Малыш, ну-ка соберись!

Новый год. С чем ассоциируется этот праздник обычно у людей? С каникулами, свободой… У детей обычно с подарками, кучей конфет и с дедом Морозом, а у взрослых с очередной тратой денег. Хотя дополнительная неделя выходных, а у некоторых даже две, не могут не радовать.

Но Антону сейчас не до этого. Парень бы с радостью согласился походить на учебу еще или поработать неделю бесплатно, лишь бы избавиться от ужасной боли в зубе и отвратительных чувств, самовоспламеняющихся где-то в груди при одной лишь мысли, что надо что-то с этим делать. А во всем виноват этот проклятый попкорн. Кто ж знал, что зуб может просто взять и сломаться от одного укуса, а следом еще и разболеться прямо первого января, когда так хочется забыть о проблемах? Хотя… все друзья знали и предупреждали, и Дима, и Сережа. Арсений даже как-то конфисковал у парня все сладости и спрятал их в своем шкафу, когда в фантиках, валяющихся вокруг Шастуна, можно было уже утонуть. Но Антона это, конечно же, не остановило.

***

— Антон, да сколько можно? Ну сходи ты уже к стоматологу. — возмущается Дима, видя, как мучается его друг от зубной боли и тянет до последнего с лечением.

Шастун сидит за столом и вот уже третий раз берёт свою любимую конфету «чио-рио», разворачивает, облизываясь, смотрит на неё несколько секунд, как будто это яблоко с запретного дерева, и со стоном, откидывая её обратно в вазу, падает головой в сложенные на столе руки.

Антон и Димка дружат еще со школы. Сначала они просто сидели за одной партой и пользовались знаниями друг друга. А потом их «сотрудничество» переросло в нечто большее, похожее, скорей, на очень крепкие отношения самых близких братьев.

— Тебе сейчас намного больнее, чем будет при лечении. — пытается успокоить его друг, присаживаясь напротив, и начинает поглаживать того по макушке в знак поддержки. — Хочешь, я попрошу Арса? Он все аккуратненько сделает, и денег он с тебя не возьмет. — сочувствующе говорит Позов и берёт свой телефон, чтобы набрать старшего сводного брата, который не просто работает стоматологом, но и имеет свою клинику.

Антон, Арс и Дима, все вместе, живут в просторной трешке в Питере. Когда младшие только закончили школу и думали, куда поступать, Арсений сам предложил подросткам переехать к нему. Чему родители обоих были несказанно рады, ведь не придется волноваться за их подростковые «эксперименты» с выпивкой и можно быть уверенным, что друзья не попадут под плохое влияние сверстников. Арсений был строгим, но понимающим, так что дети его любили.

Попов и раньше всегда присматривал за парнями, и это не казалось чем-то сложным или натужным. Мама Антона могла не появляться дома несколько недель из-за работы. Поэтому семья Позовых, по предварительной договоренности, забирала мальчика к себе. Так что Антон, можно сказать, жил у друга до девятого класса и уже считался частью их семьи. Арсений помогал младшим с уроками, давал советы, прикрывал перед родителями и учителями и даже иногда наказывал «братьев», когда те не слушались. Ну а что? Разница в возрасте тринадцать лет, мог себе позволить…

— Нет. — слишком резко отвечает Антон, поднимая голову, и, мучительно хныкнув от боли, снова опускает её на стол. — Не надо Арсению. — куда-то в стол бубнит парень. Шастун вообще не собирается лечить зубы, хоть и понимает, что все равно придется. Чем позже — тем хуже. На что он надеется? Наверное, на то, что умрет раньше, чем это «когда-нибудь» наступит…

Арс для подростков как отец, только в сто раз лучше, потому что с ним можно делиться всем, не боясь осуждения. А сейчас, когда парни буквально живут в соседних комнатах, они часто собираются всей компанией, где к ним присоединяется ещё и лучший друг Арсения, Серёжа Матвиенко. Кино, скейтборды, квесты, коньки… Куда они только не ходили…

Но несмотря на их дружбу, Арсений и Антон почти никогда не общаются один на один. А когда случается так, что Попов оказывается рядом с парнем, в душé у первокурсника что-то щемит. Даже обычное «Шаст, подай, пожалуйста, мой телефон» заставляет тепло внутри парня разливаться, а сердце стучать быстрее, желая получить еще больше заботы от взрослого человека, которой так когда-то не хватило подростку.

Конечно нельзя сказать, что Шастун влюблен в Попова. Он скорее им просто восхищается и любит, как старшего брата, мечтая о большем внимании к себе с его стороны, и одновременно боится его. Всякие эти его врачебные знания и умения напрягают подростка. Мужчина всегда готов помочь, посмотреть, но вот Антону это не нравится. Глупо, наверное… Как может сердце просить заботу, внимание к себе и одновременно дергаться и замирать от каждого движения рядом.

— Ты же понимаешь, что не сможешь скрываться от него вечно? — спрашивает Дима, слегка поднимая брови. — Он же все равно заметит, когда домой вернется, у тебя даже щека немного опухла. — говорит парень и тянется к лицу друга, чтобы легонько потрогать больное место. Отчего Шаст недовольно мычит и отворачивает голову.

— Да знаю я… может пронесет. — мучительно выдыхает Шаст. Дима относится с пониманием и очень хочет помочь другу. Задумавшись на несколько секунд, Позов выдыхает, встает из-за стола и идет к навесному шкафчику.

— На, должно помочь. — говорит Дима, ставя на стол детский Нурофен в виде сиропа. — Обезболивает…

***

Уже несколько дней подряд Антон просыпается от зубной боли рано утром. И действия, каждое такое несчастливое утро, однообразны. Он встает, идет на кухню тихонько, чтобы никого не разбудить, и выпивает обезболивающее. А затем снова ложится в кровать досыпать свои оставшиеся часики, пока его друзья еще не проснулись. Это уже превращается в некую традицию, и сегодняшнее утро не исключение.

Сегодня четвертое января. Зиму в этом году обещают очень холодной, но, вопреки всем прогнозам, столбик на термометре останавливается у отметки минус четыре. Правда, несмотря на такую манящую теплоту, на улице без остановки валит снег, что отбивает желание куда-либо идти, гулять или ехать. И, дабы не «просрать» все выходные, как выражаются друзья, они договариваются собраться и посмотреть новый мультфильм «Энканто».

Все это время Антон старается не пересекаться с врачом, опасаясь, что тот может заметить неладное. Парень перестаёт есть почти все, кроме супа. Таблетки, сиропы… все, что может хотя бы чуть-чуть уменьшить боль, принимается регулярно и надежно прячется от старшего.

Почему бы Антону просто не признаться Арсению во всем? Ведь он же такой понимающий, добрый и давно осведомлен о ятрофобии парня? Антон и сам не знает. Стыдно, наверное, и страшно… Шастун из тех людей, у которых сильный страх может проявляться слезами. А показывать их никому не хочется. А лечить зубы, все еще страшно.

***

Три месяца назад, Антон не по своей воле все же продемонстрировал старшему весь свой страх во всей красе. И после этого случая, Антон еще больше стал стыдиться своей фобии, а общаться с Арсением волей-неволей начинает меньше. Конечно, Арсений узнал о страхе давно. Но вот так серьезно с ним еще не встречался:

— Антон, у тебя температура под сорок, надо сделать укол. — спокойно пытался объяснить Арсений мальчику. Шастун уже успел довести себя до истерики, пока оставался один, и сейчас всеми силами пытался избежать этой процедуры.

— Нет. — прикрываясь одеялом, немного истерично сказал парень, забившись в дальний угол кровати. Сбегать он уже пробовал — не получилось. Арсений был сильнее, квартира не большая, так что бегать не получалось долго. — Не надо ничего такого… Пожалуйста. Лучше уж обтирания… — пропищал парень, выдавив из себя все, что может в таком состоянии, захлебываясь собственными всхлипами. Казалось, что парень смерть увидел, а не шприц с жаропонижающим. Арсений оставляет все на ближайший стол, освобождая руки, и сел на край кровати. В таком состоянии вряд ли получится что-то сделать. Шприц, ватка, спирт. Все уже было готово. Все, кроме самого Шастуна.

— Тош… Ну ты чего? — с легким удивлением, ласковым понимающим голосом начал говорить Арсений. — Смотри, сейчас у меня ничего нет. — показывая пустые руки, произнёс мужчина и пересел поближе к Шасту. — Не буду пока ничего делать. Давай успокаивайся, малыш. — Попов аккуратно дотянулся до мальчика и обнял его. Действовал мужчина медленно, чтобы не напугать, и пересадил парня к себе на колени, начиная успокаивающе поглаживать по спине. Антон, не сопротивляясь, поддался и уткнулся лицом в плечо старшего, стараясь угомонить слезы и восстановить ровное дыхание, но получалась плохо. Мальчик совсем устал. Ему было стыдно за слезы, за слабость, и в целом, что Арсению приходится его успокаивать, но по-другому Антон не мог. На укол он не был согласен никак. Уж очень он боялся. Но от понимания неизбежного, ведь старший других вариантов не давал, слезы все продолжали литься и литься.

Врач пытался отвлечь мальчика от процедуры, как мог, и стал рассказывать о чем-то, пытаясь успокоить и увести подальше от этой темы. Он гладил «ребенка» у себя на руках. Всхлипы постепенно затихали, и, казалось, Антон уже совсем забыл о предстоящем уколе. И сейчас являлось главным — не напугать его снова и правильно все преподнести… Арсений аккуратно переложил подростка на кровать пока еще на спину и заботливо потрепал по волосам, но к инструментам на столике пока не прикасался. Антон тише шмыгнул носом, и в этот момент резко открылась дверь в комнату, а из нее высунулась макушка Димки.

— Арс, а можно я укол поставлю? У меня как раз скоро практика будет… — спросил Дмитрий, слегка приоткрыв дверь. Шаст, вспомнив, поджал губы, сдерживая подкатывающий ком в горле. Сердце снова замерло. Мысли о неизбежном топили подростка с головой, а всё не наступающая стадия принятия подкинула в топку ещё одну истерику.

— Ох. Нет, Дим, уйди. Мне бы самому тут справиться… — быстро и немного раздраженно сказал врач так не вовремя появившемуся брату.

— Ясно. Хочешь, я его подержу? Пока ты будешь… — спокойно предложил Димка. Но его тут же перебивают.

— Чего? Не-ет. — проверещал Шаст и дёрнулся, пытаясь укатиться подальше, к стенке. Но врач успел среагировать, схватив мальчика за плечо, и спокойно удержал того на месте.

— Не надо, Дим, уйди! Сами справимся. — мужчина, быстро глянув на дверь, помахал рукой, чтобы его «любимейший» младший братик поскорей скрылся за дверью. — Антош, все хорошо… Ну чего же ты? — ласково обращаясь к Шасту, произнес Арсений. Выдохнув, он уместил руку на грудь юноши, пытаясь унять страх. И спустя несколько нежных поглаживаний Арсений продолжил: — Ложись-ка на животик, солнышко. Давай уже закончим с этим. — Антон снова не упустил попытки убежать, но какие же у него, такого больного, шансы против сильного мужчины, который заранее знал о такой реакции?

Врач сам медленно перевернул подростка, а когда мальчик стал прикрывать попу ладошками, не давая ничего с себя снять, то завел руки мальчика вперед к изголовью кровати.

— Ну не надо… — прохныкал парень от безысходности, но слезы пока снова не вырываются.

— Полежи так, Тош, я пока ничего не делаю. — ласковым голосом, но строго приказал старший, успокаивающе гладя по спине и бокам, проходясь от лопаток к пояснице. Шасту в таком положении лежать не нравится. Уж слишком открыто и покорно. И он снова опускает руки, подтягивая их к груди, и пытается перевернуться. — Зайка моя, давай без каприз! Я ведь не поленюсь и возьму ремешок… — пригрозил Попов обманчиво ласковым голосом и легко вернул младшего в прежнее положение, прижимая к постели. Попов аккуратно стянул с него домашние шорты, а следом и трусы на минимально нужное расстояние. Он не желал добавлять к страху мальчика ещё и смущения. Холодная ватка несколько раз прошлась по коже в наработанном профессиональном движении, обеззараживая площадь с большим запасом.

— Ну, пожалуйста, не надо. Я что угодно сделаю… — тоненьким голосом Шаст предпринял ещё одну попытку и слегка приподнялся с кровати, оборачиваясь на Арсения. Но врач молча смерил подростка очень строгим и непреклонным взглядом, отчего парень, хныкнув, послушно укладывается обратно на кровать, утыкаясь в собственные руки.

— Вот молодец! — похвалил его Арсений, похлопывая по спинке, и постарался неслышно снять колпачок со шприца. — Я очень аккуратно все сделаю, малыш, потерпи чуть-чуть. — врач, несильно шлепнув по другой ягодице, чтобы отвлечь, быстро ввел иглу и медленно начал давить на поршень.

— Ай. — пропищал подросток, почувствовав покалывание, и неосознанно попытался отползти. Мальчишка начал хныкать, понимая, что старший ни за что не остановится вводить лекарство, и постарался прикрыть слезы, спрятав лицо в мягком матрасе.

— Тиш-тиш-тише, Антон, нельзя дергаться! — с нотками строгости сказал Арсений, вовремя положив руку между лопатками мальчика, чтобы не дать двигаться. Тихий, немного приглушенный всхлип донёсся до старшего. И врач, доведя поршень до конца, вынул иглу. — Все, малыш! Ты такой умница! — произнес старший, массируя место укола через ватку, и аккуратно вернул одежду на место.

***

Снова проснувшись утром от мучительной боли в зубе, Антон привычно тихонько шлепает на кухню, чтобы закинуться обезболом. В квартире тихо, все еще спят, и только на кухне горит свет. Глупенький Антошка не придает этому никакого значения, думая, что сам и забыл его выключить вчера вечером.

— Шаст? Ты чего встал так рано? Что-то случилось? — когда первокурсник набирает в шприц без иглы нужное количество сиропа и закрывает баночку, неожиданно звучит бархатный голос где-то позади парня, отчего Антон, негромко вскрикнув, подпрыгивает на месте. Он разворачивается к источнику звука, и машинально прячет лекарство за спину. Арсений, до этого спокойно сидящий за столом, ставит кружку с горячим чаем и подходит к мальчику. Такое странное поведение настораживает.

— Э-э, ничего! Все хорошо… — немного дергано отвечает Шастун и пытается отойти назад, но сразу упирается в столешницу. Попов непонимающе вскидывает брови, пронзительно глядя на парня несколько секунд. А затем, скрестив руки на груди, кивает парню за спину, как бы спрашивая: «Что ты там прячешь?».

— Показывай, что в руках? — с ноткой строгости просит старший. Антон ежится под серьезным взглядом голубых глаз. Понимает, что уже спалился… Попов терпеливо ждет, пока юноша, стыдливо опустив голову, медленно достает препарат из-за спины. Он ставит его на стол, незаметно оставляя наполненный шприц в другой руке.

Арсений, не ожидавший увидеть обычное детское лекарство, несколько секунд молчит, что-то обдумывая, и затем спрашивает:

— Ну и зачем тебе Нурофен?

— Не зачéм…[1] — парень мотает головой из стороны в сторону, будто убеждая в этом и самого себя. Он желает поскорей смыться с кухни и, желательно, с обезболивающим, потому что зуб снова дает о себе знать.

— Ах, ну да… — театрально понизив голос, в саркастическом тоне начинает злиться врач. — Ты же просто так пришпандорил в четыре утра на кухню… Просто посмотреть, наверное, да? Сиропчик там вкусный попить? — парень быстро кивает как болванчик. Арсений, вздохнув, молчит несколько секунд, парень и слово боится вставить, отчего на кухне повисает напряжённая тишина. — Антон, что у тебя случилось? — уже спокойно спрашивает старший и прикладывает ладонь тыльной стороной ко лбу мальчишки.

— Ничего. Все прекрасно. — устремив взгляд в пол, робко отвечает парень. Антону страшно. И больно. Хочется рассказать старшему о проблеме, переживаниях… расплакаться и оказаться в его объятиях. Но тогда они точно поедут в стоматологию, и хоть Антон понимает, что Арсений вроде друг, он не станет делать ничего страшного, и лучше бы поскорей рассказать обо всем… Но страх затмевает все здравые мысли, и парень просто продолжает делать вид, что все хорошо.

— Хорошо. — просто отвечает Попов, поняв, что температуры у мальчика на этот раз нет. — В таком случае, думаю, это тебе тоже ни к чему… — Арсений с хитрой улыбкой берёт мальчика за руку, медленно вытягивает её из-за спины, подбираясь к запястью, и забирает из слегка сжатой ладони мерный шприц. Антон не сопротивляется, понимая, что это будет глупо и бессмысленно. Он просто вздыхает, соглашаясь со словами Попова. — Ну все тогда, иди дальше спать. Время ещё есть. Не забывай, днем по магазинам вместе поедем, пока Димка дома прибираться будет. — напоминает Арсений.

Антон молча уходит к себе в комнату, понимая, что фиг ему теперь, а не сладкий сон. Зуб ноет то слабей, то сильней. А Попов, походу, не собирается уходить с кухни ближайшее время. По крайне мере, стопка каких-то документов на столе говорит именно об этом. Поэтому по тихому взять обезболивающее не выйдет… Антон просто чистит зубы самой мятной пастой, которую только находит, и ложится в кровать. Уснуть, конечно, не выходит, но боль уже чувствуется меньше, поэтому парень решает просто посмотреть сериал на маленьком экранчике телефона.

Зуб болит. Лекарство за полдня выпить возможности так и не предоставляется, поэтому, отказавшись от полноценного завтрака, парень ограничивается чашкой кофе, оправдавшись тем, что аппетит утром ещё не проснулся. Так и скитается Антон до трёх часов дня, мучаясь и прячась у себя в комнате. Шастун даже подумывает уже признаться во всем, и пускай ему хоть дергают этот долбанный зуб, главное — чтоб не болел уже, но за пределы комнаты его идея не уходит, как и он сам.

Подросток уже наизусть выучил все свои зубы, рассматривая каждый раз их в зеркало, пытаясь определить масштабы проблемы. Антон знает о последствиях того, что будет, если продолжит тянуть с лечением, и это пугает не меньше, чем само стоматологическое кресло, но решимости лечить зуб он в себе не находит, поэтому и продолжает кувырком катиться по эскалатору времени вниз, ничего не предпринимая. Ох, сколько парень напереживался… И вот как быть, если ни один из исходов его не устраивает? Он ведь так и продолжит падать, пока кто-нибудь, не возьмет все в свои руки.