Всем телом вздрогнув от тяжести этой мысли, он заставил себя отвернуться, и пошёл прочь. Но сделав три шага, услышал тихий голос женщины:

«Я тебя люблю»…

Человек в костюме волка, с выпученными глазами и высунутым языком, от перенапряжения потерял сознание. Из домиков выскочили три человека в костюмах поросят и уволокли его за кулисы.

Действие третье.

Ночь. Городская стена. Осина. На осине сидит Генрих Крамер, привязывая к верхней ветке верёвку. На конце верёвки петля. Всё готово. Просовывает голову в петлю. Глядя на небо:

Господи! Она, в отличие от Тебя, меня любит!

Бросается с дерева. Петля, затягиваясь, ломает ему шею. Мгновенная смерть.

На сцену выбегает человек в костюме поросёнка:

В зале есть доктор???

Занавес.

Акт 2.

Эпиграф.

«И только потом – Инквизитор…»

Действие первое и единственное.

Наши дни. Провинциальный драматический театр.

Занавес открывается.

На сцену выходит конферансье.

Конферансье:

Тайна, господа!

Занавес закрывается.

Конец.