Любовь внеземная

«Вот для чего я должен бросать всё, что у меня есть и сломя голову нестись на другой конец галактики?..», – Грэм раз за разом прокручивал в голове последние слова из разговора с дядей Андреем, на которые он так и не получил ответа.

Тяжело вздохнув, парень бесцельно уставился в иллюминатор, за которым было темно и пусто. Даже сам не заметил, как медленно провалился в сон.

Парню от силы пять лет. Они запускают воздушного змея на лужайке Белого Дома вместе с отцом, президентом Земной Конфедерации. Как это приятно иметь отца, и даже не обязательно президента. Любого. Лишь бы любил и заботился. А в данной ситуации в отцовской любви сомневаться не приходилось. Крепко обняв сына, мужчина закинул его, точно пушинку, себе на плечи, и как заправский конь поскакал вприпрыжку. Змей летел над ними и менял траекторию движения согласно командам, отдаваемым мальчиком отцу.

– Вперёд. Назад. Покрутись на месте. Подпрыгни на одной ноге. Отлично! Теперь на другой, – после каждой выполненной мужчиной команды, наездник звонко смеялся. Он был в этот момент самым счастливым на свете ребёнком.

Вдруг, резко сгустились тучи. Среди белого дня наступила ночь. Молния за молнией били то с одной, то с другой стороны. Мальчик испугался и разжал свой крохотный кулачёк. Змей, почувствовав свободу, растворился в этой ужасающей темноте. И вот уже не молнии бьют в мальчика и его «скакуна», со всех сторон по ним стреляют из лазеров. Кажется, Грэм даже смог разглядеть размытые зловещие лица пришельцев. Услышав, как отец вскрикнул от боли, мальчик сильно зажмурил глаза и закрыл уши своими маленькими холодными ладошками.

Когда он их снова открыл, небо было таким же безмятежным, как и несколько минут назад. Лишь отец лежал на земле, не подавая признаков жизни. Глаза его были мутными, как у мёртвой рыбы, а тело холодным, как лёд.

– Папа! – громко закричал парень, на столько громко, что даже проснулся.

Несколько людей, занимающих соседние кресла, озадаченно посмотрели на него.

– Молодой человек, с вами всё в порядке? – скрипучий голос старушенции, сидящей впереди, и её взгляд из под очков в толстой роговой оправе окончательно прогнали остатки сна.

Парня передёрнуло от пробежавшего по телу холода, он выпрямился в кресле, стараясь казаться более уверенным, и кивнул.

– Всё хорошо, я просто задремал, и мне приснился кошмар.

Кошмарные сны для Грэма были делом привычным. С тех пор, как он потерял в шестилетнем возрасте отца, ужасы о его убийстве стали постоянными спутниками. Обеспокоенная этим мать то и дело показывала мальчика врачам, гипнотизёрам, шаманам. Но они лишь в растерянности пожимали плечами и обещали, что со временем всё пройдёт само собой, только вот становилось всё хуже. Смерть отца парень переживал до пяти раз за ночь, а сегодня даже днём, отключившись буквально на минуту.

– Видимо, кошмар, который вам приснился, действительно, был очень страшным, – лысый мужчина в деловом костюме, сидевший сбоку, достал из кармана аккуратно сложенный платок, и протянул парню, чтобы тот вытер медленно стекающие по щекам слёзы.

– Мой отец погиб десять лет назад, но до сих пор во сне я раз за разом переживаю тот самый момент, – словно пытаясь оправдать своё, недостойное звания мужчины, поведение, с тяжёлым выдохом пояснил Грэм.

– Не стоит стесняться слёз, – отозвалась ещё одна пассажирка космического шатла МежгалактикСпайсЛайн, в странной, похожей на колокол шляпе, так же сидящая спереди, по соседству со старухой, – то что мужчинам должно быть стыдно плакать, один из мифов. Ведь чувства идут из сердца. А сердце, как известно, есть не только у женщин.

– Кхе-кхе, не думаю, Ирина Вадимовна, что сейчас подходящее место и время для лекции по философии, – мужчина в костюме недовольно посмотрел на женщину, и она тут же замолчала, отвернувшись к иллюминатору.

Оставшуюся часть пути летели молча. Несколько коротких посадок, и вот уже наконец то, ради чего Грэм расстался с привычной и комфортной жизнью.

– Межгалактическая космическая академия имени Тузут Цкефай Эвери, – кажется слегка бодрее, чем все остальные остановки объявил пилот.

Большая часть пассажиров моментально оживилась. Старушенция в очках, нацепила на свои редкие седые волосы косынку, видимо на столько же древнюю, как и она сама.

Мужчина в костюме вытер, уже знакомым парню платком, мокрый от испарины лоб и с облегчением выдохнул. Едва дали разрешение отстегнуть ремни, как он, распихивая всех, направился к выходу. Только ощутив под ногами твёрдую поверхность, остановился, словно кого-то ожидая. Но этот кто-то видимо не спешил выходить. Грэм замялся в нерешительности, но всё же подошёл.

– У вас всё хорошо? – уточнил он, остановившись буквально в метре.

– Не всё, – отрицательно замотал головой "костюм", – на самом деле я очень боюсь летать. Если бы не работа, меня бы никакими коврижками в летательный аппарат не заманили бы.

– А кем вы работаете? – с чего-то уточнил Грэм, хотя абсолютно не собирался затягивать беседу.

– Мы все трое преподаём в Академии. Я - философию, Инга Константиновна - историю Земли, а Алекс - антропологию, – вместо мужчины отозвалась женщина, с колоколом на голове, размышлявшая на корабле о мужских слезах. Она и старушка последними медленно спустились по трапу. – Тебе ведь тоже в Академию ехать надо? Давай, мы тебя подвезём?
Возможно, стоило бы отказаться от подобного сомнительного предложения. Но, вопреки здравому смыслу, парень, пожав плечами, произнёс: – Если вам это будет не трудно.