Маффины с тыквой

Холодно. Холодно. Холодно. И ведь лето на календаре. Завез меня муж в Тмутаракань. А все свекровь начала: «Борис, твоя Наталья слишком много пьет! Надо ее к шаману свозить. Вот Лариса Романовна своего мужа вылечила. Там совсем безнадежный случай был – он по подъездам пьяный валялся. Пенсию всю пропивал. И ты свою Наташку свози. Или разведись с этой алкоголичкой!» Самое прикольное, что пьем мы вместе с мужем бутылку сухого вина в неделю. Так ее сыночек нормальный, а я алкоголичка. Черт возьми! Лето ведь! Что ж так холодно?

На автозаправке, куда я, дрожа, забежала за чашкой кофе, были куплены плед и домашние тапки в виде унт. Кто ж знал, что здесь летнее утро как у нас в октябре.

– Наташ, ты не расстраивайся. Мама, конечно, тот еще подарок. Но ты же знаешь – я тебя люблю, – который раз успокаивает меня муж. – Сейчас съездим к шаману, а потом рванем на базу отдыха. Главное, что мы там отметились. А в сентябре, я тебе обещаю, на твой выбор – Европа или Египет.

Кутаюсь в плед. Мне холодно. Борис, как только видит местных жителей, бежит уточнять дорогу – навигатор не работает. Зато работает печка, но только она успевает нагреть воздух, как муж выскакивает из машины, выпуская теплую атмосферу и запуская комаров величиной с детскую ладонь. Насекомые влетают в салон с кровожадностью маньяков, замирают, услышав яд аэрозоля, и, потеряв ко мне интерес, спасаются бегством. Так вам и надо, твари. Жаль, что так нельзя поступить с некоторыми людьми.

Лес за окном не такой как у нас. У нас он сочный, всех оттенков зеленого и коричневого. А тут три цвета на все про все. Мрачно. Что-то есть трагичное в окружающем пейзаже. Здесь только фантастические фильмы снимать и драму про пьющую деревню, безысходность, тоску.

– Относись ко всему этому как к приключению, Наташ. Кто из твоих подруг бывал в этих краях? – пытается растормошить меня муж. – Никто. Делай фотки, потом будешь постить в инстаграм. А кто из всех твоих знакомых видел живого шамана? Не по телевизору, а живого? – муж заглянул мне в лицо.

– На дорогу смотри! – взвизгнула я. Машина вильнула. Благо, здесь безлюдно. Следующую машину можно полдня ждать.

– Наташ, все зависит от нас. Давай воспринимать происходящее как приключение.

– Не могу. Мне холодно. Дискомфортно. Я устала, не успев приехать. Я устала за тебя бороться с твоей мамой. Почему она лезет в нашу жизнь? Почему ты не можешь ее ограничить? Я же своих родителей ограничила. Почему ты каждый день по полчаса минимум докладываешь своей маме, что с тобой произошло, что ты ел, как провел день?

– Она одинока, Наташ. У нее есть только я, а у твоих родителей еще твои брат с сестрой. И мы договаривались, что ты не будешь поднимать эту тему.

– Я бы не поднимала, если бы ты не выполнял беспрекословно ее приказы. Вот как этот – вези жену лечиться к шаману! Если бы я не слышала каждый день, как ты ей докладываешь, что у Наташи сегодня подгорели котлетки, – скривила я голос, подражая мужу, – в пюре комочки, и она выпила полбокала вина. Почему ты ей не говоришь, что и ты бокал вина выпил? – заорала я.

– Не ори. Психолог говорит, что крик это последняя стадия…

– Последняя стадия это когда или уходят, или убивают.

Мы оба замолчали, и тишина стала нашим попутчиком. Радио не работает. Телефон может только фотографировать эту мрачную атмосферу. Интернета нет. Край цивилизации! Напади на нас медведь, мы и скорую вызвать не сможем.

Вообще Борис хороший муж. Умный, добрый, заботливый, веселый. Мы любим друг друга. Но в наших отношениях есть огромный жирный минус – его мама.

Внезапно что-то осветило небо и светящимся камнем упало за лесом. Взрыва не последовало.

– Что это было? – произнесли мы одновременно с Борисом и посмотрели друг на друга.

Он пришел в себя первым. Лицо из рассеянного стало серьезным. Мужик все-таки.

– Может метеорит упал, – высказал он версию. – А может из космоса что-то прилетело – спутник, или отгоревшая ступень, или учения какие-нибудь.

– Должен быть взрыв от такого падения, а его нет, – огрызнулась я, все еще злясь.

За поворотом мрачный лес закончился, и мы выехали к поселку. Удивительно, такая глухомань, навигатор молчит, сотовой связи нет, а дороги хорошие, дома оббиты сайдингом веселых оттенков, детские площадки ярких цветов. Местный супермаркет изображает из себя новогоднюю елку, мигая всем, чем только можно. Я ожидала увидеть отсталую деревню, стариков в грязной ветхой одежде, спившуюся молодежь, а увидела прилично выглядевших людей. Да, мода здесь не пищит как местные комары, но современно. Так ходят и по улицам Москвы. Вон парнишка проехал на гидроскутере, за ним пара девчонок на самокатах. Цивилизация добралась и сюда.

– Я буду смеяться, если здесь принимают банковские карточки, – я достала сотовый и проверила связь – один столбик и рядом нервно дергается второй.

– Здесь даже шаман денежные переводы на карточку принимает, – рассмеялся муж. – Это мне теть Лара сказала, – уточнил он, заметив мои взлетевшие вверх брови.

…..

Дома у шамана тепло и уютно. На кухне хороший ремонт. Электрочайник, мультиварка, кофемашина. А я ожидала бревенчатую избу, самовар, пироги из русской печки. Вот отсутствие пирогов меня даже огорчило.

– Какие пироги? – отмахнулась жена шамана. – Я худею. Тут в бутик вечерние платья завезли. Я взяла самого большого размера. И все равно не влазю. Представляешь? На кого их шьют? Представитель фирмы сказал, что я в их размерный ряд не попадаю. Мне худеть в это платье еще восемь размеров. Вот маффины с тыквой, – пододвинула хозяйка ко мне оранжевые кексы. – Угощайся. Они полезные, – голос при этом у нее дрогнул, словно она вот-вот расплачется.

Я отважно взяла кекс и надкусила его. Сюда бы какао добавить, изюм, шоколад, ликер, а тыкву выкинуть. Жую. Хозяйка заглядывает мне в лицо, а во взгляде читается такая мольба – «Похвали их!»

– А интересный вкус, – запиваю выпечку ароматным чаем. – Просить рецепт не буду, я с тестом не дружу, но моя свекровь поклонница здорового образа жизни. Ей бы понравилось.

– Я вам их с собой заверну, – просияла жена шамана. – Меня, кстати, Анжела зовут. Артур! – заорала хозяйка на весь дом. – Ты ее сегодня лечить будешь?

– Да что ее лечить, – раздалось из прихожей, – нормальная здоровая баба. Время придет, детки появятся. Мы сейчас на заимку смотаемся, – заглянул на кухню шаман, – задобрим духов. Ты нам с собой поесть собери.

Шаман улыбчивый круглолицый крепыш то и дело забегал на кухню, подмигивал нам раскосым глазом и бежал куда-то вглубь дома. Обратно он тащил мешки с чем-то неправильной формы, спрашивал жену – видала ли она тот или иной предмет? Получал в ответ от Анжелы пожимание плечами и убегал по своим делам.

Я осилила половину маффина. Чай закончился. Кинув взгляд в окно, Анжела поставила на стол маленький заварник с заткнутым носиком. Вынув тряпичную затычку, она плеснула в наши чашки красноватого цвета жидкость.

– Если честно, то лучше всего у меня получается делать настойки. Пробуй – это клюква, – протянула мне свою чашку Анжела.

Мы чокнулись, и я сделала глоток. Ммм, интересно! Со вторым глотком я поняла, что это еще и ох как крепко. Вторая половина маффина исчезла во мне за два приема. Анжела улыбнулась и достала пластиковую бутылку с голубой жидкостью. Так, поедая маффины, мы попробовали настойки еще из нескольких цветных бутылочек. Я согрелась. Мимо нас Борис и шаман протащили двадцатилитровую емкость со спиртом, за ним Борис ездил на какую-то базу. Лицо Анжелы при этом из круглого вытянулось, глаза раскрылись на максимум, а губы беззвучно протянули звук: «О!»

– Анжела, тормозок. Мы выезжаем! – мимо нас пробежали шаман с моим мужем.

Анжела в один пакет сгрузила половину содержимого холодильника. Во второй пакет вошли пол-литровые баночки с разными вареньями и соленьями. Настойка из голубики для меня и можжевеловая для мужа. В третий пакет были ссыпаны все маффины.

– Анжел, здесь же килограмма три. Я столько не съем.

– Свекрови отвезешь, скажешь, что их шаман благословил, – засмеялась Анжела.

– Что я благословил, Анжел? – вынырнул шаман из прихожей. Он уставился на пакет с рыжими кексами, а потом перевел взгляд на меня.

– Артурчик, Наташе так маффины понравились. Правда, Наташ? – я с фанатизмом закивала головой и поняла, что картинка у меня в глазах дергается. – А она боится, что их до дома не довезет. Так я ей сказала, что ты благословишь еду, и все будет хорошо.

– За благословлением это к батюшке, – нахмурил брови шаман и присмотрелся ко мне. Вот делать трезвое лицо это мой конек. У меня долгие годы тренировок: свекровь нечаянно нагрянет, когда ее совсем не ждешь.

Анжела, прихватив одной рукой пакеты, а второй сграбастав меня, все еще завернутую в плед, вытащила нас на улицу. Быстро затолкав меня в нашу машину, она открыла самостоятельно багажник и пристроила пакеты.

– Приезжай в конце августа, – пригласила она меня, – грибы пойдут, солонина. Приедешь?

– Приеду! – пообещала я ей. – Я тебе платье привезу в стиле бохо. Это если ты похудеть не успеешь.

– Не успею, – уверенно закивала мне Анжела и закрыла дверь.

…..

Два внедорожника, наш и шамана, оставлены в конце грунтовой дороги. Дальше идти надо в гору. Прихватив с собой вещи, мы пошли к заимке. Настойку с голубикой я засунула в карман. С шаманом приехали два мужика. Один вроде как хворый – онемел с испугу еще в детстве, а второй будет помогать шаману. Шли долго. Я периодически тянула вверх штаны, сползающие от тяжести настойки в одном кармане и аэрозоля от комаров в другом, и вдруг вспомнила, что мы не взяли туалетную бумагу. Вот во всех инструкциях говорится, что главное в походе это удобная одежда, еда, аптечка и туалетная бумага.

– Борис, – позвала я мужа, бодро шагающего за шаманом, – мы забыли аптечку и туалетную бумагу.

– Зачем тебе аптечка? С нами шаман, – весело отвечает мне муж.

Ну, да. Шаман. А если меня какая гадость укусит, или я порежусь, или отравлюсь, или, не дай бог, себе что-то сломаю, то у нас есть суперклей – шаман. Ладно. Тут до машины, если что, недалеко бежать. А как быть с туалетной бумагой? Надеюсь, она у них есть на этой мифической заимке.

…..

Я сижу на нижней ступеньке лестницы, приставленной к дому, стоящему на сваях, и смотрю на действо, устроенное шаманом. Посреди поляны напротив дома яма выложенная камнями, в ней устроили костер. Я хотела сесть поближе, но меня отогнали. Укутавшись от комаров в плед с головой, аэрозоль уже закончился, покачиваюсь в такт монотонной мелодии варгана. Аккуратно достаю настойку с голубикой. Ох, какая же Анжела умница. А мелодия все ускоряется. Выглядываю из-под пледа – больной уже лежит, а шаман пляшет возле него. На меня никто не обращает внимания. Еще глоточек. Хорошо. Мне эта музыка начинает нравиться. Что-то такое трансовое. Надо хоть видео заснять. Хлопаю себя по карманам и понимаю, что в одном из них настойка, а в другом пустой баллон от комаров. А телефона нет. Вот черт! Как я могла его забыть? Надо у мужа взять.

– Борь! – тихо подвываю из-под пледа. – Борь!

– Что тебе? – с раздражением спрашивает муж, пристально следящий за шаманом.

– Я телефон в машине забыла. Дай мне свой.

– Здесь нет связи.

– Мне не звонить. Я заснять это хочу.

– Плохая идея. Наши телефоны в машине, так что сиди молча и бухай потихонечку.

– С чего ты взял, что я бухаю?

– По аромату, источаемому пледом. И что ты думаешь, что когда ты киряешь, то это незаметно? Бутылка ноль пять это не сто граммовый мерзавчик, Наташ. Сиди тихо, а лучше зайди в дом и поспи.

В доме тепло. Воняет, правда, грязной одеждой, чем-то кислым, пропавшими продуктами и табаком. На кровати, застеленной ворохом пыльных шерстяных одеял, устроили туалет мыши. Ложиться туда совсем не хотелось. Я придвинула табурет к стене возле стола, а второй поставила рядом, чтобы закинуть ноги. Достала из кармана настойку, а из пакета, оставленного мною на большом деревянном ларе, порезанную крупными кусками колбасу, хлеб, мягкую упаковку с томатным соусом и моцареллу. Чего только не встретишь в местном сельпо – колбаса из оленины, хлеб на закваске и итальянский сыр. Куда же без него. Эх, как же я сотовый то упустила. Сейчас бы фото сделать. Бутерброд получился у меня вкуснющий. Такой колбасы в наших магазинах не купишь. Да ну его этот Египет в сентябре. Приеду лучше к Анжеле. За грибами-ягодами сходим, за колбасой из оленины, а мужики на рыбалку. Может в лесу подстрелят дичь. Я никогда в жизни не ела дичь.

Внезапно варган замолчал и где-то вдалеке кто-то постучался. Стучался настойчиво, все громче. Хорошо, что не ко мне в избушку на курьих ножках. Убрав еду со стола, а бутылку в карман, я выглянула в окно. Болезный все лежат возле костра, а шаман, примостившись рядом с ним, бил в бубен. Звуки от ударов доносились то тише, то громче. Чем тише звуки, тем почему-то страшнее. Что-то низкое, словно стук из-под земли. Кто-то просится наружу. Меня пробила дрожь, и я почувствовала, что на руках зашевелились волосы. Они бы зашевелились и на голове, но были стянуты в тугой хвост.

Внезапно завыл волк. Я в страхе за мужа, открыла дверь, чтоб он быстрее мог заскочить в дом. Но муж мой спокойно со вторым мужиком что-то подбрасывал в костер. Волк завыл совсем близко, и я поняла, что это воет шаман.

Как же он меня напугал! Теперь нечто стучится из меня наружу, и мне надо срочно найти туалет. Еще до ритуала, мне показали направление, куда можно сходить расслабиться. На счет животных просили не переживать – во время камлания духи отгоняют всех, кого не звали. За кустами с тыльной стороны дома была странная постройка. Странность заключалась в стиле хай-тек. Даже это не хай-тек, это футуризм или бионика. Дверь при моем приближении отъехала вверх, и я бросилась искать туалет. Две двери оказались заперты, но мне повезло с третей. Причудливый дизайн – все в металле кроме одной большой раковины с песком. Песок? Я же не кошка, чтобы ходить в песок. Но деваться некуда. Ну и шутники они на этом севере. Может мне после себя еще и лапкой загрести? Выбора нет.

Выйдя из туалета, я села на ступеньках модного домишки и, достав бутылку, сделала маленький глоточек. Как же хорошо. Комары здесь почему-то не летают, никто не надоедает, и только шаман где-то вдалеке стучит в свой бубен, заклиная духов, помочь человеку.

– Шххаааа! – кто-то выдохнул у меня над ухом.

Чуть повернув голову к источнику шума, я увидела тонкий раздвоенный язык. Про змей в этой местности меня не предупреждали! И, судя по размеру языка, это или питон, или анаконда. Понимаю, что надо бежать, но руки сами вынули из бутылки пробку, и тело втянуло в себя голубую жидкость. Упс! Всего полбутылки осталось. Поворачиваю голову – за моим правым плечом сидит варан. Это если измерять по размерам. А так это другой вид ящерицы. Морда более плоская, словно это Волан-де-Морт из Гарри Поттера. Да еще и в чешуйках. Цвет такой между серым и зацветшей лужей.

– Барышня, а у Вас маска на лице растрескалась. Смывать пора.

Вот я дура. Что я этой рептилии рассказываю? Надо загуглить – вараны ядовитые или нет? А телефона то у меня нет. Если заорать, то прибежит Борис, и эта ящерица его съест. Или меня – как источник шума. А может шаман быстрее прибежит? Я слышу, что он еще колотит в свой бубен.

– Х-х-х-х, – внезапно мелко затрясло варана.

– Тебе плохо? Тошнит? Не вытошни на мой костюм, я его только перед этой поездкой купила.

– Х-х-х-х, – тряска усилилась.

– Ты никак сдыхать собралась? Ну, не буду тебе мешать.

Я попыталась встать, но коварная настойка сделала мои ноги непослушными. Вот же влипла. Сижу в тундре с вараном, пьяная. Может Анжела ошиблась, и это настойка не на голубике, а на бледной поганке? И я вижу предсмертные галлюцинации.

– Ты смешшшная, – прошипел варан.

Все! Мне точно конец. Вараны не разговаривают. Я легла на спину, вытянулась и поставила бутылку на грудь, словно это была свеча. Пусть нашедшие меня сразу поймут причину моей смерти.

– Шшто ты делаешшь?

– Умираю, – я закрыла глаза, чтобы не видеть эту галлюцинацию. Потом приоткрыла правый глаз и посмотрела на варана. Рептилия была одета в комбинезон. Да, дела!

– Зачем?

– Как тебе объяснить? – я понимаю, что голова моя ясная, и в целом алкогольного отравления нет. – Возможно, что я отравилась настойкой, и теперь галлюцинирую говорящим вараном.

– Я не варан, я рептилоид, – обиделась ящерица.

– Это значит, что ты родственник английской королевы? Сорри, сэр, но реверанс я сейчас сделать не в состоянии.

– Я оссобь женсского пола. Это раз. Два – не верь земным ссредсствам массовой информации.

– А чьим мне верить? Ваших у нас не показывают.

– У насс за ложжжь изгнание в пусстыню без права возвращщения и размножжения.

– Вот бы у нас так было, но у нас все лгуны во все наши пустыни не влезут.

– Ашшур.

– Что? – я приподнялась и села по-турецки, чтобы лучше слышать, что она шепчет. Бутылку поставила между нами.

– Ашшур. Меня зовут Ашшур. А тебя?

– Наташа, – кивнула я ей, но руку решила не протягивать. Между дамами на Земле это не обязательно, а что там с этикетом у них – мы в школе не проходили. – Ашур…

– Нет! – замотала головой рептилоид. – Ашшур.

– А я как сказала?

– Ты ссказала на одну шшшипящщую букву меньшшше. Это ужже другое имя.

– О! Извини! Можно я тебя буду Шура звать, чтобы не ошибиться?

– Шшшура? Шшшура! Шшшууура, – рептилоид прислушалась к звукам имени и кивнула, – можжно. Вы, земляне, глупые – вссегда вссе путаете.

– А ты к нам уже прилетала?

– Мы приссматриваем за вами. Не мы одни. Земляне крайне неразумные ссущщества. Вот ты, – в мою сторону протянулся чешуйчатый палец с изогнутым черным когтем, – ты осставила ссвою биологичесскую жжидкость в ссвящщенной чашшше. Как я теперь ссмогу отложжить туда яйца?

– А ты беременна?

– Нет. Ну а вдруг я всстречу доминирующщего ссамца, – возмутилась Шура.

– Во-первых, тот песок, в который я сходила по нужде, можно заменить. Мы Барсику покупаем в зоомагазине промытый белый песок. Можно, конечно, в любом карьере накопать, или на детской площадке, но туда часто другие животные уже сходили. А во-вторых, встретишь самца – размножайся на его территории.

– Это как? – рептилоид приблизила свое лицо к моему, и мне стало не по себе. Кожа серая с зеленоватым отливом, само лицо в крупную чешуйку, глаза зеленые с крупным зрачком, а белка совсем нет.

– Это когда ты переезжаешь жить к своему избраннику, вы рожаете детей и прописываете их в его квартире. Я вот из родительской квартиры к Борису переехала, чем выбесила его маму, живущую в соседнем подъезде.

Воспоминания о свекрови расстроили меня. Я открыла бутылку и сделала крупный глоток. Зачем-то протянула бутылку рептилии, и она взяла ее. Надо же. Думала, что она откажется. Она сделала глоток, второй, третий и вот уже все содержимое бутылки влилось в ее пасть. Ну, ты молодец, Шура! Длинный раздвоенный язык облизнул пасть, и мне показалось, что она улыбнулась.

– Ещще ессть?

– В домике, – кивнула я в сторону, откуда опять раздавался звук варана.

– Принессешь? А то мне аварийный бот ещще долго дожжидатьсся. Я летела как обычно, а тут в меня попали! Предсставляешшшь?! Да в насс никто ещще не попадал! А тут вы посстроили свой Северный морсской путь. И вот теперь я жжду аварийный бот.

– Да, я тоже частенько жду эвакуатор. Это долго. Пошли в домик. Шаман на варгане играет, значит, мужики заняты. Я тебе одеялко для маскировки дам – завернешься.

Шура оказалась моей комплекции. Я завернула ее с головой в плед, чтоб лица ее мужики не видели и мы пошли. Возле горящего уже не столь интенсивно костра сидели мужчины. Мы прокрались в домик, закрыли за собой дверь, и я выложила на стол все, что нам дала с собой Анжела.

– А твой корабль пока мы здесь не найдут? – я смотрела как рептилоид пробовала все, что было не закатано в банки.

– Я включила режжим невидимоссти, – Шура распечатала бутылку можжевеловой настойки.

– Я режим невидимости только зарплате мужа могу включить.

Рептилия мою шутку не оценила. Была занята – изображала из себя здорового голодного мужика. Не то, чтобы мне было жалко продуктов. Нет. Но все это так странно. Рядом со мной за столом сидит представитель внеземной цивилизации и пьет настойку, подаренную моему мужу. Может, я сплю и вижу сон? Или у меня такая галлюцинация? А может молитва поможет. Господи!

– Вот это вкуссно! – Шура протянула ко мне рыжий тыквенный маффин и тут же отправила его в свою пасть. Или это у нее рот. Что ж я сижу? Надо расспросить ее побольше про их цивилизацию. Эх, жаль, сотового нет. Я бы стала звездой инстаграм.

– Я тебе их с собой все отдам. Мало ли сколько ты будешь своих спасателей ждать. Расскажи мне про свою планету, пожалуйста.

– Не просси, – замотала головой Шура. – Вссе земляне, кому мы про себя рассказывали, становилиссь или сумассшшшедшшшими, по мнению окружжающих, или их сильно били. Тебе никто не поверит, а врачи тобой заинтересуютсся.

– Тогда скажи – откуда ты знаешь наш язык?

– Я вссе языки Земли знаю. Я же специалисст по вашшшей планете. Как называетсся эта жидкоссть? – Шура подняла уже полупустую бутылку настойки.

Я забрала у нее бутылку. Не может быть, что это спиртное. Вон она запивает ею еду как водой. Сделала глоток и спирт обжег мое горло. Твою дивизию! Хватаю кусок колбасы. Как она это спокойно пьет?

– Не ешшшь эту гадоссть, – указала мне на колбасу. – Вот это надо ессть, – к моему лицу приблизился маффин в когтистой руке.

– Это можжевеловая настойка на спирту, – откашлялась я. – Как ты можешь спокойно пить спирт?

– Оссобенноссть организма. А как вы называете это? – очередной маффин улетает в пасть. Ну она и жрет!

– Тыквенный маффин или кекс. Загугли потом рецепт в интернете, не я их пекла. Шура, а правда, что вы людей для опытов похищаете?

– Да кому вы нужжны? Нашшши технологии превоссходят вашшши. Досстаточно получить один экземпляр волоссяного покрова, чтобы понять о васс вссе.

– А следите вы за нами зачем?

– Чтобы вы планету не угробили.

– А правда, что английское и американское правительство из ваших состоит?

Шура в этот момент собиралась закинуть в рот очередной кекс, но так и замерла с открытом ртом.

– Я жже говорила тебе – не верь новосстям. Ты фотографии или видео видела сс такими как я в правительсстве? – я замотала головой, и потянула к себе кусок колбасы. – Нет. Внешшшноссть мы менять не умеем. С предсставителями иного вида не ссовокупляемсся. Это физичесски невозможжно, но можжно ссделать, как это у васс называетсся?

– ЭКО? – подсказала я.

– Да, ЭКО. Но сскажжи мне, ессли ссделать ЭКО кошшшки и собаки, то кто родитсся?

– Никто.

– Правильный ответ. Мы приссматриваем за вами потому, что у васс несстабильная пссихика. На планете досстаточно оружия, чтобы вы опять усстроили экологичесскую катастрофу.

– Слово «опять» меня пугает.

– Насс тожже.

На улице рядом с домом послышались голоса Бориса и шамана. Вот черт! Как я про них забыла! Шура схватила пакет с маффинами и рванула на выход. Я успела накинуть на нее плед, как открылась дверь, и в дом вошел шаман. Они столкнулись нос к носу, но тут Борис, ввалившийся в дом, вытолкнул шамана на средину комнаты. Шура сбила с ног моего мужа и рванула из дома прочь, обронив на входе плед.

– Кто это был? – заорал побледневший шаман.

– Шура, – на автомате говорю я.

– Какой Шура?! – вскочил на ноги мой муж.

– Не знаю. Я его в лесу встретила. Он есть хотел. Я его к нам привела, – нервно пожимаю плечами. Говорить им про рептилоида или нет?

С улицы раздался крик.

– Немой заговорил! – обрадовался мой муж. – Камлание помогло!

Шаман вылетел наружу, за ним Борис, и я аккуратно следом.

– Ящерица! – орал болезный. – Ящерица в робе! Ящерица без хвоста! – недавний немой, вытаращив глаза, показывал на заросли за домом.

На земле возле лестницы валялось несколько рыжих кексов.

…..

Мы уехали домой в тот же день. Машина тихо шелестела по трассе, радио мурлыкало новости, а я отбивалась от расспросов мужа.

– Так кто это был, Наташ? – выехав на трассу, продолжил Борис.

– Я уже говорила, старик из беглых, каторжник. Где-то на рудниках отбывал наказание, бежал. Живет в лесу в землянке. Поесть попросил, – историю я сочинила, пока шаман, Борис и болезный обшаривали всю округу. Шура права, если бы я рассказала правду, то сюда бы нагнали военных, а меня бы затаскали по допросам и врачам.

– А если бы он тебя убил?

– Да чет я не подумала об этом. Да и старенький он очень. Жалко его стало.

Еще больше мне было бы жалко нас всех, если бы я рассказала им правду. Глупо тягаться с технологиями, превышающими во много раз наши.