Маг, который строит механизмы - читать бесплатно онлайн полную версию книги автора KRUFABAR (самиздат)

Глава 1 - Искра

Холодный ветер бил Мишу прямо в кости - не просто холодно, а так, что пальцы будто чужие, деревянные. Он двигал ими, а они не слушались. Ноги тоже: шёл как по льду босиком. И в голове крутилось только одно, колотилось раздражённо, устало:

«Я в этот корпус больше… никогда. Ника-да.»

Он шмыгнул носом, вскинул руку, чтобы стереть слёзы от ветра, - и в этот момент ботинок поехал по тонкому льду. Всё случилось как-то нелепо, мгновенно: мир качнулся, перевернулся, и Миша с глухим хлопком ударился о землю.

Больно не было. Было гораздо хуже.

По телу прошёлся странный, ледяной разряд - как будто током ударило, только холодным. Кожа вспыхнула от колючего холода, словно её кто-то осыпал стеклянной крошкой. Он попытался вдохнуть, но лёгкие будто сжались, замкнулись - ни вдохнуть, ни выдохнуть по-нормальному.

Паника подступила мгновенно. На её фоне в голове вспыхнуло что-то яркое, почти навязчивое:

теплый камин… чашка горячего чая… плед…и отчаянная мысль: «Хочу согреться… хоть как-нибудь…»

И тепло - пришло.

Не постепенно, не логично - а резко, будто его накрыли изнутри тёплой, плотной волной. Как невидимым коконом. Холод исчез за секунду. Тело стало тяжёлым, ленивым, будто его укутали и уложили спать. Миша едва держался в сознании.

Перед тем как провалиться окончательно, он вдруг увидел чей-то силуэт.

Мужчина. Голый торс. Зелёный халат, накинутый на плечи.

Стоит рядом. Смотрит.

Миша дёрнулся - и резко открыл глаза.

Он стоял у своей входной двери.

Не улица.

Не лёд.

В руке - ключи. Как будто он только что пришёл домой, как обычно. Никакого падения, никакого холода. Просто… дом.

Он шумно сглотнул.

Это я… уснул? Меня перенесли? Это вообще было?

Странность не уходила. Она цеплялась за разум липким, неприятным ощущением, будто что-то осталось позади, а он не может вспомнить что.

Миша вошёл в квартиру, стараясь дышать ровно - будто если вдохнёт слишком резко, сердце шарахнется куда-то в горло. Он кое-как скинул куртку на ближайший стул, даже не попадая рукавами, прошаркал на кухню, всё ещё в ботинках.

Только там заметил: руки дрожат. Совсем чуть-чуть, но неприятно - как будто внутри всё вибрирует.

Он автоматически поставил чайник под кран… но вместо того чтобы включить его, уже наливал воду прямо в кружку, бросал туда чайные листья. Всё делал быстро, на автомате, как будто мысли были где-то в стороне.

И только потом - увидел.

Вода. Холодная.

Чайник - не включён.

Миша уставился на прозрачную жидкость так долго, что глаза начали резать. По спине медленно прокатился холодок - не тот, что на улице, нет. Этот был липкий, внутренний, такой, от которого будто желудок проваливается вниз.

Он взял кружку обеими руками. Керамика была ледяной - не просто прохладной, а прям как будто он держит кусок замёрзшего металла. И в голове вспыхнула неприятная мысль:

«Как я мог… забыть включить чайник?»

Он медленно поставил кружку на стол, аккуратно, будто боялся уронить. И только тогда заметил: пальцы дрожат ещё сильнее. Не от холода. От чего-то внутри - от ощущения, что что-то произошло, а он забывает, как это было.

Чтобы отвлечься, он налил себе ещё один стакан воды и выпил - просто чтобы занять руки и рот. Организм требовал тепла. Хоть какого-то. Горячего, обжигающего.

И в этот момент он увидел - из кружки на столе поднимается тоненькая, почти невидимая струйка пара.

Он замер.

Медленно, очень осторожно протянул руку и коснулся.

И тут же отдёрнул, словно действительно обжёгся.

- Чего… блядь?! - вырвалось громко, резко, отчаянно.

Он снова наклонился, на этот раз медленнее, кончиками пальцев.

Кружка была тёплой. Приятно тёплой. Ещё чуть - и горячей.

А чайник стоял холодный.

«Это что… я…?»

Миша резко отпрянул, запнувшись о ножку табуретки. Сердце ухнуло в виски, билось громко, глухо - так, что каждый удар отдавался болью.

- Не… не, не… СУКА… - он цеплялся за слова, будто они могли хоть что-то объяснить. - Так не бывает… Это…

Но в голове всплывали только обрывки чужих разговоров. Шепотки. Сплетни, которые всегда казались глупостями - до этого момента.

«Дьявольщина… Преступник… Магия… Смерть…»

Разум словно пытался отвернуться. Закрыться. Спрятать происходящее под старой, надёжной фразой:

«Магия - зло. Магия - не про тебя. Ты - не такой.»

Но тело… тело помнило. Помнило тот жар на улице. Как он спас.

И забыть не собиралось.

Миша снова подошёл к кружке, медленно поднял её и вдохнул пар.

Вода была тёплая.

Не кипяток - но как будто стояла минут десять после заварки.

Нормальная. Слишком нормальная.

Он сжал зубы. Дышать стало труднее - воздух будто густой, липкий.

- Я… не мог это сделать… - прошептал он, почти умоляя пустоту. - Не мог. У меня нет… этого…

Но где-то глубоко, под грудной клеткой, едва-едва тлела маленькая искра. Живая. Странная. Чужая.

И не собиралась гаснуть.

Миша опустился на пол прямо где стоял. Ладони дрожали так сильно, что казалось, они сейчас вовсе перестанут слушаться.

- Если я… - он сглотнул, не чувствуя горла, - если я маг…

Мысль не выходила наружу - она давила, как камень.

Маг - значит смерть.

Или ссылка.

Или то, что его семья лишится всего.

Он закрыл лицо руками, пытаясь хоть как-то выровнять дыхание.

И вдруг…

тук… тук… тук…

Тихие, ленивые три удара в дверь.

Миша вздрогнул так, будто его ударили током. Сердце рванулось вверх.

Он даже не успел подумать «Кто?» - ответы сами выстроились в голове, один хуже другого.

- Полиция?.. Сосед?.. - пульс прыгнул.

- Тот мужчина на улице?..

- Или… тот, кто знает?..

тук… тук…

Гораздо настойчивее.

Миша замер. Замер так, как замирают звери, когда видят хищника.

И вдруг

- Михаил? - раздался знакомый хрипловатый бас. - Открывай, я ключи на работе забыл.

У Миши ноги прямо подломились - облегчение накрыло его волной. Он почти побежал к двери, на ходу потеряв один тапок, едва не грохнувшись ещё раз.

Он открыл, пытаясь сделать лицо спокойным.

Ну… почти получилось.

Отец вошёл, тяжело выдохнул, стряхнул с плеч снег, стянул шапку. По привычке хлопнул Мишу по плечу - лёгко, по-отцовски. Но пальцы задержались чуть дольше, чем обычно. Чуть внимательнее.

- Ты чего такой бледный? - нахмурился отец. - Заболел?

- Нет… всё нормально… просто устал, - слишком быстро вылетело у Миши.

Отец прищурил глаза, явно не поверив, но промолчал. Развернулся и пошёл на кухню.

Через секунду - скрип стула, звон чего-то на столе…

и резкая, плотная тишина.

Миша осторожно выглянул.

Отец стоял, держа в руке ту самую кружку.

Поднёс ко рту, сделал один глоток…

остановился.

Медленно перевёл взгляд на чайник, коснулся его ладонью.

Чайник был ледяной.

Он развернулся к Мише.

Без крика.

Без резких движений.

Только взгляд - тяжёлый, опасный, как у человека, который понял: в его доме появилось что-то, что может разрушить всё.

- Михаил… - голос стал ниже, осторожнее. - Где ты взял горячую воду?

Миша застыл.

Мир сузился до этого одного вопроса.

- Я… - он выдавил. - Я не знаю…

Отец поставил кружку на стол. Очень медленно, будто боялся услышать собственные мысли.

- Вода в чайнике холодная. Совсем.

Он подошёл ближе.

- А в кружке - тёплая.

По позвоночнику у Миши прошла длинная, страшная волна холода. Намного хуже того, что был снаружи.

- Пап… я…

- Только не говори мне, - отец поднял ладонь, - что это оно.

Миша опустил глаза.

- Я… не хотел… Оно само…

Отец закрыл глаза, будто пытался удержать трескающийся по швам мир.

- Миш… - голос стал жёстким, почти стальным. - Слушай внимательно. Если у тебя… это… быть не должно. Понимаешь?

- Да…

- Тогда забудь. Всё.

Он говорил так, будто убеждал не сына - себя.

- Забудь, что видел. Забудь, что почувствовал. Забудь, что кружка была тёплая. Понял?

Миша кивнул.

Лживо.

Но иначе нельзя.

- Хороший мальчик… - выдохнул отец, будто сбросил с плеч камень. - Ладно. Я ужин разогрею. Ты… иди. Почитай или уроки поделаешь.

Он повернулся к плите и начал возиться с кастрюлями.

Но руки у него дрожали.

Миша медленно побрёл в сторону своей комнаты, стараясь не смотреть на отца, не шуметь, не выдать себя ни жестом, ни дыханием.

И вдруг - услышал тихий, почти сорвавшийся шёпот, который отец, кажется, произнёс не вслух, а себе под нос:

- Только не мой сын… Господи… только не это…

Миша остановился в дверном проёме. Выдержал паузу. Стиснул зубы до хруста.

В груди всё сжалось, будто на неё положили плиту.

Он не знал, что теперь будет.

Не знал, что с ним происходит.

Но одно понял точно:

Если это - магия,

то скрывать её придётся всю жизнь.

И всё же… в самых глубинах груди едва-едва вспыхнула искра. Маленькая. Живая. Предательская.

Там, где ей быть не должно.

Но она была.

Глава 2 – три дня до края

Утро. День первый.

Свет только начал просачиваться сквозь щёлку между шторами, когда дверь в комнату тихо скрипнула.

Миша дёрнулся. Поднял голову.

В проёме стоял отец - помятый, усталый, с тяжёлой тенью под глазами.

- Поднимайся, - сказал он тихо, почти шёпотом. - Нам поговорить нужно.

Миша сел. Почувствовал, как в груди поднимается тот самый холодный ком - как будто внутри открыли морозилку. Он готовился к крику, к резкости… но отец неожиданно просто подошёл и сел рядом на край кровати. Очень медленно. Осторожно. Словно боялся спугнуть.

- Как это произошло? - спросил он хрипло. Голос не злой. Скорее испуганный.

Миша сглотнул, глядя в одеяло.

- Я… упал на улице. Было очень холодно. И я просто… просто подумал, что хочу согреться. И… стало тепло. Само.

Он сжал руки - будто хотел спрятать их внутрь себя.

- Я не хотел. Честно.

Отец выдохнул - длинно, тяжело, так что плечи опустились.

- А кружка?

Миша отвёл взгляд.

- Я боялся, что она тёплая. Хотел, чтобы была холодной. Очень хотел.

- Понятно… - отец опустил голову. - Понятно…

В коридоре послышались лёгкие шаги.

- Вы что тут шепчетесь? - спросила мать, зевая.

Она увидела Мишу - бледного, с покрасневшими глазами - увидела отца, стиснувшего челюсть… и застыла.

- Что случилось?..

Отец поднялся, взял её под локоть и повёл в коридор:

- Надо поговорить.

- О чём?..

- О Мише.

И он рассказал.

Тихо. Без долгих слов. Без эмоций. Просто - правду.

Через секунду казалось, что в квартире закончился воздух.

Мать посмотрела на сына так, будто увидела не человека, а чёрную дыру.

Губы дрогнули. Она сделала шаг назад… ещё один… упёрлась в стену и просто осела на пол, как обмякшая.

Отец подхватил её:

- Дыши… слышишь? Дыши…

Но она уже теряла сознание.

Он перенёс её в спальню, укрыл одеялом, прикрыл дверь - и вернулся.

Теперь его лицо было другим.

Не испуганным. И не сердитым.

Серьёзным. До боли серьёзным.

- Миша, слушай внимательно.

Он сел напротив, наклонившись чуть вперёд.

- То, что в тебе проснулось… уничтожит нас, если кто-то узнает.

Голос дрожал - не от страха, а от понимания тяжести ситуации.

- Ты должен скрывать это. До конца. От всех. Даже от себя.

Миша кивнул. Понимая, что делает это неправильно. Но выбора не было.

Отец сжал ему плечо.

- Почему ты согрел себя? Почему подумал? Ты боялся умереть? Хотел выжить?

Миша тихо выдохнул.

- Я… не хотел умирать.

- Вот и контролируй это чувство в следующий раз, - сказал отец твёрже. - Потому что смерть - это последнее, что тебе поможет.

Следующие три дня комната стала клеткой.

Миша почти не ел.

Почти не спал.

Он лежал, уткнувшись лбом в холодную стену, слушая, как ночами мать плачет в подушку, а отец ходит по кухне кругами, будто ищет выход, которого нет.

Он боялся предметов.

Боялся кружек.

Стекла.

Даже дверные ручки казались опасными.

Однажды он едва коснулся стакана - и под пальцами появился иней. Тонкий, хрупкий, как утренний лёд на окне.

Он отдёрнул руку и тихо всхлипнул - так, что самому стало стыдно.

Голос сорвался.

«Если я боюсь тепла - делаю холод…

Если боюсь холода - сделаю что-то хуже…

Я что, вообще опасен для них?..»

Он так просидел трое суток.

Трое суток в беспомощном, липком состоянии «я - угроза».

Корпус

Когда он наконец вышел из дома - не по собственному желанию, а потому что отец сказал: «надо идти» - мир стал чужим.

Каждый взгляд казался подозрительным.

Каждое слово - угрозой.

Он сидел на занятиях, не слыша ни одной фразы. Только чувствовал, как внутри собирается ком.

«Они узнают.»

«Я сорвусь.»

«Я ничего не контролирую.»

Руки тряслись. Ладони были влажными от холодного пота.

Он отходил от людей, боясь, что полка, кружка, учебник - что угодно рядом с ним - вдруг покроется льдом.

Ушёл с занятий раньше, сославшись на «плохо».

Хотя это было мягким словом для того, что происходило внутри.

Ночь. Встреча

Он брёл по полупустым улицам, дыша рвано, будто воздух был огнём. Он пытался выровнять дыхание, но оно всё равно срывалось на короткие, хриплые вдохи - словно лёгкие забыли, как работать.

Повернув в узкий переулок, он заметил фигуру у стены.

Кто-то сидел, кутаясь в рваные, грязные тряпки. Обнял себя за плечи, чтобы хоть немного согреться. Волосы - спутанные, мокрые. А вот глаза… глаза были слишком живыми. Слишком наблюдательными для бродяги.

- Эй, парень, - сипло произнёс он. - Замёрз, что ли?

Уголки губ дрогнули в слабой улыбке.

- Мне бы что-то тёплое, - сказал он. - Совсем продрог.

Миша остановился. Прижал руки к животу, будто так мог удержать собственный страх.

- У меня… нет ничего… - тихо ответил он.

Незнакомец понимающе кивнул.

- Ну… тогда так и помру здесь, наверное.

Он поёрзал, устраиваясь удобнее, будто собирался действительно умереть прямо под стеной.

- Иди, мальчик. Смотри не замёрзни сам.

Миша застыл. Эта фраза попала прямо в нутро.

«Иди. Я здесь умру. Просто иди.»

Он увидел свою тень на снегу.

Увидел, как дрожат пальцы незнакомца.

Увидел, как тот пытается скрыть усмешку - холодную, почти обречённую.

И вдруг понял: он не может уйти.

Не потому что обязан.

Потому что устал - устал быть холодом, устал быть угрозой, устал бояться себя.

Он поднял ладони. Закрыл глаза.

На секунду отбросил страх.

Не вспомнил боль.

А вспомнил то самое ощущение тепла, которое тогда спасло ему жизнь.

Он позволил себе хотеть.

Хотеть тепла.

Хотеть согреть.

Хотеть сделать хоть что-то правильно.

Воздух дрогнул.

Тихо. Почти неслышно.

Словно с мира кто-то сдул тонкий ледяной слой.

Рядом послышался удивлённый вдох - долгий, глубокий.

- Ох… - протянул мужчина. - А ты… интересный.

Миша открыл глаза - и мир обрушился на него всей тяжестью.

Страх, вина, ужас, усталость - всё сразу.

Ноги подкосились, и он рухнул на колени, хватая воздух ртом, будто тонул.

- Тихо, тихо… спокойно, - сказал бродяга.

Но голос его изменился.

Он больше не дрожал. Не был слабым.

Голос стал крепким. Уверенным.

Он отбросил рваные тряпки - и под ними оказался зелёный халат. Тот самый. И обнажённый торс. И взгляд, которому веришь сразу.

- Давай сюда, герой, - мягко сказал он.

И прежде, чем Миша успел понять хоть что-то, Диоген подхватил его под руки - легко, будто поднимает ребёнка - и одним прыжком взмыл на крышу ближайшего дома.

Воздух вокруг вибрировал.

Но был тёплым.

Тёплым, спокойным.

Диоген сел рядом и положил ладонь Мише на плечо. Тёплая ладонь - человеческая, без магии.

- Дыши, - сказал он тихо, уверенно. - Ничего тебе не грозит. Я рядом.

Миша зажмурился. Слёзы сами побежали по щекам.

- Всё плохо…

- Нет, - спокойно ответил Диоген. - Плохо - это когда ты один. А ты - уже нет.

Он чуть сильнее сжал Мише плечо.

- Дыши. Я научу тебя не бояться самого себя.

Но сначала… перестань прятать то, что спасает жизни.

Он снял халат и подложил под Мишу, словно укрывая.

- Дыши, - повторил он мягко.

Но Миша резко дёрнулся, мотнул головой:

- Нет… нет… отойди… пожалуйста…

Он оттолкнул его руку - пальцы дрожали, как у человека в лихорадке.

- Это… всё дьявольское… я… я не должен был… я преступник…

Слова вырывались кусками - неровными, рваными, словно рана на коже.

- Я маг… - он почти выплюнул это слово, - это же… проклятие… я не могу этим пользоваться, не могу! Я не должен!

Он согнулся, прижал руки к голове, будто пытался выдавить мысли наружу.

Слёзы текли сами, горло жгло, во рту стоял вкус крови от слишком резкого дыхания.

- Я опасен… если меня найдут… если я снова… если я опять…

И голос сорвался в плач - жалобный, отчаянный:

- Пожалуйста… я не хочу быть таким…

Диоген молчал.

Он ни секунды не выглядел раздражённым.

Не выглядел удивлённым.

Он просто слушал - позволял Мише выговориться, как ветер позволяет туману рассеяться.

Когда Миша почти захлебнулся рыданиями, Диоген заговорил:

- Знаешь… как говорил один мудрый человек…

Он наклонился, поймал Мишин взгляд.

Голос стал глубоким, тёплым:

- «Если правило мешает правильному - правило должно умереть».

Фраза легла тяжело, как камень на воду - и вокруг неё разошлись тихие круги.

Миша поднял голову. Глаза - красные, дыхание сбитое.

- А кто… кто так говорил?..

Диоген улыбнулся. Широко. Нагло. Почти по-детски.

- Ну разумеется… я.

Сказал это с такой уверенной честностью, что Миша даже сбился с рыданий - будто на секунду забыл, что плакал.

Диоген сдвинулся ближе, опёрся локтем на своё колено.

- Слушай меня внимательно, маленький трагический комочек, - сказал он и ткнул пальцем Мише в грудь, мягко, но очень точно. - Ты не преступник. И не дьявольщина. И уж точно не проклятие.

Миша покачал головой:

- Но если все узнают…

- Если все узнают - это будет проблема мира.

- Он пожал плечами. - А не твоя.

- Но… правила… законы…

Диоген фыркнул:

- Ты меня вообще слушал?

Он кивнул на Мишины руки.

- Ты согрел меня не чтобы причинить вред. А потому что не смог пройти мимо.

- Но я…

- Ты спас человека во дворе, - спокойно перебил он. - А теперь казнишь себя за то, что сделал правильно.

Миша опустил глаза.

Слёз стало меньше. Паники - меньше.

Появилась растерянность.

Живое чувство, а не холодный ужас.

Диоген похлопал его по плечу - легко, по-дружески.

- Мир не развалился от твоего тепла.

Он поднялся и протянул Мише руку.

- Так что вставай.

Твой страх - это не ты.

А вот то, что ты сделал - твоё.

Миша долго смотрел на эту руку.

Слишком давно он не видел, чтобы её протягивали не из жалости, не по обязанности - а просто так. Потому что хотят.

И впервые за несколько страшных дней он сделал маленькое, но настоящее движение:

Он взялся за руку Диогена.

Глава 3 - Ты всё равно не поверишь

Миша ещё не успел понять, что происходит, как Диоген ухмыльнулся, сжал его руку - и в следующую секунду всё вокруг исчезло.

Воздух хлестнул по лицу.

Ноги оторвались от земли.

Они взмыли вверх так резко, что мир превратился в полоску света.

- ДЕРЖИСЬ! - рявкнул Диоген, и вместо предупреждения сделал сумасшедший вираж, будто попытался вдохнуть весь ветер разом.

Миша вскрикнул, но страх залили яркие, рвущиеся наружу эмоции - резкая, чистая радость.

Они кружили над крышами, делали петли, резали воздух, как два безумца, которые впервые почувствовали жизнь.

И где-то между виражами Диоген заорал, перекрикивая ветер:

- НУ КАК ТЕБЕ?! МАГИЯ - ЭТО ВЕСЕЛО!

- уъуюбьуъуъууъ! - добавил он звук, будто крутил головой на сверхскорости и выдыхал воздух как идиот.

Миша впервые за три дня рассмеялся - не от ума, а от чистой, необработанной свободы.

Полёт длился всего пару минут, но этого хватило.

Когда они приземлились у подъезда, Мишина улыбка ещё держалась…

Пока взгляд не упал на дом.

Улыбка погасла, как свечка на сквозняке.

Диоген заметил это сразу.

Удивился.

Наклонил голову:

- Эй. Чего ты?

Миша сглотнул - словно во рту стало сухо.

- Я… я не хочу туда идти.

Диоген не вздохнул театрально.

Не закатил глаза.

Просто внимательно посмотрел, выжидая продолжения.

Миша выдохнул:

- Они… боятся меня.

- Думают, что я опасный. Неправильный.

- Наверное… не хотят меня видеть.

Диоген шумно, преувеличенно выдохнул, но не раздражённо - а так, будто ему дали задачу по математике в три утра.

Опустился на корточки, поставил локти на колени, а голову упёр в ладони.

Поднял щёки так, что лицо стало нелепым, почти мультяшным.

- Миша… - начал он, глядя вверх на мальчишку снизу, - я понимаю, что ты чувствуешь. Правда.

Но представь на секунду: что чувствуют они.

Конечно, их ошарашило. Конечно, их мир полетел боком. НО. Они тебя любят. Ты был их сыном пятнадцать лет. И будешь дальше. Это не то, что меняется от чего-либо.

Миша молчал, не глядя прямо в его глаза - смотрел чуть ниже, будто стеснялся.

Диоген выдержал паузу.

Хмыкнул.

Потом резко хлопнул ладонью по колену:

- АААА, етить тебя за ногу! Да ты всё равно НЕ ПО-ВЕ-РИШЬ!

- Ладно, пошли. Тебе надо разгрузиться.

Он встал, стряхнул с рук пыль, как будто только что закончил ремонт.

- Всё будет хорошо.

- Серьёзно.

- Пошли.

И он уверенно повёл Мишу в сторону подвала - туда, где есть свет, движение и возможность забыть про боль хотя бы на время.

Глава 4 – Понты

Подвал встретил их слабым запахом сырости и старой пыли.

Тусклая лампа под потолком мигнула, будто сомневаясь, стоит ли включаться для этих двоих, - и всё-таки зажглась ровным, тёплым светом.

Диоген прошёл к стоявшему в центре столу, хлопнул по нему ладонью так, что звук гулко разнёсся под бетонным потолком, и с важным видом опустился на стул.

Потом, медленно, театрально повернул голову к Мише:

- Мишань, садись.

Пауза. Слишком серьёзная.

- Скажи: «Раз, два, три, магия приди».

Миша моргнул.

- Ээ… Что?

Диоген кивнул так, будто объясняет древний ритуал тысячелетней школы:

- Это важно. Давай. Громче. С чувством.

Миша смутился, опустил взгляд, но нерешительно сказал:

- Раз… два… три… магия пр-

Не успел он договорить, как стол под его локтями взвился дрожью, будто под ним пробуждалась огромная кошка.

Дерево выпятилось, вздулось, и из самой поверхности… начала вылезать кружка.

Медленно, как гриб из земли, идеально круглая, гладкая, будто её выдавливала невидимая рука.

Миша удивлённо отшатнулся, а Диоген довольно кивнул:

- Ну вот. Сработало. Чаю?

Он протянул руку над столом.

Из кончика его пальца вытекла первая капля воды - густая, плотная, как ртуть. За ней - вторая.

Потом поток, но не обычный: струйка виляла, описывая вокруг Миши невероятные петли, словно крошечные американские горки.

Вода скользила вокруг шеи, плеч, огибала его голову, не задевая, но оставляя ощущение прохладного воздуха от своего движения.

Она собралась в сферу над столом - идеальную, стеклянно-чистую.

Диоген щёлкнул пальцами второй руки.

Вспыхнул огонь.

Не красный.

Зелёный - насыщенный, яркий, пульсирующий.

- У меня сегодня настроение на зелёный, - пояснил он серьёзно.

Пламя подпрыгнуло, будто от радости услышало своё описание, и сразу стало больше - как если бы кто-то резко прибавил газ.

Сфера воды зашипела, но не испарялась: она грелась равномерно, будто у неё была собственная температура плавления.

Миша с открытым ртом наблюдал, как вода медленно, тягуче перетекает в только что созданную кружку.

Диоген посмотрел на результат… и вдруг шлёпнул себя по лбу:

- Вот же я балда… Чай-то забыли.

Он отступил на шаг, принял пафосную позу, в которой нормально стоять невозможно: ноги широко, руки напряжены, мышцы на животе прорисовались, будто он позировал для античной статуи.

Волосы поднялись, шевелясь, как будто ветер дует снизу, а глаза засветились неприятно ярким светом - так, как светят только фонари.

- Готов? - спросил он торжественно.

Миша только кивнул с круглыми от интереса и восторга глазами.

Диоген, совершенно серьёзно, выкрикнул:

- АХАЛАЙ- МАХАЛАЙ!

Пол под ногами дрогнул, выгнулся - и из него выстрелило дерево.

Толстое, твёрдое, живое.

Ветви распускались буквально на глазах, как будто кто-то перемотал время вперёд на год.

Листья сами начали срываться и аккуратно падать в кружку - дозированно, точно, словно невидимый бариста отмерял правильную заварку.

А потом дерево… скукожилось, сплющилось… и сдулось, издав звук резинового шарика:

- Фррррююююп!

На полу остался только влажный отпечаток и тонкий запах свежего чая.

Миша сидел в ступоре, не зная, как ему реагировать.

Тем временем на столе перед ним появился рис из которого сочился пар, румяная курица и блестящие столовые приборы - словно они стояли тут всегда, он просто не заметил.

Диоген довольно потер руки:

- Ну всё. Я от души покрасовался. Как тебе шоу?

Он говорил это так буднично, будто только что не творил чудеса уровня богов, а показывал карточные фокусы.

Миша впервые за долгое время не боялся.

Он улыбнулся - по-настоящему, тепло, будто внутри что-то разморозилось.

Глава 5 – Анекдот
После того как они поели, в подвале стало чуть теплее — или это Мише так казалось.

Диоген встал, хрустнул шеей, будто переключился в «боевой режим», и резко стал намного серьёзнее. Не мрачным — а сосредоточенным.

Он показал Мише рукой отойти в центр комнаты.

— Итак, Мишаня… — сказал он железным голосом, который не терпел возражений. — Сейчас будет самая важная часть нашей работы.

Он медленно выпрямился, поставил ноги шире, упёр руки в бока и с максимально карикатурно-суровым выражением лица произнёс:

— Сто! Отжиманий.

Сто! Приседаний.

Сто! Скручиваний.

И сто… бёрпи.

Миша захлебнулся воздухом:

— ЧТО?? У нас в корпусе нормы в три раза ниже!

Диоген склонил голову и с серьёзнейшим видом ответил:

— А мне по хуй на нормы корпуса.

Я хочу увидеть твой максимум.

Если будешь дохнуть — помогу.

Если будешь халтурить — тоже помогу. Но по-другому.

Он щёлкнул пальцами, и под его ногами чуть дрогнул пол — будто подвал сам понял, что сейчас будет жара.

— Давай. В позицию.

ОТЖИМАНИЯ

Миша лёг на пол, выставил руки.

Уже на первом движении Диоген присел рядом, внимательно глядя не в лицо, а на плечи и лопатки — как тренер, который знает, что техника важнее понтов.

— Локти ближе к корпусу.

Смотри вниз.

Спину держи ровно, будто тебя палкой подняли.

Миша сделал десять.

Пятнадцать.

И на пятнадцатом руки просто дрогнули.

— Всё… я… не могу… — прохрипел он.

Диоген кивнул, абсолютно спокойно.

— Три минуты отдыха.

И два подхода по максимуму.

Без херни. Главное — чисто.

Пока Миша лежал на спине, хватая воздух, Диоген наблюдал.

Не говорил. Не шутил. Оценивал:

дыхание,

дрожь в руках,

насколько быстро оно проходит,

как распределяется кровь.

Через три минуты:

— Давай второй.

Во втором подходе Миша сделал девять повторений.

В третьем — уже шесть.

На последнем повторе руки окончательно отказали.

И тут Диоген топнул ногой по полу.

Пол слегка зажужжал.

По дереву тихо побежали тёплые ручейки — как вода в оттеперь

Эта ручьи прошли через ладони Миши.

В мышцы. В кровь.

И Миша ВНЕЗАПНО почувствовал:

тепло в руках, лёгкое жжение, будто кровь пошла быстрее, мышцы — как будто их разминают изнутри.

Он чуть приподнялся.

— Ч-что это…?

Диоген, уже вежливо ухмыляясь:

— Немного манны. Локальное ускорение кровотока.

Помогаю твоим рукам не умереть.

А заодно — довожу их до твоего биологического максимума.

Ты же хотел треню? Работай.

ПРИСЕДАНИЯ И СКРУЧИВАНИЯ

Они прошли в таком же ключе:

Диоген поправляет колени, наклон, дыхание.

Миша сдыхается.

Диоген тихо включает манну через пол — как будто протягивает энергию в мышцы.

Миша цепляется из последних сил, но… ощущает прогресс.

Каждый раз, когда Миша спотыкается или падает, Диоген не смеётся — наоборот, оценивает:

— Хорошо. Дышишь как собака — Давай ровнее.

Он вообще всё время смотрит на Мишу так, будто считает у него параметры, как у прибора.

БЁРПИ — ПОСЛЕДНИЙ КРУГ

На бёрпи Миша почти умер.

К пятому повтору он дышал как бабка с приступом астмы.

К десятому — споткнулся и улетел вперёд.

К двенадцатому — просто рухнул на колени.

Диоген присел рядом:

— Нормально. Ты живой — значит продолжаем.

И снова — манна.

Тёплая, пульсирующая.

Проходящая через ноги, спину, руки.

Миша поднялся и сделал ещё пять повторений, почти на автомате.

К семнадцатому и последнему его охватила странная лёгкость.

Как будто тело стало легче, дыхание ровнее.

— Я… чувствую… сильную усталость… но и будто лечу… — пробормотал он.

Диоген довольно кивнул:

— Отлично. Твой организм вошёл в фазу компенсаторного выброса.

— Хочешь анекдот?

Миша, едва дыша, кивнул:

— Давай… если выживу…

Диоген хлопнул в ладони:

— Слушай.

Был как-то один мальчик Миша. Делал упражнения. Когда он начинал дохнуть — мудрый старик Диоген помогал ему манной. Но однажды… старик решил ПОДШУТИТЬ.

Миша уже насторожился:

— И… что случилось?

Диоген распахнул глаза, как злодей из мультика, и заорал:

— А ВОТ ЭТО!!!

И отключил поток манны.

Одну секунду. Только одну.

Но для организма Миши это была пропасть:

тепло исчезло, мышцы обрушились, всё тело стало ватным.

Миша рухнул вперёд как мешок с картошкой со словами:

— Ах ты старый… кхе…

Диоген моментально вернул манну — как жаркое дыхание сквозь пол.

Миша резко вдохнул, как будто его вытащили из воды.