М.К.АД. Приквел. Не вижу зла

Внимание! Дисклеймер! Все персонажи, имена и описываемые события в данном произведении являются вымышленными, а любые совпадения с реальными людьми, живыми или мёртвыми, случайны.

«Не вижу зла» — это леденящий душу приквел к «МКАДу» в стиле Survival horror, из которого вы узнаете, что случилось в Москве, когда на землю пришёл ад и, почему живые стали завидовать мёртвым.

Первая часть МКАДа тут – https://author.today/reader/261526/2351580

Москва. Зима. Вечер. За несколько часов до Сдвига Миров.

Ветер швыряет комья снега в лицо. Холодно. Здесь чертовски холодно! Кто-бы мог подумать, что, совсем недалеко от делового центра Москва-Сити, этой пятницей воцарится практически сибирская зима.

Небо затянуто серой хмарью. Воздух трещит от мороза. Кажется, что холод, как живое существо, забирается под кожу, и царапает своими острыми когтями беззащитную плоть.

Вокруг, куда ни кинь взгляд, натыканы здания. Коробки, коробки, коробки. Высокие, пониже, и просто высоченные, чьи крыши подпирают само небо. Настоящее царство мёртвого бетона, стекла и пластика. Дома смотрят на тебя своими бездушными окнами-глазницами, в которых горит искусственный свет и отражается мир, похожий на муравейник.

Рядом гудит Третье транспортное кольцо. По нему движутся тысячи автомобилей. Этот поток несёт людей, запертых в металлических коробках на четырёх колёсах — мнимые хозяева своей жизни. Они, как им кажется, едут по своим делам. Ха! Знали бы все эти мужчины и женщины, что за них уже давно всё решено. Кому жить, а кому умирать. Линии судеб, начертанные в иных пределах, кем-то, кто стоит над…

***

Кар! Кар! Кар!

Чёрный ворон сидит на металлическом ограждении крыши кирпичной пятиэтажки с заколоченными окнами, сиротливо затесавшейся среди бесконечных высоток, и смотрит вниз. Он видит десятки, сотни автомобилей, которые стоят вдоль улиц.

Машинами забит каждый свободный клочок, занесённого снегом асфальта. По дороге, рядом с которой разместился комплекс из четырёх жилых высоток, медленно ползёт угловатый чёрный автомобиль, похожий на сейф, с трёхлучевой звездой на решётке радиатора.

Водитель явно ищет место, где можно было бы припарковаться этим вечером. Но свободных мест нет.

Водитель нервничает. Это заметно по тому, как он лихорадочно тыкается в один из свободных «карманов» у строящейся с Москва-сити эстакадой, но тут же шарахается в сторону, заметив припорошенные снегом знаки на металлическом столбе: «Стоянка запрещена» и, чуть ниже под ним: «Работает эвакуатор».

Ворон внимательно следит за машиной своими чёрными глазами-бусинками. Внезапно, машина, утробно зарычав движком, резко срывается с места и устремляется к ближайшей парковке, из которой выруливает кроссовер.

«Гелик» почти вылетает с дороги на тротуар, чтобы срезать себе путь, как, взвизгнув тормозами, застывает на месте в метре от девушки в длинном желтом пуховике с капюшоном.

Яркий синеватый свет круглых фар светит ей прямо в лицо. В руке она держит пакет с надписью: «Продукты у дома».

Девушка стоит, как вкопанная. Не двигается. Кажется, даже не дышит. Затонированное стекло «гелика» со стороны водительского места медленно опускается вниз и из салона доносится низкий и хриплый голос, похожий на лай бойцового пса.

Слов не разобрать. Их уносит ветер. Девушка молчит, продолжает стоять, похожая на древнего истукана и, только сейчас, водитель замечает, что в руке она держит длинную белую трость, кончик которой упёрся в бампер внедорожника, а её глаза закрыты массивными чёрными очками.

— Эй, ты — чокнутая! Уйди с дороги и трость убери! — кричит мужчина девушке. — Машину поцарапаешь! Знаешь, во сколько тебе обойдётся её покраска? Не расплатишься!

Девушка не двигается. Трость не убирает. Продолжает молча стоять на месте и будто смотрит сквозь тёмные очки в лобовое стекло «Гелендвагена».

Водитель уже порывается открыть дверь машины и выйти наружу, чтобы разобраться с этой упёртой, как, внезапно, передумывает, и бурчит себе под нос:

— Хрен с тобой! Потом визгу не оберёшься! — водитель смачно харкает в открытое окно и бросает, обращаясь к девушке: — Сука!

Стекло также медленно ползёт вверх. «Гелик» даёт задний ход, выворачивает передние колёса и быстро объезжает девушку с правой стороны. Вскоре внедорожник останавливается на парковке. Фары гаснут, двигатель перестаёт урчать, как голодный зверь, хлопает дверца, раздаётся сигнал постановки машину на сигнализацию и мужчина, подняв воротник дорогого чёрного пальто, быстро, почти бегом, направляется к самой дальней многоэтажке жилого комплекса.

Хрум, хрум, хрум.

Снег скрипит под его ногами, звук быстро исчезает вдали и кажется, что «Гелендваген» по-прежнему смотрит на тебя стеклянными глазами своего владельца, как хищник, который выбирает себе очередную жертву.

Едва звук шагов затих, девушка вздрагивает, будто по её телу пропустили электрический ток. Она, словно оживает, и продолжает свой путь по тротуару в сторону ближайшего здания высотой в сорок шесть этажей, не догадываясь, что за ней, по-прежнему, внимательно наблюдает ворон.

Ширх, ширх.

Трость в руке девушки работает, как дворники на автомобиле.

Ширх, ширх.

Направо, налево.

Кончик трости очерчивает дугу чуть менее метра, давая понять своей владелице, что это расстояние безопасно для её передвижения.

Ширх, ширх.

Справа сугроб, слева всё свободно.

Ширх, ширх.

Шаг, другой, третий.

Ширх, ширх.

Девушка всё ближе к высотке.

Она идёт медленно, внимательно прислушиваясь к завываниям ветра и хрусту снега под ногами. Ветер и снег — проклятие для слепых. Ветер искажает звук, снег превращает знакомый тротуар во враждебную территорию, полную опасностей.

Можно поскользнуться и упасть. Ноги не чувствуют привычные выбоины или неровности, которые, как путеводная нить, ведут слепого по маршруту. От квартиры вниз. От дверей на улицу. По асфальту до знакомого поворота или угла здания, а оттуда дальше, в наш мир, постукивая тростью по твердой поверхности. Для этого нужна особая смелость. Зрячим этого никогда не понять. Никогда!

Зимой же, всё становится другим — чуждым, как на другой планете. Зима хочет тебя убить или покалечить. Даже смартфон с навигатором, который даёт голосовые указания, не спасёт, если рядом нет поводыря — собаки или, в идеале — близкого тебе человека, чья твёрдая и тёплая рука станет для слепого единственной связью между абсолютной тьмой и городом, который тебя ненавидит.

Ширх, ширх.

Ева знает, что высотка вот она — рукой подать. Мрачная громада, от которой захватывает дух, как скала нависает над девушкой.

Как это у неё получается? Появляется знакомый запах. Что-то меняется в мозгу, на уровне шестого чувства. Возникает стойкое ощущение, что ты уже рядом с домом, где тебя ждёт горячая ванна, тёплая кровать и вкусная еда, а главное — ощущение безопасности. Свой собственный микромир, где ты — царь и бог. Хозяин всего и знаешь, где находится каждая вещь, которая не причинит тебе зла и не попытается сделать тебе больно.

Ева уже трижды прокляла себя за то, что решила этим вечером пятницы вынырнуть из своего уютного гнёздышка — однокомнатной квартиры на сорок третьем этаже высотки, где, по городской программе реконструкции, давали недвижимость жильцам, расселённых из рядом стоящих кирпичных пятиэтажек, построенных ещё в шестидесятые годы прошлого века.

Квартира Еве досталась от бабушки. Она недавно умерла и оставила в наследство недвижимость своей любимой внучке, так и не успев пожить в недавно возведённой новостройке. Впрочем, бабушка этого не очень и хотела-то. Она не могла оторваться от уютных зелёных двориков, где она знала каждое деревце, от запаха старых вещей, скрипа деревянных половиц и привычного щебетания воробьёв поутру.

Какое может быть пение птиц на сорок третьем этаже, в квартире, путь и со всеми удобствами: горячей водой, которую не отключают, электричеством, пассажирскими и грузовыми лифтами, интернетом и кондиционером, но в месте, где нет… Как бы вам это сказать… души, что ли?

Ева ведёт перед собой тростью.

Ширх, ширх.

Уже близко. В пластиковом пакете из продуктового магазина, который находится совсем неподалёку, лежит торт и бутылка красного полусладкого вина. Небольшая слабость, которую она может себе сегодня позволить.

Девушка могла бы заказать себе доставку, но она решила прогуляться. Довольно сидеть взаперти! Тысяча шагов туда. Тысяча шагов обратно. Всё уже давно подсчитано. Для нас — зрячих, даже в мороз и снегопад — это — не расстояние, но, для Евы — это — настоящий подвиг.

Просто этим вечером ей захотелось живого общения. Любой ценой услышать голос живого человека, даже если это и продавщица в магазине. И она вышла из дома несмотря на предупреждение метеослужбы о надвигающемся этой ночью на Москву небывалом снегопаде, перед которым ударит мороз в минус тридцать градусов. Настоящая аномалия. Какой может быть снег в такую холодину? А вот на тебе! Пошел, и даже не думает прекращаться.

Ширх, ширх.

Стучать тростью бесполезно. Снег всё искажает. Лучше вести её перед собой по дуге, будто машешь метлой. Так безопаснее передвигаться и в мозгу создаётся картинка — образ того, что находится прямо перед тобой.

Ширх, ширх.

Поворот налево. Именно этот, первый, а не следующий, иначе попадёшь в другой корпус. Рядом находится просторная детская игровая площадка с горками и качелями. А если пройти чуть дальше и зайти во внутренний дворик, то ты окажешься на крыше двухъярусной подземной парковки, где цена за машиноместо стартует от цифры с шестью нулями.

Хорошо, что в этот поздний час, на улице никого нет. Всё уже давно сидят по своим квартирам. Смотрят кино на тв-приставке или залипают в интернете.

Ева наслаждается одиночеством, и, даже снег и пронизывающий до костей холод, уже не кажутся ей, чем-то неприятным.

Кончик трости упирается в ограждение для деревьев.

Ширх!

А вот и знакомая лавка.

Ширх!

Судя по звуку — это урна для мусора.

Ноги скользят по плитке. И кто её только додумался здесь положить? Ещё метров пятнадцать. А там уже и нужный ей подъезд. Главное — не оступиться и не упасть, потеряв ориентацию в пространстве. Иначе быть беде!

Но Ева уверена в своих способностях. Даже тот придурок, который едва её не сбил на машине, не напугал её. Девушку больше задели его слова. Отборный мат. Мужчина сразу же обложил её с ног до головы и, видимо не остановился бы перед расправой, если бы не увидел, что перед ним — слепая.

«И что на него нашло? — думает Ева. — Он же сам виноват, что выскочил на тротуар и чуть на меня не наехал! Как с цепи сорвался! Впрочем, — девушка задумывается, — знакомая кассирша в продуктовом магазине, с которой она уже привыкла перекидываться парой общих фраз типа: «Как дела? Чего нового? Хорошего вам вечера!» вела сегодня себя более, чем странно. — Она… — Ева пытается сообразить, машинально переставляя ноги, — явно нервничала. Почему-то злилась, пока я, замешкавшись, доставала карточку, чтобы расплатиться, чего за ней никогда не водилось и явно была, вся как на иголках. А ещё… — девушка ещё больше погружается в себя, — от неё веяло, какой-то непонятной злобой и отвращением, будто она увидела… Насекомое, — заканчивает свою мысль Ева. — Гадкое и страшное насекомое, типа медведки или сколопендры, которое не то что взять в руки, а смотреть, и то неприятно!».

Девушка не понимает, откуда эти мысли появились у неё в голове. Она же не видела лица этой продавщицы! Но, скорее всего, это промелькнуло в её интонации. Тембр голоса, небрежно брошенные слова, ощущение неприязни, сам воздух был пропитан этим настроем. Что ты — не такая, как все. Будто в тебе есть изъян, и этот дефект должны видеть и остальные! И в этом — твоя вина, что вместо того, чтобы тихо, как мышь, не отсвечивая, сидеть дома, ты специально ходишь по улице, словно демонстрируя себя публике. Нате! Вот она я! Смотрите!

«Наверное, — думает Ева, машинально переставляя ноги и уже мысленно находясь у себя в квартире, — когда у тебя не всё хорошо в жизни, ты, подсознательно, ищешь того, кому ещё хуже, чтобы тебе стало легче, если ты подпитаешься этой энергией боли. И ей под руку подвернулась я. Идеальный образчик того — кому уж точно не позавидуешь!».

«Стоп!»

Это уже приказывает девушке её внутренний голос, отлично натренированный за годы её слепоты.

Он реагирует на тактильную плитку под ногами. Вы все её, наверное, хоть раз, видели, например, на пешеходном переходе — такое рифлёное покрытие жёлтого цвета — островок безопасности, за которым, если ты машинально сделаешь шаг, бредя в мире тьмы, может подстерегать смерть в виде бешено несущегося автомобиля.

Ева замирает. Она знает, что тактильная плитка положена прямо перед прозрачной дверью, ведущей в «стекляшку». Так она про себя называет подъезд многоквартирного высотного дома — просторный стеклянный куб, похожий на квадратный аквариум, с десятками почтовых ящиков, развешанных на стене, коридором, ведущим к пассажирским и грузовым лифтам, и бесконечными дверями и люками, за которыми находятся технические помещения, пожарные выходы, вентиляционные шахты и запасные лестницы. Настоящий лабиринт для зрячего, чего уж говорить о том, кто не видит.

Девушка стоит. Хорошо, что здесь нет ступеней, с улицы сразу попадаешь внутрь. Те, кто проектировал эти дома, думал о создании безбарьерной среды для лиц с ограниченными возможностями, да и просто о мамах с детскими колясками.

Рука девушки расстёгивает молнию на внешнем кармане пуховика. Там лежит брелок с магнитным ключом от домофона.

Пальцы в перчатках не слушаются. Замерзли. Ева прислоняет трость к стене, сама стоит спиной к тротуару и снимает перчатки.

Отогревает пальцы тёплым дыханием, а затем извлекает ключ и пытается попасть им в приёмное гнездо домофона, со встроенной камерой видеонаблюдения.

У девушки это плохо получается. Пальцы, как каменные. Раз, другой, третий. Никак!

«Да, чтоб тебя!» — ругается про себя Ева.

Левой рукой она ощупывает стальную панель домофона. Вот глазок камеры, вот клавиши набора номера квартиры, вот дисплей, вот кнопка вызова, а вот и выемка под ключ.

Уффф!

Девушка удерживает указательный палец левой руки на выемке, чтобы её не потерять, и уже тянет к ней правую руку с брелоком, как слышит со стороны улицы быстрые шаги. Раздаётся тяжкий вздох и визгливый женский голос выпаливает у неё прямо над ухом:

— Да быстрее уже! Холодно! Ты что, ослепла, что ли?! Вот же оно! Вот!

Пальцы с силой обхватывают запястье Яны. От незнакомки пахнет дорогими духами и алкоголем. Запах незнакомый. Новый жилец комплекса? Женщина тычет руку девушки в домофон. Раздаётся писк и срабатывает электромагнитный замок.

— Да, я — слепая! — Ева быстро поворачивает голову и смотрит прямо в глаза женщины, сквозь свои огромные чёрные очки. По крайней мере, ей так кажется.

— Ааа… Извините! — фальшиво бросает дама и девушка, буквально чувствует кожей, как эта особа отшатывается от неё, будто она — прокажённая, а слепота — это заразная болезнь, готовая перекинуться на любого, на кого ты посмотришь.

— Пропустите! — женщина грубо отпихивает от себя Еву, быстро шмыгает за дверь и тут же с треском захлопывает её за собой, прямо перед носом девушки, словно желая оградить себя от этой слепой, которая встала у неё на пути и мешает ей попасть домой.

Ева давно привыкла к такому отношению некоторых людей. Не важно кого — мужчин или женщин, молодых или старых. Их — единицы, но ложка дерьма способна испоганить целую бочку мёда.

Девушка хорошо знает, как они смотрят на неё — смесь брезгливости и жалости. Это — хуже всего! После того, через что она прошла, Ева меньше всего нуждалась, в чьём-либо показном сочувствии. И постоять за себя она умеет!

— Чтоб ты сдохла, сука! — раздражённо цедит Ева и уже уверенно прижимает ключ к домофону.

Раздаётся щелчок, и девушка, забрав у стены трость, распахивает дверь. Едва Ева делает шаг вперёд, как она слышит позади себя тихий голос, почти шёпот, едва различимый, как дуновение ветерка, который произносит:

— Ты действительно этого хочешь?..