Максимально нереально

Льюис Аддерли

Максимально нереально

Чья-то одновременно тёплая и холодная рука еле коснулась моего лба, оставив свою частичку. Рука излучала какой-то космический свет и давила своим небытием.

— Лети, дитя. Ко мне ещё рано, — доносящийся отовсюду и из ниоткуда голос разносился по пространству, моментально рассеиваясь эхом. Это будто говорили люди всего мира одновременно, но они были столь спокойны…

Я открыл глаза… Вокруг ничего… Лишь темнота и эхо, которое исходило от меня. Потихоньку начали появляться какие-то странные мерцающие звуки и огоньки.

— Звёзды? — начал осматриваться, — где я? Где Земля?

Понял, что нахожусь не просто в пустоте, а в космосе! В настоящем космосе!

Из глаз потекли слёзы, но они не стремились вниз, а улетали в пространство. Я их даже ловил руками. Странно, ведь в космосе жидкости должны мгновенно испаряться, а тут…

Паря в этой пустоте, я хотел плакать, или даже рыдать, потому что всегда так успокаивался.

— Не плачь, дитя моё… — доносился голос из пустоты, всё такой же незнакомый и родной одновременно, — ты не один. Что ты видишь?

— Тьма… Она пугает меня! Я хочу домой! Кто вы? Почему я здесь? — начал отвечать незнакомому голосу.

— Дитя, успокойся… Я не могу ответить на твои вопросы. Узнай истину сам, дитя. Путешествуй по космосу…

— Но я… — спросил, словно в пустоту, ведь мне перестали отвечать.

Решил послушаться, ведь ничего более не оставалось делать…

Блуждая по вселенной, я видел многое: туманности, планеты, звёзды, чёрные дыры… Если кто живой и попадался, то меня не видел, а может и не замечал, так как я скрывался, как делал это в колледже. Я не люблю чужое внимание… Лишь здесь я чувствовал постоянный взор из пустоты. Это был тот, кто разговаривал со мной, когда я только проснулся. Он действительно был всегда со мной, всегда «рядом», но вместе с этим очень далеко.

Однажды мне попалось существо гуманоидной формы. Его руки были большие, голова квадратная, плечи широкие. Он увидел меня… Он, и ещё несколько компаньонов… Они забрали меня на корабль, хотели провести эксперименты. Было больно, об меня словно тушили что-то.

— Почему не сбежишь? — послышался тот самый голос.

— А куда? Как? Я не могу двинуться! Меня держат!

— Так бей, — отвечал голос, — стань хищником, атакующим жертву.

— Я не могу! Я слаб! — в этот момент на меня словно что-то давило одновременно изнутри и снаружи.

— Разозлись, ты можешь!

В момент какой-то невиданный мне всплеск эмоций вырвался наружу. На лбу засветилась белым, зелёным и розовым четырёхконечная звезда, и я смог оттолкнуть пришельцев, а после и ударить.

Неожиданно они начали… Извиняться? Слёзно просили прощения, после чего отпустили… Странно…

Ещё чуть полетав, я услышал плач… Женщина словно сидела на полу, держась за кровать, уткнувшись лицом в постель. Она рыдала… Рыдала, стискивая руками одеяло. От криков, полных отчаяния, у неё начинал срываться голос… Женщина горевала, прося прощения…

— Она – чья-то мать, потерявшая самое дорогое - сына, который решил покончить с собой… Теперь бедняжка молит господа, осознав свою ошибку…

— Моя мама не стала бы даже и плакать… Она никогда не обращала на меня внимания…

— Ты сильно ошибаешься, дитя…

Что-то побудило меня подойти к женщине и обнять её. Что-то необычайно родное почувствовал я в тот момент. Страдалица словно ощутила тепло родного тела, в миг ахнула, испугавшись, и разрыдалась ещё сильнее…

Я полетел дальше, чувствуя что-то тяжёлое на душе.

На пути в бесконечное вечное встречалось столько красот, сколько я и представить не мог. В какой-то момент меня начали преследовать две инопланетянки, которые были похожи как две капли воды, даже одежда одинаковая. Они преследовали, всячески насмехались, но я научился игнорировать их (мне помог тот же голос, доносящийся из ниоткуда).

Инопланетянки быстро отстали, почему-то начав хором извиняться, чуть ли не рыдая.

Меня встретил уже знакомый небесный голос, перенеся к какой-то космической станции:

— Дитя, блуждающая душа, прошу, помоги этим невинным людям!

Безо всяких раздумий я ринулся к станции. Пройдя сквозь стены, полетав внутри, я понял, что у корабля повреждён солнечный парус. Экипаж меня не видел, и я кинулся чинить поломку, в момент поняв, что можно залатать трещину моей же силой, которой наградил меня тот голос.

Я стал аккуратно проводить двумя пальцами по разрыву, от чего он сшивался, однако из моих рук начала плескать сверкающая жидкость. Через боль и слёзы я чинил парус, так сильно напрягаясь, что даже начал буквально сиять такими же цветами, что и звезда, вновь появившаяся на моём лбу. Светилось всё моё тело, кроме лица, даже волосы. Люди сбежались к иллюминаторам, следя за тем, как странным светом соединяется трещина. В конце концов мне удалось починить станцию, жертвуя своей как бы жизненной энергией. Я был рад тому, что хоть кто-то нуждался во мне…

Когда я улетал, снова заговорил тот голос. Он приземлил меня на свою ладонь. Что-то невероятно большое, многоглазое и многорукое окружало меня. Оно одно, однако их несколько. Оно не просто большое, а огромное, но и в то же время маленькое. Оно говорит, но молчит.

— Дитя, ты хорошо постарался, — его голос стал чётче, — что ты увидел?

— Я… — задумался, — я увидел новые жизни, красоты нашей галактики, пепельное море звёзд и… Повод жить.

— Дитя, ты знаешь кто я? Ответь, прошу.

— Я думаю: вы – сам Бог…

— Ты прав, дитя, — после этих слов передо мной вспыхнул свет, из которого появился кто-то укутанный в золотые ткани. Его лицо скрывали тьма и звёзды…

Я услышал знакомое «прости» издалека, но к нему добавилось и «очнись, прошу».

— Почему они это говорят?

— Узнаешь… — Божество приблизилось, протянув к моей голове одну из рук.

— Я слышу какое-то пищание, слышу слёзы… Что это?

— Ты увидишь… Тебе пора, дитя…

Он дотронулся до звезды на моём лбу.

Хлопок.

Опора пропала из-под ног. Я начал падать в бездну. Лишь тогда я увидел лицо господа… На меня смотрели одновременно мужские и женские глаза, полные надежды и сострадания…

Момент и тьма…

Лёжа на больничной койке, я открыл глаза… Рядом стояли те, кто издевался надо мной в колледже: одногруппник, чьё лицо из-за скул приобретало квадратную форму, и две студентки-близняшки, а около кровати на полу рыдала мать… Все просили прощения…

Я вспомнил… я же хотел сам себя… Не важно… Лоб сильно болит… Сразу же, как только я проснулся, на меня обратили внимание все эти люди, даже мать, которая до этого словно и не знала о моём существовании. Мама не отходила от меня ни на минуту, пока я здесь лежал без сознания…

В память о содеянном у меня остался шрам на лбу после удара головой. Шрам в виде четырёхконечной звезды…

Может… Стоит пересмотреть свою жизнь и начать всё заново, по-другому?