Марена в зените. Часть 2. "Стеклянная девочка"

Огни я увидел задолго до того, как вагоны скоростного поезда вынырнули из черной, как уголь, ночи. Мне показалось, что горизонт вспыхнул ярким электрическим пламенем, а за ним и небо, отражая бесчисленные огни и разгораясь странным люминесцентным восходом за четыре часа до того, как взойдет настоящее солнце. Анклав Кирби.

В вагоне почти никого. Только сонный пассажир, прислонившийся небритой щекой к стеклу и мерно сопящий под тихий стук колес, и я. Наверное, всю дорогу сюда наш поезд казался сверкающей яркой иглой, рассекающей темноту между тусклым неоновым Пригородом и анклавом, в котором не бывает ночи. Окна вагона изгибались вверх к потолку, почти сходясь вместе, только тонкая полоска пластика с яркими лампами соединяла их наверху. В этом поезде все вагоны – первый класс, и попасть сюда чуть проще, чем в хранилища центрального банка Конгломерата. Но не для меня. И, видимо, не для моего сонного попутчика.

После ночи без сна я думал, что приму прибытие сюда с равнодушной усталостью и раздражением от того, что оказался в месте, где мне не рад каждый камешек в мозаичной плитке вокзала. Но нет, я смотрел на бушующий светом город-море, ослепляющий, пульсирующий. Его лилово-синее туманное зарево распадалось на миллиарды отдельных разноцветных огней, а те на новые и новые, и так бесконечно, пока наш поезд въезжал в недра анклава, медленно сбавляя скорость.

Вагоны замерли нескоро. Теперь во всех окнах виднелись бесчисленные здания, наплывающие друг на друга, соединенные друг с другом, возвышающиеся одно над другим – и все это терминал. Линии блокировочных шлагбаумов перед нами еще не разошлись, зато такие же позади уже сомкнулись и вспыхнули красным. Пропускной пункт и таможня. Это могло затянуться надолго. Убрав с коленей печатные и рукописные документы в портфель с золоченым замком, я прикрыл глаза и попробовал подремать.

Расстояние от Пригорода до анклава Кирби немаленькое, а для живущих в засаленных трущобах оно и вовсе размером с несколько жизней и целую вселенную. Но скоростной электрический поезд преодолел этот путь менее чем за шесть часов, не сделав ни единой остановки. Я отказался от фильмов о Кирби, наушников с музыкой и пледа, согласившись только на завтрак, который принесли почти мгновенно. Три часа ночи – самое время для завтрака в городе, в котором само понятие времени суток кажется чем-то безнадежно устаревшим, реликтом пустошей за пределами анклава.

Отбывая сюда из Пригорода, я так и не увиделся с Магистром. После того дня, когда я видел его в последний раз в коридоре Зеленого дома, прошло полгода, занятые уроками новой латыни и чтением инструкций, которые иногда приносил посыльный. Даже Камиля я видел лишь несколько раз, и то случайно сталкиваясь с ним на проходных. На мои попытки узнать что-то о судьбе Василики или ожидающемся прибытии Магистра он только прикладывал палец к губам и похрустывал шеей. Лиза была куда более разговорчива.

«Каждую минуту оборачивайся. И не забывай держать под рукой то, чем можно раскроить череп. У тебя есть пропуск, но это не твой мир и никогда твоим не станет, как бы дружелюбно на тебя ни смотрели местные городовые и шлюшки».

«Откуда такая забота?»

Она пожала плечами.

«Беспокоюсь о твоей эффективности. Если ты не справишься, пошлют меня, а я бы хотела остаться в этой помойке. Мне тут комфортно».

Она дала мне кремовый листок со сломанной печатью.

«Прочти».

«Эй, это вроде бы как мне адресовано!»

«Все, что приходит в Зеленый дом, проходит через меня. И оставь свои пошлые замечания в голове».

«Я и не думал…».

«Читай!»

С гладкой бумаги я слышал голос Магистра, одной строчкой дающий простое указание – найти в анклаве Кирби человека по имени Шакур Яо для получения дальнейших инструкций. Я показал листок Лизе, и она развела руками.

«Ты ищейка, ты и ищи. Мне посчастливилось стать левой рукой магистра, и у меня своих забот хватает».

На Лизе был черный обтягивающий комбинезон, выглядевший одновременно сексуально и отталкивающе. Серебряная пряжка на воротнике под горло, перетянутые в хвост светлые волосы. Красивая и смертоносная, как все в Зеленом доме.

Сейчас эта инструкция была при мне, сложенная вчетверо и запрятанная в новенький паспорт. Один за другим проходили мимо меня мониторы терминала, ведя за поводки прижимающих зады к полу собак. Они не обращали на меня никакого внимания. Офицер последнего наряда толкнул в плечо спящего попутчика, а мне молча показал на выход из вагона. Но и за двойными тамбурными дверьми анклав еще не начинался. Стеклянный коридор вел к высокому зданию, причудливо изгибаясь, а на меня смотрели десятки камер, расположенных под потолком и вдоль стен.

Охрана работала парами, проверяя документы и сортируя немногочисленных прибывающих. Девушка в форме капитана требовательно протянула руку, ее волосы были спрятаны под платок. Молчаливый напарник стоял рядом со стеклянной перегородкой, не убирая рук с автомата. В отличие от шнырей Пригорода, он смотрел на меня с профессиональным интересом и не требовал денег, только паспорт и пропуск, заверенный Магистром.

— Цель визита? – спросил он, возвращая документ.

— Указана в пропуске.

— Особые указания Корпуса? – он усмехнулся и передал пропуск девушке. Та поставила отметку и выбрала один из тонких браслетов, лежащих перед ней в пластиковом контейнере.

— Протяните запястье. Вы будете носить это все время пребывания на территории анклава Кирби и сдадите, покидая город.

Я убрал руки в карманы пальто.

— Не подумаю.

— Это просто формальность.

— Не для дознавателя корпуса Магистра.

Повисла напряженная пауза. Офицер вздохнул и попытался дотянуться до моей руки. Выпустить в меня очередь ему ничего не стоило, но он следовал инструкциям и, видимо, свинцовый аргумент был там следующим пунктом. Я поднял глаза вверх. Зал регистрации поражал воображение. Казалось, что потолка тут нет совсем. Стеклянные сверкающие уровни уходили все выше и выше, местами между ними были перекинуты такие же хрустальные мосты. С огромных мониторов лилась информация и виды анклава, который нельзя охватить взором даже с борта самолета. Он везде упирался в линию горизонта, сливаясь с электрическим небом. Я отстранился ровно настолько, чтобы рука офицера мелькнула в сантиметре от меня и застыла в нерешительности.

— Законы Конгломерата и Консорциума не распространяются на территорию анклавов, — мягко заметила девушка, все еще не выпуская браслет из рук.

— И я не нарушу ни одно из ваших правил, если останусь без поводка.

Интересно, сколько энергии сжигается тут ежесекундно. И долго ли протянет сверкающий город без милости магистров и безграничных ресурсов Марены, откуда качается все это великолепие? Я не успел задать этот вопрос. Между мной и поднятым дулом автомата втиснулось чье-то плечо. Обычный синий пиджак, никаких нашивок.

— Игнат Сафин? – уточнил внезапно появившийся человек. На его орлином носу держались огромные очки, в которых отражались оба офицера и мерцание экранов их складных ординаторов. Торопливо расстегнув кожаную папку, он извлёк два кремовых листа и положил их на стеклянный стол. На чтение и формальности ушло много времени. Я безучастно смотрел вверх, пытаясь понять, где заканчивается стеклянный потолок и начинаются огни высоток, устремленных в самые облака. От этого зрелища начинала кружиться голова, и я невольно зажмурился.

— Идемте!

Два красных штампа опустились в мой паспорт и ещё один на пропуск. Дуло автомата качнулось, пропуская, открылись стеклянные двери. Девушка в платке дежурно улыбнулась и вернулась к ординатору, я и мои документы её больше не интересовали.

Я думал, что мы на первом уровне терминала, но лифт плавно спускал нас всё ниже и ниже. Два экрана в нём непрерывно и бесшумно показывали подсвеченные глубины моря, в которых плавно скользили медузы.

— Вам стоило согласиться на браслет, — сказал человек в пиджаке. Он нервно поглядывал на меняющиеся цифры этажей на небесно-голубом табло.

— Возможно. Но, как видите, всё обошлось. Вас прислали меня встретить?

Он усмехнулся и потёр ладонью высокие залысины.

— Вы невнимательны. Я ехал с вами всю дорогу. Но вы слишком быстро ходите.

— Признаю, — лифт остановился, но двери не спешили открываться. — Вы господин Яо?

— Понятия не имею, о ком вы говорите. Я водитель коменданта охраны анклава. Герман Клейн – это моё имя. И, кстати, вот для этого и нужны браслеты, — Клейн провёл своим запястьем по стальной створке, и она плавно отъехала в сторону, выпуская нас в оранжевый туннель, по которому в обоих направлениях скользили машины по подсвеченным полосам. Они двигались бесшумно и не оставляли гари. Я взглянул в сторону поднимающегося вверх конца туннеля на скопление габаритных огней.

Автомобиль Клейна стоял на обочине и мигал проблесковыми маячками.

— Куда мы едем? – спросил я.

— Мне велено отвезти, но не велено говорить, — Клейн коснулся браслетом руля, и двигатель тихо загудел.

— Вы серьёзно?

— Нет. Просто хочу создать вам немного дискомфорта в нашем чертовски удобном и спокойном городе.

***

Первое, что я понял в анклаве Кирби – тут нужно быть начеку, даже если не делаешь ничего предосудительного, а второе – не стоит даже пытаться понять, на каком уровне или этаже ты находишься в настоящий момент.

Квартира была отвратительно красной. У хозяина либо совершенно не было вкуса, либо он был из тех помешанных извращенцев, которые повернуты на определенной вещи или цвете. Розовый потолок перетекал в стены цвета грязного заката, а те в вишневый паркет. Малиновые светильники тут и там окрашивали все в цвет разлитого ежевичного сока, кроме бордовых штор. Даже огромное пятно крови прекрасно гармонировало с обстановкой. Лишним был только труп. Он лежал лицом в пурпурный ковер, и его скучный серый пиджак был продырявлен в трех местах – строго между лопаток и наискосок чуть ниже. Одну руку он сгибал в локте и держал под собой, словно пытался нащупать там вылетевшую насквозь пулю.

Монитор с равнодушным лицом сидел у дверей, перебирая четки. Пистолет покоился на его коленях, зачем-то вытянутый из кобуры. Он пропустил нас в красный зал, где расхаживал человек, которого я поначалу принял за гробовщика. На его худом теле слегка болтался черный пиджак поверх черной футболки без надписей. Темные очки покоились на коротко выстриженной макушке. Он держал в руках обычную строительную рулетку и что-то рассматривал на ней, бормоча про себя то, что можно было посчитать как заклинанием, так и странной песенкой. Мельком взглянув на меня, он махнул рукой и убрал рулетку в карман. Клейн остался в дверях, будто боясь испачкать лакированные ботинки о вездесущий красный цвет.

— Вы вовремя, чтобы помочь мне разобраться кое с чем, Игнат. Правда, опоздали к самому веселью. Час назад вы бы застали и того, кто это сделал, и хозяина живым и здоровым. Правда, тогда, возможно, мне пришлось бы измерять и вас тоже.

Он пожал мою руку и указал на потолок. Один из лиловых плафонов был разбит.

— Вы же дознаватель, верно?

— В Пригороде привык к слову «ищейка».

— Ну, тут такое не принято. Я не совсем уверен, что в новой латыни вообще есть такое слово. Это мы сейчас уточним, — он пощелкал тонкими пальцами, привлекая внимание монитора. — Cher, quid vocamus des canes qui testimonium la quaerunt?

Тот задумчиво пожал плечами.

— Не знает. Значит, тут в Кирби вы будете дознавателем, а я капитаном Мишелем Борисовым, если вы не против.

Мишель Борисов… Не более странно, чем все вокруг.

Капитан снова извлёк рулетку и попытался аккуратно дотянуться ее концом до разбитого плафона.

— Моя покойная мама была из Орлеанского Конгломерата, а отец, живущий и ныне спокойной, но жалкой жизнью, Кирби не покидал никогда. Поэтому можете звать меня Мишель, как звали они. Можете — капитан Борисов, но первый вариант значительно лучше. Поможете мне?

Я понял, что нужно подержать рулетку за край на расстоянии вытянутой руки, чтобы ее полотно не изгибалось. Мишель кивнул и записал что-то в записную книжку, такую же черную, как его костюм.

— Кто это? — спросил я.

Мишель не успел ответить, на лацкане его пиджака замерцал синим и мелодично запиликал странный предмет, похожий на стальной лепесток со стеклянным экраном.

— Секунду, — он отцепил вещь от лацкана и обвёл пальцем вокруг. — Осмотритесь пока. Мне нужно ответить. Капитан Борисов! — донеслось уже из коридора.

Без Мишеля комната осиротела. Она была всё такой же красной и тревожной. Исчез куда-то и Клейн. В тишине только мерно щёлкали чётки монитора.

Кто бы тут ни жил, по меркам Пригорода он был богачом, не скрывавшим тяги к роскоши. Но, возможно, для Кирби это привычный уклад и обычная скромная квартира где-то в недрах запутанного в сложнейший лабиринт города. Одна стена была абсолютно пустой, если не считать огонька пожарной сигнализации. Другую руки опытного плотника превратили в стеллаж, где помимо книг с латинскими корешками стояли бессмысленные сувениры, фотографии в стеклянных рамках, отливающие бронзой механизмы, назначения которых я не знал. На большой картине над стеллажом сияло огромное красное солнце над бескрайним зелёным, похожим на море лесом. От далёких гребней гор тянулся лёгкий туман. Марена.

Моё внимание привлек раскрытый ординатор на низком столике. Удивительно, но ни стульев, ни таких же низких кресел поблизости не стояло. Я присел, услышав хруст колена. Ординатор работал. Он был отдалённо похож на те, что я видел в Зеленом доме и даже у Магистра, но тоньше и ярче. Строчки текста казались изящнее — кажется, это называлось шрифтами. Во всех четырёх окошках, деливших экран на равные части, они бежали без остановки, хоть и с разной скоростью. И всё на новой латыни. Я уже понимал её достаточно, чтобы читать, но беглую речь понимал плохо. К счастью, и Клейн, и Мишель были настолько любезны, что говорили со мной на русском с примесью татарского — обычной речи Конгломерата.

Речь шла о каких-то накладных и сметах. Видимо, убитый занимался строительством, если в Кирби вообще ещё остались свободные пятачки земли для строек. Во втором окне было письмо — что-то личное в зацикленном режиме чтения. Третье смотрело на меня мерцающим курсором. Мне показалось, что текст замер на полуслове, едва я склонился над экраном. И теперь внимательный курсор изучал моё лицо. Не он сам, конечно — глазок камеры на крышке ординатора. Я попытался прочесть уже набранный текст, но строчки теряли смысл. Казалось, что начинающееся предложение вдруг распадается на несвязанные между собой фразы, а те — на нарочно сложные или, наоборот, устаревшие слова. Я вдруг понял, что где-то тут скрыт явно не для каждого доступный смысл, который можно было бы расшифровать на досуге. Как ни крути, смерть бедолаги — явно продолжение его жизни, а жизнь его, судя по всему, содержалась тут, в ординаторе.

Курсор шевельнулся и написал одно слово: «Limier?»

Я привстал и как мог привлек внимание монитора.

— Pardon, Domin, quomodo possum hoc delineare?

Каким-то чудом он понял меня и мой вопрос, как можно было бы зафиксировать то, что я видел на экране ординатора. Монитор подошел быстрым шагом, извлёк из кармана такой же лепесток, что и у Мишеля, и что-то нажал на нём. На экране лепестка появился снимок, чуть мутноватый, но вполне читаемый.

— Inscriptio l`electronica tua?

Я посмотрел на него полным безнадежности взглядом, дождался повторения вопроса и пожал плечами.

— Я разберусь! — освободившийся Мишель что-то быстро и неразборчиво сказал монитору, тот взглянул на меня и снисходительно улыбнулся. Мишель вытер лоб платком, повертел в пальцах статуэтку из зелёного стекла, прихваченную с полки, и сунул её в карман.

— Он просил адрес вашей норы в Сети. Не берите в голову, я попросил переслать снимок на мою почту, посмотрим потом вместе. Лучше взгляните сюда, — он тыкал пальцем в потолок и рисовал в воздухе треугольник, соединяя разбитый плафон и три два отверстия в розовом полотне.

— Это выходные отверстия от пуль. И явно не рикошет.

— Значит, стреляли?..

— Снизу? С пола? С нижнего этажа? Ерунда. Когда были произведены выстрелы, бедолага уже был мёртв и лежал на полу. Пули выскочили из его тела, потому что появились там, внутри. И это то, что называется контрольной очередью. Чтобы убедиться, что он мёртв.

— Тогда он умер не от пуль?

— Проницательно. Он был обескровлен. Тем же способом, которым в него заложили летящие пули, из него вытянули всю кровь. Так что пятно на ковре — это вино, причём хорошее, маренское. А кровь удалили через микроноры, разумеется. Тут мы называем их порталами — так ближе к новой латыни. Технологии магистров — то, чего быть в Кирби не должно. И это пугает меня до чёртиков.

Мишель взглянул на меня полными усталости глазами и коснулся пальцами рукава моего пальто — будто неуверенно похлопал по плечу.

— Я рекомендую вам найти хороший отель поблизости, Игнат. Отдохните и приведите мысли в порядок. Завтра я свяжусь с вами, и мы обсудим, что нам делать дальше.

Я взглянул на тело в шаге от нас.

— Не понимаю. В моих инструкциях не было ни слова о помощи в преступлении.

— Да, — Мишель поднял ладонь. — Вы же так и не поняли. Человек на полу — это и есть господин Шакур Яо, с которым вы должны были встретиться сегодня. И который вас, как видите, не дождался.